Сценарий моей жизни. Акт 2: Перезагрузка.(Параллельная Вселенная)

      Гай-сенсей очнулся утром следующего дня, бодрый, как огурчик, но помятый и больной. Отходняк от техники раскрытия восьми врат был просто ужасен (хотя он и открыл всего три из них). Толстобровый учитель корчился от каждого совершенного движения, поэтому весь последующий день он провалялся в кровати, а ел с ложечки.       Чтобы его ученики не болтались без дела, Гай-сенсей приказал нам охранять Тазуну и повсюду таскаться за ним. Таким образом, мы побывали на рынке, полном бедняков, купили еды у сомнительного вида торговца, сходили посмотреть на недостроенный мост и даже бесплатно поработать носильщиками и плотниками. К слову, Ли воспринял эту идею с восторгом, а вот мне она как-то не до конца понравилась. Но делать было нечего: пришлось повиноваться. Неджи упирался до конца, аргументируя тем, что он аристократ, но когда я участливо напомнил ему, что ветвь-то его — побочная, гнушающийся бревна поносить аристократ тут же свалил на меня охапку досок и, заморозив эмоции на лице, присел рядом с «не работающей потому что девушка» Цуей, чему та, впрочем, была несказанно рада.       Из-за большой физической нагрузки ноги у меня к ужину подкашивались. Но тем лучше, той ночью я спал как убитый, даже ни одного обрывка сна не помню.       Разбудила меня утром Цуей, и, должен признаться, даже когда сестра на меня не злилась, видеть ее лицо с утреца было страшно. Она сообщила, что все уже собрались на тренировку, и если я, дурак и лентяй, не хочу быть отдан разбойникам в рабство, должен поторопиться. Таким образом, я пропустил завтрак, и на голодный желудок ощущал себя не очень хорошо, правда голова работала просто прекрасно.       Гай-сенсей все еще не до конца восстановился, а потому меньше усердствовал в кривляниях, а все больше сидел под деревцем, следя за спаррингами.       Начнем с того, что Гай изначально оповестил нас о том, что мое присутствие очень полезно для тренировки, а потом, прежде, чем я смог что-то понять, поставил мне в напарники Неджи. Злопамятный Хьюга, ждущий реванша еще со вчерашнего дня, не задумываясь, выбил мне несколько танкецу, пока я с голодухи считал ворон. Весьма растроенный таким расположением дел Курама предложил обдать Хьюгу своей чакрой с капелькой подлинной ненависти, но я вежливо отказался.       После того, как во втором спарринге победил Ли, их с Неджи поставили вместе, а меня отправили к худшему противнику, который вообще может быть — Цуей.       — А может не надо? — жалобно спросил я у сенсея, когда сестричка занесла кулак.       Ну стоит ли рассказывать о том, как проходил бой, если в конце-концов победителем стал не я?       В конце-концов когда Гай-сенсей совсем устал и решил прикорнуть, настало время «личных тренировок», и я смог, забравшись в лес подальше от остальных, попрактиковаться в залезании на деревья. Ну что ж сказать, при глобальных усилиях с моей стороны кора дерева уже почти не крошилась, ноги хорошо к ней прилипали, и я вполне мог ходить по толстым стволам, спасибо жабе-старперу за это. Натренировавшись в древолазании всласть, я спустился в подсознание, что, пожалуй, делал не так часто, как хотелось бы.       — Как у вас дела, ребят? — бодрой походочкой проходя в огромный зал, спросил я. Лужа во весь пол все еще хлюпала под ногами, клетки с биджу никуда не исчезли, но я был настолько рад побывать в своей взрослой форме, что даже не расстроился.       Итак, моему взору предстала картина маслом: биджу, усевшись в кружок, азартно резались в карты. В карты. Понимаете, да?       — Живем, — качнул рогатой головой Кокуо.       — А я-то думал, чего так тихо стало, — фыркнул я. — Один только Курама со мной разговаривает.       Я протиснулся между хвостами Исобу и усами Мататаби и глянул на деревянный столик, вроде бы под доску для шогги, на котором расположилась колода карт. Каждый из хвостатых держал по охапке бумажных карточек в лапах… ну, а у кого лап не было — в хвостах. И карты, и доска для шогги были, видимо, искусственно увеличены в размерах, потому как я примостился на краешек деревянной дощечки, и даже не почувствовал, что места стало меньше. Вся доска для меня была как огромное поле, на котором, пожалуй, хватит места для сражения парочки-другой армий. Когда хвостатые опускали на деревянную поверхность карты, меня обдувало ветерком.       — Не сильно-то радуйся, — фыркнул Кьюби. — Я, пока с тобой болтал, две партии проиграл.       Я от такой наглости надулся и стал разглядывать соседей по мозгу. Как я уже упоминал, карты были под размеры биджу, а держал их уже кто как: Кокуо одновременно одним пушистым хвостом придерживал карты, другим остервенело обмахивался. Кажется, он проигрывал. Видеть карты в громадных лапах Шукаку было странно, но не так странно, как смотреть на целую бумагу в горящих синим пламенем когтях Мататаби. Карты Исобу, старательно прикрываемые панцирем, лежали прямо на полу, в воде. Гьюки и Сону в этом плане было проще: у первого было много щупалец, у второго же имелись даже пальцы. У Чомея были лапки, у Сайкена была… слизь. И в этой слизи карты… застревали… ужас.       Забавнее всех, конечно, смотрелся Курама, у которого хоть и были вполне нормальные себе очеловеченные лапы, но тянуться до доски ему приходилось далеко, да еще и протискивая лапу между прутьев клетки. Впрочем, на мордах у всей девятки было написано такое сосредоточенное выражение, что, с одной стороны, смотрелось очень мило и довольно комично, а с другой… я побоялся кого-то из них тревожить.       — А я думал, вы ставите ментальные блоки, чтобы вас во мне никто не почувствовал… — упрекнул я. Раз уж на то пошло, могли бы и меня позвать. Хотя бы из вежливости.       — Ну не все же время. У нас перерыв, — не отвлекаясь от «веера» в своих пальцах, откликнулся Сон.       Шукаку ходил шестеркой, Мататаби крыла дамой, и понеслось…       — А где вы вообще карты взяли? — додумался спросить я, когда наблюдать за бесконечными партиями «Дурака» надоело.       — Да в зале барахла, — обронил Гьюки.       — Где? — не понял я.       — У тебя в голове много комнат, сам же знаешь, — потрудился объяснить Кьюби. — В одной из них скапливаются вещи, которые ты недавно держал в руках или представлял себе. Вот оттуда и взяли.       — Ага… — все еще будучи в непонимании, буркнул я. — Я чего спросить-то пришел: почему ты раньше так местность вокруг меня не сканировал? Тебе клетка не мешает?       Девятихвостый задумчиво меня выслушал, потом поднял глаза на замок своей клетки и чуть-чуть поковырял его когтем.       — Неа, — пояснил он. — Печать на моей клетке — пустая формальность. Если б я хотел, смог бы выбраться очень легко.       — А ты не хочешь? — осторожно спросил я, вспомнив, однако, что шестнадцать лет своей жизни боялся того, с кем сейчас мило беседую.       — Хочу, — пожал плечами Лис. — Но если вырвусь, ты умрешь. Почему-то на это печать еще годна. Так что ищи-ка поскорей ключ, а то у нас тут права неравные. — Он устало, с обидой, взглянул на сородичей.       — Ладно… — смущенный заботой Кьюби, проговорил я и засобирался уходить, как голос Лиса догнал меня:       — Ты только не слишком сильно полагайся на это мое сканирование местности. Когда я так делаю, вокруг тебя распыляется моя чакра, а когда людишки чуют мою чакру, они начинают волноваться. Я вот до сих пор удивлен, что тебя о вчерашнем никто не расспросил.       — Учту, — кивнул я, и Лис снова уставился на свои карты.       Ужин выдался на редкость спокойным. Дочь Тазуны готовить умела хорошо. С маминой стряпней, конечно, нечего и сравнивать, но зато теперь Цуей могла наслаждаться своей любимой рыбой каждый день. В любом случае, меня больше всего волновал названный отец Инари. Как я выяснил еще из первого знакомства, это был тот самый Кайза, в моем родном мире погибший за неповиновение от рук разбойников Гато, однако тут он остался жив, и это было странно. Семья Тазуны и, в особенности, Инари выглядели счастливо, так что я не лез с вопросами, но подумать действительно было над чем.       К слову, Гай-сенсей почти выздоровел и теперь ел вместе со всеми, так что ужин прошел в очень юморном ключе: толстобровый сенсей воровал у толстобрового ученика мясо, подкладывая вместо него рис, потом Ли, воспылав азартом к «тренировке», рвался вернуть свое, и в итоге еда всегда оказывалась на столе и на полу, что злило старавшуюся не подавать вида Цунами. Гай и Ли шумно, с поклонами до земли, извинялись, но, как водится, все действо спустя минут пять начиналось заново, и так до конца ужина. Иногда толстобровые, видимо от безысходности, пытались приобщить к этому и Неджи, но благородный Хьюга включал бьякуган, и нервно дергающий бровью Гай отставал от него. В общем, все были счастливы, чему нельзя было не порадоваться, учитывая, что ждало нас через пару дней на мосту. Впрочем, беды настигли нас еще раньше.       На следующий день Тазуна отправился вместе с Кайзо за стройматериалами. С ними отправились Неджи и Гай с Ли. Цуей осталась помогать Цунами по дому и проследить за Инари. Я побрел в лес портить очередное дерево.       Биджу все также не откликались, так что я прошелся несколько раз взад-вперед по дереву и, быстро заскучав, улегся поспать прямо тут. Вечером по возвращению в дом мостостроителя, меня ждало потрясение: оказывается, на Тазуну и Кайзо напали разбойники Гато, и попытались убить, однако напоролись на «мягкую ладонь» Неджи и поспешили тут же ретироваться.       Это происшествие случилось аж несколько часов назад, взволнованный произошедшим Гай собирал всех, но, где ошивался я, никто оказался не в курсе, и меня с час искали по окрестностям, но так и не нашли.       