***
Эмиль, сложив руки на груди, стоял у окна, о чём-то думая. Судя по всему, думал он о вещах серьёзных, так как даже моргать забывал. Полди сидел рядом с нежданным гостем и помогал придерживать пакет с замороженной курицей у разбитого носа. Матис же сидел в кресле и вертел в руках дротик для дартса, борясь всеми силами с желанием бросить его прямо в лоб этому Адлеру. Спустя пару минут юношеский максимализм, приправленный переходным возрастом, взял своё, и Матис начал наступление. – Значит, ты спал с моим папой? – как ни в чём не бывало, выдал он. – Матис! – Эмиль слился цветом с тёмно-красными шторами и не нашёл больше подходящих слов, чтобы пожурить болтливого ребёнка. – Да, – серьёзно ответил Адлер. – Ну, ты и хер, – прошипел юноша, сжав в руке дротик. – Матис, выбирай выражения! – это был уже Полди. Внук на замечание деда отреагировал: прикрыл рот рукой и округлил глаза. – Пардон, извините. Не хер. Ты долбоеб! – Я люблю Эмиля и собираюсь сделать ему предложение, – Адлер не сдавался, чем вызвал бурю восторга у Полди и волну негодования у Матиса. – Да только через мой труп! – взвыл парень. – Эй, а ну заткнулись все! Моего мнения никто спросить не хочет? – все уставились на виновника «торжества», а на нём, бедном, лица не было. Бледный, одновременно испуганный и удивленный. – Точно! – вскрикнул Матис. – Давай вышвырнем его отсюда. – Матис, замолчи! – и парень послушал. Не потому что был таким паинькой, а потому, что любимый и обожаемый папочка впервые в жизни повысил на него голос. И из-за кого? Из-за какого-то несуразного, конченого дегенерата! – Да пошли вы… Все! – в сердцах вскрикнул подросток и выбежал из комнаты, а спустя пару секунд все услышали, как захлопнулась входная дверь. Эмиль осунулся. Не так он представлял знакомство сына с будущим избранником. – Так, успокоиться! – вступил Полди. – Он подумает, мозги проветрит и вернётся. А вам поговорить надо. Если что я на кухне, чайник поставлю. Мужчина уже почти вышел из комнаты, как вдруг обернулся и добавил: – Обидишь моего мальчика – оторву яйца, – Адлер адресованные ему слова принял и согласно кивнул, мол, отрежете, я и сопротивляться не стану. Когда дверь закрылась, повисла тишина. – Ты зачем удрал? – начал альфа. – Я сделал что-то не так? – Нет, всё так, просто… – Просто, что? – Адлер встал с дивана и зашагал по комнате. – Думаешь, вскружил мне голову, чуть с ума не свел своими стонами, я кроме тебя сегодня вообще думать ни о чём не могу, везде запах твой мерещится. А он просто взял и сбежал. Хорошо, что кошелёк случайно вылетел из кармана, а то сыскал бы я тебя потом днём с огнём. – А ты чего орешь вообще? – тут-то уже не выдержал омега. Ему было крайне непривычно слушать нотации от чужого человека. Раньше это была привилегия Полди, а теперь, получается, Адлера. – Да, удрал. Потому что… Испугался… На этом слове омега покраснел и отвернулся. Альфа поморгал пару раз, почесал висок. Хотел по привычке кончик носа, но тот заболел ещё до того, как рука до него дотянулась. – А чего испугался-то? Я не понимаю… – А что мне было делать? Вот сколько тебе лет? Двадцать восемь? Тридцать? – Двадцать шесть, – спокойно ответил парень, и Эмиль застонал. – Боже, за что? Десять лет! Десять лет… – он зарылся пальцами в волосы, повернулся к окну лицом и не переставал причитать. Спустя пару минут альфе это надоело, и он смело подошёл к грустному избраннику. – Иль, – тихо начал он, подойдя к омеге почти впритык, не решаясь притронуться. – Звучит так красиво… – Адлер и сам не понял, как эта мысль выскочила у него, просто