Жители одичалых городов

      Их путь был неблизким. Мало кто обращал внимание на двух высоких мужчин, так похожих и не похожих одновременно. Один из них был статен, держал спину прямо и гордо, а второй отчаянно горбился и дико озирался по сторонам. Никому не следовало знать, кто эти двое. И мало бы кто понял, что они — олицетворение целой страны.       Ивану казалось, что на него давит собственная одежда, хотя на самом деле он заметно похудел за последнее время, и все вещи стали ему велики. Несмотря на общий дискомфорт, он был безумно рад снова видеть людей, городские пейзажи и синее небо. Лишь потеряв все это на долгие годы отчаяния и одиночества, он осознал, насколько же сильно скучал даже по самым незначительным мелочам.       Они летели на самолёте очень долго. Россия — страна большая, а от Магадана до Москвы расстояние просто огромное. Сердце Ивана билось, точно бешеное. Все-таки это хорошо, что Александр решил так кардинально его перевоспитать. Иначе бы от страны ничего осталось.       — Ты в порядке?       В голосе двойника явственно чувствовалась тревога.       Поразительно, как сильно он изменился, стараясь быть похожим на Ивана. Однако оригинал с ловкостью мог подметить все те видимые лишь для него различия, которые делали Александра Александром, тем самым тихим и нелюдимым двойником, что веками следовал за ним, как тень, помогая, поддерживая и любя.       Да, именно любя. А Брагинский этого не ценил. Просто воспринимал, как должное, словно так и должно было быть.       — Да, в полном, — тихо отозвался Ваня.       Он чувствовал себя безумно виноватым. Его наивность, его ошибки, его недальновидность — всё это едва не погубило страну. Именно это и привело к тому, что Александр вынужден был применить силу и оторвать оригинала от всего мира. Ивану было очень плохо и больно, и лишь теперь он осознал всю закономерность своей ситуации. Он это заслужил.       А Александр… Его Брагинский должен благодарить за то, что всё ещё жив и может дышать полной грудью.       — Мы скоро приедем, — сказал Саша. — Дома все тебя ждут. Отдохнёшь, а потом я расскажу тебе о делах.       Иван даже немного удивился. Неужели двойник подпустит его к государственным делам? Хорошо бы, если так, но Ваня не был уверен в том, что уже готов к этому. Ещё столько слабостей надо искоренить…       — Как скажешь.       Пусть Александр решает. Вернее всего просто положиться на него, ведь он уже доказал, что умеет более трезво оценивать ситуацию, нежели его оригинал.       — Всё будет хорошо, Ваня.       Иван внимательно посмотрел на двойника. Его слова звучали, словно молитва или мантра. Непонятно, кого же именно он хотел в этом убедить — себя или оригинала.       — Да.       Кивнув ему, Ваня отвернулся и поудобнее устроился в кресле. Скорее бы оказаться дома. Интересно, как там его регионы поживают? Сильно ли изменились за годы? Как там его сестры? А Сербия? Он безумно по ним скучал и хотел увидеть. Что ж, если Саша не солгал, то скоро встреча состоится.       Они приехали практически на рассвете. Кадыкчан остался далеко позади, и Иван всей душой надеялся на то, что никогда более не увидит пустынных домов этого заброшенного города и его жёлтых сырых стен.       Кругом было очень многолюдно. Люди то и дело спешили куда-то по своим делам, столица была до отвала наполнена автомобилями. Да, многое изменилось, но сама суть осталась прежней. Большой город кипел жизнью, и это прекрасно. Страна жива, и сердце её бьётся.       Дом России, старинный особняк на окраине города, окружённый большим садом и кованым забором, встретил хозяина ароматом яблок и свежескошенной травы. Свои регионы Иван увидел уже издалека, едва автомобиль подъехал к воротам. Вот Кубань собирает яблоки, ей помогает Алтай. В другой части сада трудятся Кавказ и Ленинградская область. А вот красавица Карелия и немного хмурая Камчатка. Самый высокий из всех — Дальний Восток, заметил хозяина первым. Вот он окликнул Якутию и Приморье, и известие о возвращении Ивана Брагинского обошло моментально всех.       Регионы всполошились, и словно один единый и слаженный механизм поспешили к воротам. Глаза Ивана моментально увлажнились. Как же сильно он по ним скучал. Сердце защемило, не то от радости, не то от счастья. Вот Поволжье, Сахалин, Хакасия, Башкирия… Всего его частички, его любимые «дети». Они так и сияли, смотря на него.       — Россия вернулся! — воскликнула Москва.       Едва лишь Иван пересёк ворота, они все кинулись к нему. Его обнимали десятки рук, звучали тёплые слова радости, а Брагинский еле сдерживал слёзы счастья. Они его любят, они ждали его возвращения. Разве можно ещё чего-то желать?       Он сидел на кресле у камина и думал обо всем, что с ним произошло за минувшее время. Искупавшись, он смог смыть с себя как следы позорного прошлого, так и последние сомнения. Александр явно понимал, что необходимо пока оставить его одного. Да, России надо было о многом подумать.       