Всегда и Вовеки

Светловолосая девушка идёт по пещере, держа факел, отбрасывающий на стены мутный размытый свет, ярко-рыжего оттенка, похожего на апельсин. Её вторая рука скользит по серым стенам, вовсю исчерканным разными письменами и буквами, несущими смысл отнюдь не для многих. История для потомков, оставленная когда-то древними викингами, приехавшими в Америку много столетий назад. Взгляд девушки скользит по этим наскальными символам, не цепляясь ни за что особенно (ведь ничего нового тут нет, все давно ею пережито, очень давно), а ностальгическая улыбка играет на губах. Наконец девушка останавливается у одной из записей, пальцем обводит витееватые и несколько корявые буквы двух имён в сердечке. Улыбка становится шире. - Я люблю тебя... - маленькая девочка со светлыми кудряшками, выбившимися на лоб из тугой косы, что ей рано утром заплела мама, смотрит на мальчика примерно её возраста, чьи ярко-карие глаза кажутся тёмными и бездонными в темноте, виден лишь только блик от факела, что тот сжимает в пальцах. - Я тоже люблю тебя, сестра... - мальчик протягивает руку к девочке, забрав нож из её рук и заткнув его за пояс. Они смотрят друг другу в глаза. - Обещай мне, что будешь любить меня всегда-всегда... - шепчет девочка, подходя к нему. - Вечно, сестра. Я буду любить тебя вечно... - послушно отвечает он. - Только меня одну. - Только тебя одну, сестра. - Почему ты называешь меня лишь сестрой?! Скажи моё имя! - требует светловолосая, хмурясь и сведя светлые брови на переносице. - Фрея. - Так-то лучше, - она подходит к нему вплотную, прижимает губами к его губам, проводит ладонью по щеке. - Я принимаю твоё обещание, Финн, я верю тебе, несмотря на то что глаза у тебя сейчас, как у демона, которыми нас пугает мама. Пойдём. Она уже нас обыскалась. И Фрея быстрым шагом направляется прочь из пещеры, Финн догоняет её спустя пару метров, сжимает пальцами свободной руки её ладонь. - А ты? Ты будешь любить меня, Фрея? - Всегда, Финн... - Ты соврал, - в певучем, сладком голосе звучат нотки едва уловимого упрека, которые чувствует мужчина, стоящий позади сестры, облокотившись плечом о стену, и этого, учитывая характер вспыльчивой, как, впрочем, и все Майклсоны, Фреи, стоит опасаться. Девушка оборачивается и смотрит в карие глаза брата, нацепляя на губы усмешку, будто сворованную из коллекции усмешек Никлауса а-ля мне плевать на вас всех и на тебя в первую очередь. Финн пожимает плечами и отталкивается от стены. - Я думал, ты мертва... - произносит он спокойно, где-то глубоко внутри понимая, что это не брато-сестринский разговор, а политические переговоры, похуже, пожалуй, тех, что проводились несколько недель назад в Минске между странами СНГ или что-то в этом роде, Финн не особо интересовался политикой этого катящегося в тартарары мира, чье небо вот-вот готово было упасть на головы не замечающим людям, которым, наверное, и на это также было бы наплевать. Намного хуже - это уж точно. - Ты просто не любил меня, - сталь мелькает в словах, небрежно оброненных девушкой, чьи волосы кажутся золотыми в свете факела. Финн понимает, что это сражение между ним и сестрой, а точнее даже не сражение, а война им почти проиграно, потому и кивает, не отводя взгляда. - Да, не любил. Я любил тебя как сестру, друга игр, а потом ты исчезла. Мне было пять лет, разумеется, я забыл тебя, Фрея, твой образ стерся из моей памяти. - Ты клялся не забывать, - голос звучит тихо, но лучше бы ведьма кричала, рвала и метала, крушила все на своем пути. Молчание - худший враг, именно в этот момент любой Майклсон уже продумывает тысячу планов твоей смерти, выбирает самый жестокий, Фрея