подумалось, что это сокращение звучит, словно песня. Мужчина перед ним заметно вздрогнул, и Зоммер-таки положил ему руки на плечи. – Чего ты боишься? Я не обижу тебя, неужели ты не чувствуешь? Эмиль чувствовал. Как подкашиваются ноги от его прикосновений, как выпрыгивает сердце от его «мой жених» и «Я люблю», как кружится голова от его запаха и моментально сворачивается комок где-то внизу живота. – Иль, я знаю, что мы мало знакомы, но… Может, исправим это? Давай... Давай на свидание сходим? Куда ты хочешь? В кино? Хочешь в кино? Там экранизация какого-то бестселлера вышла, что-то с серым цветом связанно. Правда, мужики говорят, что хрень полная, но омегам почему-то нравится. Если ты хочешь, то я готов. А ещё, можно в театр. Кстати, ты любишь театр? Я в нём, честно говоря, засыпаю вечно, но я потерплю. И даже буду смотреть и следить за сюжетом, чтобы потом с тобой обсудить. А ещё можно… – Так, стоп! – Эмиль уже открыто смеялся. – Я не особо люблю театр. А в кино можно, только давай выберем что-то адекватное. Исторический или триллер какой-нибудь. А потом можно будет зайти в небольшое кафе или в парке прогуляться. – Боже, у меня самый потрясающий омега! – на радостях Адлер не сдержался, схватил Эмиля в охапку и закружил по комнате. Эмиль же был счастлив. Он понял, что нужен, что его не бросят, а будут рядом. Опекать, баловать, любить… – Адлер… Ад, подожди, – альфа не преставал улыбаться и теперь только внимательно смотрел на своего избранника в ожидании его вопроса. – Я сразу хочу поговорить о тех твоих словах, ну… Про любовь и свадьбу… – Я серьезно говорил, – Адлер нахмурился. – Нам нужно узнать друг друга лучше, а потом разбрасываться такими словами. Пойми, я уже раз обжегся и не хочу опять… Холодные пальцы коснулись губ Эмиля и не дали договорить. – Я не знаю, что у тебя произошло, но клянусь, что не обижу. Ты мне веришь? – Доверие надо заслужить, – улыбнулся Эмиль, и его коротко поцеловали в губы. – Пойдём в кино? – Мне надо дождаться Матиса, я не могу вот так… – Боже, да что ж за остолоп?! – послышалось разочарованное из кухни. – Ну, папа! – Эмиль даже покраснел от такого. Он сейчас себя чувствовал подростком, за которым папа в щёлку подглядывает. Полди вошёл в комнату, вытирая руки небольшим кухонным полотенчиком. – Что «папа»? Быстро взял своего альфу за шкирку и гулять. А с Матисом я сам разберусь. – Но… – Эмиль уже хотел возразить, но строгое: – Цыц! – заставило его замолчать. – Тебя вырастил и с этим как-то управлюсь. Живо гулять! Адлер, я надеюсь, что ты помнишь мое предупреждение? Альфа кивнул, не пряча улыбку, и обнял счастливого омегу за талию, тихо шепча на ухо: – У тебя замечательный папа.***
Матис сидел на качелях в соседнем дворе, укутавшись теплее в куртку, отмораживая задницу и костеря этого долбаного «жениха». Столько лет они с папой и дедушкой жили и не тужили: в гармонии и радости, и никто им не был нужен. Никто! И тут нате вам! Напыщенный, самоуверенный индюк, который возомнил себя пупом вселенной, позарился на его папочку и их семью! – Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – и пофиг было на то, что прохожие косились на него, а папы с карапузами, оглядываясь, отводили детей от странного сумасшедшего. Для Матиса не было секретом, кем был его отец. Когда он пошёл в садик и увидел, как отцы-альфы забирают своих чад, то тут же задал такой волнующий его вопрос: – А почему у всех есть папа-омега и папа-альфа, у меня только папочка Эмиль? Тогда Полди тяжело вздохнул, успокоил испугавшегося Эмиля и ответил: – Ты уже взрослый мальчик, мало