Земля, которая буквально несколько дней назад под грохот грома уливалась, казалось, непрекращающимися дождями, успела быстро высушиться под солнцем, что блистало на небе среди легких, белых, редких облаков, которые совсем недавно были тяжелыми, серыми, густыми тучами. Даже сильный, осенний, северный ветер дал себе передышку, сменившись слабым, приятным ветерком, что лениво скидывал остатки засохшей листвы с деревьев. Природа так и пела школьникам о том, что пора браться за грабли, метлы и мусорные мешки и отправляться на субботник, пока погода снова не испортилась. Поэтому в этот прекрасный день, в который было бы так приятно просто прогуляться, наслаждаясь благоприятной погодкой, Иккинг, который все еще немного хрипел после болезни, уныло залип у ровной полосы практически безлиственных декоративных школьных кустов и монотонно царапал граблями землю, сгребая опавшие сухие веточки и листву. Впрочем, гулять парню не очень-то и хотелось.
― Не спи, крыса. ― С этими словами Сморкала толкает Иккинга, из-за чего тот неприятно ударяется плечом о рукоятку грабель. ― Я не собираюсь из-за тебя целую неделю убирать этот участок.
― А ты, я смотрю, умаялся стоять и смотреть, как я работаю, ― прохрипел Иккинг, потирая ушибленное плечо.
― Я, в отличие от некоторых хлюпиков, занимаюсь работой для настоящих мужчин – тяжелые мешки таскаю, ― встал на свою защиту Сморкала, тряхнув пустым мешком для сбора листвы и мелкого мусора. – Радуйся, что только грабельками машешь.
― Ой, спасибо, что спасаешь меня от грыжи, ― вновь огрызнулся Иккинг, поклонившись в пояс.
― То-то же, ― одобрил этот явно наигранный поклон Сморкала.
С того момента, как Ночная Фурия покинул дом Иккинга, прошло более недели, а Сморкала все еще был обижен за тот подставной звонок от Стоика Обширного. После звонка он так разволновался из-за того, что дядя Стоик все же расскажет его родителям, что их лучший в мире сынок устроил без разрешения вечер в честь самого себя любимого, что сам же и слился, выложив отцу и матери все про вечеринку. Родители Сморкалы, если честно, предчувствовали, что сыночку, как и его отцу в молодости, который был довольно хорош в хоккее, захочется отпраздновать свою победу с друзьями, поэтому они не были удивлены незапланированной вечеринке. Их даже не смутила пропажа из зала ковра, который бомбочками испортили Забияка и Задирака. Несмотря на то, что Сморкале ничего от родителей не было, Иккинг стал для него предателем, заслужившим прозвище «крыса».
Иккингу было ни горячо и ни холодно от нового прозвища, так как никто из друзей и одноклассников, кроме самого Сморкалы, его не использовал, понимая, кто на самом деле разболтал о «тайной» вечеринке, на которую большинство, если не все, пришли, отпросившись у своих родителей. А что? Они несовершеннолетние, а то, что праздник проходил в доме сыночка полицейского, значительно усыпляло волнение взрослых о своем чаде, которое пошло веселиться с закатом солнца. Да и Иккинг абсолютно точно уверен, что Сморкала обзывает его «крысой» не для того, чтобы однокашники подхватили это прозвище и начали его, Иккинга, гнобить, замышляя издевательства, подобные тем, что устраивали одноклассники в фильме «Чучело» для Леночки Бессольцевой. Вовсе нет. Сморкале просто нужно самому проворчаться хорошенько, прежде чем он простит своего троюродного братца. Всегда так было. И Иккинг, привыкший к такому, не обращал должного внимания на все прозвища и обзывательства со стороны Сморкалы, от чего тому довольно быстро надоедало дразнить, как он сам выражался, «икающую пустоту», которая либо безразлично закатывала глаза, либо вяло икала: «Да-да-да».
Однако в последнее время Иккинг чувствовал необъяснимое, резко вспыхивающее раздражение, когда Сморкала или кто-то еще начинали прикапываться к нему, поэтому дергано скалился в ответ. Иккинг даже осмелился, отвернувшись в сторону окна и притворившись глухим, проигнорировать Астрид, которая, понаблюдав за чересчур замкнутым, даже для него, поведением, что сопровождалось необъяснимыми вспышками гнева, всего лишь поинтересовалась: «Ты в порядке?»
Иккинг абсолютно не был в порядке!
Первую неделю, после того, как Ночная Фурия оставил единственного свидетеля в живых и куда-то сбежал, Иккинг не смел и носа показать на улице. И дело было даже не в температуре, сильном кашле и головной боли, которые усердно не отпускали парня дня три, а в страхе. Иккингу не стыдно признаться в том, что он до одури боялся. А боялся он ГКС.
