Способы, методы и чудеса!

Ритуальный зал Блэков, надо же. Люциус хмыкнул, задирая голову к потолку и рассматривая грубый необработанный камень. Зал был сделан наспех, и облагородить его так и не потрудились - этого он никогда не мог понять. Впрочем, как и не мог понять, как можно поселиться в городе, в окружении магглов. Без сомнения, дом был очень хорошо спрятан, но разве древняя чистокровная семья не должна жить в поместье, обладая огромными территориями вокруг? Заметив отблеск в стене, подошел ближе и недоуменно уставился на уцелевшую друзу. Кристаллы были длинными, светло-розовыми. Удивительно, как они могли сохраниться? Люциус вспомнил отшлифованные до зеркального блеска стены и своды ритуального зала в Малфой-мэноре и подумал, что зря хвалился. Кажется, необработанные камни в Блэк-холле стоили владельцам куда более мощной и древней магии. Он вспомнил последних Блэков. В них во всех было что-то первобытное - преданность, любовь, раскаленные добела чувства, выжигающие сердца простым людям. Вспомнил Регулуса, красивого удивительно темной красотой мальчишку, талантливого, почти гениального, бесконечно преданного. Все думали - Лорду, оказалось - себе. Итогом этой мысли вспомнил Тома, его невероятную энергетику, черные, без единого блика глаза, свое восхищение идеями и постыдное, скрываемое всеми силами, желание. Том держал его на коротком поводке - снисхождением, вкрадчивым шепотом над плечом, короткими касаниями холодных пальцев, почти нечитаемыми намеками. И научил его самого быть таким же - скользким, как называл потом. “Мой скользкий друг”, - говорил он про его самолично воспитанный характер, уже не столь этим довольный, как раньше. Но Люциус игнорировал это недовольство, потому что змееликое существо, представшее перед ними на старом кладбище, не было его Томом. Прерывая его мысли, тяжело открылась дверь мореного дерева, впуская маленькую процессию из гордо вышагивающего домовика, грязнокровки, сосредоточенно закусившей губу, и кровати с возлежащим на ней Поттером, которую она медленно и осторожно поддерживала в воздухе чарами Левитации. Тому было совершенно очевидно стыдно, он весь покраснел. Люциус презрительно скривился. Это болезнь, а не вина самого Поттера. Стесняться этого – бессмысленно и глупо. Кровать опустилась на пол у самого входа, и Грейнджер облегченно выдохнула. Наверное, не задела ни одного косяка в доме. - Что теперь, мистер Малфой? Ее голос оторвал его от безмолвного увлеченного наблюдения. Люциус протянул руку ладонью вверх. - Вашу палочку. Я подниму Поттера в воздух, а вы освободите от одежды. Я поостерегся бы применять чары. Грязнокровка понятливо кивнула – ткань, зажатая в складках, могла и не поддаться заклинанию, и тогда за результат никто не взялся бы отвечать. Она вежливо протянула ему палочку. Поттер покраснел еще отчаяннее. Люциус, опасаясь, что так и до истерики недалеко, поторопился успокоить его. - Воспринимайте это как медицинскую процедуру. Мы все здесь ради результата. Никто не будет смотреть на вас дольше необходимого. Не то чтобы это действительно успокоило Поттера, но Люциус считал свой долг выполненным. Он медленно поднял его над кроватью и переместил чуть вбок, опустил почти к самому полу. Грейнджер запрыгнула на перину и потянула вверх полы безразмерного балахона. Поттер не отрывал взгляда от пола. Деловая холодная атмосфера пугала его, но Люциусу было не до комфорта неофита. Потом, непосредственно перед ритуалом, он об этом позаботится. Подчиняясь взмаху руки, домовик посеменил в сторону вырубленного в полу бассейна, наполнил его горячей водой, бросил связку заранее приготовленных трав и стал ждать, пока те отдадут воде свои свойства и цвет. К тому времени, как Грейнджер освободила