Three Days Grace — Time of Dying
Саундвейв знал, что быстро найдет нарушителя порядка, особенно с неограниченным доступом к любой из систем и архивов корабля. Впрочем, он был готов ко всему, в том числе и к такому неожиданному повороту в лучшую для него и в худшую для нарушителя сторону. Крепкие захваты одного из тентаклей цеплялись за затылочную часть головы нарушителя, со скрипом прогибая тонкий металл, не смертельно, но довольно болезненно. После пущенного по ним тока фемма рухнула прямо на бегу, как будто ей, как марионетке, перерезали жизненно важные ниточки. В воздухе разносился тошнотворный запах паленой проводки, от невзрачного корпуса взвился в воздух едкий дым. Саундвейв знал свои силы и понимал, как их надо использовать и в каких количествах. Он не собирался ее убивать. По крайней мере, сейчас. Длинное щупальце притянуло свою жертву ближе к связисту, подняло над полом так, что теперь ее фейсплейт был на одном уровне с его непроницаемым щитком. Если бы мех мог, то он бы иронично хмыкнул — ничего интересного и удивительного эта фем для него не представляла. Округлая, немного вытянутая, с застывшей гримасой страха лицевая пластина; искаженные болью тонкие губы, на несколько тонов темнее основного цвета лица; черные провалы отключенной оптики, как запомнил Саундвейв, тускло-красного цвета с черными ободками и такого же цвета опто-датчиками; изогнутые стыки, двумя линиями, как слезы, бегущие от окуляров к подбородку. Полному сканированию внешности незнакомки мешали только множественные царапины на ее потрепанном корпусе и содранная во многих местах краска. Это задерживало, но не останавливало. Саундвейву нужно было выяснить, кого именно Старскрим привел на корабль, насколько она опасна и, что самое главное, полезна делу десептиконов. Когда воссоздание внешности завершилось, начался автоматический поиск совпадений в десептиконской базе данных. Миллионы кибертронцев, уничтоженных, пропавших без вести и все еще активных, автоботов, десептиконов и нейтралов, крылатых и колесных, мехов и фемок, — эта база вмещала в себя огромное количество разных досье с разными личностями. Однако сейчас не было необходимости прочесывать всю систему в поиске совпадений, легче было сделать и по-хитрому — задать нужные параметры, сузив поиски в четыре-пять раз. Так Саундвейв и сделал. Перед взором замелькали разные лицевые, быстро сверяясь компьютером с отсканированной только что внешностью. Местами они сливались друг с другом, превращаясь в одну непонятную смесь текстур и цветов, но это ничуть не мешало основному процессу прочесывания данных. Делал это Саундвейв на автомате, больше все-таки вглядываясь в темные провалы оптики фемки, безвольно повисшей перед ним. Словно ожидая, что они вот-вот включатся, и их обладательница снова попытается удрать. Ключевое слово — попытается, так как Саундвейв был готов к любому повороту событий, в том числе готов снова остановить нарушительницу или же, если это будет самым логичным и правильным решением, убить ее. Поиск кончился тревожным сообщением «Ошибка. Не найдено совпадений». Бегло перепроверив полученные при сканировании данные, связист, чтобы точно удостовериться, снова запустил поиск по базе с теми же параметрами, и через несколько нанокликов система выдала такое же сообщение. Уже повторившийся, словно дежавю, отчет несколько сбивал с толку своей… неправильностью. Именно неправильностью, так как раньше внешность любого трансформера, прогоняющаяся по Системе Соответствия, всегда находила похожее досье с данными. Тогда было правильно, сейчас — нет. Наконец, Саундвейв опустил повисшую тряпичной куклой фем на пол, грубо, но не губительно, однако так и не разжал захваты тентакля. Так спокойней. Со стороны слышались громкие душераздирающие скрипы, довольно непристойная ругань на новом кибертронском и болезненное шипение, которые до последнего времени настойчиво и успешно игнорировались. Главный связист равнодушно и как бы нехотя чуть-чуть повернул голову в сторону пытающегося оклематься авиа-коммандера. Помогать ему он не спешил, да и вообще не собирался, трезво посчитав, что тот и сам справится — не впервой. Но из чистого уважения к этому сикеру, как к вышестоящему, решил тактично подождать его — оправданий? угроз? очередной лжи? — без разницы. Однако последний вариант был более вероятным. И Саундвейв оказался бы прав, если бы Старскрим в данный момент смог придумать что-нибудь, что не казалось бы бредом. Но, к сожалению, ничего на ум не приходило, не получалось и настроиться на более хладнокровный лад мыслей. Только сейчас Старскрим понял, что почти и не готовил никакой легенды насчет своего временного отлучения с поста и, самое главное, нового пассажира… Очередная волна помех