***
Эмиль был счастлив. Он вдруг понял, что существует любовь с первого взгляда. А ещё голову дурманил аромат этого альфы. Ни с чем несравнимый, неповторимый, такой... Какой нужен именно ему. Идеальный. Адлер не был пошлым или чересчур настойчивым. Он не приставал к нему в такси, не лапал в клубе, даже потрудился открыть дверцу машины, когда они остановились у его дома. Эмиль ещё подумал, что врут его приятели о том, что все альфы кобели и им важен только секс. Адлер был другим. Хорошим собеседником, гостеприимным хозяином, обалденным альфой, если уж на то пошло. Квартира встретила Эмиля холостяцким простором, без единой лишней детали. Всё удобно и практично, а главное: без чужого запаха. – Будешь чай или кофе? – вежливо поинтересовался хозяин, и Эмиль только кивнул, зацепившись взглядом за шикарную глиняную вазу с аккуратным растительным рисунком, нежными пастельными цветами – явно очень старую. – Какая красивая… – восторженно прошептал он под улыбающийся взгляд альфы, стоявшего в дверях гостиной. – Это мой дедушка делал. – Сам?! – Адлер кивнул, и омега вновь уставился широко распахнутыми глазами на глиняное чудо. – Можешь взять посмотреть, – прозвучало тихо над ухом, и Эмиль слегка вздрогнул, когда почувствовал близкое присутствие альфы. – Можно? – Адлер кивнул, и Эмиль очень медленно и осторожно взял в руки произведение искусства. Омеге нравилось гончарство. Глина – вообще замечательный материал, волшебный. Он увлёкся им, когда только родил Матиса. Тогда омега вынужден был сидеть дома, он чуть не свихнулся от внезапной перемены жизненного устоя. Всегда активный, не сидящий на месте, он вдруг стал привязан к дому и ребёнку. Матис был довольно капризным карапузом, часто не спал ночами, без причины плакал, а когда начали резаться зубки, то и вовсе папочку чуть в гроб не загнал. Полди тогда поговорил с уже знакомым с определённого этапа его жизни психологом, и тот посоветовал заняться Эмилю именно лепкой из глины. Омега часто, уже вечером, когда Матис засыпал, запирался в небольшой каморке, выделенной специально для этого дела, и снимал стресс. Он то сжимал сильнее податливый кусок, то плавно оглаживал вертящиеся бока будущей кружки или глубокой тарелки. А потом, острой деревянной палочкой вырисовывал витиеватые узоры, волны, срезал сильно натянутой ниткой и… Сминал обратно. Мутузил только что бывший кувшин кулаками, плакал, проклинал урода Пабло, что сделал с ним такое. Конечно, Эмиль сам согласился к нему пойти, и никто его не насиловал, но как только он представлял, что всё могло бы быть иначе, истерика набирала новые обороты. Странно, но после вот такого выплеска негативной энергии, омега выходил из комнатки улыбчивый и жизнерадостный и мог не заходить туда месяц или два, пока обыденная рутина не доставала с новой силой. А потом, в какой-то момент он понял, что рушить свои работы не хочет. Всё чаще и чаще он ловил себя на мысли, что ему не на что жаловаться. Матис рос замечательным мальчиком, будучи ещё только в садике он уже заявлял себя, как настоящий альфа, часто помогал папочке, «защищал» от деда, если тот за что-то отчитывал своего сына. Он вышел на работу и отлично влился в коллектив, а спустя пару лет они с помощью Полди купили себе небольшую квартирку и съехали. Старший Франке, конечно, побурчал, сетуя на то, что он будет, как перст, один в таком большом доме, но потом согласился. Птенчикам надо было учиться летать самостоятельно. А Пабло… Эмиль его просто отпустил, забыл, как плохой сон, но с замечательным результатом, ураганом, бегающим за машинкой на батарейках. – Эмиль? – омега вздрогнул, оторвавшись от разглядывания вазы. Адлер уже держал в руках поднос с двумя кружками ароматного зелёного чая и аппетитными пончиками с шоколадной глазурью. – И