Мой сладенький ублюдок

Как оказалось впоследствии, осколок той самой злополучной вазы попал очень глубоко. Кожа альбиноса была буквально расковыряна. И врачи сделали всё возможное, чтобы стекло не повредило и не добралось до черепной коробки. Стоило ли говорить о том, что Людвиг не спал ночь, постоянно был как на иголках. Равно как и Ловино, следующий день, который он провёл аналогично. Однако, немного не по этому поводу. Ведь больше некому встать на его сторону, некому больше заступиться. Эта мысль так пугала его, что парень даже думал помириться со своим бывшим любимым. Кстати о хороших (или не очень) новостях: Людвиг не забыл сказать Антонио всё, что о нём думает. Жалко, но оба Варгаса (младший ждал своего Байльшмидта) не слышали разговора. Весьма странным было то, что Фернандес вовсе не выглядел раскаявшимся или раздосадованным. На лице читалась лишь злость. И только она. Это всё пугало парня ещё больше, ведя к безумию. Ещё немного, и он будет прыгать на деревья от всех обидчиков. Дожили. Но другого выбора не было, так как умение защитить себя отсутствовало совсем. Он ещё мог вступиться за Феличиано. Да что там вступиться – голову оторвёт и скажет, что так оно и было, даже смотрится лучше. Посему инстинкт самосохранения велел бежать. А то даже Франциск не может успокоить Карьедо и заставить улыбнуться. Ситуация лишь накалялась со временем, и Ловино прекрасно это чувствовал. А со вчерашнего дня, к слову, ему лучше не стало: туман в голове, шум в ушах. Разум упорно не хотел просыпаться, как в коме, ноги свинцовые. Лучше бы не приходил сегодня в школу, просидел дома, повыл, поругался. Даже подумал, что физкультуру можно сегодня к чёрту послать. Ай, нет, не выйдет. У них общий урок с параллельным классом. А, значит, там будет братец со своей картошкой. Чёрт, чёрт, чёрт! Варгас-старший настолько прочно завис в своих мыслях, что, когда поднял голову, отшатнулся от Бонфуа, нависшего над ним. - Чего шарахаешься? – блондин был настроен довольно дружелюбно, как и всегда. Только уверенности и радости Ловино это не прибавило. - Чего тебе? – грубо отозвался шатен, на что его собеседник лишь обиженно надул губы, после чего потыкал карандашом в щёку зеленоглазого. - Ты грубоват. Я всего лишь хотел поговорить с тобой о Тони. - Может, лучше не здесь и не сейчас? – неуверенно спросил Варгас, наблюдая за тем, как Фернандес сверлит своего друга взгляда. - Ты как никогда прав, малыш. Давай тогда после уроков. Что у нас там, последним? Не литература, часом? - Нет, физкультура. Всё время вы всей троицей прогуливаете её, – обречённо, с укоризной в голосе, вздохнул Ловино. - Прекрасно, друг мой. Ради тебя и нашего разговора в частности я даже схожу на сей жуткий предмет, – Франциск покинул парня. - Охренеть, какие жертвы ради меня. Не стоило, – буркнул вслед блондину шатен, но отвлёкся от этих едких мыслей, так как Карьедо встал со своего места. В желудке парнишки всё перевернулось вверх дном. Никогда он не чувствовал себя так близко к смерти. Сердце уже орало о том, что следует валить. Но… Стоп, какое к чёрту валить?! Тут народу целый класс, учитель ещё – что он при них, собственно сделает? Логика Варгаса оказалась железной, поэтому он остался сидеть на месте. Да и Антонио пошёл не к любимому, как сначала думалось, а к Бонфуа и что-то прошипел тому на ухо. Ну и хорошо. А выглядело так, будто врезать хотел. Блондин лишь улыбнулся и, показав пальцем на Ловино, что-то спросил. Фернандес, если такое было возможно, помрачнел ещё больше. Тут-то атмосфера и стала совсем жуткой. У парня поехала крыша от такой обстановки, сложившейся вокруг него. Сколько можно? На самом деле, бояться всех, кроме брата (только если за него) и оставаться живым и невредимым… Нервы, кажется, сдали совсем. Ещё одно потрясение он не переживёт. А вот и перемена закончилась. Пора бы сделать вид, что урок интересен, слушать учителя и зарабатывать хорошие оценки. Не лыком шит оказался Варгас. Он смог сделать вид, что он чувствует себя как обычно, даже получил пару положительных оценок. Но только не на физкультуре. Весь урок парня мучали вопросы. Даже больше не об Антонио, а о Гилберте. Его собственная судьба уже почти не волновала. - Стометровка на время. Два круга. Ловино Варгас побежит с… Карьедо! Кажется, после этого парню стало ещё хуже, а Фернандес лишь оскалился. Но он не учёл одного: его бывшая пассия равнодушна к соревнованиям любого рода, но запугана. Беспокоили-то его другие вещи… - На старт… Шатен вздрогнул и встал, как подобает данной команде. - Внимание… – напряжение всё нарастало с каждой долей секунды. - Марш! – внезапно вся сонливость и апатия ушла, оставив место раздражению. Раздражению, что его вытащили из собственных мыслей. Исчез и страх. Хоть Ловино пока не понял, что собирается делать, но уже не боялся. Тронувшись с места сразу после нужного слова, зеленоглазые устремились на свои круги. На руку лишь сыграло, что противником был Антонио, инстинкты которого были похожи на хищнические. Значит, Варгас автоматически