того, ты альфа. Сильный. И тебе надо защищать своего папу, – Матис гордо кивнул и принялся слушать рассказ дедушки. Эмиль тогда всю ночь тихо проплакал, а маленький альфа утром обнял его и прошептал, что он всё равно любил бы папочку Эмиля больше, чем отца-альфу. – А ещё, я всех побью, кто хоть подумает тебя обидеть! – омега тогда опять расплакался, чем вызвал искреннее удивление у маленького сына. Он же подбодрить хотел, утешить и сказать, что теперь его папе нечего бояться, ведь такой защитник теперь имеется, а он расплакался… Омеги, что с них взять. А что теперь? Матис был зол и обижен. Это что получается? Папа променял его на совсем чужого альфу? Кулаки сжались непроизвольно, он кивнул какой-то своей мысли, решению и спрыгнул с качели. Помочь ему мог только один человек – лучший друг, тот самый Отто, что постоянно списывал домашки. Юный альфа встретил Матиса сонным и растрепанным. – О, ты чего? Ты же только что ушёл. Соскучился? – Не то слово, – буркнул Матис, проходя в коридор, слегка отпихивая друга. – Что-то случилось? С дедом опять поссорился? – Папа себе хахаля завёл, – он решил не затягивать и перейти к главному. Отто присвистнул и шагнул за другом в свою комнату. – И как он? – А по мне не видно? – Ну… Я, конечно, догадываюсь, но хотелось бы подробнее. Отто сел на расстеленную постель, где уже развалился Матис, и принялся во все уши слушать. Он вообще был нестандартным альфой. Мало того, что не вышел ни ростом, ни внешностью, так ещё и любопытный был, ужас просто. А ярко-рыжие волосы только добавляли его образу несерьёзности. Матис часто шутил насчёт него, что тому впору было бы омежкой родиться, но Отто отмахивался и пресекал друга неоспоримой фразой: – На каждую кастрюлю найдётся своя крышка! – Блин! – Матис, наконец, дал волю эмоциям, сминая в руках подушку и бросая её в дверь. – Он старше меня всего на пару лет, прикинь, как папулю моего занесло! Ты бы видел его! Самец, блять! Такой весь из себя, чуть в грудь кулаком не бьёт. Говорит, мол, женюсь, люблю – не могу. Отто присвистнул опять, вызывая недовольный взгляд Матиса. – Так может, и вправду любит? – Ты себя слышишь вообще? Ты бы видел этого говнюка! Да он омежек меняет чаще, чем носки. Вот сам посуди, на кой ему мой папа? Он не богат, уже не молод, ещё и с грузом в виде меня прекрасного. А этот… Ну видно же, что тепленький, часы одни чего стоят… – Ты завидуешь! – хохотнул Отто, но тут же пожалел о сказанном, Матис одарил его таким взглядом, что не надо было и слов. – Всё, всё, не подумал. Что делать будешь? – Я выведу этого гада на чистую воду! – Как? – в голосе рыжика зазвучало неприкрытое любопытство. Матис закатил глаза, когда увидел серьезную рожицу, смотрящую ему прямо в глаза. – Пока не знаю, но придумаю. Это точно. Я не дам ещё одному уроду заставить папу плакать. Убью просто.***
Полди не стал долго заморачиваться по поводу вспыльчивого внука. Он просто посмотрел в записной книжке номера его друзей и с первого раза попал к Отто. Когда тот предательски сообщил, что, да, Матис у него, омега, вздохнув с облегчением, сказал: – Пусть не будет идиотом, и идёт домой. Разговор есть, – и положил трубку. Но Матис был бы не собой, если б послушался деда в такой ситуации. Он прислал ему смс со словами: «Хрена с два! Я здесь останусь ночевать!» Франке-старший закатил глаза, чертыхнулся и сказал спасибо Богу, что он родил омежку, а не упрямого и бестолкового альфу.***
