Жители одичалых городов

      В подвале было тихо слишком долгое время. Англия давно уже перестал понимать, что происходит вокруг; все смешалось в алую пелену, боль напрочь отбила все прочие ощущения, горло охрипло от криков. Он не знал, сколько еще так сможет продержаться. Ему срезали плоть с ног уже пять раз, пару раз с рук и бедер. И каждый раз он чувствовал, как острый нож проходится по его телу и срезает кусок за куском, кричал от боли снова и снова.       Оливер орудовал ножом пугающе умело. Он на глаз выбирал следующий кусок, срезал плоть с костей, не прекращая жутко улыбаться, но Артур уже толком не видел его лицо, не видел скулящего где-то рядом Францию с переломанными ногами, которого приковали цепями, не видел Стива, который долгое время сновал где-то рядом, а потом, кажется, в самом деле куда-то исчез.       Прошло от силы часов десять, плоть отрастала заново, теперь уже куда медленнее, чем в первый раз. Артур слабел. Его силы уже на исходе, он настолько явственно это ощущал, что всякое желание хоть за что-то бороться было отбито напрочь. Кажется, они проиграли. Керкленд понятия не имел, что там с Альфредом, как все разрешилось с Россией, предпринял ли что-то Германия. Возможно, что будет война, или истребление оригиналов, или же истребление двойников. Но это уже почти не волновало Артура. Он хотел жить, он цеплялся за эту жизнь всеми силами, притом осознавая в полной мере, насколько же ему тошно от себя. Он так легко попался в ловушку, так легко оказался на этом каменном алтаре и попал под нож проклятого Оливера.       Его личный Джек Потрошитель снова в деле, но теперь Артур не сможет его поймать, как было прежде, пару столетий назад, когда Оливер терроризировал все население Англии, совершая свои зверские преступления. Теперь уже он сам — жертва Потрошителя. И его, кажется, никто не спасет.       — Ты убил его?       Чужой голос, смутно знакомый, но какой-то неопределимый, дошел до истерзанного сознания неожиданно. Англия распахнул глаза и снова уставился взглядом в плохо освещенный высокий потолок, весь грязный и охваченный паутиной.       — Нет, конечно. Я не хочу его убивать.       А вот голос Оливера узнавался моментально. Его голос стал для Артура самым ужасным из всех возможных звуков, равно как и его полный безумия смех, который окутывал собой всякий раз, когда двойник снова и снова срезал с его тела куски плоти.       — Я не хочу, чтобы он умирал, иначе и мое существование станет совершенно бессмысленным. Они нам нужны, тут уж ничего не поделаешь.       Артур вновь закрыл глаза. Шагов не было слышно, говорившие стояли где-то возле порога, так что ему стоило навострить уши, чтобы услышать их разговор.       — Значит, убивать их нельзя?       Керкленда осенило — это же Япония. Вернее, это его двойник. Что он тут делает? И если он здесь, значит ли это, что оригинал тоже пленен? Что вообще происходит в мире сейчас?       — Не стоит. Они — главный источник государственности. Не будет их, не будет и страны. Оригинал возможен без двойника, но двойник без оригинала нет, я это точно знаю.       — Откуда ты это можешь знать вообще?       Англия выдохнул. Если так, то убивать их, оригиналов, не будут. И какими бы ужасными ни были пытки, у них еще есть шанс выбраться и отомстить за все. Если получится, Артур не будет сажать Оливера под замок, он лично его убьет. Уж слишком хорошо Керкленд знал о том, что смерть двойника не сводит с ума оригинала, превращая его в бездумную машину для убийств, эту легенду однажды придумал Германия, а Артур ее поддержал. Нет, тут все куда сложнее: когда двойник умирает, это сказывается на оригинале весьма интересным образом. Тот же Пруссия, после смерти своего двойника, внезапно обрел то, чего при нем никогда прежде не наблюдалось — сострадательность. В один миг он вдруг осознал, что из-за его действий пострадало столько стран, погибло столько невинных людей. Он просто обрел качества, которые были чужды прежнему ему, обрел то, чего было с лихвой у его умершего двойника.       Если Оливер умрет, Артур вполне может перенять его садизм. Скорее всего так и будет. Но теперь ему наплевать на это, он уже никогда не сможет жить, как прежде, особенно если его проклятый двойник будет жив.       — В истории есть такие примеры, о которых мы просто забыли. Когда Османская империя пришел со своей армией к Константинополю, отношения Византии и его двойника уже сильно испортились. Двойник давно перешел в католицизм, а оригинал еще сохранял приверженность к православию. И если первый хотел воевать с Османской империей, то второй радел за мирное соглашение. В конце концов все закончилось трагедией.       — Ты хочешь сказать, что Византию убил его двойник?       Англия напрягся. Он мало что помнил о Византии и его смерти, был убежден в том, что его порешал Османская империя, а о двойнике не думал вовсе. Если Оливер прав, то Византия на самом деле умер от рук двойника, и тем самым двойник убил и себя тоже.       — Именно так. А самое забавное знаешь что?       — И что же?       — Россия знал об этом. Двойник России, разумеется. Но он никогда не распространялся о таких вещах. А мне вот рассказал. Теперь я знаю, что Артура убивать не стоит.       