Оцепенение

За огромным толстым стеклом кипела жизнь. Курту всегда был интересен Капитолий, но за все эти дни он так и не уделил ему должного внимания. И теперь, прижимая ладонь к окну, Курт осознал, что он так и не был в городе. А ему можно? Наверное, можно. Себастиан вряд ли боится, что он сбежит — тогда всех родных и близких Курта будет ждать неминуемая гибель. Звук открывающейся двери заставил его вздрогнуть. Проходной двор, да и только. Почему все могут заходить сюда без разрешения, без спроса и без наличия ключей? Хотя, впрочем, ключи у них все равно должны были быть. Только Курт не понимал, откуда. Вошедший не подал голоса, и все, что от него раздавалось, — это тихие шаги. А в следующее мгновение Курта обняли сзади тоненькие ручки, и маленький подбородок улегся у него на плече. Рейчел. Курт все еще не мог смириться с тем, что она больше не проронит ни звука. Может, капитолийские врачи были способны это исправить? Вряд ли. Да и кто бы Курта послушался? На мгновение разум Хаммела пронзила мысль: его — никто, а вот мужа президента… Зато он ищет в своем положении какие-то плюсы. — Хотел бы прогуляться, — тихо прошептал Курт, продолжая смотреть в окно, и повернул голову к Рейчел. Она только улыбнулась: ей никакая прогулка не светила точно. Кто отпустит из дворца государственную преступницу? — Мне так жаль, что он сделал с тобой это, — Курт обернулся и заключил Берри в свои объятия. Как же ему не хватало ее голоса. Сколько всего она могла бы рассказать. Как там Берт, Кэрол, Финн, Блейн. — Мне сказали, что тебя поймали с заговорщиками, — вспомнил Курт. Не могла же она одна туда прийти. Кто-то ее надоумил. Кто-то, за кем она пошла или вообще, кого хотела остановить и не нашла ничего лучшего, чем пойти с ними. Рейчел не бунтарка. Разве что воительница за всеобщее внимание. Но против президента? Она бы не пошла. — Кто еще там был? Финн? — легкий кивок. Его сводный брат погубил свою девушку. — Блейн? — сделал новое предположение Курт, и снова кивок. Два идиота. — И их тоже поймали? Рейчел кивнула, затем помотала головой и отстранилась, нахмурившись. Видимо, она не знала, как сказать, потому изобразила: резко порывисто захватила невидимую мошку в ладонь, а затем так же быстро ладонь разжала. Поймали и отпустили. Видимо, Себастиан приказал. Смайт держал свое слово, и это немного успокаивало, если бы Курт не помнил, что Себастиан — мастер на создание обходных путей. Именно поэтому Рейчел Берри была теперь здесь, безгласая, как назвал ее Смайт, и лишенная дома. Как Курт. Рейчел была такая худенькая и беззащитная, что желание как-то ее приободрить стало почти необходимостью. Но что Курт мог сделать? Он тоже пленник. Ему, разве что, позволят прогуляться по Капитолию. И то не факт. Он даже не пытался выйти никуда, кроме сада. На мгновение Курт замер. Ему никто ничего не запрещал. Он — жених президента. Он живет здесь и может пользоваться всем, чем ему захочется, кроме свободы. Но как много человек знает, что он здесь не по собственной воле? Себастиан кричал на каждом шагу, что Курт его пленник? Нет. Курт сам себя заточил в четырех стенах. Значит… Его мысль резко прервали. — В мой кабинет, быстро, — голос Себастиана взялся словно бы из ниоткуда и лился отовсюду одновременно. Курт даже вздрогнул от неожиданности, а Рейчел устало покачала головой. Что еще ему было нужно? Хотя Себастиану всегда что-то нужно. Всегда, как бы Курт себя ни вел. Что ж, не подчиниться было невозможно. Рейчел ободряюще улыбнулась и поцеловала его в щеку, словно говоря, что все будет хорошо. А Курт даже в ответ не смог улыбку выдавить. Он просто отстранился и пошел на выход из комнаты. Что мог выкинуть Смайт? Что придется вытерпеть Курту? Что угодно. Войдя в кабинет президента, Курт не успел ничего сообразить, как его схватили за подбородок. Хаммел ожидал, что Себастиан поцелует его или ударит, зависимо от настроения, но Смайт только поднял его голову и окинул шею изучающим взглядом. — Ты не ранен? Сначала Курт даже не понял, к чему это было сказано, пока не увидел за спиной президента его вечного помощника и соратника Хантера Кларингтона, который сидел за столом и копался в бумагах. Конечно, он не мог не донести о случившемся. — Ты что, беспокоишься? — бросил Курт и резко отстранился, вырываясь из хватки будущего мужа. — А не должен? — Себастиан удивленно вскинул брови, на что Курт только незаметно качнул головой и прищурился. — Для человека, который разрушил всю мою жизнь? Не особо. Хаммел уже не раз убеждался, что его резкие фразочки не доведут ни до чего хорошего, но промолчать? Ни за что. И пусть его слова звучат жалко, испуганно или нелепо, хотя бы с помощью них он будет бороться. Себастиан пожал плечами и криво улыбнулся. — Ну, я же разрушил всю твою жизнь, чтобы ты был моим, а не чтобы тебя зарезал первый попавшийся сумасшедший. Смайт обернулся, прошел к своему столу