Сколько раз Иккинг слышал по новостям, да и от отца, который иногда рассказывал, что произошло за смену, как жестоко в ГКС обходятся со свидетелями. Вспоминая все эти страшные истории, парень начинал жалеть о том, что Ночная Фурия не разнес ему голову плазменным выстрелом, избавив от этих страшных и мучительных ожиданий того, что за ним, Иккингом, придут. Иккинг несколько дней словно жил в паранойе, что была подкреплена бреднями, вызванными болезненным жаром, и разыгравшимся от страха воображением. Поэтому он вздрагивал от каждого звука, начиная от визга пилы и удара топора соседа, который нашел время готовить дрова для бани на зиму и заканчивая стонами старых деревьев за окном, которые чуть ли не падали от надрывного осеннего ветра. Даже в шорохе опавшей листвы чудились шептания о каком-то заговоре.
Не сбавляло страху и то, что Плевака был значительную часть времени рядом и пичкал его разнообразными таблетками и байками про троллей, как делал это раньше, когда парень был маленьким. В этот раз Плевака рассказал историю, в которой главный герой – это мальчик в волшебных доспехах, на которого возложена ответственность защищать троллей от своих злых сородичей¹. Иккинг впервые не был рад тому, что о нем кто-то заботится. Когда в детстве казалось, что если в доме находится взрослый человек, то никакая бабайка не страшна, то сейчас начинаешь переживать за своего «защитника», да и ГКС – это не какой-то воображаемый монстр, который прячется в темноте комнаты и исчезает, стоит только включить свет. Иккинг серьезно боялся за Плеваку, сомневаясь, что бывший хирург способен каким-либо магическим образом защититься от ножа или пули². Да еще и друзья, напоминая о себе, каждый день писали ему в соцсетях с благими намерениями (по крайней мере, Астрид и Рыбьеног точно с благими), интересуясь о здоровье и передавая домашнее задание. Иккинг, ссылаясь на плохое самочувствие, заканчивал разговор быстро, а иногда и вовсе не отвечал, так как страх за друзей тоже присутствовал. Из-за этого всего, несмотря на то, что температура через три дня снизилась, дав добро на «сомкнуть глаза» и отдохнуть, Иккинг слишком долго лежал без сна, стараясь думать о совершенно несвязных вещах, чтобы себя отвлечь, успокоить. Все эти несвязные вещи вдруг привели его к тому, на чем он старался особо не заострять внимание, чтобы не сойти с ума от беспокойства, – к старому страху за своего отца.
Стоик Обширный уже несколько лет досаждает ГКС, являясь самой настоящей занозой, что засела очень глубоко в пальце, пытаясь вызвать нагноение с последующей ампутацией. НЕСКОЛЬКО ЛЕТ! И за эти года Иккинг не раз на полном серьезе задумывался о том, как все это опасно, но Стоик всегда был глух к его опасениям, от чего все страхи и волнения за отца парню приходилось держать в себе, стараясь, насколько возможно, отказаться от всех этих тревожных мыслей, чтобы не сойти с ума. Но страх за отца, что стал за годы привычен, и потому притупился, давая жить относительно спокойно, все же остался с Иккингом.
Да, Стоик Обширный обладает силой вождя викингов. Да, Стоик Обширный умен, расчетлив, смел и решителен. Да, Стоик Обширный таскает с собой по долгу службы оружие. Да, Стоик Обширный почти всегда находится в окружение своих подчиненных полицейских и большую часть времени живет на работе, что имеет охранную систему высшего класса, которая совершенствуется постоянно.
НО!
Во-первых, ГКС уже обходили эту «совершенную» охранную систему и обманывали охранников полиции, когда избавлялись от свидетелей. Во-вторых, ГКС не остановит какое-либо оружие, так как у них в наличии тоже есть мощный арсенал. В-третьих, ГКС имеет в своем распоряжение много решительных, смелых, расчетливых и умных людей, которые до жути исполнительны и преданы. В-четвертых, ГКС по силе можно сопоставить огромному дракону, который управляет множеством других драконов. Поэтому нельзя считать, что Стоик Обширный в абсолютной безопасности, а сам Иккинг – тем более!