Поттера от одежды, все было готово. Люциус попробовал ладонью воду и остался довольным. - Теперь вы должны оставить нас. Поттер смотрел на подругу с паникой, но молчал. Та подошла и, поднявшись на носочки, коснулась губами его щеки, непроизвольно облокачиваясь всем телом. Отпрянула и быстрым шагом пошла к двери, демонстрируя перекрещенные на удачу пальцы. Люциус фыркнул, но Поттер вроде ободрился немного. Наверное, это какой-то их старый обряд. Ему было плевать. Лишь бы скорее покончить с этим. Оставшись с неофитом наедине, он с тщательно скрываемым отвращением посмотрел на отвратительное оплывшее тело, передернул плечами, заодно сбрасывая с них мантию. Поттер смотрел на него во все глаза и, вспыхнув, отвернулся, когда Люциус, усмехнувшись самым неприятным образом, показал, что все видит. Вода мягко колыхалась вокруг него, пока он спускался по ступеням. Удобно облокотился о бортик и занялся транспортацией Поттера. Было опасение, что лишняя вода выплеснется, но нет, магия зала четко контролировала все происходящее. Огромное тело погрузилось в воду, посылая волны по ее поверхности. Они мягко разбивались о грудь Люциуса, пока он с решительным видом делал два необходимых шага, чтобы достичь Поттера. В его руке была жесткая травяная мочалка, которой нужно было хорошенько, до красноты, натереть кожу, очищая. Пар, поднимающийся от воды, начал действовать, успокаивая и расслабляя. Люциус, благоразумно обезопасивший себя от воздействия наркотических паров, опасался за дозировку трав, но вроде все было в порядке, Поттеру хватило: он не дергался и не косился испуганно, напротив, смотрел заинтересованно. И в чем он был заинтересован – в ритуале или в самом Малфое, было непонятно. Люциуса передернуло от одной этой мысли о подобном. Он зажмурился и зашел со спины, приложил мочалку. Если не смотреть и не касаться голой кожей, вполне можно вытерпеть. На омовение ушло бесконечно много времени. Люциус вымотался и проклял все на свете, но, наконец, Поттер был первозданно чист и отлевитирован на алтарь, а Малфой, подождав, пока в бассейне сменится вода, взялся рьяно растираться второй мочалкой, стараясь избавиться от чувства гадливости. Мерлин помилуй, некоторые минуты предшествующего действа он предпочел бы забыть навсегда. А Поттеру хоть бы что – надышался и даже немного сомлел от горячей воды и действенных травок. Люциус зарычал, встряхивая головой. Какая гадость! Он никак не мог смыть с кожи противные случайные прикосновения излишне мягкой плоти. Наконец, отсиживаться в бассейне и дальше стало глупо, и Люциус поднялся по ступеням наверх, впервые в жизни испытывая желание прикрыть наготу. Кажется, с дозировкой он таки переборщил, потому что взгляд у Поттера был пьяным и подозрительно масляным. Сжав кулаки и сдерживая дрожь, Люциус подошел к алтарю. Слава Мерлину, необходимые слова уже начали всплывать в памяти. Он зажег массивные темно-коричневые свечи, поставленные домовиком, и погасил Люмос. Плавясь, воск запах мокрой землей и лесом. Блики заплясали на бледной мягкой коже. Малфой ногой отодвинул свечи подальше. Пусть будет полумрак, иначе он просто не справится. Не сможет отделаться от мысли, что ему касаться этого тела, и все испортит. Поттер следил за ним взглядом, силясь подняться на локтях. Люциус отвернулся, слепо смотря на огонь свечи, постарался утихомирить паникующее сердце, задышал размеренно и ровно. Закрыл глаза и повернулся к алтарю. Двинулся вкруговую и начал зачитывать древнюю формулу приема. Слова лились легко и ровно, он немного расслабился, почувствовал себя уверенно. И тут словно раскаленная игла вошла ему в затылок. Люциус, захлебнувшись вдохом, упал на колени и обхватил голову руками. Боль была адской. Ритуал был сорван.