Америка, Детройт
11 марта 2015 г. в 01:56
Он никогда не любил этот город.
Не потому, что здесь был самый высокий уровень преступности в Штатах или это место казалось неприглядным пятном на престиже страны. Скорее, он не любил его просто потому, что его любил тот, кого Америка привык считать своим вторым «я». Отвратительным, мерзким, жестоким, но, как это ни прискорбно, своим.
Никто сегодня не скажет, кто из них появился первым. Даже Англия и тот не в курсе, хоть он и знает их обоих с раннего детства. Вообще, никто не знает таких вещей наверняка. Просто принято считать данностью — двойники есть. Вот и всё.
У Америки также есть двойник. В отличие от Альфреда, прописавшегося в Вашингтоне, двойник живёт в этом противном, злачном городишке, практически опустевшем и пугающем своей неприятной аурой.
А ведь когда-то Детройт процветал. Джонс прекрасно помнил этот город совершенно иным. Но всему приходит конец. И если Нью-Йорк удалось спасти от преступной шушеры, то Детройт стал главным её оплотом. Должно быть именно потому, что его так любил Стив Джонс.
Стив был полной противоположностью Альфреда, что вполне нормально для двойников. Если Америка был весёлым малым, простым в общении любителем вредной еды и главным разносчиком демократии, то Стив не признавал никакую власть вообще, предпочитал решать проблемы исключительно грубой силой и потреблять только здоровую пищу.
Они оба нужны были стране. Ведь сам по себе мир состоит из противоположностей. Они являются основой всего, потому как дополняют друг друга и создают вместе идеальную картину. Их противоречия — суть существования, смысл жизни, если можно так выразиться. Так всегда было и будет.
В последнее время Альфред заметил, что его люди куда сильнее стали подражать концепции жизни Стива. Всё больше конфликтов, решённых военным путём, всё больше несправедливости со стороны его страны, всё более извращённое представление демократии как таковой. Не стоило даже сомневаться в том, что двойник приложил к этому руку. Так что требуется разобраться с этим, пока ещё не поздно.
Отношения Альфреда со многими странами мира были заметно подпорчены с тех пор, как усилилось влияние на народ Стива. Что-то подобное говорил Россия лет двадцать назад. Помнится, его народ тогда кардинально изменился — исчезло былое простодушие, сами собой были перечёркнуты обычаи гостеприимства. Брагинский вдруг перестал улыбаться и строить из себя дурачка, он замкнулся в себе и отвернулся от всего мира, позволив уйти из общего дома союзным республикам. По прошествии десяти лет он стал прежним. На вопрос о том, что же с ним произошло, Иван уклончиво ответил, что был под влиянием двойника. Никаких подробностей от него добиться было невозможно, да и нужно ли было это делать?
В общем, Америка видел, к чему привела такая неосторожность Россию, а потому не хотел сам оказаться в такой ситуации. И именно поэтому ему пришлось приехать в проклятый Детройт.
Казалось, Стив только его и ждал. Едва лишь Альфред пересёк порог провонявшей непонятно чем квартиры, как на него налетели сзади. Лишь чудо и отменная реакция спасли светловолосую голову американца от встречи с битой, щедро украшенной большими, местами заржавевшими гвоздями. Повезло ещё, что Альфред всё же был сильнее двойника. Выбив у него из рук биту, он ударил Стива ногой, отчего тот отлетел от него и упал на пол прямо рядом со стеной.
— Какого хрена припёрся?
Грубый и недовольный тон, как раз в стиле второго Джонса. Он не предпринял попытки подняться на ноги, лишь откинулся спиной на жёлтую, с разводами сырости стену и положил ногу на ногу. Оно и понятно, ведь в этом городе главный он.
— С этого и надо было начинать.
В отличие от двойника, Альфред обворожительно улыбается и смотрит на собеседника едва ли не с жалостью.
Да, они были похожи. Например, одинаковые черты лица, разве что у Стива нос с дефектом: результат многочисленных драк с его канадским коллегой. А ещё у них была одинаково длинная шея и один и тот же рост. Но отличия тоже были. Стив был рыжеволосым и смуглым, его подбородок и скулы украшали безобразные шрамы, глаза, от природы карие, казались кроваво-красными и совершенно нечеловеческими. А ещё он был заметно худее. Если Альфред питался исключительно фаст фудом, и употреблял его в огромных количествах, то Стив ел нечто сродни травы у дома, да и то лишь два раза в день в строго определённое время. Как итог — почти болезненная худоба, но при этом вполне очевидно выделяющиеся мышцы.