Как это его отцу в голову не приходило, что своей охотой он только подвергает сына опасности?! Разве единственный родной сын начальника полиции – это не прекрасный ли рычажок для управления всей полицией? Иккинг очень не хотел верить во всесильность ГКС, но он понимал, что, если эта организация задумает избавиться от какой-либо «занозы», она избавится. Получается он, Иккинг, был в опасности еще до того, как встретился с Ночной Фурией в подворотне, так как ГКС вполне могли располагать сведениями о семье Стоика Обширного. Однако организация, по неясной причине, не спешила расправляться ни с начальником полиции, ни с его сыном, который значительную часть времени шатался без присмотра.
«Они обо мне не знают? У отца фамилия Обширный, а у меня – Карасик. Может… Бред полнейший! Есть же документы. Да и проследить легко за отцом могли. Или узнать от кого-нибудь. Не могли же они не интересоваться жизнью своего врага. Или у них другие планы на моего отца? Или на меня?» ― частенько размышлял в подобном ключе Иккинг, от чего, даже выйдя на учебу после больничного, стал более замкнутым, так как на душе было отнюдь не спокойно. Но надо было как-то жить дальше.
― Иккинг, Сморкала, обернитесь, ― прерывает его думы и сгребание граблями на автомате кучки из листвы и веток приятный девчачий голос.
― Астрид, ну что ты делаешь? ― не успев полностью обернуться, Иккинг разворачивается обратно и, прячась от объектива, закрывает лицо рукой.
Сморкала же, улыбаясь, как в рекламе зубной пасты, с большим энтузиазмом позирует, изображая бодибилдера.
― А как ты думаешь? ― Астрид опустила фотоаппарат, проигнорировав дальнейшие позы Сморкалы. ― Мы в одиннадцатом классе. К концу года потребуют альбомы, видео и плакаты от выпускников, а у нас в архиве только тройка общих фотографий со школьных конкурсов, притом такого качества, словно на ксерокс снимали. Да и ты тоже хорош, ― фыркала девушка, но прежде, чем она успела объяснить, чем Иккинг «хорош», за нее ответил Сморкала.
― Да, ты хорош в порче общей фотографии своей кислой физиономией. И среди всего класса ты выглядишь на них как швабра ― тощий и лохматый.
― А с граблями я выгляжу прекрасно, ― попытался максимально дружелюбно пошутить Иккинг, так как рядом стояла Астрид. А так хотелось снова огрызнуться на Сморкалу. ― Грабли, так сказать, моя «некрасивая подружка», на фоне которой я кажусь не таким тощим.
― Ну-у-у, не знаю, ― задумчиво почесал подбородок Сморкала, усмехаясь. ― Я бы вас перепутал и начал бы грести листву не граблями, а тобой.
― Кто бы сомневался, ― фыркнул Иккинг, все так же поддерживая дружелюбный тон, хотя эти маленькие подтрунивания друг над другом ему надоели с самого начала. ― Думаю, что тебе смекалки не хватит, чтобы понять, что ты что-то делаешь не так, даже когда «грабли» будут орать матом и проклинать тебя.
― Проверим? ― Звучало, скорее, не как вопрос, а как предупреждение от Сморкалы, который понял, что его так незатейливо дураком назвали.
― Мальчики, мальчики, ― протянула Астрид, привлекая к себе внимание, тем самым остановив Сморкалу, что, судя по широкому шагу в сторону Иккинга, собирался реально попробовать погрести им листву.
На выпад Сморкалы Иккинг отреагировал резвым прыжком назад, прямо через декоративные школьные кусты, словно молодой горный козлик.
― Давайте меньше болтать и больше делать, ― напомнила девушка про уборку территории, запихивая свой фотоаппарат в карман ветровки. ― Я помогу тебе, ― кивнула она на Иккинга, ― собрать оставшуюся листву. А ты, Сморкала, сходи-ка во внутренний двор и проверь Задираку. Он там слишком долго мешки с тележки разгружает, может, опять колесо отпало.
― Будет сделано, ― ответил Сморкала, пытаясь быть услужливым для красавицы Астрид, хотя, когда он по-солдатски развернулся кругом, было видно, как поникли его плечи.
Он явно не хотел идти к Задираке и Забияке, которая всегда была там, где был ее брат, так как над близнецами у него не получится покомандовать так же, как над Иккингом. Близнецы даже Ладу Сергеевну, что вела у старших классов биологию и была их классным руководителем, особо не слушали и исполняли ее просьбы, переврав их. Например, сегодня она попросила Задираку и Забияку привести из школьного гаража тележку, чтобы загружать в нее мешки и увозить их во внутренний двор, откуда потом их заберет специальная грузовая машина, но близнецы все поняли по-своему. Теперь тележка – их личный транспорт, на котором можно беспределить, разгоняясь и врезаясь во все, что встречалось на пути, пока мешки с листвой доставлялись на место назначения.