Исходя из всего вышесказанного, сразу же по прибытию в дом меня ждала выволочка буквально от каждого члена команды Гая, каждый из которых аргументировался по-своему (например, в то время, как сенсей искренне волновался за мою жизнь, Цуей, ища меня по лесу, потратила время и сломала ноготь, а у Неджи пострадали нервные клетки вследствие волнения Гая-сенсея), и от всех членов семьи мостостроителя, а только потом мне соизволили объяснить, что же все-таки произошло.       Оказалось, двое со страшными рожами и катанами наголо напали на Тазуну тогда, когда Кайзо в сопровождении Гая отошел куда-то на несколько минут, а, вернувшись, застал напуганного тестя и воинственно настроенных генинов.       После всех разборок измученная семья мостостроителя отправилась спать, а Гай собрал военный совет, на котором нам так и не удалось установить ничего, кроме того, что теперь за Тазуной надо приглядывать усерднее, а шататься по деревне и по лесу поодиночке запрещалось всем, что существенно опускало уровень моего настроения.       Ночь прошла тихо, хотя даже странно, что бандиты не попытались напасть тогда, когда шиноби устали и легли отдыхать. Не думаю, что они испугались прогуливающегося вокруг дома на руках Ли, которого Гай из дельных соображений вечером попросил сторожить наш покой. Утром также не произошло ничего сверхъестественного, однако веселье в доме мостостроителя окончательно прекратилось. Все были страшно напуганы, а особенно маленький Инари.       Вопреки активным возмущениям с его стороны, мальчику мало что рассказывали, но, видя страх взрослых, он тоже начинал бояться. Я помнил Инари бойким и все отрицающим мальчонкой, который злился на людей за то, что они храбрились и лезли на рожон. Много лет назад я научил его, что отсиживаться в тени — не выход, хотя… не я научил, жизнь научила. Этот же Инари, сын Кайзо, был беззаботным мальчишкой, и все то, что мой знакомый Инари уже знал, ему предстояло пройти заново: ощутить, что жизнь бывает жестокой, ситуации безвыходными, а силы и нервы имеют свойство заканчиваться.       Хоть по сути мальчик и был чужим, меня эта ситуация и его состояние порядком беспокоили.       Итак, следующим утром, после завтрака, все отправились на мост. Приводить семью Тазуны туда, где в любой момент могло состояться нападение, было ой как неразумно, но мы все согласились, что так будет лучше, нежели разбойники Гато проберутся в дом мостостроителя и возьмут заложника. Хоть я и планировал предложить этот план действий, памятуя о предыдущем опыте, удивительно, но Неджи меня опередил. Мне оставалось лишь согласиться и посетовать на то, что Тазуна занизил ранг миссии. Для качественной охраны семьи мостостроителя и правда потребовалась бы хорошая команда чуунинов или, на крайний случай, несколько команд генинов. Делиться и охранять четверых людей по одиночке с нашим текущим уровнем умений было бы крайне рискованно и очень глупо.       Такой расклад дел не совсем устраивал Цунами, которой надо было готовить обед и ужин для значительного количества уработавшихся за день людей. Пусть даже и для приличия, но женщина возмущалась весь завтрак и всю дорогу до моста, а успокоена была только поцелуем Кайзо. Противная от рождения Цуей смущенно-гаденько захихикала и завистливо поглядела на невозмутимо шагающего вперед Неджи. Я улыбнулся и тактично отвернулся, прикрыв при этом глаза тут же возмутившемуся Инари. Тазуна буркнул что-то про юность, ответной реакцией на что стал хлынувший из глаз Гая «водопад».       К сожалению, если бы все было так гладко, в мире ни у кого никогда не было бы проблем. Прознав о том, что сам Гато охотится на Тазуну, многие работники мостостроителя изъявили желание отказаться от работы. Мы все пытались их вразумить, но, очевидно, страх перед разбойниками в сердцах людей был так велик, что они даже не подумали о том, чем будут зарабатывать себе на жизнь, и просто сбежали, бросив все. Некоторые, конечно, остались, но очень мало… впрочем, как оказалось, зря.       Когда день перевалил за свою половину, на нас осмелились напасть вновь. Было время обеда. Большинство работников разошлись отдохнуть и перекусить, на мосту осталась только наша компания, обеда у которой не было. Погребенный под весом огромной балки, я вдруг услышал крик. Кричала Цунами, потому что внезапно не обнаружила на мосту сына. Инари нашелся крепко связанным по рукам и ногам, рот ему грязной рукой зажимал один из банды, что внезапно появилась на мосту. Неизвестно, как так получилось, что пятеро выежистого вида мордоворотов остались незамеченными и смогли не только пробраться сюда, но и захватить в заложники ребенка, однако ситуация требовала немедленного вмешательства. Тазуна хватался за сердце, Цунами старалась сохранять слишком уж шаткое спокойствие и изо всех сил держалась, чтобы не броситься наперерез головорезам, дабы спасти своего ребенка, а у меня при виде слез страха, скопившихся в уголках глаз мальчишки, закололо в сердце и что-то переклинило в голове.       Как назло, Гай ушел в кусты по делам вместе с Кайзой. Итого, нас четверо генинов против пяти разбойников и это еще при том, что нужно охранять Цунами и Тазуну.       Оценив собственное превосходство, главарь мордоворотов, имеющий не совсем чистоплотный вид, зато большой объем бицепса, кровожадно ухмыльнулся:       — Так, сосунки, — скомандовал он. — Меняю старика на мальчишку, и побыстрее.       Ответа от нас не последовало. Балка с моих плеч с грохотом упала на уже построенную поверхность моста. Цуей загородила Цунами и выставила перед собой кунай. Мы с Ли обогнули будто побитого громом Тазуну.       — Не спи, дедуль, замерзнешь, — похлопал его по предплечью я. — Бери дочку, Цуей, Неджи и драпайте. Мы с Ли разберемся.       — Почему ты опять командуешь? — вяло возмутилась Цуей.       — Тихо, — шикнул Неджи, делая шаг назад по направлению отхода от моста. — Он прав. Уходим. В этих идиотах ни на грамм чакры, но могут заявиться еще. Надо найти сенсея.       Сказав это, Хьюга стрельнул глазами в удивленную Цуей и, подталкивая к выходу протестующую Цунами, выпроводил всех с моста.       — Э, пацан, я что-то не понял, — склонил патлатую голову набок разбойник, привлекая к себе мое внимание. — Обмен на тебя или того урода в трико не принимается. Нам нужен только старик. А иначе…       Он достал откуда-то из-за пояса нож и поднес к шее Инари. Мальчик, до этого молча и со слезами в глазах наблюдавший за происходящим, истошно замычал и задергался.       — Мне он такой рыпающийся не нужен, — устало цокнул головорез. — Чик разок, и готово.       Мне стоило огромных трудов не поддаться на провокацию и не броситься на него прямо в лоб.       — Ли, — процедил я.       — Да, Наруто-кун, — кивнул толстобровик, готовясь атаковать. — Сейчас!       Ли на умопомрачительной скорости понесся на противника, я за ним. Неджи сказал, что чакрой они не владеют, но холодное оружие при себе имеют: у кого потрепанные, но, несомненно, острые катаны за поясом, у кого — кинжалы, ножи и даже сюрикены.       Не ожидая такой прыти от толстобрового, главарь разбойников не успел уклониться и в итоге получил по морде.       — Вихрь Конохи! — прикрикнул Ли и, не обращая больше внимания на откатившегося куда подальше головореза, переключился на следующего. За этой внезапной атакой разбойники не заметили моего появления, потому от удара моего кулака прямиком в грудь, следующий бандит полетел вслед за своим командиром. Я буквально услышал, как неприятно хрустнули ушибленные костяшки, но ладно, ничего серьезного.       Следующий мордоворот очнулся быстрее и мгновенно вытащил из-за пояса длиннющую катану с угрожающе блеснувшим покоцанным лезвием. Я лишь скрипнул зубами и, молниеносно уклонился, тут же вытащив кунай и выбив катану из рук бандюги. Растерявшийся от такого хода событий мужик оглянулся по сторонам и, подобрав с земли оброненный кем-то нож, со всех ног помчался к отлетевшему в сторону в пылу схватки Инари. От такого развития событий у меня со злости едва искры из глаз не полетели. Инари, заметив надвигающегося на него бандита, от ужаса широко распахнул глаза и хотел было закричать, но вдруг не стал. Я и сам не понял, как это произошло, но внезапно осознал, что стою между мальчишкой и разбойником, грозно глядя на последнего. Мордоворот заглянул мне в лицо и, что-то прочитав там, вдруг со всех ног помчался прочь. Мимо меня промелькнули только его бритая голова и цветастый платок, повязанный на поясе.       — Что такое… — не понял я. Я ведь даже без оружия стою, кунай где-то потерял.       Переведя взгляд, я заметил, что Ли тоже заканчивал со своей партией разбойников, а те, которые уже были отметелены, пытались придти в себя и побыстрее смыться.       — Инари, ты как? — обернулся я к внуку Тазуны. Тот с радостной улыбкой поднял на меня глаза, но, стоило нам только столкнуться взглядами, как мальчик прерывисто, с испугом, вздохнул.       — Наруто-сан, твои глаза, — учтиво подсказал он, отводя взгляд.       — Глаза? — тут же догадался я, забыв даже про телепатическую связь. — Курама, ты?       — Почему сразу я? Это ты сам разозлился, я тут ни при чем!       Инари странно на меня поглядел. Я поспешил зажмуриться, угомонить истошно стучащее сердце и, наконец разлепив глаза, спросил у него:       — Ну что, так лучше?       — Опять голубые, — кивнул Инари, и я кинулся развязывать ему руки и ноги.       — Давай это останется между нами? — со смущенной улыбкой предложил я ему. — Не испугался? — осведомился я, хотя и так знал, что внук Тазуны только что был напуган до смерти. — Как же они тебя поймали?       — Я отошел ненадолго, хотел посмотреть, насколько мост уже длинный, — повесил голову Инари.       Я вздохнул.       — Хорошо, что все хорошо, — улыбнулся подошедший к нам Ли. — Но больше так не делай.       — Верно, — кивнул я, на всякий случай проверив зубы на клыки, прежде чем повернуться к нему лицом. — Пойдем поищем остальных.       