Затянувшийся Хэллоуин

Мир и вправду полон опасностей, и в нем много темного, но много и прекрасного. Нет такого места, где любовь не была бы омрачена горем, но не становится ли она от этого только сильнее? Джон Р.Р. Толкин

      Эта история началась в конце октября, в одной из кафешек, слишком мелкой чтобы иметь собственное название. Посетителей в тот день было немного, и все они были слишком заняты едой или компанией друг друга, чтобы обратить внимание на человека, сидевшего за самым дальним столиком.       На первый взгляд ничего необычного в нем не было, если не считать самоубийственного в такую жару черного делового костюма. У него были короткие темно-коричневые волосы, карие глаза и ничем не примечательное лицо — такое часто мелькает в толпе, и при этом совершенно не запоминается. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. В данный момент он был увлечен тем, что делал какие-то заметки простым карандашом в своем блокноте, краем уха прислушиваясь к репортажу по телевизору.       — «…Почти год прошел после инцидента, произошедшего у здания Крей Тек, где неизвестный, позднее оказавшийся известным профессором Робертом Каллаганом…».       — «Неизвестный оказался известным», — буркнул незнакомец, не отрываясь от блокнота. — Пресвятой Енот Великомученик, кто берет этих идиоток на телевидение?       — «…очевидцы утверждают, что видели шестерых незнакомцев, которые спасли не только Элистера Крея от обезумевшего профессора, но и Эбигейл Каллаган, которая много лет считалась погибшей. Самое удивительное то, что весь этот год эта шестерка регулярно появлялась на улицах нашего города, сражаясь с преступниками. Но кто эти таинственные герои, и каковы их намерения по-прежнему остается неизвестным»       Мужчина поднял глаза на телевизор, на экране которого все еще показывали пятерых ребят в странных костюмах на крыше здания, и задумчиво хмыкнул. В этот момент дверь кафе, звякнув входным колокольчиком, открылась, и в помещение вошел еще один посетитель.       Все взгляды, кроме человека в черном костюме, сразу обратились на него. Дело в том, что вошедший мужчина был просто непозволительно велик, два метра ростом и, казалось, еще столько же — в ширину. Да еще и с совершенно свирепым выражением лица, через всю длину которого, от левого виска до правой щеки, проходил ужасный шрам. Он был безбород (если не считать трехдневной щетины) и очень коротко стрижен, да еще и одет как заправский байкер, в костюм из черной кожи. В общем, отъявленный отморозок — тут либо полицию вызывай, либо сразу отдавай ему всю кассу и деньги на чаевые, и начинай молить, чтобы он хотя бы пожалел твоих родных и близких.       Громила даже не обратил внимания на столь прохладный прием, и направился прямо к столику, за которым сидел человек в черном. Тот, не отрывая взгляда от экрана телевизора, равнодушно произнес:       — А ты не торопишься, Вильгельм.       Громила был явно раздражен.       — Как ты узнал меня, когда ты даже не смотрел в мою сторону? — зло спросил он.       Человек в черном вздохнул, повернулся к нему, и ответил:       — Мой дорогой друг, из всех живых существ на этой планете только слоны топают громче. А поскольку ни один из них не сбегал из зоопарков в последнее время, и уж тем более не смог бы поместиться здесь… Что ж, вывод очевиден.       — Ха-ха-ха! — мрачно ответил Вильгельм. — Поумничай мне еще, Кингсли.       Человек в черном равнодушно пожал плечами, и жестом попросил громилу присаживаться. Вильгельм уселся на стул напротив него (отчего тот жалобно заскрипел и прогнулся на несколько сантиметров), и вполголоса спросил:       — Какого черта тебе понадобилось встречаться именно здесь, Кингсли?! В эту забегаловку ходят все кому ни попадя.       — Значит меньше шансов что нас подслушают, — ответил Кингсли, возвращаясь к своему блокноту. — Тебе, Вильгельм, еще учиться и учиться искусству конспирации.       — С моими габаритами она бесполезна, — фыркнул тот, кивая на посетителей кафешки, все еще пялившихся на него как на восьмое Чудо Света.       Кингсли внимательно посмотрел на посетителей. Было в его взгляде что-то такое, от чего люди поспешили отвернуться, и постараться вычеркнуть из своей памяти сам факт того, что видели сегодня этих двоих. Смотревший на это Вильгельм презрительно фыркнул, и повернулся обратно к собеседнику. Стул на котором он сидел при этом скрипнул так жалобно, что впору было Оскара за лучшую драматическую роль давать.       — Итак, Вильгельм, чем меня порадуешь? — как ни в чем ни бывало спросил Кингсли.       — Всем понемножку, — ответил здоровяк, вытащил из внутреннего кармана куртки синюю папку, и бросил ее на стол перед ним. — На всех шестерых, как ты и просил. На кой-ляд тебе понадобилась кучка детишек?       — Много будешь знать — скоро состаришься, — рассеянно ответил Кингсли, открывая папку.       С первой страницы на него смотрела фотография рассеянно улыбавшегося темноволосого парня 14 лет.       — Хиро Хамада, — вслух прочитал Кингсли. — Наш дражайший юный гений, создавший микроботов. Это не его братец случайно погиб в том пожаре в университете?       — Он самый, — равнодушно ответил Вильгельм. — Геройствующий дурак.       — Что ж, все мы не идеальны, — Кингсли перевернул страницу. — Леико Танака, более известна как ГоГо Томаго. Скоростная барышня.       Вильгельм лишь фыркнул. Кингсли открыл следующее досье.       — Аико Миязаки. Также известна как Хани Лемон. Мед Лимон… Шта?       — Идеальное средство от простуды, — заметил Вильгельм.       — Возможно, — Кингсли снова перелистнул страницу, и нахмурился. — Почему Васаби?       — Спроси их, я-то почем знаю?       — Только глянь на эти плазмоклинки. Тоже мне, протосский зилот нашелся.       Вильгельм посмотрел на него в раздраженном недоумении. Кингсли вздохнул, закатил глаза, и, переворачивая страницу, буркнул:       — Забудь. А тут у нас кто? Фред… — он на мгновение запнулся, а затем недоверчиво спросил. — У него и вправду такая фамилия?       — Угу.       — Не повезло парню, — Кингсли открыл последнюю страницу досье, и хмыкнул. — А это еще что за Мистер Зефирка?       — Там же черным по белому написано — Бэймакс, медицинский робот, которого изобрел Тадаши Хамада, покойный брат нашего клиента.       — А, так это его он переделал под локальную копию Железного Человека? Недурно, — Кингсли закрыл папку с досье и отложил ее в сторону. — А теперь о главном: тебе удалось что-то разузнать о наноботах мальчишки?       — Ни слова, — покачал головой Вильгельм. — После разборок с Каллаганом все, что от них осталось, отправили в утиль. Что с устройством контроля, я не знаю.       — Надеюсь, что добрый профессор сможет нам с этим помочь, — рассеянно ответил Кингсли, дорисовывая последние штрихи в своем блокноте. — В противном случае нам придется… убедить мальчишку помочь нам с этим делом.       Он, наконец, убрал карандаш в карман пиджака, и чуть склонив голову влево стал рассматривать свое творение. На листке блокнота грубыми штрихами была нарисована хэллоуинская тыква с вырезанной зловещей улыбкой. Вильгельм недоуменно посмотрел на рисунок, затем перевел взгляд на Кингсли. Тот лишь усмехнулся похлеще своей нарисованной тыквы, и произнес:       — Нас ждет незабываемый Хэллоуин, дружище!