― Если колесо опять отлетело – хотя я думаю, что приладил я его хорошо еще в прошлый раз, – то лучше мне пойти, ― начал было Иккинг, намереваясь уйти от Астрид, подозревая, что та явно не просто так отправила Сморкалу куда подальше.
Девушка не глупа, поэтому практически сразу же заметила, что с Иккингом что-то случилось. Парень долго уходил от ответа, игнорируя ее вопросы, отмахиваясь сухим «все отлично», но Астрид, по всей видимости, не верила, так как продолжала встревожено-изучающе следить за Иккингом, думая, что тот этого не видит. И он не видел, а чувствовал затылком, что скоро Астрид не выдержит и вызовет его на серьезный разговор.
«Надеюсь, я ошибаюсь.»
― Справятся сами с колесом, ― Астрид наступила ногой на край пустого мусорного пакета, который оставил Сморкала и который чуть было не улетел, подхваченный ветром, и, нагнувшись, подняла его с земли. ― Я буду мешок держать, а ты нагребай, ― просто распорядилась девушка, расправляя этот самый мешок, который из-за ветра, пусть даже и не сильного, сминался обратно.
― Хорошо, ― согласился Иккинг, надеясь, что между ним и Астрид в данный момент будет только работа, и разговоры никакие не начнутся.
Зря надеялся. Девушка позволила ему в бессловесной тишине кинуть только пару охапок с листвой в мешок, прежде чем сказать:
― Ты слишком странный в последнее время.
Иккинг кладет пару раз листву мимо мешка, но, к счастью, с третьего раза исправился.
― Даже для себя, ― добавила Астрид.
― О чем ты? ― ненатурально простодушно спрашивает ее Иккинг, понимая, о чем она. ― Я веду себя как обычно.
― Нет. Ты игнорируешь меня.
Иккинг собирался излиться целым монологом, мол, он не игнорирует. Как так можно? Он?! Игнорирует?! Астрид?! Да быть такого не может! Но девушка начала говорить раньше него:
― Обычно ты и двадцати секунд не молчал, когда мы один на один. Рассказывал мне что-то или мямлил себе под нос, пытаясь выбрать тему для разговора. Но сейчас ты молчишь. И вообще отворачиваешься, стоит мне оказаться рядом.
― Но здесь мы не одни, ― попытался оправдаться Иккинг, не зная, от чего он больше в замешательстве: от того, что со стороны, судя из того, что сказала девушка, он так жалко выглядит, когда рядом она, Астрид, или от того, что прокололся сейчас именно на этом.
― Мы далеко от остальных, ― отклонила его оправдание девушка, чем заставила Иккинга быстро осмотреться, проверяя ее слова.
Да как так вышло, что убирая с классом общий участок, он умудрился оказаться отдельно?
― Я же вижу, что что-то тебя гложет, ― Астрид наклонилась чуть вперед и понизила голос. – На тебя смотреть больно. Иккинг, скажи мне, пожалуйста. Я волнуюсь за тебя.
Иккинг хотел ей сказать, что незачем за него волноваться, но, почему-то, не смог так ответить. Глаза его неожиданно заслезились, окончательно выставляя его слабаком перед девушкой, которая ему до дрожи в коленях нравится. Не в силах игнорировать влагу в глазах, Иккинг начинает смотреть по сторонам, словно ища повод уйти от разговора. Он останавливает свой взгляд на классной руководительнице Ладе Сергеевне – девушке с пышными формами, круглым, миловидным лицом с веснушками, каштановыми волосами длиной до плеч и с добрыми карими глазами. Возле нее прыгал с метлой Рыбьеног, который учился в параллельном классе, и у которого уборка территории кончилась более часа назад. Ладушка – так ласково окрестили классную руководительницу ребята за мягкий характер – просто пылает от восторга, что в школе нашелся ученик, который так сильно увлечен биологией. Иккинг хочет вежливо посмеяться вместе с Астрид, намекнув, что, возможно, Рыбьенога интересует не только биология, но опять не может что-либо сказать.
― Валя, ― позвала его девушка. ― Что у тебя случилось?
Иккинг вздрагивает от своего родного имени. Он чуть было не говорит Астрид, что она уже надоела со своими расспросами, но вовремя прикусывает язык, удивившись, как у него вообще мозг повернулся так негативно среагировать на девушку.
«Она же просто хочет помочь. Сказать ей?»
Иккинг делает глубокий вдох, а затем медленный выдох и сдается, словно извиняясь за еле сдержанную грубость:
― Ладно. Только никому не говори. Хорошо?