тебя не смущает, что сейчас почти полночь? – хохотнул Эмиль, но кружку из рук альфы принял. – У тебя замечательная фигура, я уверен, что один пончик тебе не повредит. Эмиль отпил небольшой глоток чая, пряча за кружкой мимолетное смущение. Было приятно слышать такой комплимент, хотя где-то, на задворках подсознания, подленький реалист кричал о том, что фигура у него далеко не фонтан. Адлер ещё что-то рассказывал своему гостю: о жизни, о семье, о том, что хочет начать своё дело, как только подкопит ещё совсем немного деньжат. А Эмиль слушал, не отрывая глаз от улыбающегося мужчины. Такого тёплого, уютного, домашнего, такого… Своего. Но вот, когда чай закончился, повисла неловкая пауза. Адлер смотрел на омегу, что-то обдумывая, взвешивая, решая, а Эмиль вертел в руках уже пустую кружку, слишком внимательно разглядывая нарисованного на ней оленя. – Эмиль? А может… Вина? – вдруг предложил альфа. – У меня есть замечательное, сливовое. Франке кивнул и протянул облюбованную уже чашку. Адлер взял посуду из рук гостя, «случайно» провёл пальцами по руке омеги, одарил его ослепительной улыбкой и... Ушёл за вином. Оное было действительно вкусным. Сладким, немного терпким, и отлично вскружило голову. Альфа сидел непозволительно близко. Настолько, что Эмилю становилось душно и дурно. – Может, на брудершафт? – предложил внезапно, совсем тихо, альфа и Эмиль согласился. Они, не отводя глаз, медленно переплетали руки, наклонились к своим бокалам и пригубили сливового напитка. А через миг они завершили древний ритуал страстным поцелуем, используя лишь секунды на то, чтобы поставить бокалы и вновь окунуться в водоворот сумасшедших ощущений. Эмиль был словно вне своего тела. Но каждое прикосновение альфы было словно удар током. Они доходили до самого сердца, заставляя с утроенной силой гонять по венам кровь и прерывисто дышать. Медленно начала исчезать одежда, отлетая куда попало. Вот Адлер немного приподнялся и стянул через голову не до конца расстёгнутую рубашку, и Эмиль сам не понял, когда успел положить руки ему на грудь и стал жадно оглаживать каждый сантиметр. Но когда альфа потянулся к свитеру омеги, тот рефлекторно сжался. – Что такое? – взволнованно поинтересовался парень. – Я… Мне… Чёрт, – омега немного поднялся на локтях и с трудом заглянул в глаза альфе. – Мне тридцать шесть, а ещё у меня сыну шестнадцать. Может, не станем этого делать, чтобы потом… Что будет потом Ад договорить не дал, он просто склонился и поцеловал опешившего и смущенного омегу, медленно раздевая, а когда тот полностью расслабился, подхватил на руки и унёс в спальню, аккуратно положив на широкую кровать. – Мне всё равно, сколько тебе лет, – он смотрел Эмилю прямо в глаза, не отрывая взгляда, не моргая, давая понять, насколько серьёзно относится к происходящему. – Разве ты не чувствуешь? Меня не чувствуешь? Эмиль только кивнул. Наверное, из-за кома, образовавшегося в горле, а возможно от шока, потому что настолько нереально всё это выглядело. В ту ночь Эмиль подумал, что, наверное, умер. Ну, не бывает вот так. Тем более с ним. Но тихий шепот на ушко, нежные ласки и горячее тело рядом доказывали обратное. Альфа заставлял Эмиля раз за разом улетать далеко и надолго, заставлял кричать, стонать, а в конечном счете просто позорно отключиться, даже не успев принять душ.***
