Россия в магической Британии - 2. Перезагрузка

Как обычно, паровоз подкатил к конечной станции только к вечеру. Голос машиниста сказал оставить весь багаж в купе - его доставят в замок позже. На платформу из паровоза высыпалась куча детей в мантиях и пара новых работников с министерства. - Первокурсники! Первокурсники, все ко мне! - послышался женский голос. Ведь первогодок по традиции было положено провожать в замок на лодках через Чёрное озеро. Вот ради этой цели статная женщина с соколиным взглядом и стояла на платформе с большим фонарём в руках, зовя к себе первокурсников. Ваня мельком обратил внимание, что к ней подошла золотая троица Гриффиндора. Видимо, спросить, почему именно она, а не Хагрид, занимается данной работой. Вспомнив этот момент в книге, Россия испытал чувство дежавю, которое тут же успокоилось, ибо его сокурсники повели Брагинского к каретам с фестралами. По дороге к этим повозкам Иван вполуха слушал разговор Ханны, Эрни и Захарии, изредка кивая головой, а сам в этот момент пытался найти взглядом Гилберта. Что было странно – Байльшмидта он не находил. А ведь трудно в толпе не заметить довольно высокого альбиноса. Иван нахмурился – это было явно не к добру. - Ваня!.. Ваня! Брагинский! – уже чуть ли не в ухо России крикнул Смит. - А, я, что? – пытаясь сообразить, о чём речь, Брагинский понял, что пропустил нечто важное. - Скажи мне, что я не сумасшедший! - Ты не сумасшедший, - честно повторил Иван то, что от него требовал Захария. – А о чём разговор-то? - А ты видишь фестралов? – вместо пояснений сразу задал вопрос Эрни, пристально смотря на Брагинского. - Эту скелетоподобную лошадь? – Ваня указал на место перед повозкой, а на него уставились в удивлении три пары глаз. - Вот! Видите! Не только у меня глюки, - торжествующе воскликнул Смит, хотя тут же поник. – Хотя радоваться тоже особо нечему. Видят-то их только те, кто видел смерть. Чувствуя, что тут скоро будет довольно опасная тема, которая будет затрагивать прошлое всех, Брагинский решил быстренько увести разговор в другую сторону: - Так, будем тут стоять – пропустим ужин. Марш всем в карету! - Тоже мне, командир, - смешно надула губки Аббот, но, подхватив МакМиллана под руку, поспешила к повозке. *** Большой зал встречал своих гостей с небывалым величием и поистине королевским убранством. Повсюду висели украшения; на небесном потолке, где возвышалось над всем чистое звездное небо, парили тысячи волшебных свечей, с которых не капал воск, да и сами свечи не кончались. Четыре длинных ряда ученических столов стояли ровно, словно их ставили по линеечке. Над учительским столом, что стоял перпендикулярно ученическим, висело огромное полотно с гербом Хогвартса, на котором величественно смотрелись все четыре факультетских зверя. Как отметил краем глаза Ваня, за столом находился практически весь прошлогодний педагогический состав, за исключением Хагрида – вместо него сидела профессор Граббли-Дерг. Так же на месте профессора Защиты от Темных Искусств с важным и напыщенным видом сидела Долорес Амбридж, одетая в свой самый тошнотворно-розовый костюм из всех её нарядов. И, что слегка удивило Брагинского, рядом с ней сидел и мило беседовал Байльшмидт. Вот уж не ожидал, так не ожидал. Это уже был удар ниже пояса. Что творит этот придурок? У них же был приблизительный план по поводу всех действий. Хотя Ваня и сам не очень-то и собирался следовать каким-то там наработкам Англии, но всё же. Ведь Гилберт хотел хорошенько поиздеваться над этой старушкой. Так почему сейчас он с ней столь мило беседует? А может, это его специальная уловка? «Ладно, сейчас не об этом нужно думать», - вздохнул Ваня, вновь прислушиваясь к беседе своих сокурсников. Оглядевшись ещё по сторонам, Брагинский радостно помахал столу Гриффиндора, где ему ответили приветственным жестом. Затем он внимательно посмотрел на стол Силизерина, отыскав взглядом Малфоя. Тот как почуял, что на него смотрят, - огляделся. Увидев Ивана, скривился, но легко кивнул головой, отворачиваясь. Драко до сих пор побаивался этого русского, хотя особой вражды, как, к примеру, с тем же Поттером, у них вроде и не было. Но и дружеских чувств к Брагинскому он тоже не испытывал. Просто своеобразная дань уважения. А после и сам Брагинский почувствовал затылком чей-то странный взгляд. Подумав сначала, что это Байльшмидт, Ваня посмотрел на учительский стол, но Гилберт по-прежнему о чём-то ворковал с жабой Амбридж. На Россию напала такая растерянность, что он стал безумно крутить головой по сторонам, смотря на всех. - Эй, Ваня, что случилось? – поинтересовался Эрни, обеспокоенно смотря на друга. - Да так, показалось, наверное, - пробормотал себе под нос Брагинский, проводя пальцем по шёрстке спящего на столе Лёхи. – Ничего, всё в порядке, - заверил друзей парень. МакМиллан только открыл рот, собираясь задать какой-то вопрос, но внезапно в зале все голоса смолкли, поэтому пуффендуец так ничего и не сказал. Всё внимание сейчас было приковано к маленьким первокурсникам, которые вошли в большой зал под предводительством Минервы МакГонагалл. Многие из них испуганно озирались, пытаясь