резанула сенсоры, помутнив процессор, но быстрая настройка сбившихся со своего алгоритма программ, которая являла в себе ощутимый удар кистью по голове, мигом все исправила. Выглядел раньше гордый, статный, благородный — если о нем вообще можно так говорить — Тиран Небес не лучше беглой пациентки. Весь в царапинах, с начисто содранным в некоторых местах зеркальным покрытием на грудной пластине, напряженными полуопущенными крыльями, жутко гудевшими механизмами и системами, которые только чудом избежали экстренной перезагрузки… Жалкое зрелище. Сикер недовольно скривился от такой мысли и, потирая кончиками когтями ушибленное место, не менее недовольно посмотрел на корабельного связиста. Ему не нравилось, как на него смотрит Саундвейв, а если точнее, он вообще терпеть не мог, когда тот наблюдает за ним. Это было крайне редкие, но запоминающиеся моменты, которые все время заканчивались примерно одинаково — Старскрим, вспылив от такого пристального взгляда, что-нибудь выкрикивает, а Саундвейв после этого невозмутимо, будто ничего не произошло, отворачивается, возвращаясь к своей работе. Вот и сейчас авиа-коммандеру хотелось просто расцарапать этот щиток из тонкого кибертронского стекла, скрывающий его… да без разницы, что он там прячет! Ощущение, будто этот безликий делает одолжение уже в том, что он просто не ушел, надоедливо вкрутилось в процессор. Точно ждет объяснений или хочет проводить на ковер к Мегатрону, а тот был до ужаса разъярен из-за недавней «маленькой» ошибочки своего верного слуги. Но сделать необдуманный шаг Старскриму помешала слабая надежда, что, возможно, в этот раз достанется не только его крыльям, а им должно было перепасть очень многое. — Старскрим! — вдруг рявкнул комлинк голосом Мегатрона, и сикер дернулся от неожиданности. Перед оптикой пронеслась почти вся невеселая жизнь. В том, что Саундвейв уже передал все данные, которые успел найти, крылатый мех даже не сомневался, как и в том, что это, возможно, его последний джоор актива. — Да, хозяин? — как можно более спокойно спросил сикер, пытаясь скрыть предательскую дрожь в голосе, но та все же проглянула, чем выдала его с головой. — На «мостик», — коротко приказал лорд десептиконов и спустя наноклик более внушительно рыкнул: — Сейчас же! — после чего отключился. До этого еле теплившийся огонек надежды полностью погас. Внутри все смешалось — лютая ненависть, страх, опустошающее отчаяние, странная горечь и какое-то ненормальное желание захохотать в голос. Мех не смог сдержаться и тихо, хрипловато рассмеялся. В процессор прокралась мысль, что он, после стольких опасных битв и не менее самоубийственных интриг, умрет вот так — глупо и бессмысленно. Да еще из-за того, что двое пере-десов не углядели за одной недо-фем. Старскрим понятия не имел, как она смогла вообще очнуться по его предположению два-три клика назад, если должна была пробыть в стазисе несколько орнов. Титановыми усилиями заставив себя прекратить смеяться, заместитель лорда прикрыл ладонью окуляры, возвращая себе какое-никакое, но самообладание. Немного сумасшедшая и кривая полуулыбка немедленно превратилась в оскал, и когда сикер резко убрал руку с фейсплейта, его ненадолго помутившаяся оптика оказалась снова яркой, однако не менее безумной в своей злости. Такой же привычной насколько бессильной. — Что?! — наконец выкрикнул он, дико ощетинившись, в сторону Саундвейва. Тот еще с секунду смотрел на снова ставшего адекватным коммандера, после чего отвернул голову в сторону и пошел по коридору в сторону рубки, волоча за собой собственноручно пойманную беглянку и совершенно не заботясь о том, сколько потом у нее будет травм только от этого. Впрочем, Старскрим тоже особо не волновался за нее после того, что случилось. Раньше, может, около брийма назад, когда он только выходил из мед-отсека, он еще хотел, чтобы она просто не померла, не отплатив за то, что он ее тащил до медиков. Сейчас же Старскрим бы с нескрываемым удовольствием посмотрел, как сие горе, которое ему хватило глупости подобрать, будет корчиться от боли. Жаль только, что эту боль будет нести не он, а его хозяин. Прошипев от досады и бешенства что-то неразборчивое и явно нелестное, Старскрим неуверенно, но твердо зашагал за корабельным связистом. Он уже ясно представлял, как будет медленно, слой за слоем, сдирать полировку определенно виноватому Нокауту, когда разберется со всеми докучающими проблемами. Если, конечно, доживет до этого момента…***