К счастью, долго искать не пришлось, наше трио встретилось с остальными уже у подножия моста. Цунами тут же выхватила у меня продолжавшего всхлипывать Инари и попыталась его успокоить. Хотя, пожалуй, по большей части успокаивать следовало её саму. Мальчишка держался молодцом. Кайза, широко расставив свои огромные ручищи, приобнял их обоих, и у меня где-то что-то кольнуло. Вот почему наша семья не может быть такой? Почему отцу надо постоянно выпендриваться? Почему… А, ладно, закрыли эту тему!       Тазуна, кажется, серьезно переволновался. Дедуля был здесь, но бледный, с подрагивающими кистями, выглядел он неважно. Он подбрел к уже расцепившемуся кружку семьи, потрепал внука по плечу, и чуть не упал в обморок. Цунами тут же усадила отца на землю под ближайшим деревом, принявшись хлопотать о его здоровье.       Уже настроившийся на хорошую драку и оттого расстроившийся, Гай отозвал нас в сторону и попросил кратко пересказать, что случилось на мосту.       — Так-так… — рассуждал толстобровый сенсей после нашего с Ли краткого пересказа. — Значит, они разделяют нас, а потом нападают на ту группу, где нет меня…       Я невольно закатил глаза. Только догадался, что ли? До Гай-сенсея всегда все так медленно доходит?       — Они что, боятся силы Юности? — неожиданно вскричал он. — Чем они думают! Сила Юности это высший дар, что подвластен каждому! Подать мне их сюда!       А, так вот он о чем… Мои зрачки произвели кульбит, на миг встретившись с усталым взглядом Неджи. Бедный, ему это каждый день терпеть. Пожалуй, начинаю думать, что Какаши-сенсей был не так уж плох…       — И каждый раз Гай-сенсей отходил по просьбе Кайзы, — задумчиво пробормотала Цуей.       — Думаешь, это как-то связано? — не обращая внимания на крики Юности и восторг Юности, устроивших вечеринку посреди ясного дня где-то позади, поинтересовался Неджи.       Поняв, что именно эти двое в команде Гая всегда работают головой, отдельно от товарищей, я решил вклиниться в их междусобойчик:       — А вам не кажется, что Кайза какой-то странный? — заговорчески шепнул я, бросив быстрый взгляд на виновника разговора.       — Уйди, Наруто! — зашипела Цуей.       — Уймись, сестричка, — фыркнул я. — Мы все в одной лодке. Не уйдем отсюда, пока мост не будет достроен.       — Ты что-то часто стал мне хамить, — не найдя, что возразить, буркнула Цуей.       — Так что ты там говорил о Кайзе? — не обращая внимания на нашу перепалку, уточнил Неджи. — Почему он странный?       «Ну, во-первых, он почему-то жив», — едва не брякнул я.       — Я слышала от людей на базаре, что он герой деревни. Спас как-то ее от наводнения, — развила тему Цуей. — Жизнью рисковал. Он не может быть плохим человеком.       — Возможно, — гнул свое я и даже не понимал, зачем я это гнул. — Но какой-то он весь слишком положительный. И герой деревни, и Инари спас, и семью свою любит…       — И что, это плохо? — не поняла Цуей.       — Да нет, — отмахнулся я, кажется, пребывая где-то в своих мыслях, где у меня уже складывалась невыгодная картина: вот Кайза захвачен людьми Гато, умоляет оставить ему жизнь, и бандит отпускает мужчину с условием, что тот теперь будет из тыла деревни выполнять его приказы. Живой Кайза возвращается к семье и живет вполне счастливо и беззаботно, пока Тазуне не приходит в голову идея построить мост… Плохо ли поступил этот Кайза? — Нет, очень даже хорошо… Просто, учитывая, что Инари он как родной…       — Как родной? — перебила Цуей. — Хочешь сказать, Инари не его сын? Откуда ты знаешь? И когда это он Инари спасал?       — Да дедуля рассказывал, помнишь? — все еще рассеянно отозвался я.       — Нет, он не рассказывал, — гнула свое Цуей. Неджи молча кивнул, соглашаясь.       — Да вы просто уставшие были, плохо слушали, — отмахнулся я, судорожно понимая, что на самом деле в этой реальности никто и правда не рассказывал нам о родстве Кайзы с семьей Тазуны. Может быть, в этот раз Кайза и Инари — кровные отец и сын. В любом случае, просто так мне этого никто не расскажет, а если буду спрашивать, сочтут за психа. В любом случае, два одинаковых случая это уже совпадение, а, значит, уже причина для беспокойства и подозрений.       — Все может быть, — вынес вердикт Хьюга. — Стоит проверить.       Свой план мы решили исполнить как только, так сразу. Версий было всего две: если Кайза постоянно отходит от общей группы во время нападений специально, то на него самого не будут нападать. А если он просто по случайности всегда отходит во время атак, бандитам должно быть все равно, на кого напасть, лишь бы в этой группе не было джонина. Этот странный расчет, произведенный у нас в головах, подкинул единственный способ все проверить: набиться к отцу семейства в охранники.       Как только мы умышленно начали ждать нападений, время потянулось чертовски медленно. Больше никаких неожиданностей не должно было быть, только голый расчет. В предчувствии исполнения тайного плана, хоть и не самого умного, у меня кулаки сжимались в предвкушении, но все равно до конца дня больше ничего не произошло. Тазуна, не в силах больше работать, возвратился домой, и вечер семейства мостостроителя прошел в неясных хлопотах.       После безмолвного ужина я нашел Инари на террасе, у причала. Мальчик задумчиво болтал босыми ногами по воде, сжав в ладонях неизменную шляпу. Когда я подошел, он испуганно дернулся и повернулся.       — Привет, — улыбнулся я. — Ты в норме?       — Да, — кивнул он. — И я хотел сказать тебе спасибо за то, что спас меня. Эти люди почти меня убили.       — Тебе следует поблагодарить и Ли тоже, — хмыкнул я, присаживаясь рядом. — Они с Гай-сенсеем ведут себя как придурки, но они хорошие. И сильные.       Инари снова кивнул, соглашаясь. Так, в тишине, мы просидели достаточно долго. Я подумывал о том, чтобы пойти спать. Было довольно поздно, мои глаза слипались, а голова Инари клонилась все ближе к коленам, так что я боялся, как бы он не рухнул в воду.       — Мне страшно, — прошептал вдруг Инари, когда я уже собирался было отвести его обратно в дом. — Дедушка и правда может умереть?       Я проглотил зевок, не сразу сообразив, что вообще можно сказать ему в этой ситуации. Для меня, как для шиноби, риск жизни был, хоть и не такой уж радостной, но привычной особенностью бытия. Прожив так некоторое время, привыкаешь к постоянной тревоге и риску для жизни, но одновременно с этим понимаешь, что цель твоего существования — защита себя и близких, даже если порой ты не в силах кого-то спасти… Инари воспринял мое молчание не очень хорошо.       — Да? — попытался напомнить он о себе, его голос опасно дрогнул, как надломленная струна, готовясь перейти в едва сдерживаемый плач.       Я спохватился, притянул Инари к себе и попытался насильно обнять.       — Эй, мы спасем твоего дедушку, никто его не убьет.       — Ты не можешь такого обещать!       — Не могу, — согласился я. Возможно, не стоило говорить такого маленькому мальчику, но я не знал, что буду делать, если пообещаю сейчас безопасность его дедушки, а Гато доберется до него. Инари тогда возненавидит меня в первую очередь. Я поступил эгоистично.       — Послушай, — неуверенно начал я. — Все люди умирают. Если бы все жили вечно, было бы очень скучно, верно? И места бы в конце концов всем не хватило. Но… — воспоминания нахлынули на меня. Давно прощенные и принятые, но оставившие после себя кровоточащую царапину на сердце, они каждый раз заставляли меня чуть прерывисто вздыхать, а где-то под горлом что-то противно давило. — Знаешь, я однажды потерял очень близкого человека, с которым еще не был готов расстаться. И я даже представить себе не мог, что так произойдет. Я даже не задумывался об этом… Ну как он мог проиграть? Мне казалось, он был слишком сильным и слишком умным, но, наверное, что-то пошло не так, и…       Я помолчал, сглатывая ком в горле. После столкновения с местным Джирайей мое горе по крестному поубавилось, но не исчезло совсем. Этот Джирайя был совсем другим, и я никак не мог понять, что с ним не так. Даже как-то подглядывал за ним в баре и считал, сколько пойла в него войдет. Ну как бы… а вдруг в «моего Старика-извращенца» влезало больше? Но нет.       В любом случае, я чувствовал какую-то прохладу между нами. Наверное, Джирайе было все-таки сложно признать своего крестника в совершенно левом человеке. Кажется, мы со здешним Наруто слишком разные.       — Его убили? — поинтересовался Инари, не дождавшись от меня продолжения.       — Да, — рассеянно откликнулся я.       — И… — Инари выдержал паузу, ровно такую, которая была оптимальной, чтобы выказать соболезнования. — И что ты делал дальше? Ты мстил?       — Сначала собирался, — кивнул я. — Но, когда отомстил, понял, что не месть была главным.       — А что тогда?       — Время, которое ты провел с человеком, — я попытался улыбнуться, но вышло как-то грустно и даже саркастически-мрачно. — Я оказался не готов к смерти крестного, потому что не провел рядом с ним достаточно времени. Я хотел встретить его спустя несколько месяцев после предыдущей встречи, показать то, чего я достиг, и просто поболтать по душам, и тут внезапно его не стало.       Инари нахмурился, и тут я спохватился, что сдуру вывалил все свои эмоции на маленького мальчика.       — То есть месть это плохо? — пытался сообразить он.       — Это не плохо, — успокоили его я, поднимаясь на ноги. — Скорее это не то, что тебе нужно.       