Imagine

Джексон видит во сне Дерека Хейла в стерильных хирургических перчатках, который вытаскивает из царапины на его шее бесконечно длинный корень волчьего аконита. Хороший психотерапевт смог бы сделать о снах Джексона диссертацию. И еще, пожалуй, парочку научных статей. - Да что с тобой такое, черт возьми! – кричит Финсток, угрожающе нависая над его столом. – Я не узнаю тебя, Уиттмор! Где твои здоровые амбиции? Где твоя спортивная злость, в конце концов? Часы отсчитали двадцать минут от начала урока экономики. Джексон не может пересказать параграф, ему приходится прилагать огромные усилия, чтобы просто удержать в голове полминуты назад заданный вопрос. Он поджимает губы, даже не пытаясь придать лицу хоть сколько-нибудь виноватое выражение, и произносит: - Извините. Джексона так редко ругают преподаватели, что в любое другое время он был бы в ужасе от произошедшего. Денни смотрит на него со смесью беспокойства и сдержанного интереса, но ничего не говорит – ни в течение следующих двадцати минут, ни позже. Где-то в глубине души Джексон благодарен ему за это. Чужое недовольство твоей успеваемостью не имеет большого значения, когда внутренности превращаются в густую черную слизь, и ты сплевываешь куски измененных легких в раковину. - Я мог ожидать подобного от МакКола. Но уж никак не от тебя, - напоследок роняет Финсток. И, честное слово, зря он это говорит. Скотта МакКола нет на уроке. На химии его тоже не было. Джексон знает, почему, и, наверное, Стилински уже тоже знает. Но Стайлз молчит весь день, как будто его подменили, и ходит по школе с таким лицом, что никто не решается ни о чем его спрашивать. Реальность такова, что вчера вечером Дерек Хейл чуть не разорвал Джексону горло. А до полнолуния остается два дня.

***

Скотт легко берет на себя ответственность за более слабых и менее разумных, и это одновременно осложняет ему жизнь и помогает работать в ветеринарной клинике, чувствуя себя при этом на своем месте. - Это несправедливо, - упрямо твердит Джексон, наклоняясь почти к самому лицу собеседника, как будто запах мятной жвачки может придать его словам убедительности. - Такое впечатление, МакКол, что тебе подарили Порш, и ты не знаешь, что с ним делать. - Пожалуйста, будь осторожен, - практически без выражения произносит в ответ Скотт. Человека делает человеком не отсутствие выпирающих нижних клыков и горящих во тьме глаз. Только люди могут жертвовать собой не инстинктивно, но осознанно. Лежа на операционном столе под слепящим светом ламп, Скотт ни секунды не сомневается в правильности своих действий. Он не оставил Джексона в заброшенном доме Хейлов и не оставит Дерека в плену охотников. Жжение в левом боку – слабый отголосок вчерашней кинжальной боли – отрезвляет ровно настолько, чтобы душевные порывы превратились в обдуманные решения. А благодарность – фикция. Об этом тоже стоит помнить. - Ликантропия не избавляет тебя от необходимости получать среднее образование, - говорит Стайлз, когда через сутки с небольшим Скотт, как ни в чем не бывало, приходит в школу. Стилински бледен, ему очень-очень скверно последние недели, но он улыбается, как и всегда. И, отчасти, это именно то, за что Скотт его любит. - Я не собираюсь благодарить тебя, - цедит сквозь зубы Джексон Уиттмор, стоя к нему спиной в мужской раздевалке после тренировки по лакроссу. – Мое требование все еще в силе. Время идет. Хочешь медаль за героизм – обратись к кому-нибудь еще. Он с такой силой заталкивает кроссовки в спортивную сумку, что у той трещит по шву горловина. Скотт почему-то не к месту вспоминает разговор с Лидией в пустом классе. Остальная часть команды уже ушла, а Стайлз, хлопнув его по плечу, сказал, что будет ждать в машине, раз МакКол так долго копается. - Меня ранили, - просто говорит он, и почему-то это звучит, как оправдание, хотя оправдываться Скотту точно не за что. - В самом деле? – Уиттмор резко разворачивается на пятках, застывает напротив, через скамейку, часто и глубоко дышит, смешно раздувая точеные ноздри. – И где же рана? - Все зажило, - пожимает плечами Скотт, и набрасывает на плечи плотный свитер, жесткий и колючий.

***

История взаимоотношений Джексона со Скоттом МакКолом могла бы стать основой для солидной монографии. Пока Эллисон пытается понять, насколько правильным было ее решение о разрыве, а Лидия, загоняя поглубже уязвленную гордость, продумывает планы мести, «их» мальчики целуются в пустой раздевалке. Джексон просто вдруг наклоняется вперед и прижимается губами к чужим губам, и вид у него при этом такой, будто он находится в трансе. Иногда у Джексона случаются необоснованные приступы удушья, а горло будто раздирают чьи-то пальцы, покрытые жесткими темными чешуйками. Скотт закрывает глаза, коротко выдыхает через нос и просто позволяет этому случиться. И изо всех сил старается не думать вообще ни о чем. Ни о Джексоне, ни об Эллисон, ни о своем разбитом сердце, ни о том, что ему следует и чего не следует делать. Равновесие слишком хрупко, не продержится долго. Но, может быть, это вовсе не важно и не стоит размышлений. Может быть, просто надо жить только сегодняшним днем, как завещал Джон Леннон.