Весь корпус отзывался натяжной болью, и только в голове, где-то в глубине процессора, то затихала, то расходилась в стороны навязчивая пульсация. Из всего, что было, осталось только тошнотворное чувство отчаяния и собственной беспомощности, бесполезности. Думать не хотелось совершенно. Сгусток энергии, обычно тонко воющий в грудном отсеке, замолчал, только изредка отстукивая известный только ему ритм. Однако эта своеобразная тишина лишь удручала, казалась совершенно не тишиной, а каким-то оглушающим шумом, исходящим словно изнутри. Услышать себя и свои мысли в ней не представлялось никакой возможности. «RJ» еле приоткрыла сбоившую оптику, но это отнюдь не помогло ей — обычно четкое изображение размывалось, сильные помехи еще сильнее сбивали с толку, а темный туман заволок абсолютно всю картинку, не давая нормально сфокусировать оптику. Фемка просто смотрела вверх, бесцельно наблюдая, как над ее головой медленно проползают бледные и размытые сиренево-голубоватые полосы света с одной и той же скоростью, в одном и том же ритме. На фоне белого шума, заполонившего собой сбившиеся аудио-датчики, она слышала чьи-то шаги, но не могла понять, откуда исходит их звук, чьи они. Раз, два… Похоже на посекундный счет: глухой удар о пол, секунда — и еще один, и еще, и еще, и так до бесконечности. Медленно, размеренно, уверенно, тихо. Будто идет само время, сама неизвестность, приближаясь… к чему? Фем и не догадывалась к чему именно, но была уверена, что оно не покажется ей прекрасным даже в сравнении с недавним — или давним? — прошлым. Вопросов, как заметила «RJ», всегда больше, чем ответов. Она совсем потерялась и во времени, и в себе. Когда она осознала себя, а в ее голове впервые проскользнула связная мысль? Может, вечность назад? Или это была одна секунда? Все шло слишком медленно и одновременно слишком быстро, наваливалось на ничего непонимающую фем со всех сторон, словно желая утопить ее в горе, страхе и боли. А она ничего не могла с этим сделать, кроме как отдаться увлекающему ее в темноту течению, удушающему чувству безысходности. По конечностям расползалось странное онемение, не дающее почувствовать даже кончиков собственных когтей. Корпус жутко ныл, будто его сдавило прессом, откуда-то издалека эхом разносился неприятный и бесконечный скрип металла о металл. Найдя в себе немного сил, фем немного запрокинула голову, силясь рассмотреть то, что было — сверху? снизу? — перед ней. Картинка и сейчас не хотела становиться четкой, но «RJ» была уверена, что она смотрит вдаль этих бесконечных темных коридоров, пускай сейчас кажущихся двоящимися. В заснувший, казалось, процессор прокралась мысль, заставившая беглянку внутренне содрогнуться. Ее кто-то тащил за собой… Только сейчас «RJ» четко почувствовала, как в ее затылок крепко, до боли, вцепилось что-то, тянет вслед за кем-то неизвестным, так сдержанно и уверенно идущим вдаль. Только сил не было никаких — ни на сопротивление, ни даже на то, чтобы глухо простонать от боли, казалось, рвущей голову на части и одновременно сжимающей ее в маленький шарик. Неутешительные, сбивчивые мысли путались, лишь усугубляя ситуацию; хотелось кричать от отчаяния, но какими-то неведомыми силами вокодер не издавал никаких звуков. И чем больше «RJ» думала, тем сильнее становилось осознание всего ужаса ее нынешнего положения. Фем дернулась, и это движение далось ей с огромным трудом. Но слабая, ничтожная попытка взять контроль в свои манипуляторы не увенчалась успехом. То, что сжимало затылок, впилось в него с новой силой, продавливая металл; по нейросети пробежала яркая вспышка, отдалась в корпусе непроизвольной судорогой, наполнила собой каждый датчик. Процессор взорвался миллионами сообщений об ошибках, вызвав острую головную боль, словно его заживо разбирали на запчасти. «RJ» схватилась за голову бесчувственными манипуляторами, включившийся вокодер издал жуткий надрывистый крик, ударивший по собственным аудио-датчикам оглушительной звуковой волной. Корпус изогнулся в агонии, из зажмуренной оптики по щекам полился омыватель. Все было слишком четко — боль, звуки, образы, чувства, — и эта четкость сводила с ума. — Хватит, — внезапно раздался чей-то кажущийся знакомым хрипловатый голос, и фемме казалось, что он шел откуда-то сверху, будто веление с небес. — Так ты ее убьешь. Кошмар отступил резко и неожиданно, невозможно быстро. Образы ушли, растворились, однако не прошли бесследно, оставшись на задворках сознания, как страшные тени недавнего прошлого. Фем обмякла, стоя одним сервоприводом в небытие. Вокруг воцарилась благоговейная тишина, нарушаемая только звуком собственной тяжелой вентиляции. Отстраненно, будто это и неважно, до «RJ» дошло, что тот, кто волочил ее за собой, остановился. Однако голос заступившийся за нее незнакомца пинком послал куда подальше внезапно навалившееся на фемку благоговейное спокойствие, заставляя ее внутренне встрепенуться от испуга — так резко и громко заговорил этот мех. — Обязательно было включать ей вокодер? — В его высоком