— Чего лыбишься, тварь демократическая? — совсем не дружелюбно поинтересовался Стив. — Мне твою рожу видеть не хочется, так что вали обратно в Вашингтон, принцесса.
Джонс лишь хмыкнул. Нет у Стива ни грамма оригинальности, даже оскорбления всё те же, уже который год. Будучи одетым с иголочки, чистым и опрятным, Альфред сам себе казался выше и лучше вечно грязного двойника, у которого на одежде всегда имеются грязь и засохшие пятна крови. Чужой, разумеется.
— Рот закрой и слушай меня.
Америка сделал шаг вперёд. Стиву это совсем не понравилось, но он даже не шелохнулся. Неужто чувствует себя неуверенно без своей любимой биты? Жалкое зрелище…
— Какой смелый, — протянул Стив. — Ну ладно, слушаю.
Альфред улыбнулся ещё шире.
— Мне не нравится то, что ты принимаешь слишком активное участие в делах страны.
Он предпочитал всегда говорить прямо. По крайней мере, своему двойнику.
Тот удивлённым не выглядел.
— Как будто я хоть в чём-то участвую.
— Ты знаешь, о чём я. Мне это совсем не нравится.
Да, Америка винил во всех своих проблемах именно двойника. Это он творил бесчинства и помогал преступникам. Он поддерживал всё то, что так или иначе мешало Альфреду, его оригиналу. Ведь в этом была вся его суть.
Стив, стоит отдать ему должное, никогда не боялся оригинала. Он буквально ощетинился, напоминая не человека, а дикого пса, которого загнали в угол. В его взгляде было столько ненависти, что Альфред невольно отступил назад. Даже как-то совсем неожиданно, хотя между ними никогда и не было теплых отношений.
— Да мне плевать, что там тебе не нравится. Вали нахрен из моего города, пока я к тебе в гости не нагрянул.
— Просто не суйся в мои дела, — почти мягко сказал в ответ Альфред, перестав улыбаться. — Иначе я вынужден буду принять меры.
Стив замер. Должно быть, он вспомнил, как Америка в последний раз подавил его потуги пойти против заведенной системы. Впервые это было в годы Гражданской войны. А ведь Стив поддерживал южан в той войне, несмотря на то, что не хотел, чтобы в стране процветало рабство. Все его благородные порывы давно вымерли, оставив после себя лишь озлобленность и тихую зависть.
— Я и не лез. Больно надо.
Наконец, Стив поднялся на ноги. Он даже не потрудился отряхнуться, а ведь полы были очень грязными. Достав из кармана сильно облегающих рваных брюк пачку яблочного сока, он моментально открыл ее и отхлебнул, словно забыв о том, что он в квартире не один. Альфред невольно отметил, что у двойника на шее новые ссадины. И где он их только набирает?
— Твоя анархичная муть слишком популярна в последнее время среди молодежи в небольших городах, — сказал Джонс. — А еще ты явно плохо влияешь на моих конгрессменов.
Стив прыснул со смеху, едва не подавившись своим соком.
— Чего? Да я их даже не знаю.
Разумеется, Альфред не поверил. Он знал, что двойнику в принципе верить нельзя.
— Я предупредил тебя, — спокойно отозвался он. — Если что, знай — ты сам напросился.
Сказав это, Альфред обернулся и зашагал прочь из грязной и вонючей квартирки. Он думал о том, что проблема решена и теперь он может спокойно поехать в гости к России и поговорить о насущных проблемах и общих делах.
Стив проводил его тяжёлым взглядом. Его красноватые глаза пылали гневом, а рука так сжала упаковку сока, что та превратилась в бумажный комок, а яблочный нектар потёк по руке и закапал по полу. Но хозяин квартиры не обратил на это никакого внимания.
Он был слишком зол.
— Трусливая тварь, — протянул он. — Ничего из себя не представляешь, а ведёшь себя так, будто главный в мире. Когда-нибудь я поставлю тебя на место.
Стив Джонс давно планировал действия против опротивевшего Альфреда. Но, как видно, действия не имеют смысла, если они не радикальны.
— Заручусь поддержкой тех, кто ненавидит вас всех, белые воротнички. И тогда начнётся настоящая война. Справедливость восторжествует.
Он уже знал, что именно будет делать. Ведь в мире много тех, кто с радостью станет его союзниками. Скоро начнётся то, чего так сильно желает Стив Джонс…