― Хорошо, ― Астрид аж вся встряхнулась, видимо, в душе она жутко радовалась, что сейчас все с Иккингом прояснится, но внешне сохранила обеспокоено-серьезное выражение лица.
Иккинг наклонился за очередной порцией листвы и, когда выпрямился, настороженно огляделся, надеясь, что их не подслушивают. Никого поблизости вроде нет. Делая вид, что просто складывает листву в мешок, Иккинг на пониженных тонах заговорил.
― После вечеринки Сморкалы кое-что произошло, ― неуверенно и тихо начал Иккинг, от чего Астрид склонилась ниже к мешку и напрягла слух. ― Я, проводив тебя, решил срезать путь через Вороний мыс. А там затем полиция, ― опять парень из-за тревоги начал перескакивать события.
― Неужели, ― ахнула Астрид встревожено.
― Что?
― Вся школа звенела, что на этой улице с ночи до утра полиция рыскала. Ах да, ты же отсутствовал неделю из-за болезни. Но ты же все равно должен это знать, так как твой отец начальник полиции. Хотя у Сморкалы отец тоже на страже закона, но он ничего не рассказывает сыну. Короче, поговаривают, что полиция гналась за кем-то из ГКС, но так и не смогла поймать его, но полицейские что-то нашли на улице Вороний мыс. Так это правда? Ты был там? Что-то видел? ― в глазах Астрид сверкнул интерес, что могло бы польстить Иккингу, если бы не тема разговора.
Удивительно, но информация, которую скрывала полиция от СМИ, успешно разнеслась по городу при помощи сарафанного радио, без особо важных подробностей, но все же.
― Да, ― коротко кивнул Иккинг, сдерживая дрожь в горле, из-за которой хотелось прокашляться. ― Я был там. Я просто шел мимо. И просто выронил телефон. Нет, ну ты представляешь! ― неожиданно пылко всплеснул руками парень, разбрасывая листву, что только что держал, но не донес до мусорного пакета. ― Из всех мест именно мне, именно на этой чертовой улице следовало выронить телефон. Потеряй я его окончательно – не смертельная беда. Но нет. Потеряшка сама домой вернулась. В руках моего отца. Какой сюрприз! Оказывается, что я выронил телефон не просто на улице Вороний мыс, а именно на том месте, где нашли улику. Отец был в ярости. Он решил, что я видел преступника, поэтому устроил допрос. Да он до сих пор на меня зол.
― Постой, ― притормозила его Астрид. ― Так вот почему твой отец звонил Сморкале, расспрашивая про вечеринку.
― Да, ― кивнул Иккинг, вновь понижая голос, так как до этого слишком увлекся, возмущаясь. ― По секрету расскажу. Полицейские гнались за участником ГКС, как мне сказал отец. Они подстрелили его, но он сумел ускользнуть, но бросил свой мотоцикл в подворотне. Отец, и не только он, считает, что ему кто-то помог сбежать. А тут находится мой телефон и… Не знаю, о чем отец думал, когда обвинял меня без причины.
― Ну-у-у, ― протянула Астрид. ― У него была причина. Не удивляйся ты так. Я немного не так выразилась. У него была причина тебя расспрашивать, так как он беспокоится о тебе. Ты вполне мог оказаться свидетелем тех событии на улице Вороний мыс и угодить в неприятности. Что ты взгляд отводишь? Представь себя на месте своего отца: местность, где в последний раз был преступник, и там валяется телефон твоего сына. Что бы ты подумал? Вот. Всегда первым делом представляется худшее. Естественно, твой отец был на взводе. Даже если тебя и не убили, не украли, а вдруг ты реально видел то, что тебе не следовало. ― Астрид немного помолчала, переваривая все, о чем они говорили, пока Иккинг поджимал губы, чтобы не ляпнуть, что все же что-то видел. ― И это все?
― А что еще? – заволновался Иккинг.
― Ты так переживаешь из-за того, что отец все еще злится на тебя из-за телефона?
― Угу, ― соврал парень, надеясь, что сказанного девушке будет достаточно.
― Боже мой, Иккинг, ― Астрид облегченно улыбнулась. ― Почему ты уверен, что твой отец все еще жутко зол на тебя? Ты с ним после того инцидента разговаривал?
Иккинг стыдливо мотнул головой, ибо он после того случая больше не общался с отцом напрямую. Посредником в их разговоре все это время был Плевака, который сообщал Иккингу, что его отец, например, опять ночует на работе, так как с делом ГКС все плохо, а Стоику передавал, что сынок идет на поправку, но питается плохо. Вот и все общение отца и сына.