сжаться в маленький-маленький клубок, однако у всех были восхищённые взгляды. Особенно наибольшее внимание привлекал к себе волшебный небесный потолок Большого зала. Профессор трансфигурации построила детей в одну линию перед стареньким табуретом, на который положила старую, потрёпанную, всю в заплатках Распределяющую шляпу. Все ждали от Шляпы новую песню. В стародавние дни, когда я была новой, Те, что с целью благой и прекрасной Школы сей вчетвером заложили основы, Жить хотели в гармонии ясной... И Шляпа продолжила свою длинную мелодичную балладу. Ваня даже невольно подумал, что эта песня неплохо бы звучала под гусли, несмотря на английский текст. Когда Шляпа смолкла, зал разразился аплодисментами. Многие старшеклассники обсуждали между собой, что в этом году песня была явно длиннее, чем в прошлые года. Некоторым это показалось почему-то странным, хотя Брагинский подумал, что тут наверняка всё дело во вдохновении. Ведь у Шляпы всегда год на сочинении новой песни. Может, в этом году на неё накатило. Шляпа она и есть Шляпа, хоть в ней и заложены особые чары, которые могут использовать легиллеменцию, но ведь Шляпа не гадалка. Поэтому, по мнению России, глупо было придавать длительности песни какое-то значение. А затем началось само распределение. Толпа первокурсников быстро редела, счастливые дети бежали к своим столам, за которыми будут завтракать, обедать и ужинать целых семь лет. То тут, то там каждый раз раздавались аплодисменты, когда какому-нибудь очередному ребенку Шляпа выкрикивала название факультета. Но вот распределение закончилось, профессор МакГонагалл отнесла табурет со Шляпой, а Дамблдор поднялся со своего места, чтобы произнести ежегодную речь перед вкусным ужином. - Нашим новичкам, - звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, - добро пожаловать! Нашей старой гвардии - добро пожаловать в насиженные гнезда! Придёт ещё время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки! И тарелки на столах наполнились самыми разнообразными блюдами. Голодные дети тут же накинулись на еду, хотя некоторые старшеклассники удивились. - Странно, обычно Дамблдор мучает нас своей речью полностью, а только потом дает команду на обед, - с набитым ртом произнёс Захария, смачно откусывая от куриной ножки приличный кусок. - Может, слишком много будет объявлений? – предположил Эрни, ухаживая за Ханной и спрашивая, чего положить девочке. Аббот мило краснела и хихикала, но всё же принимала ухаживания друга. - Наверное. Вон, сколько у нас новых преподавателей, - кивком указала на стол Ханна, принимая свою тарелку из рук МакМиланна. Смит же только закатил глаза, почувствовав себя одновременно лишним и ребёнком, который пока не достиг определенного возраста для каких-либо отношений. - Да нет, всё равно бы сказал сразу, - настоял на своём Захария, наконец-то прожевав кусок мяса. – Тут явно что-то другое будет. Я аж чувствую. Вань, ты как думаешь? – спросил Смит у Брагинского, по опыту зная, что тот самый жопочуюящий в Пуффендуе. - Не знаю, - протянул Россия, медленно жуя какой-то салат. Есть не хотелось совершенно, чему Брагинский сам удивлялся. Халявно ведь. Шведский стол, наедайся – не хочу. Но вот что-то было внутри, что заглушало аппетит, вызывая только размышления. – Думаю, что придёт время, мы всё узнаем. Пуффендуец скривился от такого ответа. Он был человеком простым, и такие сложные фразы немного вымораживали. Тем более от Брагинского. Захария не понимал этого русского - то тот опускался до низких шуточек наподобие шутки про удава, которую весь Хогвартс до сих пор помнил, то внезапно поднимался до уровня Дамблдора в мастерстве философии. Можно было списать всё на загадочность и таинство русской души, но это не отнимало неприязни Смита. - Приятного аппетита, - немного холодно произнёс Брагинский, чуя, что расположенность Захарии к нему понизилась. Когда ученики покончили с едой, и гомон в зале опять сделался громче, Дамблдор вновь поднялся на ноги. Разговоры мгновенно умолкли. Все повернулись к директору. - Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, - сказал Дамблдор. - Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы - запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня - как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз - напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча. К слову, стоит сказать, что теперь у мистера Филча появился помощник, направленный к нам с Министерства магии. Прошу, Гилберт Байльшмидт! – Ваня устало посмотрел, как Байльшмидт величественно поднялся со своего места, смотря на всех учеников высокомерно своими алыми очами. Многие в замке приветствовали нового завхоза столь радушно в надежде, что наконец-то режим дисциплины немного понизится, хотя некоторые люди на Гриффиндоре, не будем тыкать пальцем, это Золотая троица, едва услышав, что этот парень рекомендован Министерством магии, нахмурились. А ещё особо бурно приветствовала Гилберта женская половина старшеклассниц, всё же Пруссия был хорош собой – этого не отнять. Байльшмидт сел обратно, и зал вновь стих, приготовившись к дальнейшим