и приземлился в кресло. — Так уж и сумасшедший? — выдохнул Курт. — Ты уверен, что он единственный сумасшедший? Ты объявил о помолвке с парнем, черт возьми! Хаммел не ожидал ничего, кроме усмешки и какой-нибудь презрительной фразы, брошенной в ответ, но его слова оказали странный эффект. Себастиан поднял на него изумленный взгляд и покосился на Хантера с тем же недоумением. — Вы что, спелись? Кларингтон оторвал глаза от бумаг и произнес: — Это просто здравый смысл, Себастиан. И последствия того, что ты его не слушаешься. Как будто от этого он будет что-то менять. На него спустится озарение прямо из космоса, и в лучах прекрасного солнечного света с блаженной улыбкой на губах Себастиан поймет, что он псих. И свихнется окончательно. Будет петь песни и разводить овец на лугу. Мир очнется после правления этого безумца, и все будут счастливы, конечно. А самого Курта отпустят к Блейну, домой. Смайт закинул ногу на ногу и внимательно посмотрел на премьера. — И что же, по-вашему, я должен делать? Что должен делать? Поразительно. Себастиан Смайт решил спросить чьего-то совета? Курту даже было немного от этого смешно. — Ты можешь отменить свадьбу, — предложил Хаммел и, поймав грозный недоумевающий взгляд президента, добавил: — Я не прошу отпустить меня. Просто лишняя огласка и показуха ни к чему. Себастиан переменился в лице, и теперь в его чертах затаилось подозрение. — Тебе-то какая выгода с этого? — будто бы безразлично, но в то же время осторожно протянул он. — Кроме того, что на меня перестанут нападать в коридорах дворца? Курт вздохнул, сложил руки на груди и внимательно посмотрел на Себастиана. На какое-то мгновением ему даже показалось, что Смайт прислушается, что он наконец-то сделает что-то правильно, а не в угоду своим сумасшедшим прихотям, но следом тот ответил: — По-вашему, я должен делать то, чего хочет от меня всякий сброд? — нет, Себастиан был безнадежен. — Я не позволю кучке дикарей из дистриктов мною помыкать, и уж тем более гомофобии не место в моей стране. — Не время воевать с гомофобами! — раздраженно заметил Хантер. — Народ недоволен тобой по очень многим причинам, Смайт. И хорошее отношение к геям — последнее, что тебе нужно воспитывать в людях. Для начала, по крайней мере, накорми их. — Кстати об этом, — Себастиан прищурился и окинул Хантера подозрительным взглядом. — До меня дошел слух, что миротворцы в третьем дистрикте раздавали хлеб. Чьих рук дело? Курту хотелось уйти. Уж слушать о том, что накормить людей это преступление, он не желал. Хаммел не был из семьи, где совсем нечего было есть, но часто видел оборванцев, маленьких голодных детей, и понимал, что таких должно быть много. А с приходом к власти Себастиана, вероятно, их стало еще больше. — Думаешь, это я приказал? — усмехнулся Хантер. — А кто у нас выступает за права народа и защищает какой-то мусор? — Я защищаю твою задницу, Смайт! — огрызнулся Кларингтон. — Если ты пойдешь ко дну, то и я тоже, а мне это совсем не интересно. Людям нужен тот, кто хоть немного думает о народе, а не о том, как бы трахнуть очередного рыбака из дистрикта. Хаммел хмыкнул и тихо пробормотал: — Ну спасибо. Хантер обернулся и окинул его недоумевающим взглядом. — Что, разве не правда? Или вы внезапно возомнили себя женихом великого президента? — Он и есть мой жених, Хантер, — произнес Себастиан спокойным серьезным тоном, не отрывая взгляда от премьера. — Только вот величия в тебе не больше, чем в маленьком капризном ребенке, — отозвался Кларингтон. Курт понимал, что ему здесь не место. Все эти политические споры явно не для него. Тихо, никак не выдавая себя, Хаммел хотел было ускользнуть и сделал несколько небольших шагов к двери, как Себастиан громко произнес: — Стой, — он склонил голову вбок и спросил: — Куда ты? — К себе, — Курт пожал плечами. — Я же здесь больше не нужен? Себастиан кивнул, а затем добавил: — Подойди сюда. Курту это не нравилось, но он не мог отказать. Мало ли что там Смайт еще удумал? Хаммел осторожно подошел к нему и неуверенно взглянул на своего жениха. Так, как смотрит маленький зверек на своего удава. Себастиан схватил его за ворот рубашки, не резко, нет, медленно, потянул на себя и поцеловал. Это было странно, потому что Смайт не был груб и почти что сразу отстранился, отпустив его. Хаммел не имел ни малейшего понятия, что на него нашло, но он даже не почувствовал отвращения. Привык, наверное. — Береги свою шею, — Курт почувствовал, как пальцы Смайта прошлись по его кадыку. — Она мне нравится. Хаммел ничего не ответил, а ладонь Себастиана перешла к него щеке. — Видишь, Хантер, — подал он голос, — какое у него прелестное лицо? — Смайт ухмыльнулся, не отрывая взгляда от Курта. — Он будет моим мужем, — Хаммелу показалось, что что-то сверкнуло в зеленых глазах. Быть может, это был блеск безумия? — И я хочу, чтобы все об этом знали. О, это было безумие, несомненно.