Я посмотрел на озадаченное выражение лица Инари и едва сдержался, чтобы не рассмеяться:       — Просто забудь все, что я сейчас наговорил, и больше проводи время с семьей. Потому что всегда кажется, будто у вас еще полным-полно времени, но, будем честны, этого времени никогда не бывает достаточно…       Этой ночью после того, как мое тело осталось на футоне в гостевой комнате дома Тазуны, сознание улетело в какую-то глушь. Я был посреди леса, снова шел опротивевший мне дождь. Я понятия не имел, что должен делать, но, впрочем, как и всегда. Вообще-то в этом моем паранормальном лунатизме начала даже прослеживаться какая-никакая система. То я где-то в деревне, в окружении людей, потом же оказываюсь в лесу… Ладно, это все бред, закономерность состоит лишь в том, что я должен кого-то найти, чтобы проснуться. Странная закономерность, но что поделать — спать мне все еще необходимо.       Я поднялся и чуть не стукнулся головой о низко нависшую ветку дерева, запнулся о какие-то камни и палки, валявшиеся тут же. Занесло же… свалка прямо какая-то.       Уже смирившись с тем, что одежда насквозь мокрая, а на километры вокруг лишь грязь, вода и деревья, я куда-то побрел.       Вообще не понятно, кого можно в такую погоду отыскать в лесу. Вот я никого и не нашел. Серьезно, я болтался тут по ощущениям часа два. Все вконец начинало раздражать. К тому же, я ходил кругами, а если пробовал выйти к деревне, будто бы стоял на месте, нисколько к ней не приближаясь.       Когда я в третий раз вернулся к дереву, под которым валялся всякий хлам, нервы сдали. Раздраженно пнув камни, я присел опять в ту же лужу, откуда и поднялся. Если меня постоянно выбрасывает сюда, наверное, должна быть причина. Может, кто-нибудь в конце концов придет?       Но никто не приходил. Я раздраженно пыхтел, хотелось снести парочку деревьев расенганом. Стараясь успокоиться, я пытался считать жабок, прыгающих в озеро, но делать это, сидя в луже, было сложно, так что я взобрался на дерево. Далось мне это неожиданно просто. Я не решился пройтись по дереву вверх без рук, потому что не чувствовал себя обремененным чем-то вроде чакры. Тело ощущалось легко, но не так, как если бы хорошо отдохнул, и теперь можешь горы свернуть, а будто в нем вообще ничего не было, будто если поцарапать кожу, из раны начнет выходить воздух, и я сдуюсь, как воздушный шарик. Это удручало и вызывало уйму вопросов, но прыгал вверх с ветки на ветку я без проблем, а больше в тот момент меня ничего не волновало.       Усевшись на толстый сук, по прикидкам, достаточно крепкий, чтобы выдержать мой неизвестный мне самому же вес, я огляделся. Не знаю, где я сейчас находился, но деревня, ныне расположенная в углублении в земле, в кратере, оставшемся после Пейна, обнаружилась совсем неподалеку. Возникла мимолетная мысль попытаться выйти к ней по деревьям, но я тут же отбросил ее. Если сну надо, чтобы я был здесь, он все равно меня не выпустит.       Размышления о Пейне и необычный вид деревни, будто бы просевшей или зарывшейся в землю снова вернули меня в воспоминания о том дне. Как же я тогда был зол. Вообще-то сначала я был самоуверен, потом зол, а после — в отчаянии. Я не мог победить Пейна, эту совершенную во всех смыслах боевую систему, и не победил бы, если бы мне не помогли. Я даже не уверен, что победил Нагато в нравственном бою. Скорее всего, он и сам понимал в душе, что нужно делать, просто видел много такого, чего мне не довелось, и окончательно запутался. Свои заблуждения он победил сам, да еще и поправил в суждениях меня.       Именно после того дня я понял, почему Саске так стремился к мести, и понял, почему делать этого не стоило, ведь в итоге только по-настоящему дорогие нам люди погибли.       Дождь заливал мне лицо, в глазах помутилось, и я почувствовал, будто прямо у носа промелькнула насквозь пропахшая табаком седая прядь. Интересно, а где памятник Извращенному Отшельнику, который я соорудил? Может быть, раз уж никто не приходит, я смогу хотя бы сходить к нему?       Я старался припомнить, где и на каком расстоянии от Конохи прятался Нагато, тот бюджетный монумент, сооруженный из камней, веток и кунаев, должен был быть совсем рядом. Хах, собственноручный корявый памятник… Наверняка, я сейчас его уже и не найду, около полугода прошло. Он давно рассыпался и, скорее всего, похож сейчас от силы на кучу мусора.       Внезапно меня осенило. Будто бы в подтверждение этой спонтанной догадке, моя задница в синих брюках соскользнула с промокшего скользкого сука и, едва успев сгруппироваться, я слетел с дерева. Окатив брызгами из лужи раскидистые толстые корни, я приземлился на ноги и улыбнулся своему тупизму. Огороженные с обеих сторон широкими надежными корнями камни, которые я поначалу принял за мусор, образовывали собой сбившуюся, но не утратившую своего символизма конструкцию. Залитые грязью и потускневшие, вокруг них вперемешку с ветками были разбросаны кунаи, а надпись «учитель» на главном большом камне забита землей и почти не видна.       Оценив масштаб повреждений, я глубоко вздохнул. Я думал, что мне станет стыдно и больно глядеть на это разрушенное и забытое всеми напоминание жизни моего наставника, но почему-то злости не было, а тяжесть в груди, оставшаяся после разговора с Инари, ушла. Дождь чуть поубавил своей силы, или мне так показалось.       Не испытывая ни капли жалости, я оторвал кусок своего синего рукава и аккуратно протер главный камень, а потом и остальные. Вынул из находящегося при мне подсумка новые чистые кунаи и соорудил памятник заново.       — Ну теперь ты доволен, старый извращенец? — с улыбкой буркнул я, присаживаясь на толстый выпирающий корень рядом. Даже не знаю, с кем я в тот момент пытался говорить. Наверняка с белкой, дупло которой образовалось в полуметре над моей головой…       Внезапно налетевший порыв ветра хлестнул меня по лицу.       — Эй! — возмутился я. — Что за отношение вообще?       Ветер затерялся где-то в лесу, заливаясь странными воющими и фыркающими звуками.       — Не надо было ничего делать, раз уж благодарности у тебя никакой.       Новый порыв ветра пошатнул кунай на одном из крайних камней и тот, едва ли не руша всю конструкцию, вывалился. Преодолевая обиду, я попытался его поправить, но не смог. Кажется, щель в булыжнике слишком расшаталась.       — Может, другой найти, — пробормотал я, но ветер снова хлестнул меня по лицу.       — Ну не надо и не надо. Сиди тут с полуразвалившимся памятником.       Ветер что-то бурчал в ветвях, дождь тихонько топотал по земле и листьям: пух-пух-пух… Я только чуть-чуть прикрыл глаза, и мир перевернулся.       Я проснулся в слезах.       Пора было вставать, спускаться на завтрак, а после — отправляться на мост. Покушения покушениями, а работы мостостроителю никто не отменял. Впрочем, мне следовало поторопиться, потому как Неджи и Ли уже были готовы.       Повозмущавшись немного тому, что парни меня не разбудили, я оделся и с небольшим опозданием спустился к завтраку. Цунами выглядела уставшей, кажется, она всю ночь не могла заснуть. У Тазуны был болезненный вид. Старик пытался храбриться и строить планы, высчитывать, за сколько дней таким составом мы достроим мост, но в нем не было прежнего энтузиазма. Порой, глядя на него, казалось, что он готов все бросить, взять в охапку семью и свалить куда подальше, но не мог решиться предать остальных жителей страны Волн и веру внука в него.       Немногочисленные работники уже ждали нас на мосту, но ничего не делали. Наверное, опасались работать без какой бы то ни было минимальной охраны. Как только Тазуна в компании шиноби взошел на мост, тут и там застучали молотки.       Все время до полудня я провел в суете, помогая плотникам, но не забывая следить за Кайзой, чем занимались и Неджи с Цуей. Последняя, находясь рядом с Цунами и Инари, с каждым часом кидала на Кайзу все больше раздраженных взглядов. Казалось, она готова прямо так подойти к нему и со всей серьезностью спросить, шпион ли он. Это создало бы дополнительные проблемы, но, должен признать, даже мои собственные нервы были на пределе, поэтому я очень обрадовался, когда ближе к обеду у нас закончились материалы.       Подготавливаясь к сооружению моста, строители устроили склад досок в небольшом наспех построенном здании на берегу. Каждый день они брали оттуда необходимые им материалы, столько, сколько было нужно, и из них делали мост. Таким образом, доски не могли отсыреть во время дождя или утреннего тумана, и, так как склад запирался на замок, их никто не крал. Получалось очень удобно, но приходилось лишний раз отправлять кого-то за новой партией. И этим кем-то, чаще всего, становился не имеющий навыков плотника, Кайза.       — Я схожу, — оповестил всех он, — А вы пока передохните.       — И то верно, — проговорил Тазуна, вытирая пот со лба. День выдался жарким. Хоть и дул ветерок, солнце припекало нещадно.       Быстро осознав, что это тот самый шанс, который мы ждали, я тут же вскочил с насиженного места:       — Мы с Неджи и Цуей проводим.       — Точно, — поддакнули мне они.       — Да вы отдыхайте, ребятки, я сам, — попытался отнекиваться Кайза.       — Нет, на вас могут напасть, — покачал головой Гай. — Но Кайза прав, Наруто, Неджи, Цуей, вы устали. Я схожу сам.       Только этого нам не хватало.       — Нет-нет, мы совсем не устали, а вот вам надо отдохнуть, Гай-сенсей, вы столько работали! — заверил я. — Мы даже поможем принести больше досок.       Стоящий позади меня Неджи возмущенно крякнул.       — Не давай таких обещаний, — тихо процедил он.       — Если хочешь рассекретить Кайзу, иди на жертвы, — буркнул в ответ я.       Скрипнув зубами, Неджи промолчал.       Блестящее бисеринками пота лицо Гая осветилось сверкающей улыбкой.       — Я должен работать на пределе своих сил, чтобы не отставать от вас, ребята! — провозгласил он. — Но если вам так хочется, идите! А я, пока вы не вернетесь, сделаю столько подходов, сколько нужно!       И он, рывком приняв упор лежа, принялся отжиматься. Ли тут же к нему присоединился.       