тембре проскользнули шипяще-рычащие нотки. — У меня в аудио-датчиках итак изобилуют посторонние шумы!.. Он еще что-то говорил, но «RJ» слышала — и понимала — только ничего незначащие обрывки фраз, отдельные слова из целого их ряда, и все это она не могла держать в голове. Звуки неприятно сливались в один сплошной шум, из которого было почти невозможно выловить что-то стоящее, и только этот голос, то доходивший до сиплой хрипоты, то срывающийся на нечто среднее между криками и визгами, четко выделялся на общем сером фоне, как полная серебряная луна на покрытом звездами небе — вроде бы и к месту, настолько привычно, что уже не замечаешь, но необычайно притягательно, интересно… Слабость снова навалилась на фемку всей своей тяжестью, однако извечное любопытство пересилило даже ее. Тусклая сбоящая оптика активировалась, блестя в мрачном свету коридорных ламп мокрыми разводами и капельками на линзах. Черный опто-датчик сузился, пытаясь сфокусироваться на размытом и бесформенном сером пятне, так явственно выделяющемся на более темном фоне. Вскоре картинка приобрела приемлемую четкость, и сгусток энергии в груди в этот же миг предательски пропустил удар, а «RJ», позабыв как вентилироваться, в странной смеси ужаса и удивления вперила взгляд в своего… спасителя. Она узнала его сразу же, но поняла, кто он на самом деле, только сейчас. И вправду, его оптику она узнала бы из тысяч и миллионов — необычайно яркая, пламенная, полыхающая бесконтрольным огненным штормом, безостановочно сжигающим все на своем пути. Все то, что произошло до выключения, «RJ» помнила смутно, только маленькими отрывками, острыми осколками, неровными и разрозненными кусочками одной общей картины, да и эти кусочки были призрачны и пусты. А это необычайно четкое воспоминание, одно из последних, было на их фоне самым живым и реальным, но одновременно самым ненастоящим, кажущимся выдуманным под давлением фактом, которого на самом деле и не существует… Так фем думала, пока не встретила своего героя на самом деле. Она теперь и не сомневалась, что именно он спас ей актив. Но «RJ» не могла даже слова сказать, глядя на него. Ей оставалось только открывать и закрывать рот, как немилостиво выброшенной на сушу рыбке, в тщетной попытке выдавить из себя хоть один внятный звук, но вокодер оставался нем, будто его кто-то выключил без ведома. А он просто смотрел на нее своими ярко-алыми окулярами с полной безразличностью в своем холодном взгляде и улыбался, но не так, как обычно улыбаются люди, а кривя губы в злорадном предвкушающем оскале. От него так и веяло коварностью и ледяным расчетом. Никакого благородия, дружелюбия и хоть искорки бескорыстия ни в чертах фейсплейта, ни в позе, ни в голосе… Этот мех пугал намного пуще, чем его молчаливый спутник, тенью нависший над головой феммы. — Ты боишься, фем? — вдруг слащаво протянул сикер, обращаясь именно к ней, и присел рядом на одно колено. При этом его фесплейт резко исказила ясная гримаса боли, что исчезла спустя долю секунды. Вероятно, повреждения были несколько значительнее, чем показалось «RJ» на первый взгляд, однако мех больше не подал виду и ласково продолжил: — Не волнуйся, твои мучения скоро закончатся… фатально, — последнее слово он пропел слишком сладко и нежно, в противоречие его улыбке. Он резво поднялся на скрипнувшие сервоприводы, стиснув от натуги денты, и повернулся, вероятнее всего к тому, кто ее тащил. Фем, найдя в себе чуточку энергии, попыталась запрокинуть голову, но не смогла, так как стоило ей немного шелохнуться, и боль в сжимаемом затылке стала невыносимой. Сама того не ожидая, «RJ» судорожно всхлипнула, тут же словив на себе полный яда взгляд такой чарующей оптики, и ее обладатель, брезгливо хмыкнув, махнул манипулятором, призывая до сих пор невидимого механоида идти за собой. И он пошел, повинуясь этому беззвучному приказу, его шаги снова зазвучали в голове, как тиканье часов, а «RJ» почувствовала, как ее снова потянули дальше. Но не успела эта веселая компания пройти и пяти механометров, как внезапно аудио-датчики фемки уловили негромкие посторонние шаги, а тоже услышавший их серебристый авиатор обернулся, остановившись, и сразу же изменился в фейсплейте. — Эй, вы! Сюда сейчас же! — тут же крикнул он, привлекая к себе внимание, и, дождавшись, когда сбившиеся, было, незваные гости подойдут ближе, властно приказал: — Поднять нарушителя и вести за мной, чтобы не падала и не отнимала времени. Двое простых рабочих, до этого непонимающе глядевших своими красными визорами-галочками на эксцентричное начальство, переглянулись между собой. Приказ-то и был приказом, но каким-то странным, ненормальным. Обстановка не вызывала особого доверия даже у таких наивных и глуповатых вехиконов, но в