***

И снова огромное окно встретило Курта, как только он открыл дверь в свою комнату. Рейчел сидела на его кровати и рассматривала что-то на полу. И что она там увидела? Проследив за ее взглядом, Курт ничего не заметил. Задумалась, наверное. Хаммел уже много раз размышлял о том, как его жизнь дошла до такого: президентский дворец, Капитолий, подруга с перерубленным языком и кинжал под боком, который Курт спрятал под слоями одежды. Хаммел все боялся, что оружие как-нибудь выпадет, и Себастиан или еще кто-то узнает, что он с собой его носит. Но ничего такого не происходило. У Курта будет еще множество дней для страха, ужаса, боли и страданий, но сегодня он не боялся. Сегодня он взял себя в руки, прошел в комнату и провозгласил: — Мы идем гулять. Рейчел с недоумением на лице подняла на него взгляд. Ее огромные карие глаза взирали на него то ли с испугом, то ли с недоверием, а Курт улыбнулся. — Мне никто ничего не запрещал, — пожал он плечами. — А ты моя служанка. Может, ты помогаешь мне ходить по магазинам и таскать сумки? «Ходить по магазинам» — какое странное словосочетание. Курт слышал, что в Капитолии и по телевизору его употребляют, потому что здесь... Здесь этих магазинов полно. А в дистрикте было всего лишь несколько разных лавок с не самыми качественными товарами и мастерские, где за баснословные деньги делали вещи на заказ. Курт никогда не покупал никакую одежду. А на заказ — хотелось, но кто мог себе такое позволить? Уж точно не Курт. Поэтому он просто глядел в телевизор на эпатажные наряды Капитолия и потихоньку шил что-нибудь себе. Конечно, что-нибудь несложное. У него были дела поважнее, чем любимое хобби. В дистрикте не так уж просто было себя прокормить, даже если твой отец важная персона на местном заводе. Рейчел глядела на Курта с сомнением. Было видно, ей не нравился план друга, но даже если Берри и хотела бы поспорить, она не могла. Курт вздохнул, представляя, как Рейчел возразила бы, но в действительности она только разомкнула губы на мгновение, вдохнула и закрыла рот. Видеть это было невыносимо. Курт бы с удовольствием разрезал по кусочкам самого Себастиана. Начал бы с языка. В отместку за Рейчел. Он бы связал своего будущего мужа и прошелся бы острым лезвием подаренного кинжала по его груди. Пальцы — болезненно и не так много крови, чтобы оставался живой. Чтобы прижигать ранения и продолжать пытать, резать, рисовать чудовищные узоры на истерзанной коже. Курт бы вырезал его глаза, зеленые, смеющиеся, сверкающие безумством, а затем перешел бы к грудной клетке еще не остывшего тела и вырезал бы сердце. В отместку за себя. Если у Себастиана вообще есть сердце. Курт в этом очень и очень сомневался. Наверное, безумие заразительно. Наверное, Курту только и оставалось, что сойти с ума. Сойти с ума, чтобы не думать, не понимать, ничего не чувствовать. Курт легонько тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли, и улыбнулся. — Это не обсуждается Рейчел. Если нас поймают, возьму всю вину на себя. Берри по-прежнему смотрела на него с неодобрением, а Курт только подскочил к зеркалу и, решив, что выглядит, в общем-то, ничего (для прогулки по городу пойдет), подправил ладонью прическу, подошел к Рейчел и окинул ее изучающим взглядом. Нет, в наряде дворцовой служанки ей точно не следовало выбираться на улицу, но здесь у Курта не было никаких женских вещей. Где же их найти? Пока Курт задумчиво осматривал комнату, Рейчел схватила ручку, бумагу и принялась что-то писать, а в следующее мгновение Курту предстала надпись: «Спроси разрешения у Смайта». — Может, мне еще спрашивать разрешения дышать? — хмыкнул Курт, закатив глаза. Рейчел покрутила пальцем у виска и снова принялась что-то строчить. «Он решит, что ты сбежал, и казнит кого-нибудь». — Он знает, что я не стал бы сбегать. Рейчел поджала губы и покачала головой. «Откуда?» И правда, ниоткуда он это не узнает. Рейчел была права, а Курт был просто дико напуган перспективой будущего брака, нападением и всем, что происходило. Стены дворца его душили. Просторные комнаты словно бы сжимались. Красивое убранство резало глаза. Но уходить без спроса было бы действительно глупо, как бы Курту ни хотелось. — Что ж, — Хаммел повел плечами и выпрямил спину. — Придется его уговорить. Хаммел обворожительно улыбнулся и вышел из комнаты, даже не представляя, как будет уговаривать обезумевшего психопата.