Я никогда не понимал этой черты Гай-сенсея, и, если бы это была какая-то другая ситуация, я бы покрутил пальцем у виска и спросил, что вообще творится в голове у этого джонина. У меня вот в голове биджу живут. Может, у него там сидит десяток маленьких клоунов, диктующих ему, как себя вести?       Но не в этот раз. Путь был свободен, так что можно было даже ему подыграть:       — Да! Во имя силы Юности! — воскликнул я и, взяв слегка ошарашенного Кайзу, мы ретировались с моста.       Только пройдя несколько метров по суше, я понял, что жребий брошен, а когда мы, даже Неджи и Цуей, взвалив на себя доски, шли обратно, я убедился в этом окончательно, потому что путь нам преграждал Хаку.       — Это же ты! — тут же воскликнул Неджи. — Ты в тот раз прятался за деревьями, а потом унес Забузу!       — Да ладно? — нервно съязвил я, сваливая свои доски на траву возле дороги и немного смещаясь вперед, загораживая собой Кайзу, оказавшегося совершенно ни при чем.       Дело обстояло не очень хорошо. Если за нами явился Хаку, значит, на мосту уже орудует Забуза. Мельком глянув в сторону детища Тазуны, я лишь убедился в том, что его окутал взявшийся из ниоткуда белесый туман. Забуза не посмотрит на то, что Гай в прошлый раз уже победил его, он нападет на сенсея снова, потому что хочет не столько денег Гато, сколько реванша. Но на мосту Гай не один, там есть еще и Тазуна с семьей и строителями, и Ли, которому, похоже, придется защищать пятнадцать человек в одиночку. А если Забуза в этот раз пришел вместе с разбойниками Гато? Что же делать? Мы не сможем сбежать от Хаку, пока Кайза с нами, и делиться нам больше некуда. Ох ну почему же Тазуна занизил ранг миссии! Сколько проблем это создало!       Все эти мысли заполонили мою голову, поэтому очнулся я только когда из-за глиняной маски Хаку прозвучал его тихий голос:       — У меня нет приказа убивать вас, но дальше вы не пройдете.       О да, это именно голос Хаку. Не желающий противнику вреда, но и не оставляющий ему путей к отступлению.       — Наруто, что нам делать? — принимая стойку, спросил Неджи.       — Что? Почему ты спрашиваешь меня? — удивился я.       — Потому что ты больше всех о нем знаешь, кретин, — прошипела Цуей.       От такого развития событий у меня на спине холодный пот выступил. Я? Командовать? Да я сам не знаю, что делать! Никто из нас не подходит для битвы с Хаку! Я в принципе сомневаюсь, что кто-то подходит для битвы с этим парнем, но у такого человека определенно должна быть большая скорость. И она была у Гая, возможно, у Ли. Но ни у кого из нас.       — Я не знаю, что делать! — рявкнул я. — Он очень быстрый, нам за ним попросту не угнаться.       Словно в подтверждение моих слов Хаку склонил голову на бок и, сорвавшись с места, попытался прорваться сквозь меня к Кайзе. Отступать было некуда, и мне пришлось блокировать его иглу кунаем.Чудом успел.       Что ж, придется признать. Я сплоховал, когда придумал весь этот план с разоблачением. Кайза оказался ни при чем, а мы его оклеветали, да еще и подвергли опасности.       — Ты его не тронешь! — бросил я Хаку.       — Ты не сможешь мне помешать, — возразил он.       За маской не было видно, улыбается он или плачет, злорадствует или раздражен. И это порядком бесило, как в тот раз, когда я дрался с Итачи, и нельзя было смотреть ему в глаза. Движения, конечно, помогают, но без эмоций на человеческом лице, вообще не понимаешь, что он задумал.       — Одна твоя рука уже занята моим кунаем, а я больше тебя от себя не отпущу. Тебе придется меня убить, чтобы пройти дальше. Но я знаю, убивать нас ты не хочешь. Ты вообще не хотел бы ничьей смерти, так? — не слишком уверенно проговорил я. Мне внезапно вспомнилась травма детства этого парня. Изгой и невольный отцеубийца. Сейчас, зная его историю, я не держал зла ни на него, ни на Забузу, но в бою мне моя лояльность вряд ли поможет. Нужно что-то делать, как-то победить Хаку и помочь Гай-сенсею.       — Ты угадал, я не хочу убивать вас, — спокойно проговорил Хаку. И это спокойствие в его голосе мне не нравилось. Ведь я его держу! Неджи и Цуей, или хотя бы один из них, могут уйти! И он ничего не сделает! Почему его это не волнует?       — Неджи, беги, помоги сенсею, — распорядился я, но Хьюга не успел сделать и шага.       — Никто из вас никуда не уйдет. Удержать вас здесь мне под силу, — все с тем же леденящим спокойствием проговорил Хаку, и его свободная рука потянулась к груди, как если бы он собирался складывать печати. Но я все еще блокирую кунаем его иглу! У него занята вторая рука. Что он собрался делать? Напасть на меня и освободиться? Но я заблокирую и второй его удар!       — Это мое проклятье, мой улучшенный геном, — раздалось из-под маски.       Пальцы его свободной левой руки сложились в странную фигуру, будто он хотел скрестить их на удачу.       — Ледяные зеркала демонов.       Я вдруг почувствовал, как воздух вокруг стал влажным и очень холодным. Дышать стало труднее, в воздух поднялся белесый пар. Я услышал странный звук, будто зажурчала вода, но, одновременно с этим, что-то трескалось, хрустело и шипело.       — Наруто! — воскликнул Неджи.       Я перевел сосредоточенный взгляд с руки Хаку на него и заметил, как вокруг нас начали формироваться бледные, едва заметные, парящие в воздухе льдины. Тонкий лед покрывался все большими слоями воды и снега, затвердевая, полируясь. Совсем скоро я видел в зеркале, парящем над моей головой, собственное отражение.       Эта техника! Та самая, из которой невозможно выбраться, пока не разобьешь все зеркала. Если мы в нее попадем, он просто заколет нас своими иглами до смерти! Но как он ее создал? Даже если это странное скрещивание пальцев было печатью, почему она сработала? Он что, умеет складывать печати одной рукой? Я этого не знал! После того случая на мосту, я все донимал Саске с вопросом о том, как же он, великий и ужасный Учиха, смог попасть в эту ловушку. Вот как! Хаку просто поймал его, а потом сложил печати одной рукой! Неплохо было бы тоже этому научиться, если выживем… Выживем?!       — Черт! Кайза! — гаркнул я, расцепляя связку с Хаку, рискуя тут же получить иглой в спину, я развернулся к Кайзе и со всей силы, которая у меня была, вытолкнул его из зеркального круга. Неокрепшее еще зеркало позади мужчины треснуло и разбилось на кусочки, когда он в него врезался. Кайза оказался снаружи, а разбитое зеркало восстановилось меньше чем за секунду.       Хаку, закончив возводить зеркала, подался назад и спиной вошел в ближайшее к нему стекло. Я тут же бросился к нему, надеясь перехватить, но рука, за которую я надеялся зацепиться, уже стала неосязаемой. Мои пальцы схватили лишь влажный воздух.       Зеркала поочередно блеснули на свету, и теперь вместо нас во всех них отражался только Хаку. Он стоял, не шевелясь, но я знал, что, как только он что-то скажет или сделает, это же сделают и его копии.       — Вы в ловушке, — оповестил нас он. — Вы никогда отсюда не выберетесь.       — Черт! — взвыл я. — Сначала он был просто быстрым, а теперь будет сверхбыстрым!       — Как это? — не поняла Цуей.       — Перемещается между зеркалами на огромной скорости, — ответил я.       — Почему же ты его не остановил, когда он складывал печать? — заорала Цуей.       — Ну откуда ж я знал, что он умеет делать их одной рукой?! — в тон ей гаркнул я.       — Не ори на меня, — обиделась сестра. — Сам виноват.       — Прекратите, — остудил нас Неджи. — Что нам теперь делать?       — Я не знаю, — вздохнул я. — Из этих зеркал невозможно выйти, и он обстреляет нас иглами, если мы только попробуем приблизиться к ним.       — Эй, ребята, вы там в порядке? — вдруг раздалось снаружи. –Что происходит?       — Кайза! — обмер я, вздохнув. Я же вытолкнул его из круга зеркал! Думал, что внутри мы не сможем его защитить, и Хаку прикончит его своими иглами! Болван! А снаружи Хаку как будто не сможет его покалечить! Тем более, что Кайза подал голос. Хаку сейчас выйдет из зеркала и убьет его! Вот хороши ниндзя-защитники! — Беги отсюда! Скорее!       — Бежать? Но вы… — растерялся мужчина.       — Мы справимся, — заверил я. — Беги!       — Справимся? — тихо, издеваясь, процедила Цуей.       — Хорошо, я приведу помощь, — пообещал Кайза и я услышал, как он убегает.        Я обернулся, чтобы проследить глазами за Хаку и, если вдруг что, готовый перенять его атаку на себя. Но противник не двигался с места. Он чуть качнул головой, и все копии повторили движение за ним.       — Не переживай, я не собираюсь его преследовать, — заверил меня Хаку.       — Не собираешься? — переспросил я. Один из тяжеленных камней на моих плечах свалился. Хотя бы так один из семьи Тазуны будет в безопасности.       — Я же говорил, что дальше вы не пройдете. Моя задача — задержать вас. Убивать семью мостостроителя мне не обязательно, — объяснил Хаку. — Но если вы попробуете вырваться, я случайно могу убить вас.       — Так же случайно, как ты убил своего отца? — в отчаянии фыркнул я. Давить на болезненное прошлое людей — низко, но не думаю, что нам удастся пробраться к зеркалам и разбить их, если не сможем вывести его из равновесия.       — Мой отец убил мою мать и хотел убить меня, — завел свою историю Хаку. — Все из-за моего улучшенного генома. Таких людей, как я, на моей родине используют в постоянных войнах. Из-за этого люди решили истребить нас, чтобы в войне ни у одной из сторон не было преимущества. Поэтому мой отец, когда-то любивший свою семью, решился ее уничтожить. Я не желал никому смерти даже в тот момент, моя сила решила все за меня.       — Сила не может решать за тебя! — гнул я свое. — Уж я-то знаю, поверь мне.       — Эй, — тихо шепнула Цуей, пока Хаку собирался с мыслями для ответа. — Что нам делать? Мы можем растопить эти зеркала?       — Смогли бы, если б нашли огонь достаточной силы, — таким же шепотом насмешливо фыркнул я. — У тебя разве есть с собой зажигалка?       — Нет, — пояснил Неджи. — Но у Цуей стихия огня. Она совсем недавно начала ее тренировать.       — Но я уже кое-что могу! — поспешно уточнила сестра.       — Возможно, сила руководствовалась инстинктом из моего сердца, но ты бы тоже не стал сопротивляться желанию убить, если б тебе самому угрожала опасность.       — Если бы меня хотели убить, я бы убедил людей не делать этого! — возразил я. — Ты не знаешь, каково это, когда тебя по-настоящему ненавидят с самого рождения!       Разыграть обиженного на весь мир подростка для меня не сложно, но что мне делать потом, когда я заговорю ему зубы? Хоть Хаку и увлечен спором, он все еще внимательно следит за всеми нашими движениями. Он не позволит подобраться к зеркалам, даже если Цуей и удастся выдавить из себя немного огня. Да даже если и удастся, сомневаюсь, чтобы ее огонь был жарче, чем огонь Саске, которому так и не удалось растопить эти чертовы зеркала. Каким бы Учиха не был противным, сложно не признать того, что он и правда был гением, а его «Огненный шар» имел огромные размеры.       — Ты не сможешь выдохнуть достаточно огня, даже чтобы растопить хоть одно из этих зеркал, — шепотом продолжил я дискуссию с сестрой.       — Хватит меня недооценивать! — зашипела Цуей. Ее голубые глаза недобро сверкнули, и из них мелко брызнули слезы. — Я смогу! Просто нужно стоять к нему вплотную.       — Вплотную к зеркалу? Ты с ума сошла? — опешил я. — Что я только что говорил о том, что он не даст нам к ним приблизиться?       — Можно попробовать, используя мою воздушную ладонь, — вклинился Неджи.       — А ты можешь применять ее, двигаясь? — удивился я. Честно говоря, всегда думал, что Хьюгам необходимо стоять на месте, чтобы проворачивать свои штучки. Ну кроме Хинаты и ее «Львов-близнецов».       — Если сильно концентрироваться, и совсем чуть-чуть. Мы сможем хоть немного придвинуться к зеркалу?       Я задумчиво окинул взглядом зеркала, застывшего в них Хаку и неуверенно кивнул. Если делать все резко и по команде, и предварительно хоть чем-то отвлечь внимание Хаку, все может получиться.       — Я слышу, как вы шепчетесь, — тут же огорошил меня он. — Неважно, что вы придумаете. Это не поможет. Вы не выберетесь отсюда, пока Забуза-сан не завершит нашу миссию.       То есть пока Забуза не убьет Тазуну, он будет нас здесь держать? Мило.       — Гай-сенсей ему ни за что не проиграет! — воскликнула Цуей.       — Зачем ты вообще помогаешь Забузе? Он творит ужасные вещи! — поддакнул я.       — Забуза-сан спас меня, он сделал меня своим оружием, и теперь любая мечта Забузы-сана это моя мечта, и исполнить ее — мой долг.       Я хотел было напомнить ему, что у каждого человека должна быть своя мечта, как вдруг провел неясные параллели между собой и Хаку. Извращенный отшельник в свое время спас меня от одиночества, а потом я поклялся покончить с войнами в мире, как он и пожелал. Хаку ведь сейчас делает то же самое. Проблема лишь в Забузе. Ему, как выходцу из «Кровавого тумана» неизвестны такие вещи, как любовь, забота и мирная жизнь. Можно сказать, им с Хаку просто очень не повезло.       — Тогда почему бы твоему Забузе не найти мечту получше, чем лишать родителей других детей, таких же как ты! — воскликнул я, и Хаку в зеркале дрогнул. Он тоже не знал, зачем Забуза причиняет людям вред, не понимал и не хотел, но был верен самому дорогому для себя человеку.       — Я… я не… — он вздохнул и чуть наклонил голову, стараясь сообразить.       — Сейчас! — скомандовал я, и Цуей подскочила к ближайшему зеркалу, на ходу начиная складывать печати. Я бросился к ней, Неджи накрыл нас троих голубоватым куполом из чакры, на который сразу же обрушился град из ледяных игл. Хаку, отразившийся в зеркале, которое выбрала Цуей, замахнулся было иглами, но я смог, обежав сестру, отбить их.       Складывала печати моя сестра не так быстро, как Саске, и не так уверенно, поэтому я даже не удивился, когда из ее рта вырвалось совсем мало огня, который никак не повлиял на ледяное зеркало. Но это все означало, что мы обречены. Теперь Хаку не станет с нами церемониться, он загонит нам под кожу столько игл, сколько нужно, чтобы оставить нас здесь. Несмотря на то, что внутри купола из ледяных зеркал стоял собачий холод, меня окутало волной жара от страха.       Я попытался ударить зеркало рукой, но лишь получил с десяток тончайших иголок на своих пальцах. Мой кунай даже не смог поцарапать зеркальную гладь, будто она была сделана из железа. Как же я в прошлый раз смог сломать ее? Неужели чакра Курамы оказывает на меня такое сильное воздействие. Тогда может быть…       — Нет, — тут же ответил Лис. — Я не могу пустить достаточно чакры в твой организм, пока ты не испытываешь сильных эмоций.       — Я испытываю! — взвыл я.       — Страх это не то. Нужна злость!       Злость? О да, я могу разозлиться на Кураму, который не хочет помогать. На Цуей, которая пообещала расправиться с зеркалом, хотя и понимала, что ее мастерства не хватает. На себя, что попался в эту дурацкую ловушку с зеркалами!       Вдруг мимо меня пролетела пара игл и воткнулась прямо под ноги Цуей. У Неджи в барьере пробоина?! Я мельком глянул на Хьюгу и заметил, что ему все труднее поддерживать защиту. Неудивительно, что он стал пропускать нескончаемый поток атак Хаку. Цуей складывала печати по новой, придвигаясь к зеркалу ближе. Надеялась, что с небольшого расстояния получится. Не получится. Теперь я понял. Чтобы хоть как-то повредить эти зеркала изнутри, нужна сила, приближенная к силе биджу. Тут должен бушевать целый ураган пламени, а где такой взять?!       — Твой ветер, — снова заговорил Курама.       — Что? — не понял я.       — Используй свою стихию ветра, — повторил Кьюби и отключился.       Чакру ветра? Верно! Мой ветер должен раздуть огонь! Но сколько ветра надо, чтобы выбраться отсюда, и смогу ли я вообще его использовать? Я же в этом мире еще ни разу такого не пробовал! А мой контроль чакры хуже, чем у дерева!       Цуей закончила складывать необходимые печати, Неджи стиснул зубы, поддерживая защиту нас троих, и у меня не осталось выбора. Если я не хочу погибнуть сам и погубить этих двоих, нужно действовать. Пусть у меня не было практики, я все равно помню, как это делается.       Я сосредоточился, даже на секунду прикрыл глаза. Выпустил из рук кунай и сложил их вместе. Подумал о ветре, о том, какой он быстрый и мощный. И моя чакра такая же тугая, скрученная, готовая, как спираль, в любой момент вдруг явить себя. Не обязательно острая, сейчас это ни к чему. Очень легкая и очень сильная, ее много, но не слишком, в меру. Она маленьким ураганом вырывается у меня из-под пальцев и, вращаясь, кувыркаясь, подергиваясь, несется к огню Цуей, врывается в его поток и усиливает его, передает свою мощь, раздувает, гонит огонь прямо к зеркальной поверхности, сердито его подгоняет и подбадривает, и не потерпит неудач.       В следующий момент мой слух уловил звонкое «Кап!», а потом моих ушей достиг гул огненного вихря, который я раздул из небольшого костерка, его жар и ярость. Зеркало издало громкое «Крак!» и обвалилось на землю, заливаясь растаявшей водой.       Придя в себя первым, я схватил находящуюся в восторге от победы Цуей и почти что выдохшегося Неджи в охапку и рванул наружу, к солнцу, звукам, краскам и теплу.       Зеркало за нашими спинами со скрипом воздвиглось вновь, но тут же треснуло, обвалившись водой на землю вместе со всей конструкцией. Хаку стоял посреди небольшого озера и внимательно нас разглядывал.       — Еще никому не удавалось выбраться из этой техники, — признал он.       — А ты не недооценивай шиноби Конохи! — запыхавшись, воскликнул я. Рядом со мной тяжело дышали мои союзники. Цуей судорожно закашлялась, схватившись рукой за саднящее после стихии огня горло. Неджи ссутулился, его руки, не способные больше двигаться, плетьми обвисли вдоль тела.       — Хорошо, больше не буду, — согласился Хаку, и я не увидел — почувствовал, как он сорвался с места, извлекая из воздуха несколько игл, тут же метая их в Цуей. Верно метит, первым делом хочет убрать противника с враждебной стихией.       Я сорвался с места, надеясь опередить иглы и прикрыть Цуей собой. У меня есть Курама, он меня вылечит, а она истечет кровью и умрет. Она наш ценный козырь в борьбе против Хаку. Ох, да что я тут говорю? Просто она моя сестра, хоть и с невыносимым характером, и я несу за нее ответственность.       Иглы больно пронзили мое плечо, ощетинив его со всех сторон. Пока сам не попробовал, не думал, что они войдут так глубоко. Очень больно и, кажется, рука онемела. Ах, ну конечно, Хаку же специалист по особым точкам на теле. Значит, моя левая рука недееспособна как минимум на полчаса. Нужно пользоваться правой. А в меня уже летел целый сноп ледяных игл. Я прикрылся от них рукой, одновременно с этим вновь думая о тугом, сильном и легком ветре, который одним своим порывом разгоняет и ломает ледяные иголки, вновь и вновь срывается у меня с пальцев, отгоняя прочь Хаку от моей семьи.       Когда я распахнул глаза, Хаку стоял вдалеке, помятый и изрезанный обращенными против него же ледяными иглами. Он тяжело дышал, его противную маску украшало несколько глубоких царапин.       — У тебя очень сильная стихия ветра, — отметил он. — И я это уважаю, но не могу тебе проиграть, иначе стану недостойным Забузы-сана.       Он молниеносно сложил несколько печатей, и вода вокруг него вздыбилась, приподнялась в воздух, чтобы разбиться на небольшие капли и сформировать новые ледяные иглы.       — Тебе еще не надоело? — боязливо фыркнул я. Хоть я и прикладывал максимум усилий, моя чакра все равно расходовалась быстро. И сейчас ее осталось немного. Я тяжело дышал, пытаясь заставить левую руку двигаться, а мозги думать. Как его победить? Мне совсем не хочется свалиться тут без сил. Кто же защитит Неджи и Цуей? Кто поможет Гаю? Ведь я один знаю о наших врагах достаточно, чтобы предупредить их действия.       