Вот оно, значит, как. Оливер заведомо узнал о том, что смерть оригинала станет и его смертью, а значит — в полной мере гибелью всей Англии, и решил просто пленить его и ослабить. Он не просто веселится, а планомерно лишает оригинала сил, питаясь его силой через плоть, которую от отрезает от него и поедает. Каким бы действительно безумным садистом не был Оливер, он всегда был умным при этом.       — Россия не обманывал тебя?       — Нет, мы с ним друзья. Такие же закадычные друзья, как наши оригиналы враги.       Значит, шанс все еще есть. Оливер точно не убьет Артура и не позволит его убить другим двойникам, это важно для себя понимать.       — А что с Италией?       — Да все то же самое, — Оливер засмеялся. — Знаешь, почему Романо так отчаянно избегал своего двойника Леонардо и старался держаться от него подальше? Он просто знал, что Лео на самом деле та еще штучка. Не каждому двойнику будет приятно знать о том, что его двойник некрофил. А он знал, просто не болтал об этом. Феличиано и Люциано тоже знали. Люц так сильно презирал из-за этого Лео, что не поленился сам лично поехать в Неаполь и убить его. И теперь Романо перенял от своего мертвого двойника некоторые его качества.       Оливер все хихикал. Кажется, ему это все крайне нравилось.       — Омерзительно, — подытожил двойник Японии. — Мне уже крайне тошно в этом месте.       — Надо выезжать на саммит и решать насущные дела. А малыш Арти останется в Тайнехэме. Я провел здесь много лет в полном одиночестве в подвале, теперь его очередь.       Они оба на миг замолкли. Керкленд внимательно слушал, стараясь в случае чего не пропустить ни единой детали. Он уже узнал много важного. Например, собственное местоположение. Чертов Тайнехэм, городишко, который определенно стоило снести до основания, наплевав на то, что это будет стоить денег. Снести сразу после того, как Оливер будет убит от его руки. Плевать на безумие, на любые последствия, плевать на все. Это в любом случае будет лучше, чем сам факт того, что двойник жив. Особенно после произошедшего.       — Я должен решить все свои вопросы с Китаем.       Япония нарушил молчание первым. Артур вдруг осознал, что хотел бы посмотреть ему в лицо в этот момент. Он и помнил Кохэку Хонду весьма смутно, они слишком редко пересекались, и то это было давно.       — Никто не будет вам в этом мешать, — игривым тоном сказал Оливер. — Пока это не выходит за рамки именно ваших разборок, все отлично. А сегодня на саммите мы и уточним, где именно будут заканчиваться эти рамки. Австралия тоже приедет, как же давно я не видел своих милых мальчиков, как же давно.       — Значит, все решится на саммите.       О каком вообще саммите идет речь, Артур понятия не имел, но было совсем не сложно высказать предположения. Скорее всего с Альфредом что-то случилось, если какой-то там саммит двойников вообще стал возможным. И если оно так, то это просто ужасная новость. Но он явно жив, Оливер не мог не предупредить Стива о том, что оригиналов нельзя убивать, он его слишком сильно любит. У оригиналов есть преимущество, а значит, есть и надежда на освобождение.       — А где все остальные?       — Ну, — Оливер хмыкнул. — Кажется, Бернхард и Люц забрали своих оригиналов себе, но я не знаю точно, куда.       — А Америка? Он опаснее всех.       Они даже слова не сказали про Россию — вот что осознал Англия. Германия, Италия, Америка, но не Россия. Неужели все догадки были верны? Альфред ведь утверждал, что Ивана заменил его двойник, а двойник Беларуси это подтвердила. Значит, двойник России был в эпицентре всех произошедших действий, возможно, что он ими и руководил. Но что же тогда Иван? Он допустил все это? Он был заодно с двойниками? Или же он тоже их жертва, только более ранняя?       Англия понимал, когда это могло случиться — когда Иван был особенно слабым и беззащитным, в то самое время, когда Альфред взял его под свой контроль. Артур просто оставил тогда все как данность. Ведь Америка точно не позволил бы России снова стать сильным. Он использовал его в своих целях, держал при себе, словно шлюху, делал с ним что хотел, унижал как хотел и когда хотел. Иван ослабел еще сильнее, просто перестал хоть немного походить на себя прежнего.       Керкленд тогда вполне мог добить его лично, был подходящий момент, но Альфред так и не позволил. Он, к большому огорчению Артура, любил Ивана, и это было так некстати. Потому Англия просто оставил все как есть и даже сперва не обратил внимания, когда Иван внезапно ушел из-под навязчивой опеки Джонса. Годы шли, но Артур бездействовал, убежденный в том, что Америка и сам разберется. Как выяснилось, зря он ничего не предпринял.       Иван был слаб не только перед ними, но и перед своим двойником. А ведь это логично — чем слабее оригинал, тем сильнее его двойник, у них один спектр сил на двоих, который они просто используют по-разному. Об этом нельзя было забывать.       — Я не знаю, — сказал Оливер. — Его забрали, Стив заверил меня в том, что никто не совершит никаких глупостей. Просто он обещал своего оригинала в обмен на власть, так уж получилось. А теперь идем, нам нужно вовремя попасть на саммит. Бернхард наверняка опять опоздает, несносный глупый мальчишка.       Дверь с лязгом закрылась. Артур открыл глаза и глубоко вздохнул — шанс все еще есть, хоть он и мизерный.