― Просто не упрямься, позвони ему и попроси прощения, ― посоветовала Астрид, дружески хлопнув его по плечу. ― Вот увидишь, все будет хорошо.
― Надеюсь…
Парень в самом деле надеялся, что отец постарается забыть тот случай с телефоном, списав это на простое совпадение. Но больше всего мольбы и надежды было на то, что Ночная Фурия и вообще никто из ГКС больше не ворвутся в его, Иккинга, жизнь.
Иккинг категорически не хочет делиться ни с кем своим секретом, связанным с Ночной Фурией. Ему казалось, что стоит только заикнуться, что видел одного из участников ГКС, как тут же жизнь выпорхнет из его слабого тельца. А ведь Иккинг и в самом деле очень слаб физически. Даже результаты нормативов на физкультуре это покажут: неплохо бегает, но быстро выдыхается; подтянуться, отжаться толком не может; прыжки в длину – хорошо; броски на дальность получаются, смотря, что бросить, если резиновый мячик – долетит, а если увесистая граната – недолет. Данных результатов недостаточно, чтобы дать отпор нападающему, а затем суметь быстро убежать, чтобы скрыться в безопасном месте и вызвать полицию. Теперь Иккинг жалел, что не слушал отца, когда тот предлагал заняться хоть каким-либо спортом, что укрепило бы здоровье и повысило бы физическую выносливость. Но никогда не поздно начать себя совершенствовать.
«Может, попросить Сморкалу показать несколько ударов, блоков? ― прикинул в своей голове парень, но тут же откинул эту мысль. – Не-е-е. Он еще зол на меня. Только высмеет. Если Астрид попросить? Она же тоже боксом занимается».
― Ты что-то хочешь мне сказать? ― вдруг поинтересовалась Астрид, после длительного молчания.
― Я? ― икнул Иккинг, растерявшись. Оказалось, что все это время, пока он думал, попросить или нет у Астрид помощи, он смотрел исключительно на нее.
Астрид ласково усмехнулась его реакции.
― Д-да, ― согласился парень, надеясь, что его уши, которые буквально горели от неловкости, не сильно видны под прядями каштановых волос. ― Я. Эм. Ты боксируешь? Занимаешься боксом, как и Сморкала, да?
― Да. Почти. Я занимаюсь чисто для себя Тайским боксом.
― Тайским? ― удивился Иккинг, ибо видел Астред в бою только раз тогда, когда она побила Сморкалу, используя только руки. – А-а-а-а. Там можно ногами драться. Это замечательно.
― Почему ты вдруг заинтересовался? Хочешь научиться драться? ― девушка, скорее всего, шутила. Насколько она помнит, Иккинг никогда не проявлял интереса к спорту. А от драк всегда пытался уйти мирным, словесным путем.
― Хочу, ― довольно уверенно кивнул Иккинг, но тут же поправился, так как глаза девушки удивленно расширились. ― Нет, не драться, а защищаться всего лишь. Нет. Я не попал в передрягу. Просто хочу немного приобщиться к спорту. Для здоровья полезно, знаешь. А то я вон какой хилый. ― Парень указал на всего себя. – Мне бы немного мышечной массы набрать, чтобы ветром не сдувало. Да и уметь постоять за себя – было бы неплохо. Ты же можешь дать мне пару уроков? Пожалуйста.
― Серьезно? ― Астрид скрестила руки на груди и иронично вскинула брови. ― Только ради мышечной массы ты просишь меня давать тебе личные уроки по боксу? Только ради этого?
― Да. Я чисто для себя. Не для драк… А-а-а-а-а. Что? ― Кажись, теперь у Иккинга пылают не только уши, но и лицо.
Неужели Астрид решила, что он под таким предлогом пытается побыть с ней наедине? Иккинг думать забыл про такие вещи, как пригласить понравившеюся девушку на свидание, а тут случайно сделал такой намек. Это оказалось так просто, когда думаешь совершенно о другом, что парень завис с вытянутым от удивления лицом.
― Ладно, ― усмехнувшись, сжалилась над ним Астрид. ― Скажешь истинную причину своей просьбы потом, когда будешь готов. Если для тебя это так необходимо, то я согласна дать тебе несколько уроков. Но знай, я жесткий учитель. Готов меня слушаться во всем?
― Конечно, – подтвердил свою готовность Иккинг, мысленно дивясь, как у него быстро и удачно получилось склонить девушку без лишних вопросов помочь с тренировками. Да даже если она и в самом деле приняла его просьбу за попытку подкатить, но при этом не послала куда подальше, – это хороший знак! «Может, я ей все же нравлюсь?»