особенности — безвольно лежащая на хромированном полу незнакомая фем, исцарапанная, со стертой краской и подтеками голубого энергона на ее черно-серебристом хрупком корпусе. Не меньше смущал мертвый взгляд безликого Саундвейва, вроде бы и безразличного, но с четкостью эксперта отмечающего про себя абсолютно все, что происходило. Непривыкшие к такому вниманию робкие дроны сразу же стушевались и заерзали на месте, боясь в лишний раз провентилировать системы. Вскоре у вышеупомянутого начальства, сильно разозленного, мягко говоря, медленным процессом складывания логических цепей у своих подчиненных, сдала и так некрепкая нейросеть, и мех пронзительно рявкнул: — Выполнять! Дроны, встрепенувшись, как от несильного удара током, чуть не столкнулись металлическими лбами, вовремя шарахнувшись в стороны, однако все равно налетели друг на друга. Пусть это глупо — доверяться тем, кто привык врать на каждом шагу, но по-другому вехиконы не могли и поэтому, наспех выпутавшись из «объятий» друг друга, поспешили выполнить приказ как можно быстрее и четче во избежание еще пущих нападок в свою сторону. «RJ» все слышала и каким-то чудом понимала большинство слов, но скорее интуитивно, на уроне подсознания. Она знала, что этим незнакомцам приказали, но от этого осознания становилось еще более тошно и страшно, не смотря на то, что они ничего плохого делать не собирались. Чужие грубые прикосновения, как удары, казалось, оставляли после себя большие всплески боли, фантомной по своей сути, но от этого не менее жгучей и пронизывающей. Фем просто не смогла сдержать подступившую к горлу вязкую и горькую жижу, когда ее наконец резко подняли на сервоприводы. По щекам побежали серебристые мокрые дорожки, вокодер свело тошнотворной судорогой, и «RJ» громко зарыдала. Она точно упала бы на колени, если бы в самый последний момент ее не поймал один из рабочих, и фем повисла на его манипуляторах, сбивчиво и несвязно умоляя о чем-то, даже ей непонятном. Наблюдавшего за этой воистину жалкой сценой авиа-коммандера сильно передернуло, еще одна ниточка его некрепкого терпения с мелодичной трелью лопнула. — Заткнись!.. — Он проверещал еще какое-то оставшееся непонятным слово, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы испуганная и подавленная фемка немного притихла. После этого он, чуть ли не скрежеща дентопластинами, вихрем двинулся дальше, мимо Саундвейва и пары дронов, по пути лишь бросив сухое, но от этого не менее громкое и истеричное: — За мной! Старскрим и так уже задержался и боялся опоздать, боялся, что этот идиотский орн действительно оказался последним в его активе. Он молчаливо проклинал Саундвейва за то, что он засек сильный энергетический всплеск, проклинал Нокаута за то, что согласился помогать, проклинал эту фем… Возможно, впервые он проклинал свою гениальность, которая ни к чему хорошему так и не привела. Нет, злиться на самого себя было не в его природе, но он сокрушался на остальных именно из-за своей ошибки и прекрасно осознавал это, пусть и нехотя. Конечно, он мог бы обвинить во всем других, как обычно и делал… Только вот оказалось, что скидывать вину решительно не на кого. В этот раз тяжелый груз ответственности за все действия и приказы приходилось нести самому. После очередного поворота, в конце нескончаемого коридора показалась мощная темная дверь несколько больших размеров, чем все другие. Вся ярость в миг куда-то улетучилась, уступив место жгущему изнутри страху. Твердый шаг, подкрепленный неисчерпаемой злостью, стал менее уверенным и более осторожным. Аудио-датчики ласкали тонкие всхлипы и тихий, еле сдерживаемый плач за крылатой спиной, и их музыка еще сильнее удручала, наводила какую-то тоску и одновременно подстегивала убежать отсюда как можно дальше. То, что ждало его по ту сторону, наводило просто неподдельный ужас своей знакомой неизвестностью. Перед самой дверью Старскрим затормозил. Он никогда не был храбрецом, никогда еще не мог сразу же пройти внутрь без остановки. Терзающие воспоминания, одно хуже другого, всегда наваливались на него, поглощая с сервоприводов до головы, уводя в темное время, и он ничего не мог с этим поделать. Дрогнувший манипулятор на секунду навис над сенсорной панелью управления, внутри что-то защемило, и мех, тихо сглотнув накопившийся растворитель, с излишней аккуратностью провел ладонью по панели. Дверь, скрипнув от натуги, разошлась на три части и скрылась в стыках механизма. Не долго думая, Старскрим ступил внутрь, и до сих пор ничего непонимающие вехиконы, под манипуляторы ведущие безвольную и выплаканную фемку, проследовали за ним. Последним зашел Саундвейв, считающий его позицию самой удобной для наблюдения. Бронированная дверь с шумом захлопнулась за его спиной. Этот