Его старшая сестра уже на грани. Что там у них происходит наверняка Иван не мог знать, но одно ясно — ситуация зашла слишком далеко, и этому сильно поспособствовал Америка. Именно тот самый Америка, что очаровательно улыбался Ивану, едва тот оказался на руинах собственного былого величия, и говорил о том, что поможет обрести демократию. Он вообще много что говорил.       В какой-то момент Иван перестал понимать смысл его слов. Он был словно под гипнозом очень долгое время. Что-что, а лгать и вводить в заблуждение Альфред умел лучше кого бы то ни было в этом мире. У него был хороший учитель…       Брагинский мотнул головой, отгоняя ненужные сейчас воспоминания. Теперь это в прошлом. Всё, что было, но теперь точно ушло в небытие. А жизнь продолжается.       Послышались тихие шаги. Саша всегда умел передвигаться практически незаметно, точно призрак. А ещё он умел понимать, когда ему быть рядом, а когда лучше уйти. Он прекрасно чувствовал оригинала и был подле него не ради себя, а ради самого Ивана. А это довольно редкое явление для двойника, особенно в такое непростое время, когда потеряны все истины и перевёрнуты с ног на голову идеалы.       Александр прошёл в комнату и присел на соседнее кресло. Это было их самое любимое место в доме. Как раз рядом с креслами на полу лежал удивительной красоты персидский ковёр, хранивший в себе много историй. Все стены были щедро забиты книжными полками. Вот ещё одна черта, которая стала общей для двух Россий, — любовь к чтению.       — Ты злишься на меня? — осторожно поинтересовался Александр.       Иван вскинул брови и оглянулся в его сторону.       — Злюсь? Не думаю, что имею такое право.       Было так отрадно снова оказаться в родном доме, у любимого камина и в компании двойника. Как странно, что Брагинский не ценил прежде таких мелочей.       — Значит, ты согласен с тем, что я поступил правильно?       — Согласен…       Это было признанием своих ошибок и многочисленных заблуждений. Да, Иван проиграл битву с самим собой, и столько лет ушло на то, чтобы осознать простые истины.       — Прости меня, Саша, — выдохнул он. — Прости, что не слушал тебя. Прости, что не верил столько лет… — голос Ивана дрогнул, поскольку слова давались с большим трудом. — Мне и правда очень стыдно.       Вот он и сказал это. На сердце сразу стало легче, и даже дышать стало проще. Такова сила покаяния.       Александр молчал. Он смотрел на него, не моргая и словно затаив дыхание. О чём же он думал?       Наконец, мужчина резко поднялся с кресла и приблизился к оригиналу.       — Ваня, — шепнул он, присев на колени перед ним. — Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю.       Его руки скользнули по коленкам Ивана, мягко и ненавязчиво.       — Я знаю, — отозвался тот.       — И ты знаешь, что я существую только ради тебя. Я всё для тебя сделаю, даже против твоей воли, лишь бы ты был в порядке.       — Я знаю.       — Я всегда и всё прощу тебе. Всё только для тебя и ради тебя. Только так и никак иначе. Ты — моя жизнь.       — Я знаю.       Он всегда это знал. Знал, но не ценил, за что и поплатился. Он предал Сашу, но тот и правда его простил.       Иван сам потянулся вперёд. Казалось, Александр только этого и ждал. Их поцелуй, сначала почти невесомый и лёгкий, а потом глубокий и страстный, заставил их обоих напрочь забыть обо всём на свете. Сейчас можно, и они имеют на это право.       Саша провёл руками по плечам оригинала, ощупывая сквозь тонкую ткань рубашки. Тот выдохнул ему в губы сквозь поцелуй, теряясь в ощущениях, почти забытых, и оттого намного более острых и желанных.       Как они оказались на полу, на мягком персидском ковре, не понимали они сами. Впрочем, кого волнуют подобные мелочи, когда эмоции на пределе, а желание так и разрывает изнутри, грозясь вылиться лавой вулкана и всё кругом опалить.       Ваня широко раскинул ноги, а после обхватил ими талию двойника, пытаясь сделать так, чтобы он был ещё ближе. Сделать так, чтобы они могли слиться в одно целое и стать едины, хотя бы на короткий срок. А Саша целовал его, словно безумный, наслаждаясь его тихими стонами и шумным дыханием.       Сколько лет они не были вместе? А ведь когда-то Иван клялся, что ничто не сможет их разлучить. Он обманул, но Александр смог простить ему эту ложь. Он прощал вещи и посерьёзнее.       — Возьми меня, — шепнул Ваня, когда наслаждение стало практически невыносимым. — Возьми… Я твой, навсегда…       Его руки зарылись в тёмные волосы второго России, а губы уткнулись в его шею. Вот он — его идеал, его любовник, его вторая половина, без которой Россия просто не Россия. Вот именно так и должно было быть всегда.       Лишь сейчас Иван осознал истинность этого явления. Да, только так и никак иначе.       Александр не заставил себя долго ждать. Он входил в тело возлюбленного грубыми, рваными движениями, не имея более сил терпеть и контролировать себя, а Иван терпел боль, ставшую для него своего рода искуплением. Самое главное то, что он всецело принадлежит именно ему. Его плоть внутри — как символ принадлежности, страсть в его движениях — как символ единения, и бесконечное обожание в красных глазах — символ любви и верности.       Именно так и должно быть.