Утро встретило Эмиля ярким солнышком в окошке, приятной истомой в теле и осознанием всего произошедшего. – Вот идиот, – взвыл Эмиль и лишь потом, подумал, что альфа может лежать рядом. Но того не было, а из ванной слышался шум воды. Тело среагировало раньше, чем мозг сумел здраво оценить ситуацию. Он забегал по комнате в поисках своей одежды, потом с благим матом вспомнил, что раздели его в гостиной и, притворяясь ветошью, попытался незаметно туда проскочить. Удалось. Одежда была сложена аккуратной стопочкой на кресле, и Эмиль даже умилился такой заботе со стороны практически незнакомого альфы. Эмиль сам себе улыбнулся, когда спустя уже минуты три захлопывал за собой дверь и сбегал по ступенькам вниз, любой служивый солдат позавидовал бы скорости, с которой одевался омежка. Несмотря на обманчивое солнце, на улице было холодно. Эмиль сильнее укутался в лёгкое весеннее пальто и лишь тогда дал волю эмоциям. Зачем сбежал? Не дурак ли? Адлер был такой нежный, ласковый, страстный, признался, что его тоже привлекает Эмиль, что ему плевать на возраст, но... Теперь перед глазами стояли давно забытые образы шестнадцатилетней давности. Красивые и лестные слова проходимца Пабло, который когда-то вскружил молодому и неопытному омеге голову. Эмиль шёл, не разбирая дороги, иногда натыкаясь на встречных прохожих, а перед глазами всё так же стояла картина ехидной улыбки полуобнаженного мексиканца и его жестокое: «Хуже тебя в постели только акробатическое бревно». Это уже сейчас Эмиль мог бы съязвить, что кроме бревна на такое ничтожество, как он, никто больше и не позарится, но потом понимал, что он же позарился и купился… Возможно, будь на месте Адлера кто-то другой, Эмиль бы остался, дождался его из душа и с замиранием сердца ждал ответной реакции, но стоило представить, что эти слова может сказать его вчерашний любовник и сердце грозило внезапной остановкой. В итоге Эмиль решил, что лучше уйти по-английски, не прощаясь, чем быть униженным и растоптанным.***
Полди допивал третью кружку кофе и гневно раскидывал подушки, валяющиеся на полу в гостиной, дома у сына. Эмиль ночевать не пришёл. После того, как он выбежал из клуба, и увидел отъехавшее такси, он сразу направился домой к Эмилю. Но часы показывали уже десять утра, а этого несмышленыша всё не было. Старший Франке уже замахнулся очередной раз по бедной подушке, но в замке зашуршал ключ, и входная дверь тихо отворилась, впуская загулявшего ребёнка. Полди даже позу принял удобную: руки на бока, глаза прищурены, с языка так и срывается строгое: – Ты где шлялся? – ой, сорвалось. – Папа?! – Эмиль действительно удивился. Копаясь в своих мыслях и воспоминаниях, он совершенно забыл о том, что в клуб пришёл не один. – Мне вопрос повторить, или ты услышал меня? – Папа, я уже не маленький, если ты забыл, и не обязан тебе отчитываться по такому поводу, – он говорил спокойно и тихо, медленно снимая пальто и обувь, не стесняясь, снял свитер и сразу же бросил его в стиральную машину. – Ты с ним переспал! – вскрикнул Полди. – Я глазам своим не верю, Эмиль! Омега уже хотел сыграть в дурачка и оправдаться, но когда увидел в зеркале большой красивый засос у себя на шее, то все оправдания стали совершенно бессмысленны. – Ну, переспал и что? – сдался Иль. – Я уже вырос, поумнел и такой ошибки, как в прошлый раз, больше не сделаю. – Ага, уже сделал, – буркнул Полди и, повернувшись на пятках, направился в кухню. Эмиль чертыхнулся, плеснул в лицо холодной водой, бросил на шею небольшое полотенце и пошёл за мужчиной. – А чего ты ерепенишься, я не пойму? Кто говорил, что любому омеге нужен секс? Гормоны там и всё такое. Так радуйся, чего уж там. Теперь мои гормоны просто счастливы! – Эмиль! – Полди повысил голос, и омега притих. – Включи мозги, сын. Поверь мне, секс – не самое главное, что нужно омеге. Нам нужна поддержка, сильное плечо, на которое можно опереться и поплакать, если сильно приспичит. И плевать мне, с кем ты спишь, главное, чтобы это было по любви, а не в пьяном угаре. А ещё я хочу, чтобы ты, когда Матис найдет своего омегу, не остался в этой пустой квартире один, как и я в своё время! Полди кричал, как никогда, а Эмиль не смог и слова вставить. Он ещё никогда не