знакомый и быстрый скрежет заставил «RJ» судорожно втянуть в себя воздух и замолчать, полностью забыв про горькие невыплаканные слезы. Страх никуда не ушел, а наоборот стал еще сильнее и горячее, чем раньше, но теперь он хотя бы перестал застилать ее разум, мешая думать и понимать. Фем с трудом попыталась оглядеться в неизвестном доселе отсеке. Из-за застилающего оптику омывателя все контуры казались размытыми и немного сюрреалистичными, но, не смотря на это, тотальных изменений в обстановке не заметить было невозможно. На смену однообразным сиреневым полосам освещения, практически не разгоняющим темноту, пришел более яркий белый свет, заливающий тяжелые металлические своды, по сравнению с которыми потолок коридоров казался ужасающе низким. В вышине этих сводов разливались странные тени, темные и светлые, словно чьи-то вытянутые силуэты, заворожив собой на несколько секунд. Вдруг сильный удар в спину, между полуопущенных крыльев, вывел «RJ» из шаткого равновесия, и она с вскриком упала на пол, не пройдя и шага. Приземлиться удалось на правый бок, но это приземление выдалось не таким мягким, как хотелось бы. Плечевой шарнир, с хрустом и скрежетом сломав несколько деталей эндоскелета, соскочил со своего места, и манипулятор неестественно и ломано выгнулся под весом навалившегося на него корпуса. Адская боль заставила фем изогнуться, придерживая травмированное плечо здоровой рукой в глупой надежде, что это хоть как-то сможет помочь избавиться от страданий. Подстегиваемый агонией омыватель потек из оптики с новой силой. Однако, несмотря на все это, вокодер издал лишь жалкое подобие хрипа — бедняга просто подавилась своим криком. Необычайно яркий и чистый свет вдруг резанул по оптике, привлек ее внимание. Она в надежде увидеть тот живой и теплый сгусток энергии подняла голову, но ее залитую омывателем лицевую не опалили тепло и спокойствие. Вместо них намокший металл обожгло мертвым холодом. Фем застыла, позабыв про все. Перед ней стоял неизвестный, сверкая кровавого цвета окулярами. Его широкие шипастые плечи загораживали источник белого света, и отбрасываемая им тень полностью, с сервоприводов до головы, укрывала «RJ». Она видела, всем корпусом чувствовала, что он смотрит точно на нее. Изучая, оценивая, проверяя. — Что это? — В его голосе читалось одно лишь презрение, в зверской оптике — неприязнь, смешанная с высокомерием, в указывающем на нее жесте — пренебрежение. Еще с секунду смотря на фемму, стального цвета титан поднял свой взгляд, смотря куда-то поверх нее, и в его оптике засверкали два ярко-фиолетовых диких огня. Он ждал, и его терпение вот-вот должно было иссякнуть. — Фем? Ты сюда фемку притащил?..Да я понятия не имею, кто она!..А я, думаешь, знаю! Незнакомые слова знакомых личностей ударили сзади в спину, вжимая в пол. «RJ», дрожа всем своим существом и опасаясь самого худшего, неуверенно и через силу повернула голову. Позади нее, всего в нескольких шагах, стояли немного изогнутые сервоприводы странного вида; длинные манипуляторы, похожие на вытянутые пластины, почти касались пола своими пальцами-спицами. Суженная талия, только отчасти покрытая броней грудная пластина, фиолетовая подсветка, согнутая по строению спина и фейсплейт… «RJ» парализовало от ужаса. У него не было лица. Лишь тонированная темная маска-щиток, отражающая все окружение словно зеркало. По нему мягко плыли эквалайзерные волны, гипнотизируя, быстро ломались острыми зигзагами и снова выравнивались в такт воспроизводимым словам. Каждая фраза, произнесенная знакомыми, слишком знакомыми голосами с совершенно разными интонациями, вызывала противоречивые чувства. Невольно фем погрязла в воспоминаниях: в оптику ударил мертвый свет операционной; надменность и будничность голосов двух медиков пробрали до эндоскелета, а их страшные слова совсем не вязались в голове с манерами; собственные крики снова зазвучали в аудио-датчиках; вся та ненависть в устремленных на нее взглядов снова стала ощущаемой, как ее животный страх… И с каждой новой фразой «RJ» все глубже уходила от реальности. — …Ты кого сюда притащил? Я не хочу иметь с этим делом ничего общего!..Саундвейв не на корабле, но он может все слышать. И он не должен знать ничего, как и Мегатрон…Нашему дражайшему лорду лучше пока не знать, кто именно появился на Немезиде…Мегатрону будет все равно, что стало с этой фемкой, Старскрим побесится и забудет......