На следующее утро Эмиль проснулся, как никогда выспавшимся и счастливым. Он не помнил уже, когда вот так на его губах улыбка появлялась раньше, чем он открывал глаза. Адлер был просто чудом. Они смотрели фильм, альфа нежно его обнимал за плечи, прижимал ближе к себе, если вдруг становилось страшно, и шептал что-то умильно-сопливое на ушко. А потом они пошли в кафе, где было караоке, и он спел. Тогда-то Эмиль влюбился, наверное, во второй раз. – Тебе надо быть не предпринимателем, а на сцену большую идти: песни петь о любви и поклонникам автографы раздавать. – Не, это не моё. Тем более, я однолюб. Мне другие не нужны, – омега покраснел и улыбнулся, а Адлер быстро поцеловал его в щёку и потащил танцевать. А когда они возвращались домой, тот непонятно когда успел купить небольшой букет розовых гербер и протянул удивлённому омеге. – Откуда? – Эмиль моргал, переводя взгляд на довольного собой альфу. – Секрет. Поцелуешь на прощание? – и Эмиль поцеловал. Привстал на цыпочки, обвил шею альфы руками, прижался сильнее и коснулся его губ своими. Сначала нежно, мягко, потом отдавая инициативу мужчине, давая возможность углубить контакт, заставить задохнуться от переполняющих чувств и засосать чему-то приятно-сладкому под ложечкой. Адлер не мог насладиться, казалось, сладкими губами, такими податливыми и вкусными. Он ласкал, облизывал каждую губу, играл с юрким язычком и протяжно застонал, когда понял, что если в тот же миг не остановится, то не сможет уже сдерживаться. – Я пойду? – зарываясь носом в ароматные волосы, спросил он омегу. – Ага, – кивнул тот. – Мне надо поговорить с Матисом. – Может, я с ним поговорю? Как альфа с альфой. – Нет, я сам. Спокойной ночи. Спасибо за чудесный вечер. Адлер не удержался и вновь поцеловал эти желанные губы, но теперь первым отстранился Эмиль. – Мы так не распрощаемся, – чмокнув альфу в нос, омега умчался в квартиру. Он закрыл за собой дверь подъезда и прислонился к холодному металлу, закрывая глаза и счастливо улыбаясь. Он чувствовал себя подростком, которого впервые проводили домой, подарили цветок, целовали, боясь попасться на глаза взрослым. А ещё ему безумно хотелось летать, кричать, танцевать и рассказать всем-всем, какой он счастливый и влюбленный. Но больше всего хотелось поделиться этим с сыном. Однако в квартире его ждал только Полди, весь обращенный в одно сплошное ухо, перед этим успокоивший его тем, что с Матисом всё в порядке, и он у друга. Эмиль потянулся, улыбнулся, и… Вспомнил, что выходной был вчера. А дальше... Дальше были сумасшедшие сборы. Затем перепалка с оставшимся на ночь Полди, о том, какой лучше шарф надеть к этой шапке. И безумный рабочий день в завершение. Омега был окрылен. Он закончил несколько работ, которые никак не давались, а ещё успел подготовить отчёт о последних исследованиях и лично занести его шефу. – Мальчик мой, я вижу у вас перемены в жизни? – с доброй улыбкой спросил пожилой омега, когда увидел светящегося сотрудника. Эмиль тогда смущенно кивнул и чуть не подпрыгнул, когда начальник разрешил взять ещё один, внеплановый, выходной. А дома его ждал Матис. Уже один, без деда. С небольшим тортиком и горячим чаем. – Пап, я решил извиниться, – виновато начал он. – Я был не прав. Думаю, что можно поближе познакомиться с этим твоим Адлером. Эмиль думал, что в обморок свалится от навалившегося на него в последние дни счастья, но сын подошел, обнял и, глядя в глаза, прошептал: – Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив, – омега хрюкнул, а потом заревел, уткнувшись носом сыну в грудь, безбожно его слюнявя, а юноша поглаживал родителя по спине и криво улыбался. Этот подонок – Адлер ему определенно всё больше и больше не нравился.