не была исключением. - Я не забыла. Почему забыл ты, Финн? - Прости, Фрея. - Не смей называть меня так! - вот теперь девушка кричит, готовая разодрать глотку криком. Человек, к которому она все эти годы мечтала вернуться, обнять, прижаться, почувствовать себя нужной, ее забыл, будто котенка на помойку выкинул. Все детские мечты разбиваются о стену его не_любви, любви не к ней. Порыв ветра пригвождает теперь вновь вампира к стене (Фрея вернула его-таки в свое два дня назад). Факел падает, теперь его пламя мерцает прямо в пальцах ведьмы, крутящей его в ладонях, будто маленький мячик, ни чуть не обжигаясь. - Ты променял меня на какую-то крестьянку! - она шипит, как масло на раскаленной сковородке, и, судя по всему, именно это сейчас и происходит в ее душе, трещащей по швам. - Сколько лет я ждала того момента, когда я вернусь к тебе, моему брату, тому, кто поклялся мне в вечной любви! А ты... - Я ждал тебя много лет, Фрея. Я был одинок много лет, пока... - первородный знает, нет смысла оправдываться, пусть аргументы даже будут ох как весомыми, сестра их отвергнет, не способная воспринимать что-либо кроме своей собственной боли. - Пока не влюбился в эту шлюху! - Не смей так говорить о Сейдж! - он резко вырывается из цепких рук магии, пригвоздивших его к стене пещеры, по которой пошла трещина, чем-то похожая на шрамы у него на спине, образовавшиеся от этого удара, и тут же исчезнувшие. Теперь взрывается Финн, он быстро подлетает к блондинке, хватает ее за горло, поднимая в полуметре над землей быстрее, чем та сумела понять, что происходит. Его глаза наливаются черным, а клыки проступают под деснами. Финн не хотел становиться вампиром вновь, Фрея настояла, сказала, что они проведут вечность вместе, что-то теперь в эту вечность слабо верится. Девушка приходит в себя спустя пару секунд, и вот - первородный снова занимает свое место, ударившись о стену спиной со всей силы. Огонь полыхает по полу. - Culpa flamma, congregaret in manibus. Audite vocem meam,* - тихо шепчет Фрея слова заклинания, что отдаются эхом в ушах, ударяясь о стены гулким, звенящим эхом. Финн замирает на секунду, предчувствуя, огненная змея, образовавшаяся у старшей сестры в руках, извивается и шипит, высунув язык. - Culpa flamma, congregaret in manibus. Audite vocem meam. Amplectere et incendent ad cinerem si caro prohibeam.* Мир взрывается сотней искр, боль горит внутри, охватывая, парализовывая каждую клеточку тела, разрывая кожу, ткани организма, врываясь с жадными огненными языками пламени внутрь. Финн кричит, совершенно не способный слышать своего собственного крика, разрезавшего тишину леса отчаянными нотами, бьется в конвульсиях, скрючивается от боли не в силах пошевелиться даже. Огонь охватывает тело медленно, ласкает руки, ноги, торс, отражается в голубых глазах усмехающейся Фреи, наблюдающей за страданиями брата. - Pulchellus.* Финн не слышит ее голоса, просто вдруг падает на холодную землю, чувствуя, как мучительно медленно начинает обтягивать обгоревшее мясо и кости новая кожа. Противный запах ударяет в нос. Фрея приседает рядом с телом брата на корточки, теперь в ее лице лишь жалость и сострадание, будто прежней истинно маньяческой ее жестокости и не было никогда. - Ты же больше не забудешь меня, Финн? - приподнимая аккуратно лицо брата с еще кое-где виднеющимися ожогами за подбородок, шепчет в его совсем сухие губы она, влажно дыша. - Ты будешь любить меня всегда. А я тебя. Как раньше. Мы будем вместе вечно. Фрея и Финн. Да? *Вольное пламя, соберись воедино в моих ладонях. Подчинись мне. *Охвати его, сожги плоть до пепла, если я не остановлю. *Довольно.