Хватит…Ты боишься, фем? Не волнуйся, твои мучения скоро закончатся… фатально. На этом составленная из разных фраз запись закончилась, и наступила тяжелая, давящая тишина. Серый мех-исполин с притворно-благосклонным выражением в упор посмотрел на своего заместителя, внезапно растерявшего все свое красноречие и наглость. Ему ничего не оставалось, как в тихом ужасе мяться, пытаясь найти выход из этой ситуации, но на ум приходили только одни глупые мысли и слова, в которые сам сикер не верил. Крылья его предательски прижались к спине, словно прячась от прожигающего насквозь, пытливого взгляда владыки. — Лорд Мегатрон, я… — наконец, подал он свой дрожащий и неуверенный голос, но его прервали в самом начале давно заученной речи, так и не дав ничего сказать. —…можешь все объяснить? Да неужели, Старскрим? — От той ненависти, с которой было произнесено такое знакомое имя, «RJ» невольно ударило в озноб — она смогла расслышать только его, когда-то произнесенное. — И что ты в этот раз придумал для жалкого оправдания того, что вообще нельзя оправдать? Молчи и не спорь со мной! — внушительно рявкнул повелитель десептиконов, пресекая уж, было, снова начавшийся поток бессмысленных и бесполезных речей своего заместителя Фем, полностью поглощенная своими призраками, даже не сразу почувствовала, как что-то крепкое быстро обхватило шею, пережав энергетические магистрали и проводку, и потянуло вверх. Дрожь буквально пробила ее от сервоприводов до головы. На фейсплейте и спине, между ноющими крыльями, выступили капли хладагента. Вентсистема напряженно загудела, внутренние системы дали сбой от подскочившей температуры, и «RJ» вцепилась коготками и это нечто, пытаясь ослабить его хватку, но оно сжалось сильнее. В оптике резко потемнело, процессор казалось, вот-вот разорвется от нахлынувших на него сообщений об ошибках. Фемка, глотая слезы, беспомощно сжала онемевшие манипуляторы, тщетно пытаясь достать сервоприводами до пола. — Так значит, это твоя протеже… — с злой иронией протянул Мегатрон, якобы задумчиво устремив свой взгляд в ее то меркнувшие, то разгоравшиеся окуляры, и залился пробирающим до внутренностей хохотом, от которого эхо било со всех сторон, а под нагрудной броней что-то сжималось. — Что же, ты сделал свой выбор, Старскрим. Резкий рывок выдернул «RJ» из сгустившегося черного тумана, не дав уйти в него окончательно — ее просто откинули в сторону, как надоевшую игрушку, и она кувырком прокатилась несколько метров. Ее итак пострадавшие крылья с каждым ударом все сильнее гнуло и выворачивало. Тут и там на тонкой броне с содранной краской появились вмятины, тут и там открывались новые очаги боли, укутывающей сознание вязкой пеленой. От них хотелось кричать, но вокодер издавал лишь сиплые стоны и хрипы. Размытая картинка продолжала крутиться, в аудио-датчиках повис надоедливый звон. По подбородку из разбитой губы текла странная на вкус жидкость, холодя нагревшийся металл. Кое-как заставив себя не отключиться, она громадным усилием воли еле подняла свою голову. Лорд не обращал теперь на нее внимания. Он глядел в упор на того, кто ее спас, и шел, могущественный и неотвратимый, смакуя каждый свой шаг. Старскрим, закрылками чувствуя надвигающуюся опасность, начал осторожно отступать назад, но лидер десептиконов уже навис над ним горой, наслаждаясь каждой его эмоцией, так открыто и чисто выраженной на гладком фейсплейте. Его испещренную боевыми шрамами лицевую исказила злорадная предвкушающая улыбка с ровными рядами острых акульих дент, из-за чего больше похожая на хищный оскал. Сжавшийся сикер знал, что сейчас будет происходить, но какая-то часть внутри него надеялась на чудо. Чудо, которое никогда не произойдет. Удар наотмашь прямо по лицевой заставил его унизительно упасть на колени. — Нет! — Фем сама не ожидала от себя такой громкости голоса. — Пожалуйста, не надо! — Молчать! — рявкнул Мегатрон в ее сторону и, гневно глянув на нее через плечо страшной фиолетовой оптикой, снова повернулся к серебристому авиатору, сухо приказав: — Вставай. До Старскрима это слово еле дошло сквозь препятствующие восприятию шумы и помехи. Не до конца настроившиеся после столкновения системы снова сбились, в процессор на обработку хлынул огромный поток данных, ухудшая не самое лучшее состояние. Еле контролируемая ярость, подобная десятибальному урагану, сдерживалась одним лишь страхом за свой актив. Подчиняться этому глупому приказу не хотелось совершенно, он просто хотел, чтобы все это закончилось сейчас же, чтобы он, активировав оптику, просто очнулся вдруг в медотсеке Немезиды… Но этого не произошло. Стиснув денты от напряжения, Старскрим еле поднялся на гудящие сервоприводы, чтобы в этот же миг опять получить тяжелый удар кулаком по нагрудной пластине. Еще один информационный «бум» пронзил сознание, перегрузил нагревшийся процессор. Тонкий металл брони прогнулся, из неглубокой, но болезненной раны медленно потек энергон. В тщетной попутке унять боль и рвущиеся наружу эмоции авиатор прижал к груди один манипулятор, ладонью стараясь сдержать лишнюю энергопотерю. Он снова с