― Спасибо, ― поблагодарил ее Иккинг, на что та добродушно махнула рукой, мол, нет проблем. ― Когда начнем?
― Как когда? Сегодня же. ― Кажись, Астрид загорелась идеей взять Иккинга в ученики. ― Я сделаю из тебя настоящего викинга, парень.
― Ох мать.
«На что я подписался?»
***
Буквально через неделю погода начала портится. Небо затянуло светло-серой пеленой облаков, за которой скрывалось солнце. Периодически начал моросить дождь. Вопреки этой унылой поре Иккинг вновь чувствовал себя счастливым, но жутко уставшим после тренировок с Астрид.
Девушка, как и обещала, решила сделать из парня настоящего викинга, так как к тренировкам относилась с полной серьезностью. Если ранее Иккинг предполагал, что ему покажут пару приемов и отпустят, то Астрид послала все его предположения к чертям, начиная тренировать его постепенно и практически в полную силу. Она утверждала, что нужно не только знать приемы самозащиты, но и быть физически готовым выполнить их, чтобы не сломаться. Поэтому в тренировку входили правильное питание и дополнительные упражнения для разминки. С пробежкой, наклонами, прыжками на месте, комбинациями упражнений, приседаниями, прессом, подтягиваниями и прочим Иккинг справлялся вполне сносно для слабака. Даже некоторые упражнения на уклонение от простых атак, на удивление, получались замечательно, что заставило строгую в плане тренировок Астрид одобрительно заметить, что у парня неплохая реакция и хорошая гибкость. А вот правильное питание вызвало проблему. Иккинг ел мало, как цыпленок, что не давало материала для наращивания мышц, и не переносил примерно треть продуктов из списка, что составила для него Астрид. Данная здоровая диета точно не для него. Но Астрид все же продолжала его заставлять самого себя, хотя бы съедать чуточку, но больше.
Тренироваться с Астрид было не так легко, но сдаваться Иккингу не хотелось, тем более, что он не чувствовал себя плохо, даже наоборот. Парню нравилось, что у него что-то получается, да и мышечная боль была в какой-то степени приятна. А больше всего ему нравилось быть наедине с Астрид.
«Вот, вот сегодня я приглашу ее на настоящее свидание, ― практически не отводя глаз от девушки, на каждом занятии думал Иккинг, но в конце говорил себе: ― Эх, ладно. В следующий раз попытаюсь».
***
Сегодня день выдался необычайно счастливый для Иккинга с самого утра.
Иккинг, наконец, осмелился позвонить отцу. Парень звонил специально перед тем, как отправиться в школу, чтобы, если отец еще сердится, можно было быстро сослаться на то, что он, Иккинг, опаздывает на урок. Однако опасения были напрасны, так как, судя по голосу, Стоик не был зол на сына, а даже обрадовался, что тот ему позвонил, чтобы спросить банальное: «Как дела?» Скорее всего, Стоик, как говорила Астрид, и в самом деле переволновался за сына, поэтому был тогда чересчур зол и подозрителен, найдя его, Иккинга, сотовый телефон недалеко от подворотни, где обнаружился мотоцикл Ночной Фурии. Однако более никаких следов пребывания Иккинга именно в той подворотне не выявлено, поэтому Стоик, все обдумав, решил, что зря, наверное, так вспылил в тот день, но позвонить сыну первым, чтобы поговорить и уладить отношения, не решался.
Так же Иккинг понял по разговору с отцом, что Плевака, как обещал, не рассказал ему, Стоику, о подвале, где плазменным залпом были снесены дверь и косяк темнушки. Парень соврал Плеваке, что потерял ключ от темнушки и решил опробовать метод, который высмотрел недавно в одном фильме. Только вот он, Иккинг, немного не рассчитал с компонентами. Когда дядька спросил, откуда взялись все эти компоненты для взрывчатки, то Иккинг не растерялся, так как заранее все обдумал, чтобы сильно не врать, поэтому сказал, что в гараже у отца припрятано много чего конфискованного. Плевака, кажись, не поверил парню, потому как пошел шариться в гараже. Иккингу повезло, что он знал про конфискованное, припрятанное имущество и даже давно-давно пользовался им в своих целях (не помня, правда, в каких), поэтому вранье оказалось почти правдоподобным. А вот объяснить Плеваке, почему в медицинский прибор для зашивания ран были вставлены использованные нити, Иккинг сразу бы не смог, так как абсолютно забыл про него. Благо, что этот прибор лежал в плотно закрытом, непрозрачном футляре, что не дало Плеваке заметить что-либо подозрительное.
Вяло, но довольно-таки неплохо поговорив с отцом, Иккинг отправился в школу.
