Жители одичалых городов

      Молодой загорелый парень шёл по улице, разглядывая яркие витрины.       — Отличный день! — восторженно сказал он себе под нос. — Обожаю летний Неаполь. Самое время для того, чтобы устроить шопинг. А потом поеду к Альберто.       Он уже намерен был зайти в один из магазинов, как вдруг его окликнул знакомый голос:       — Леонардо!       Парень тут же оглянулся.       — Феличиано?       Это в самом деле был он. Италия едва ли не размахивал всеми конечностями и нёсся к нему на всех парах. Он подбежал и, схватив парня за плечо, попытался привести дыхание в порядок. А ведь Леонардо хорошо помнил о том, что бегать Варгас совсем не любит. В отличие, кстати, от своего двойника.       — Наконец-то я нашёл тебя, — еле выдал Италия, всё так же глубоко вздыхая.       — Ты не мог меня найти?       — Ве-е… — Феличиано недовольно поморщился. — Где твой телефон? Я столько раз тебе звонил сегодня, а ты так и не взял трубку. Я стал волноваться за тебя.       Леонардо тут же зашарил по карманам.       — Должно быть, я забыл его дома. Но почему ты волновался? Что-то произошло?       Италия явно был не в себе. Слишком бледный и перепуганный. Даже несмотря на то, что Леонардо был двойником Романо и в принципе не мог чувствовать состояние Северной Италии, что-то подобное он ощущал. Ведь, несмотря ни на что, они четверо — одна страна.       Он ясно видел, что Феличиано напуган.       — Ладно, давай пойдём в пиццерию? — сказал он. — Тебе надо успокоиться. Там и поговорим.       Ему пришлось потащить Италию за руку.       Когда они уселись за миленький столик в ближайшей пиццерии и сделали заказ, Леонардо спросил:       — Ну, что случилось?       Феличиано уже привёл дыхание в порядок, а потому вполне чётко ответил:       — Люциано пропал.       Второй Варгас тут же округлил глаза.       — Как пропал?       — Я не знаю, — ответил Феличиано. — Но его нет в Крако. Он просто исчез, не оставив следов.       — Ну… А может, он просто решил пошутить? Ты же знаешь, как он любит издеваться.       Но Италия был всё так же бледен.       — В Крако нашли два трупа, Леонардо. Я уверен, что это сделал он. Люциано просто истерзал их и оставил трупы на самом видном месте. Он словно что-то хотел этим сказать…       Паника Феличиано мгновенно передалась и двойнику.       Если дело дошло до убийств, то это уже не шутки. Особенно если речь идёт о Люциано Варгасе. Да, у него бесконечная любовь к убийствам, но учитывая обстоятельства… Даже он не посмел бы просто убивать кого-то, совершенно не шифруясь.       — Какой ужас! — воскликнул Леонардо, забыв о том, что кругом много народа. — Что он задумал?!       Редкие посетители пиццерии тут же оглянулись на шум, но быстро потеряли интерес к явно заистерившему парню, у которого сдали нервы.       — Тихо, Лео… — шепнул Варгас. — Нельзя так шуметь.       — Ах, прости! Но что же теперь делать? Романо знает?       — Нет, он сейчас в Испании. Надеюсь, он в порядке.       — Хорошо хоть он в безопасности.       На какое-то мгновение они оба замолкли, думая над самым важным вопросом.       Если Люциано и правда сбежал, причём сбежал вот так, убив кого-то, то он явно замыслил что-то страшное. Из всех Варгасов он был самым озлобленным и непредсказуемым. Правильно поступали те, кто его боялся. Лично Леонардо всегда опасался того, что этот ненормальный может как-то навредить Романо. Вредить Феличиано ему опасно, ведь тем самым он может навредить самому себе, а вот с Южным Италией дело обстояло несколько иначе.       Если он и правда сбежал, то точно может угрожать мировому спокойствию.       — Я знаю, — сказал Феличиано. — Я позвоню Людвигу! Он сразу придумает, как нам быть.       Леонардо тут же закивал.       — Правильно! Звони ему.       Иного выхода у них не было. Кто бы рискнул идти против Люциано, да ещё и в одиночку?       Домой Леонардо вернулся ближе к ночи. Забыв о шопинге, он провёл день с Феличиано. Тот позвонил Германии, после чего немец поспешил проведать собственного двойника. Должно быть, он не верил в то, что эти двое — двойники Германии и Италии, — могли действовать не сообща. Насколько это подозрение оправдано, Леонардо не знал. Но во всяком случае, Мюллер хоть что-то с этим сделает.       Уже оказавшись дома, Варгас почувствовал дикий, почти животный, но совершенно ничем не оправданный ужас. Оглянувшись и не обнаружив ничего опасного, парень присел на диван и постарался успокоиться. Это не его эмоции. Всё это сейчас чувствует Романо. Неужели бедняга стал жертвой Люциано?       