криком упал на колени то ли из-за очередного сбоя, то ли из-за вложенной в удар силы. — Вставай! — словно издалека донесся рычащий голос донельзя разъяренного владыки, где-то на заднем плане содрогнулся воздух под очередным выкриком спасенной им феммы. Но он уже просто не мог встать. Перед оптикой все плыло, корпус больше не слушался. Подстрекаемый жгущим изнутри страхом, он попытался подняться, но чувствительные гироскопы не выдержали непомерной и насильственной нагрузки. Донельзя разъяренный таким неподчинением Мегатрон схватил сикера за опущеное крыло и резко потянул наверх; острые пальцы распороли его чувствительную и нежную поверхность, вонзились как можно глубже, чуть ли не протыкая насквозь. Энергон хлынул из раны голубым потоком, и Старскрим изогнулся в конвульсии, стараясь дотянуться до собственных крыльев, но так только ухудшая свое положение. Его отчаянные крики, заглушающие все, жуткой и очень громкой музыкой разлились по помещению, оглушая, выворачивая наизнанку от своей безнадежности. Но десептиконского владыку нельзя было разжалобить, отговорить даже унизительными мольбами. Рука, сжимающая крыло, впилась в него еще сильнее, продавливая и сминая, как простую бумагу. Глупое сопротивление Старскрима начинало порядком раздражать. Мегатрон все равно получил бы то, что хотел. — Хватит сопротивляться! — с презрением бросил он свысока, прямо в перекошенную от болевого шока лицевую, и силой поднял сикера на подкашивающиеся сервоприводы. Крича и неосознанно дергаясь, пытаясь вырваться, ему пришлось встать, но он уже не понимал ничего, попросту потерял над собой контроль от затмившей сознание боли. — Сколько можно строить заговоры и плести интриги за моей спиной?! — тем временем продолжал Мегатрон, и каждое его слово сопровождалось очередным ударом по корпусу и оглушающими криками. — Мне надоело ожидать, когда ты меня снова предашь, опять попытаешься ударить в спину в самый трудный момент! Мне это надоело! Последний и самый сильный удар пришелся прямо по энерготочащей вмятине на груди. Он отбросил легкого авиатора в сторону, и тот прокатился по полу несколько механометров, после чего остался лежать фейсплейтом вниз, разойдясь в сиплом кашле, истекая и захлебываясь собственным топливом. Боль из жгущей превратилась в тупую, ноющую. Ослепленный ей разум помутнился, картинка перед оптикой угасала. Совсем рядом раздавался тихий плач с исступленно повторяемыми мольбами: «Пожалуйста… Не надо… Нет…», и в очередной раз попытавшись настроить оптику, Старскрим увидел напротив себя выплаканный фейсплейт спасенной им феммы с блестящей от омывателя оптикой. Чувство безысходности выжигало ее изнутри, оставляя после себя лишь сосущую пустоту. «RJ» не могла понять, почему Старскрима избивают за то, что он ее спас, почему тот, кого называли Мегатроном, говорит о предательствах и заговорах за его спиной, почему он творит это. Фем хотела хоть сейчас сорваться с места и что-то сделать, чтобы прекратить сие безумие, помочь ее спасителю хоть чем-нибудь… Но корпус просто не желал ее слушаться, а слезы сдавливали горло, мешая громче говорить и даже двигаться. Она ничего не могла сделать, никак не могла ему помочь, не могла остановить его страдания… Приближающиеся тяжелые шаги владыки заставили ее замолчать, давясь своими рыданиями. «RJ» опустила голову в пол не в силах смотреть, что сейчас он будет делать. Омыватель давно иссяк, оптику жгло огнем, ком в горле мешал вентилировать системы. Громадная тень нависла над сикерами, и ее хозяин, сверкая страшными, горящими фиолетовым пламенем окулярами, наступил на спину своему заместителю меж дрожащих крыльев. Тот болезненно захрипел от боли и закашлялся еще сильнее. Энергон потек по его подбородку на пол, скапливаясь в одну быстро густеющую на воздухе голубовато-синюю лужу. — Ты жалок, — сквозь денты процедил Мегатрон с отвращением, но все-таки убрал сервопривод и бросил до сих пор не подававшему признаков жизни Саундвейву: — Вызови сюда Нокаута и возвращайся к работе. Тот плавно и сдержанно кивнул, после чего зашагал по направлению к терминалу главного компьютера, мимо полумертвого авиа-коммандера и плачущей над ним феммы, мимо двух явно зависших от шока вехиконов. Его никак не трогало и не волновало происходящее. Он просто стоял и наблюдал, чтобы все шло так, как нужно. Судьба же этих двоих сикеров была предрешена с самого начала нынешнего «воспитательного процесса», пускай в этот раз очень жестокого, но слишком привычного, чтобы зацикливаться на нем. Конечно же, лорд Мегатрон не собирался просто так убивать своего заместителя — тот был довольно важной единицей в его войсках. Саундвейв понял своего повелителя сразу же, без слов. У него были несколько другие планы на этих двоих…