Хаку сложил печать, и иглы тронулись с места. Мне бы сейчас скорость Ли! Он и с утяжелителями был бы способен разломать все эти иглы в воздухе. Но придется обходиться своими силами. Я изо всех сил дунул, стараясь выпустить из себя как можно больше воздуха и обезвредить иглы, одновременно с этим старался помочь себе правой рукой. Но то ли мой ветер в этот раз оказался слаб, то ли эти иглы, созданные техникой, оказались крепче, но направления своего движения не изменила ни одна. Все они вонзились в меня и моих друзей.       Я очень надеялся, что Хаку не целился ни по каким точкам, которые могли бы ввести меня в кому, как в тот раз Саске, но даже так получалось очень больно. Иглы оцарапали мне руки и ноги, прорвали футболку и оставили хирургически крошечные разрезы на лице, из которых тут же пошла кровь. Цуей вскрикнула от боли, Неджи с другой стороны застонал. Его уставшим рукам досталось больше всего иголок.       Мои друзья были живы, но почти не способны двигаться, а Хаку складывал печати заново, приближаясь к нам. От него потянуло холодом, вода взмыла в воздух и с хрустом сформировала новые орудия пыток.       — Я не убью вас, только обезврежу, — донеслось из-за маски.       — Вот счастье-то, — прокряхтел я, пытаясь встать на ноги и мысленно умоляя Кураму о том, чтобы мое тело лечилось быстрее.       — Для меня было честью сражаться со столь сильными противниками. Но мой долг — помочь Забузе-сану исполнить его мечту.       Последняя печать была сложена, иглы дрогнули, готовясь поразить избранные Хаку точки на наших телах, как вдруг остановились. Я сдвинул брови и настороженно уставился на противника. Опять из-за этой чертовой маски ничего не было видно, но, кажется, он прислушивался к чему-то. Пальцы Хаку дрогнули, он, не заботясь ни о чем, оглянулся на затянутый плотным туманом мост.       Ну конечно! Забуза! Наверняка Гай добивает его, а Хаку, как и в прошлый раз, это почувствовал. Но это значит, что сейчас Хаку пойдет и защитит Забузу любой ценой. Нельзя этого допустить. Хаку добрый и талантливый, он еще может избрать для себя лучший путь.       Хаку расцепил пальцы, иглы моментально растаяли и обрушились на землю водопадом. Я помню, что он сделает. Сейчас он сложит еще несколько печатей, а потом растворится в воде! Ну уж нет! Я собрал свои последние силы и, поднявшись, бросил свою тушку наперерез противнику и в последний момент успел схватить его за руку.       — Ну уж нет! Не в этот раз! Ты же умрешь! — заорал я на него.       — Скорее всего, — ответил Хаку, пытаясь вырвать свое запястье из моей цепкой хватки. — Мне жаль, что у нас не вышло хорошего боя, но мне нужно идти. Отпусти.       — Ты никуда не пойдешь! Неужели ты не понимаешь, что можешь достичь чего-то большего, чем подачки от Забузы? Он же нукенин!       — Забуза-сан был первым человеком, которому я оказался небезразличен. Мой долг — исполнить его мечту, а мечтает он вернуться на родину любой ценой, — нетерпеливо объяснил Хаку.       — Но почему ты ему служишь? Ты же сам сказал, что твой клан использовали в войнах, и это очень плохо закончилось! Так почему же ты теперь стал точно таким же оружием для Забузы? — этого-то я никак и не мог понять с того самого момента, как Хаку умер. Я понял, почему Хаку защищал Забузу, возможно, даже смог бы когда-нибудь понять, почему именно Забуза. Но почему Хаку стал тем, от чего бежал? От чего защищала его мать, и что погубило его клан. Неужели не оставалось другого выхода? Неужели у Хаку не вызывали вопросов методы Забузы и его жестокость? — Он же тебя совсем не ценит! Он пожертвует тобой ради жалкого вознаграждения от Гато! Он такой же, как твой отец!       — Я любил своего отца, а он любил меня, — проронил Хаку, после чего молниеносно выхватил прямо из воздуха сноп игл и воткнул их мне с внутренней стороны запястья, куда-то ближе к локтю. Всю руку пронзила боль, мои пальцы разжались против воли и, прежде, чем я успел что-либо сделать, Хаку сбежал.       — Вот черт, — процедил я, обессиленно падая в лужу. Он все-таки сбежал. Брызги воды засверкали на солнце, как будто Хаку снова улыбался мне, не обремененный проблемами и битвами, как в нашу вторую встречу в лесу. — Да что ж это такое!       Я оглянулся на потерявших сознание друзей. С усилием встал и прощупал пульс. Живы. Теперь все зависело только от Гая и Ли на мосту.       — Наруто! — вдруг окликнули меня, когда я уже собирался прикрыть глаза и рухнуть в обессиленный обморок.       Ко мне со всех ног мчался Кайза, вооружившийся лопатой. Он радостно улыбался и размахивал свободной рукой. Я удивленно распахнул глаза и подумал, что отец от сына недалеко ушел, потому что позади Кайзы неслось еще человек пятьдесят мужчин с кирками, молотками, палками и вилами. Все они выглядели воинственно и не настроены были отступаться.       — Наруто! — воскликнул запыхавшийся Кайза. Толпа ополченцев притормозила за ним и во все глаза нас разглядывала. — Вы в порядке? Вы победили того типа в маске?       Я слабо качнул головой и, собравшись с силами, выдохнул:       — Мост, все на мост.       Местные жители поняли все сразу и, подхватив нас троих на руки, бросились к мосту, туман над которым, как мне показалось, медленно сходил на нет. Осознав, что спасительное забвенье для меня еще долго не наступит, я глубоко вдохнул и попытался сосредоточиться.       Итак, Хаку почувствовал опасность для Забузы, поэтому сбежал. На мосту был Забуза, Гай, Ли, мостостроители, Инари, Цунами и Тазуна, как минимум. Как максимум, плюс банда мордоворотов Гато и сам Гато. Итак. Каков процент того, что на мосту все кончилось хорошо и рассеивающийся туман означает нашу победу, а не гибель всех людей на мосту? Честно, понятия не имею. Я никогда не мог предвидеть такие ситуации, как это ловко делала в классе Сакура, однако, надо признать, в жизни почти никогда и не получалось так, как в классе. На мосту сейчас могло происходить все, что угодно.       У меня неистово стучало сердце; онемевшие руки обвисли по швам, что было даже противнее, чем как если бы один из Хьюг выбил мне танкецу. Я не мог дождаться того момента, когда же я, за спиной у Кайзы, взойду на мост и увижу, что со всеми стало. Мне безумно хотелось, чтобы все были живы. И наши, и ваши, и Тазуна, и Гай, и Ли, и Хаку, и даже Забуза. Я помню, в душе он неплохой человек, просто загнал свои чувства так глубоко под кожу, что теперь оказался не в состоянии их отыскать. А Хаку… наверное, все же у него не было выбора, как жить, и он даже не хотел задумываться о лучшей жизни. Он не хотел предавать Забузу, потому что его отец сотворил со своей семьей то же самое, и Хаку не хотел повторить его ошибок.       Как странно, оказывается, не все семьи так счастливы, как мне казалось на первый взгляд. Но история Хаку напоминает мне собственную. Что, если отец и мама узнают о том, кто я. Я ведь даже хуже Хаку. Не просто владею чем-то опасным, я совершенно другой человек! И что же со всем этим делать? Смогу ли я вообще когда-нибудь хоть кому-то рассказать о том, кто я? Смогу ли я когда-нибудь вернуться домой, в свой мир? Я люблю свою семью, но, попав сюда, я как будто сделал шаг назад и снова стал изгоем. Почему так? Стоит ли такая семья того, чтобы я отказался от своих друзей? Я не знаю…       За всеми этими рассуждениями я чуть не пропустил момент, когда мы наконец-то оказались на мосту. Жаждя узнать и страшась этого одновременно, я остановил свой взгляд поочередно на живом Инари, прижимавшим его к себе с двух сторон Цунами и Тадзуне, в свою очередь, окруженных рабочими. Облегченно вздохнув, я сполз со спины Кайзы, позволив ему воссоединиться с семьей, и побрел туда, где, не шевелясь, стояли трое.       — Что случилось? — спросил я, приближаясь к застывшим в скорбных позах Гаю и Ли.       — О, Наруто-кун! — выдохнул сквозь слезы Гай. — Ты весь в крови!       — Да нормально все, — буркнул я.       — Наруто-кун? — пробился вдруг сквозь нескончаемый поток причитаний Гая другой тихий голос. Хаку стоял чуть впереди, чуть сгорбившись, склонив перед собой голову. Проигнорировав аптечку сенсея, которую он, видимо, всегда носит с собой, я тяжело подбрел к Хаку ближе, чтобы слышать его голос:       — Да?       Я знал, о чем меня сейчас попросит Хаку. Помнил и понимал. Потому что смотрел сейчас на мертвое тело Забузы, окропившее кровью деревянную поверхность мостовой.       — Я не успел, — тихо пояснил Хаку. Голос его дрогнул. — Я не смог спасти Забузу-сана. Я не достоин быть его оружием. Я проиграл тебе.       — Извини меня, — проговорил я совершенно серьезно. — Я не желал Забузе смерти. Я знаю, как в глубине души он тебя любил. Ему просто нужно было немного помочь.       — Ты ни при чем, — отрезал Хаку. — Виновен я. Прошу тебя, Наруто-кун, убей меня.       — Почему я? — раздраженно спросил я. — Почему вообще нужно тебя убивать?       — Я не был рядом с Забузой-саном, когда оказался ему нужен. Это ты задержал меня тогда. Ты победил меня дважды. Поэтому, прошу, убей меня.       — Нет, — выдохнул я.       — Не нужно жалости, — попросил Хаку. — Мне не страшно и я не опасаюсь боли.       И это меня взбесило. Не нужно жалости, говоришь?! Да что ж ты, монстр какой, что жалости к себе не терпишь? Сострадание людей спасает жизни, помогает людям жить и сосуществовать друг с другом! Почему ни один выходец из «Скрытого Тумана» этого не понимает?!       — Да никто и не говорил о жалости! — процедил я и, собравшись с силами, метнул кулак Хаку в лицо. Даже сквозь онемевшую конечность я почувствовал боль от удара. Глиняная маска треснула и обвалилась, обнажив сначала одну половину прекрасного лица Хаку, а затем и вторую. Хаку беззвучно плакал.       — Я не люблю, когда люди жертвуют собой ради фигни, — продолжил зло говорить я. — Твоя миссия в качестве оружия Забузы пока не закончена! Ты можешь воплотить его мечту сам! Ты можешь вернуться в «Скрытый Туман» сам, чтобы показать Забузе, чего ты стоишь и на что способен! Ты можешь рассказать всем в мире, как храбро он сражался ради своей цели! Никому не нужен человек, который бы умер для него. Если хочешь доказать свою преданность, живи ради Забузы!       Под конец своей импровизированной речи я уже просто тряс Хаку за плечи, стараясь вбить в него эту информацию. Чтобы Хаку жил, нужно, чтобы правило «Жить ради Забузы» стало его новой мантрой. И, кажется, вышло довольно успешно. Хаку обессиленно упал на колени и, склонившись над телом Забузы, громко зарыдал.       Я, скрепя сердце, отошел от него и тихо обратился к меняющему десятый носовой платок Гаю:       — Как вы его убили? Я думал, вы сражаетесь при помощи тайдзюцу.       — Я не пытался его убить, — высморкался Гай. — Я хотел лишь его обезвредить и обездвижить, но, похоже, перестарался и переломил его меч ударом «Трех врат», а он не смог увернуться от осколка. Жаль парня, такой сильный был.       — Переломили меч? — ужаснулся я. Насколько же сильно тайдзюцу Гай-сенсея? Останки меча в качестве двух крупных кусков металла валялись здесь же, так что толстобровый сенсей не врал.       — Да! — воскликнул Ли. — Гай-сенсей такой крутой! Он сделал сначала так, а потом вот так! А потом так!.. — Ли принялся активно жестикулировать, изображая бой Гая и Забузы различными махами и выпадами. — …сенсей, а вы меня научите этим приемам?       — Конечно, Ли! Главное — наблюдай за мной внимательнее, и ты все поймешь!       Я решил оставить ликующий клан толстобровых наедине с их силой Юности и пошел дальше.       — Дедуль, ты в порядке? — спросил я у Тазуны, стискивающего в объятиях Инари.       — А! Да! Спасибо вам! — опомнился старик и сквозь слезы попытался начать меня благодарить.       — Погоди, — остановил я его. — Еще не все.       — Не все? — на лицо Тазуны наползла меловая бледность.       — Нет, совсем не все, — указал я кивком головы на подплывающий к берегу корабль, на борту которого, размахивая своей тростью, стоял в костюме коротышка Гато.       Разбойники вышли на сушу, всем своим видом выказывая абсолютную враждебность.       — Смотрю, вы прикончили бесполезную дрянь, — самодовольно ухмыльнулся Гато, по-пафосному укладывая ладони сверху на трость.       — Он был сильнейшим бойцом в твоей шайке, — фыркнул я, издеваясь. — Да и, пожалуй, единственным.       — Все равно он требовал слишком большую плату, — со скрипом зубов проигнорировав мой выпад, ухмыльнулся Гато. — Я справлюсь с вами, слабаками, и без него.       — Уверен? — хмыкнул я. — Жители деревни, — обратился я ко всем тем, кого удалось собрать в свое войско Кайзе. — Это и есть Гато, который притеснял и обкрадывал вас! Неужели вы позволите ему так просто уничтожить вашу надежду на спасение?       Толпа возбужденно загудела, потрясывая своим импровизированным оружием. Смерть Забузы, хоть и не принесла мне радости, зато воодушевила жителей деревни. Теперь я был уверен, что свой мост в обиду они больше не дадут.       — Так вперед! — громко скомандовал я, и защитники деревни ринулись в атаку.       — Да! И я с вами! — воскликнул Гай, едва ли не пританцовывая от предчувствия хорошей драки, но тут же валясь на землю без сил. — Хотя нет, — прокряхтел он.       — Ну Гай-сенсей, — осуждающе протянул я. — Как же так?       — «Третьи врата», — хмыкнул приблизившийся к нам Неджи. Позади него неловко топталась Цуей.       — Неджи, вы в порядке? — обеспокоенно поинтересовался я. Назвать сестру по имени все еще язык не поворачивался.       — Да, все нормально.       — Ребята, — пуская слюни на свежее дерево, замогильным голосом прокряхтел Гай. — Подмените меня.       — Есть, Гай-сенсей! — энергично воскликнул Ли, обрекая всех нас на участие в большущей заварушке, которую устроили разбойники и жители деревни.       — О боже, — вздохнул я, врываясь в эту огромную драку и подыскивая себе соперника. Странно, но первым, на кого я натолкнулся, был парень, подпоясанный каким-то грязным цветастым платком. Ха-ха, и мне даже не надо было поднимать взгляд, чтобы убедиться в том, что он лысый!       — Ну привет, — бросил я, разворачивая его к себе за плечо.       Разбойник поначалу взглянул на меня кровожадным взглядом, уже собирался было вытащить из-за пояса свою катану, как вдруг весь энтузиазм сошел с его лица, и с истошным воплем этот парень бросился с разбегу в воду. А я ведь даже кунай еще не достал!       — Ох, что творит с людьми моя ненависть, — захихикал Курама.       Остальных разбойников разогнали примерно минут через десять. Во многом, этому поспособствовал Ли, хоть я и не знаю, что производило на бандитов большее впечатление: сумасшедшая поза Толстобровика, похожая на идущую в атаку курицу, или то, что из этой позы он раздавал пинки, отправляющие истошно орущих противников по широкой дуге в морские пучины.       Бандиты бежали, жители ликовали. Гато, настроившемуся, наверное, на симпатичную резню, пришлось спасаться бегством.       — Я еще вернусь и разнесу ваш мост в щепки! — угрожал он, цепляясь за мачту корабля.       Но Гато так и не вернулся. Спустя какую-то неделю при поддержке жителей мы достроили мост. К тому времени и мы все поправились, и Гай-сенсей после «Трех врат» чувствовал себя как спелый огурчик, так что после празднования в честь завершения строительства нам нужно было уходить.       — Может, останетесь еще хоть на денек? — уговаривала Цунами, с сожалением заворачивая нам еды в дорогу.       — Никак не можем, — покачал головой Гай, вскидывая кулак. — Подвиги зовут!       И это была правда. Впервые за эти две недели после побега из Конохи я избавился от забот настолько, что у меня появилось время подумать о более важном:       — Черт возьми! Четвертый Хокаге! — стонал я, одетый и собранный для отправления домой, забившись в дальний угол гостевой комнаты. — Он же меня в мясорубку засунет! А не он — так мама!       — Что такое? — хрюкала от смеха Цуей. — Разве тебя не отправили нам на подмогу? Ты же так уверял нас в этом!       — Да ладно тебе, — фыркнул я. — Неужели по-твоему я не принес нисколько пользы?       — Не-а, — задиристо показала мне язык сестра и, махнув хвостами, удалилась из комнаты.       Я вздохнул, проверил, не оставил ли чего на память хозяевам, и тоже спустился вниз, где уже заканчивались сборы и начинались трогательные прощания.       Мостостроитель и его семья хохотали, обнимались и плакали. Инари взял с меня слово обязательно навестить его еще раз, что я поклялся сделать. Цунами поделилась с Цуей парочкой рецептов, а Гай с Кайзой и Ли вчера вечером хорошенько подрались и сейчас подмигивали друг другу фиолетовыми фонарями под глазами. Подозрения Кайзы в шпионаже мы с Цуей и Неджи решили оставить между собой, хотя сестричка и порывалась настучать сенсею о моих «злобных планах».       — О, а тот мальчик, — вдруг спохватилась Цунами. — Вы забираете его с собой?       — Да, — оповестил я. — Пойду схожу за ним.       После победы над Гато Забузу, как и в прошлый раз, похоронили на том же горном выступе, возвышающемся над деревней, чтобы он каждый день мог смотреть на закат. Хаку даже и не думал больше возвращаться к Гато, но остаться с нами он согласился не сразу. Мне пришлось уговаривать его и вести споры на витиеватые темы довольно долго. Тем не менее, он все равно рано утром собирался и уходил к могиле Забузы, возвращаясь лишь поздно вечером только для того, чтобы лечь спать, а утром уходил вновь. И сейчас он был там же.       В своем цветастом девчачьем кимоно, с распущенными волосами, развевающимися и поблескивающими в теплых лучах рассветного солнца, Хаку сильно походил на девочку. Я тихонько подошел ближе к могиле, присел и помолился. Хоть никто и не знает, что Забуза был за человек, я в курсе, какие чувства и противоречия его все время гложили.       Наконец Хаку распахнул густо опушенные ресницами глаза.       — Нам пора, — улыбнулся я, протягивая ему рюкзак.       — Я иду с вами в Коноху? — уточнил он.       — Да. Я попрошу Хокаге приютить тебя или, если хочешь, переправить на родину, в «Скрытый Туман», — пообещал я. — Хоть убедить его мне будет не легко…       — Нет, не нужно, — попросил Хаку. — Позволь мне стать твоим оружием.       — Чего? — аж отшатнулся от удивления я, с размаху присев в какой-то куст.       — Ты победил меня в честном бою и убедил жить дальше, а Забуза-сан пал от руки твоего сенсея, поэтому позволь мне стать твоим оружием.       Я нервно рассмеялся, не зная даже, как на такое реагировать. С одной стороны, я даже предположить не мог, что так случится, и ни при каких условиях не желал соглашаться, с другой же — я знал, что для Хаку это нечто вроде кредо, так что отказаться он мне и не позволит. Вдруг еще и попросит убить его за ненадобностью.       — Послушай, Хаку, ты должен научиться жить ради себя, а не ради кого-то, — посоветовал я.       Однако Хаку смотрел на меня таким твердолобым взглядом из-под густых ресниц, что я понял: мы не сдвинемся с места, пока не соглашусь.       — Хорошо, давай пока начнем с того, что станем друзьями. Как тебе? — предложил я, протягивая ладонь для рукопожатия.       Хаку без особого доверия пожал мою руку и мы вместе покинули могилу Забузы, отправляясь домой.       — Поздравляю, — хмыкнул Курама. — Ты спас человека от неминуемой гибели.       — А мог спасти двух, — мысленно ответил я.       — Прекращай ныть, — зевнул Кьюби, устраивая поудобнее в своих лапах карточный веер. — Зато ты приобрел ценного союзника, который души в тебе не чает.

И так я начал менять мир…