Школьная часть дня прошла вполне отлично. Сморкала, что неожиданно, перестал задирать Иккинга, называя его «крыса», и на весь день переключился на близнецов, которые усиленно пытались включить его в какое-то свое тайное дело, где нужен был третий, которого можно в случае провала подставить. Иккинг краем уха их заговор слышал и не понимал, с какой целью Задирака хочет выкрасть у соседа по даче курицу, а Забияка неохотно, но все же его в этом поддерживает. Оставалось надеяться только на то, что Сморкала не такой идиот, чтобы повестись на их просьбы, обещания исполнить любое желание, скудные деньги и пойти красть пернатую.
Также Иккингу везло сегодня на уроках. На химии его партнером по лабораторной работе оказалась Астрид, с которой они легко получили «отлично». Физкультуру отменили, что дало Иккингу время переписать все у той же Астрид домашнее задание по английскому, в котором он в большинстве предложений напортачил с временами. Литература, правда, заставила парня напрячься, ибо он забыл выучить «Письмо Онегина к Татьяне» Пушкина. Но судьба сегодня на его стороне, поэтому, пока прослушали всех девочек, обсудили это письмо, записали по этому поводу свои мысли, прозвенел звонок с урока, что дало шанс Иккингу выучить стих до следующей недели. Если опять не забудет. На остальных же уроках ничего запоминающегося не было.
Распрощавшись с друзьями и пообещав Астрид прийти вовремя на тренировку, Иккинг после школы направился на почту, так как получил СМС о том, что его посылка, наконец-то, прибыла.
Посылка представляла собой небольшую коробку в форме цилиндра, из которой парень, когда проверял содержимое на целостность, извлек новый зонт, идентичный тому, что так давно одолжила ему Астрид, и который был просто уничтожен под колесами мотоцикла ночного гонщика.
Купить зонт на следующий день после поломки не удалось, так как Иккинг в первое время был не способен думать ни о чем, кроме Ночной Фурии, который мог в любую минуту вернуться, передумав оставлять свидетеля в живых. Поэтому зонт был полностью позабыт на несколько дней. Даже Астрид про него не упоминала какое-то время. Только после выздоровления Иккинг набрался решимости, чтобы спуститься в подвал и вновь убедиться, что все то, что там произошло, было на самом деле. Единственное, что изменилось в подвале за время, что Иккинг там не был, это то, что Плевака с корнем убрал двери в темнушку и заделал разрушенную часть стены. От чего парень ненадолго завис на лестнице, что вела в подвал, так как теперь из-за отсутствия двери отлично был виден диван, который он, Иккинг, практически сразу же, как Ночная Фурия ушел, наспех закидал всем тем барахлом, что ранее там лежало. И среди этого барахла каким-то образом оказалась коробка, из которой торчала поломанная ручка зонта.
И вот сегодня, наконец-то, после долгих поисков по интернет-магазинам и ожидания посылки, зонт у Иккинга в руках. Теперь парню не придется придумывать отговорки, чтобы отложить возвращение зонта к Астрид, которая, ссылаясь на ухудшения погоды, пару раз уже спрашивала про него, получая уклончивые ответы и обещания принести завтра.
Вернувшись к себе домой, Иккинг был настолько счастлив, что окончательно позабыл обо всех тревогах, что мучили его с того момента, как он решил спасти Ночную Фурию от полиции. Парень, скидывая обувь в прихожей, напевал песенку Плеваки про топор и булаву, предвкушая то, как он, Иккинг, сегодня придет на тренировку к Астрид, вернет зонт и, наконец-то, сделает то, что так давно хотел.
«Сегодня прекрасный день, чтобы пригласить ее на свидание», ― уверял себя Иккинг, параллельно ощущая шестым чувством, что его ждет этим «прекрасным» днем какой-то подвох. День словно подготавливал парня к чему-то грандиозному.
Иккинг по привычке закидывает свою школьную сумку на диван, что стоит в зале, и тут же смертельно бледнеет. Сумка оказалась рядом с его, Иккинга, школьным рюкзаком, который он не видел уже примерно более половины месяца. С тем самым рюкзаком, который он отдал Ночной Фурии, чтобы тот спрятал гоночный шлем!
«Господи! Нет!»
За спиной, на уровне затылка, слышится тихий щелчок, и дуло пистолета многозначно упирается в голову Иккинга, от чего тот моментально забывает все уроки самозащиты, не в силах пошевелиться.
― Ни звука, ― требует до ужаса знакомый голос за спиной.
«Ночная Фурия!»
«Вот и все!»
«Конец!»