Придя к такому выводу, итальянец бросился искать телефон.       — Где же он? — буркнул он себе под нос, перерывая находившиеся в идеальном порядке вещи. — Я должен сообщить им, что Романо в опасности. Просто обязан.       Но телефона нигде не было. Совершенно растерянный, парень поспешил в спальню. Возможно, что он там. Однако едва лишь он пересёк порог комнаты, послышался чуть насмешливый голос:       — Не это ищешь?       У Леонардо от ужаса похолодела душа. Да, это и правда был Люциано. Он стоял прямо у окна и держал в руках тот самый искомый телефон. Варгас тут же бросился бежать, лишь бы оказаться как можно дальше от этого ненормального, но кто-то сильный схватил его со спины и швырнул на пол, точно беззащитного котёнка.       — Нет! — во всё горло прокричал парень. — Не надо! Умоляю! Не трогайте меня!       Люциано довольно хихикнул. Тем временем второй вторженец, коим оказался Бернхард Мюллер, присел рядом на колени и перевернул итальянца на спину. Леонардо дёргался всем телом, не теряя надежды унести ноги. Однако до страшного улыбчивый немец ударил его кулаком по рёбрам, пересекая попытки вырваться из мощной хватки.       Варгас уже не понимал, где его страх, а где страх Романо. Как странно. Он думал, что на оригинала напал Люциано, но этот псих здесь. Что же тогда с Романо? Кто угрожает ему?       — Я заметил, что вы начали суетиться, — усмехнулся тем временем второй Италия. — Как же я люблю, когда вы едва ли не писаетесь от страха. Вы больше ни на что не способны, кроме как смешить и развлекать тех, кто любит унижать.       — Пусти…       Леонардо захныкал, чувствуя, что ещё немного, и он просто расплачется. Было слишком страшно.       — Смотри, Люц, — сказал Бернхард. — Он сейчас реветь будет. Совсем как девчонка.       Немцу, очевидно, было так же весело, как и итальянцу, и Леонардо это видел. В то же время его буквально разрывали изнутри боль и унижение. Не его собственные, чужие. Что бы сейчас ни происходило с Романо, ему очень плохо и больно.       — Пустите меня…       Люциано присел на колени и склонился над вторым двойником. Он смотрел с почти детским любопытством, словно изучая.       — До чего же ты жалок, — сказал он без улыбки. — Самый жалкий двойник в мире. Италия не может более быть столь же жалкой, как все вы, носители моей фамилии.       Леонардо не сразу уловил суть того, что ему сказали. Он лишь тогда начал понимать реальное положение вещей, когда Люциано достал из кармана свою любимую бритву. Ту самую, которой он резал плоть пленных солдат ещё в годы Второй мировой войны.       Осознание оказалось столь оглушающим и внезапным, что Леонардо вмиг перестал хныкать и вырываться.       — Ты… Ты ведь не можешь…       Другой двойник лишь усмехнулся.       — А почему бы и нет?       Он медленно поднёс лезвие бритвы к самой шее Леонардо, наслаждаясь его страхом и ужасом в округлившихся глазах.       — Нет, — куда твёрже сказал Варгас. — Ты не можешь. Только оригинал может убить двойника.       Это была непреложная истина, такая же неоспоримая, как и факт мироздания. А потому все свято в это верили. Но… Люциано всегда отличался никому более несвойственным мышлением.       — Да, ты прав, — кивнул он. — Но ведь я тоже Италия. В любом случае, я не против попробовать.       — Нет…       Леонардо не успел ничего сказать или как-то ещё среагировать. Не намеренный более церемониться, Люциано резко дёрнул на себя его рубашку, разрывая в области груди, после чего уверенно взмахнул своей бритвой. За первым ударом последовал второй, третий… Люциано столь сильно увлёкся этим истязанием, что напрочь забыл о тормозах. Кровь полилась ручьём. Его собственная одежда, лицо и руки были в крови Леонардо, и это лишь сильнее заводило самого опасного и непредсказуемого представителя фамилии Варгас.       Он остановился лишь тогда, когда рука устала окончательно, а грудная клетка Леонардо была буквально разодрана. Усмехнувшись, Бернхард запустил в эту огромную зияющую рану руки и, проникнув глубже в плоть, схватил едва омертвевший орган и потянул на себя. Люциано облизнулся, слизывая чужую кровь. Зрелище перед глазами было просто невероятным.       — Теперь он точно мёртв, — хихикнул Германия, продемонстрировав любовнику вытащенное из тела сердце. — Тебе же это не повредит?       Люциано громко усмехнулся.       — Мне нет, это точно. Но вот Романо скоро знатно сорвёт крышу.       Бернхард швырнул в сторону сердце и потянулся к итальянцу. Кровь и смерть всегда их возбуждали.