объявлениям. - У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Тёмных искусств. На этот раз прозвучали вежливые, но довольно вялые аплодисменты, которые просто контрастировали с аплодисментами замзавхозу. Но если Гилберт мог произвести неплохое впечатление, то весь вид Амбридж как-то отпугивал. Тошнотворный розовый костюм, большие щеки, жабье выражение лица и какое-то нескрываемое отвращение ко всему происходящему. - Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить... – продолжил было директор, но умолк и с недоумением посмотрел на Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамблдор перестал говорить. Но тут послышалось ее негромкое «кхе, кхе» и стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена держать речь. По залу прокатилось изумление и легкое недоумение. Многие были поражены такой бестактной наглостью. Ещё бы – прервать речь директора о самом квиддиче! Брагинский, посмотрев на Гарри, явно прочитал весь вид гриффиндорца, который говорил: "Ну, докажи, старая жаба, что твоя речь достойна того, чтобы перебить Дамблдора!" - Благодарю вас, директор, - лукаво улыбаясь, начала Амбридж, - за добрые слова приветствия. Голос, как и розовый костюм, как и весь вид, вызывал у многих неприязнь. А Ваня, увидев этого отрицательного персонажа книги, понял, что читать про эту жабу было гораздо легче, чем смотреть на неё вживую. Так и хотелось запустить в неё каким-нибудь заклятием. Но Амбридж, не замечая негативных взглядов, обращенных к ней, еще раз мелко и противненько откашлялась - «кхе, кхе» - и продолжила: - Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! - Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. - И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц! Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями! По ученическим столам сразу пробежался шёпот. Многих просто распирало прокомментировать последнюю реплику новой преподавательницы. Не удержался и круг пятикурсников Пуффендуя. - Ага, подружимся, - фыркнул Захария. На что Ваня с иронией на русском пробурчал: - Волк тамбовский ей будет другом. Эрни хотел было спросить перевод, но не суждено МакМиллану сегодня задавать вопросы. Профессор Амбридж снова издала свое «кхе, кхе», но когда она опять заговорила, той улыбочки уже не было. Она приобрела более деловитый вид, а слова стали скучными и как будто вызубренными. - Министерство магии считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение - иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, - первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания, - тут Амбридж легко кивнула в сторону учительского стола, но не нашла там поддержки среди преподавателей. Наоборот, у тех было явное недоумение во взгляде, переходящее в негодование. - Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством... Амбридж продолжала и продолжала монотонным голосом что-то говорить. Большая часть учеников давно потеряла интерес к её речи, тихонько переговариваясь между собой, однако преподаватели слушали новую коллегу очень внимательно. Как и Брагинский, который так давно не слышал подобных политических речей, в которых льется куча воды, смывая и прикрывая крупицы сути. - ... потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно также некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру - в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни. Наконец она села. Со стороны преподавателей послышались редкие хлопки, но вот особой радости никто из них не испытывал, прекрасно понимая, что Министерство через эту дамочку решило вмешаться в дела Хогвартса. А это не сулило ничего хорошего. - Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, - сказал Дамблдор с легким поклоном. - Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить... *** Торжественный ужин в начале года, как обычно, затянулся до ночи. Уставшие школьники вставали со своих мест, группами разбредаясь по своим факультетским гостиным. Как заметил Ваня, многие от Гарри просто шарахались. Конечно, он же ведь считался одним из главных сеятелей паники и Дамблдорским подпевалой. Ведь Россия изменил ход истории, Седрик ведь не умер. Поэтому свои слова Поттеру даже обосновать никак нельзя, кроме как шрамом на руке от пореза на том старом кладбище. Когда Брагинский тоже решил покинуть Большой зал, он огляделся на преподавательский стол. Байльшмидта там уже не было, видимо, ушел уже. И тут Россия вновь почувствовал на себе чей-то осторожный взгляд. Резко оглянувшись, Брагинский вертел головой по сторонам, но на него никто не смотрел так пристально. «Вновь показалось?» - подумал Иван, задумчиво почесав затылок. Что-то подозрительно всё это. Подхватив спящего Лёху, Брагинский направился к своей гостиной, пробираясь через толпу детей. Дойдя до своих покоев, Ваня бережно положил крыса на подушку и почесал мордочку Дракону, который сидел всё это время в комнате. Затем достал пижаму из чемодана, который доставили эльфы-домовики с поезда, и бухнулся спать, не дожидаясь соседей по комнате. Всё же завтра должен был быть первый учебный день, поэтому нужно было хорошенько выспаться.