видел папу таким. Столько лет держал всё в себе, эти его нелепые попытки сосватать его, вытянуть куда-то, погулять вместе или пройтись по магазинам, всё это лишь ради него… Эмиль не стал ничего говорить, он просто встал, обнял разбушевавшегося родителя и поцеловал того в щеку. Полди вмиг успокоился и опустил руки. – Ты дурак, сын. Неисправимый дурак, но я так тебя люблю… Как ты не понимаешь… – Я понимаю, пап, я всё понимаю. И обещаю, что не останусь один. – Вот только не надо мне тут этого самопожертвования, – от былого сникшего Полди не осталось и следа. Мужчина вновь стал весёлым и сыпал колкостями, а потом вытянул из сына все подробности прошлой ночи. – Господи! – кричал он в отчаянии, когда Эмиль рассказал всё без утайки. – Как я мог родить такого идиота? Как?! Стефан, если ты это видишь, пусть тебе будет стыдно! Это всё твои гены! А Эмиль улыбался и радовался, что смог отвлечь отца, хоть и за счёт своего идиотизма. А о том, что это был именно он, уже и речь не шла. Эмиль понял, что ступил и погорячился, но что делать –дальше пока не придумал. Их отвлекло копошение в коридоре, а спустя минуту, в кухню ворвался запыхавшейся Матис с широкой улыбкой и взъерошенной шевелюрой густых, черных, словно смоль, волос. – Всем привет! – поздоровался парень и по очереди поцеловал сначала папу, а потом и деда. – Когда ты вошёл? – Эмиль вдруг заметил, что не слышал, как открылась входная дверь, и стал опасаться, что сын смог услышать их с папой разговор. – Конечно, дедуля чем-то так бурно возмущался, что вы и не услышали, – Матис открыл холодильник и стал сваливать на одну большую тарелку всё, за что цеплялся его взгляд. – Кстати, чем, деда? Полди поморщился, смотря, как его внук, засунув в рот сосиску, разговаривает с ним и пытается почесать правую лопатку. – Ты прям весь в своего отца! – вдруг выдал старший омега. – Такой же беспардонный. Посмотри, на кого ты похож. Это же уму непостижимо, на тебя же ни один нормальный омежка не посмотрит. Эмиль улыбнулся тому, как ловко папа сменил тему, и теперь его отпрыск, а не он сам, пытается как-то отбиваться от нападок деда. – Папа! – спустя десять минут нотаций Матис не выдержал. – Когда дедушка на тебя нападает, я тебя защищаю, а ты чего молчишь? – Ну, правда, пап, хватит уже. Матис у нас хороший мальчик. На это у «хорошего мальчика» глаза округлились, и рот в негодовании открылся. – Это кто тут мальчик?! Я мужчина уже – альфа! – Ага, ага, альфа, давно я тебе сопли вытирал? – Полди, как ни в чём не бывало, смотрел на бунтующего внука и не обращал внимания на его протесты. А Эмиль кайфовал от этой обстановки, понимая, что жизнь получилась хоть и не такая, как мечталось, но у него есть родные, любящие его люди и больше не о чём просить. Но, видимо, высшие силы сжалились над его бескорыстностью и послали подарок сами. Спустя пару минут деда с внуком прервал звонок в дверь. – Кто кого ждет? – удивился Полди. Эмиль пожал плечами, мол, не я, и кивнул Матису. – Это, наверное, Отто, пришёл. Опять будет домашку клянчить, – Матис довольно поскакал к двери, радуясь, что приставания деда закончились. – Оболтус, – с улыбкой на лице подытожил Полди, но уже через миг слишком широко распахнул глаза и уставился на дверной проем. Сидящий спиной к двери Эмиль не сразу понял, с чего такая перемена случилась с папой, и медленно повернулся. В коридоре стоял тот самый юноша из бара, держа в руках подозрительно знакомую чёрную вещицу, а за ним, метая молнии взглядом, сложив на груди руки, находился Матис. – Па-а-ап, – протянул подросток. – Это к тебе. Говорит, что ты у него кошелёк забыл. Эмиль немигающим взглядом посмотрел на такого же офигевшего Полди, но тот взял себя в руки быстрее и, улыбнувшись, пожал плечами. – Добрый день. Адлер, я полагаю?