становится жертвой, невольно вспоминая о позавчерашних событиях. Сердце изнывало и обливалось крови, прося остановиться, подчиняясь животным инстинктам. Однако внять этой просьбе – означает самоубийство, добровольно сдаться в лапы хищнику. Роскошь, не так ли? В его-то ситуации. Вот и минул первый круг. Парни бежали одновременно, несмотря на то, что у Карьедо спортивная подготовка была куда лучше. Резко повернув, Ловино чуть не упал, но удержался. - Братик, молодец! Вперёд! – Боже, это же Феличиано! – Не сдавайся! И вот – сразу второй поворот, который шатен преодолел спокойно. Теперь – длинная прямая. Разогнаться, к концу притормозить, повернуться, описать полукруг и кинуться к недалёкому финишу. Варгас выложился на полную и, пересекая линию, рухнул. - В-Варгас, ты обогнал Карьедо на две секунды… Молодец! – учитель был (приятно?) удивлён. - Угу, – буркнул покрасневший победитель и встал. - Поздравляю, помидорка, – это шипение услышал лишь тот, кому оно предназначалось. Зеленоглазые уставились друг на друга. Глаза одного ничего не выражали, а у другого… злоба, интерес и похоть и злость. Странное сочетание слов, но больше пугающее, чем изумляющее. Глаза настоящего садиста. «Придётся навязываться к кому-нибудь в компанию», – невесело отметил Ловино, отводя взгляд. Тех, кто сдал зачёт, отпустили, и парень, дождавшись Франциска, ушёл из школы. - Друг мой, зайдём к Гилбо? – блондин улыбался, но в улыбке ощущалась нервозность. - Я не против, – лаконично согласился Варгас-старший. Почему бы и нет? Путь, который они держали, был недалёк. Хоть Бонфуа и хотел о чём-то поговорить, но молчал. Шатен сначала тоже соблюдал тишину, но и не выдержал первым. - Так о чём ты хотел поговорить, Казанова местного разлива? - Тише, тише, друг мой. Неужели ты не заметил слежку? – тихо спросил голубоглазый, показывая взглядом назад. - Антонио? – тихо. - Да, – коротко, – От самой школы. Ловино стало не по себе. Адреналин от бега и животных инстинктов исчез, снова отдавая первую позицию страху. Сердце предупреждающе ёкнуло. - Пойдём быстрее? – умоляюще. - Хорошо, – легко согласился Франциск, ускоряя и увеличивая шаг. Теперь же шатен еле-еле поспевал за ним, но сумел не отстать. Таким образом, до больницы они добрались вдвое быстрее. Варгас пытался отдышаться, пока Бонфуа с помощью своего обаяния выбивал разрешение на посещение друга. Свои дела они закончили одновременно и направились в палату больного. - Гилбо! – возопил блондин, кидаясь к альбиносу. К слову, выглядел он неважно, хоть и получше некоторых зеленоглазых, стоящих в дверях, не желающих проявлять свои чувства. Байльшмидт. - Ну и чего припёрлись? Дома не сидится? Вы же не просто так пришли? – сама проницательность внимательно смотрела на посетителей. - Ты о чём? Мы тебя навестить пришли, – Франциск всплеснул руками, но, увидев суровое лицо собеседника, вздохнул, – Он меня к тебе потащил! – тыкнул в Ловино пальцем. - Что?! – взвился тот, – Это ты меня потащил сюда! Поговорить хотел! – повернулся к больному и кинул ему яблоко, спёртое из столовой. - Это тебе! Выздоравливай, идиот! И… это… прости. Гилберт, отличающийся неплохой реакцией, поймал яблоко и откусил кусочек. - Чё за бурду ты принёс?! Кислое же! Да не прощу за такое тебя! Варгас что-то прошипел. - Я не за это извинился. Тебе вчера досталось так из-за меня. Бонфуа округлил глаза. - Да я сам влез. Не ссы, чувак. - То есть… Гилбо в больнице из-за тебя, Ловино? - Не совсем, – в дверях показался Людвиг, на спине которого висел Феличиано. - Вее, привет, братик. - А что тогда? - Карьедо кинул в него вазой, – пояснил Байльшмидт-младший. Старший лишь вздохнул и принял сидячее положение. - Врачи сказали, что меня сегодня можно забрать домой и лечить там. Младшенький, забери меня, а? – альбинос почти умоляюще смотрел на братца. Тот задумался. - Нет, я на пару дней оставлю тебя тут, а там посмотрим. - Через пару дней буду в школу буду ходить, – фыркнул Гилберт и уставился на Ловино. Алые глаза на мгновение сверкнули, явно показывая фейерверки дьяволят в его голове. И только зеленоглазый это заметил. Ещё неизвестно, что он задумал… - Я всё понял без объяснений, – тихо усмехнулся Франциск. Его самого позабивала ситуация в больнице и напугала с Антонио. - Ладно, мы пойдём, – Людвиг оставил большой пакет с фруктами и двумя плитками шоколада, – Выздоравливай. Если что – звони. Но не во время уроков! - Отличная идея, младшенький! Так и сделаю, – усмехнулся Байльшмидт-старший. Младший закатил глаза и ушёл. - Пока, братик! Увидимся дома! – Феличиано побежал следом. Ловино вздохнул. - Позволь дать тебе пару советов, друг мой. Попробуй помягче и посерьёзней поговорить с Тони. Миром всё решите, - Бонфуа чуть прищурился и пошёл к выходу, - Гилбо, а ты – выздоравливай. Мы с тобой тоже поговорим ещё. Пока! - Пока… - прошептал Варгас-старший, покидая помещение следом. Франциск даже был любезен проводить до дома. - Спасибо, - тихо. - Да не за что, обращайся, друг мой. Пока! Парни разошлись. Их ждал новый трудный день.