Мой сладенький ублюдок

Ловино поиграл затёкшими плечами. Секунду назад закончился последний урок, посему, настало время идти домой. Единственное что он не знал, изволит ли его братец пойти с ним, а не с Людвигом. Собственно, Варгас состроил равнодушную мину и направился к выходу из адского здания. Вдруг на него сзади кто-то напрыгнул. И это мог сделать лишь один человек. - Фели… слезь с меня, пожалуйста. Задушишь же. - Ве… прости, братик, - проныл Феличиано и, склонившись к уху, торопливо зашептал, - Людвиг сказал пойти с тобой, потому что со мной Тони тебя не тронет То, что это логично, Ловино признал, поэтому даже не оскорбился. Жаль, что его хотели променять на неродного человека, однако… - Я понял, - хмыкнул Варгас-старший, а младший, инстинктивно поняв, что брякнул что-то не то, поспешил исправиться. - Да и мы давно вместе не проводили время… - И что мы будем делать вместе? – флегматично поинтересовался Ловино. Уж больно разными были братья. - И то верно, - вздохнул Феличиано. Никогда он ещё не пытался согласиться с этим. Братья не были близки друг с другом. В глазах младшего, как казалось старшему, застывали льдинки полного равнодушия к собственному родственнику, будто бы ненавидя его за бездарность и истерический период жизни. Впрочем, своеобразная ненависть за бесхребетность была ответом. Братья не ненавидели друг друга, нет. Просто взаимно не принимали друг друга. Ловино явно был прямее, Феличиано – хитрее. - Может, уроки вместе сделаем, - неуверенно предложил Варгас-младший. Старший скептично посмотрел на него, но хмыкнул. - Может, поможем друг другу наверстать слабые места, - поддержал он. Феличиано будто расцвёл. В конце концов, между ними всё же была красная нить судьбы, сковавшая их сердца, но ослабевшая от недосказанности и затаённой злости. - Расскажи, что у вас сегодня в школе было? Какие новости? – поинтересовался Ловино. Феличиано понимающе сверкнул янтарными глазами и начал рассказывать, вернув себе свои привычные несерьёзность и ребячество. Ловино долго и упорно слушал. Слушал и думал. В нём прекрасно уживалась способность думать и слушать, осознавая при этом сказанное, что немаловажно. Естественно, все его мысли были о том, как помочь Гилберту и Франциску, которые должны взять основной удар от Антонио, который, кажется, обезумел. - Вот мы и дома, - объявил Феличиано, чуть подталкивая брата вперёд. Квартира, как и всегда, была идеально чиста. - Кушать хочешь? – деловито поинтересовался младший, отнеся сумку себе в комнату. Ловино, застыв на пороге, забыл это сделать. - М, да, конечно, буду. Спасибо. Феличиано побрёл готовить, весело что-то напевая себе под нос. Старший всё же отнёс вещи к себе и сел на кровать. Никогда. Нигде. Не хотелось существовать. Хотелось раствориться в воздухе. Хотелось, чтобы его сознания не стало. Хотелось не думать. Не искать смыслов. Не искать желаний и мотиваций. Он чувствовал себя пустым и бессмысленным. Ему была знакома философия «лишнего человека». Лишние люди – он сам и Гилберт. Объединиться и чувствовать себя вдвоём лишними? Особенными? Пустыми? У альбиноса, вроде как, хоть цели есть. Или были. Но разве для Ловино это важно? Другой человек – другая душа. А чужая душа – потёмки. Свою-то не всегда понимаешь. Лучше бы меня не было. Эта вечная мысль не давала покоя ни секунды, насиловала мозг, пытала нервы раскалённым прутом, заставляла вздрагивать и ежедневно принимать успокоительные, уже потерявшие срок своего действия. Организм выработал иммунитет. Даже чёртов организм работал против него! А вообще, кто не помышляет в таком возрасте о суициде? Вот, Гилберт, наверное, тоже…да почему он так часто вспоминает его и сравнивает его с собой?! Почему так навязчиво? - Братик! – звал голос Феличиано. – Иди кушать! Ловино, вынырнув из холодного омута мыслей, чертыхнулся и направился на кухню, где его ждал вкусный обед. Братья ели в полной тишине, но это стало так привычно за долгие годы совместной жизни, что те не жаловались. Наоборот, каждый был в своих мыслях, не мешая друг другу. - Спасибо, было вкусно. Я буду мыть посуду, - отозвался Ловино, вставая из-за стола. Он поел по-армейски быстро, на самом деле абсолютно не чувствуя вкуса еды. - Вее… а я потом принесу домашку на завтра. - И мою прихвати, - попросил Ловино, начиная мыть посуду. Братья имели общее расписание с разной расстановкой предметов в течение дня, но некоторые совпадали, например, та физкультура, которая доводит одного из них до икоты. Феличиано принёс тетради, учебники и пеналы, после чего налил воды себе и брату и сел за стол. Старший как раз закончил мыть посуду и приземлился на стул напротив, где обычно сидел. Домашнее задание для Варгаса-старшего оказались не более, чем небольшим напряжением мозгов. Посему, благородно протянув руку помощи младшенькому, он ускорил процесс подготовки. Феличиано предложил перед сном посмотреть фильм, на что Ловино ответил согласием. На протяжении всей кинокартины, младший жался к брату, что-то тихо хныча. Несмотря на то, что это был не ужастик, да и смотрели они его не в первый раз, то это всё было весьма странно. Впрочем, младший Варгас был весьма впечатлителен. Старший, впрочем, тоже, но больше скрывал. Посмотрев фильм, братья разошлись по кроватям. Ловино уснул, как только голова коснулась подушки. И сразу очутился в каком-то сне, сразу непонятном. Вообще, он крайне редко видел сны. Значило ли это, что сейчас будет что-то необычное? Шатен испытывал какое-то подсознательное предвкушение, абсолютно владея телом и эмоциями в этом сне. Картинка вокруг него медленно консолидировалась. Он, Гилберт и Франциск сидели у последнего в гостях (точнее, так предположил Варгас, зная, как выглядят дома остальных) и беседовал о… о чём, кстати? - … я говорил Тони, что он зря так, - вздыхал альбинос. Ловино поморщился. И во сне об этом. - Ну да, - хмыкнул блондин, - но мы же будем гораздо аккуратнее, правда? - Вы о чём? – недоумённо спросил шатен. - Детка, не переживай, мы будем нежными, - сказал Бонфуа, неожиданно наклоняясь к Варгасу и… бережно целуя в губы? Ловино даже замер от неожиданности. Он не ожидал такой подлянки как от Франциска, так и от собственного сна. Наконец, когда он пришёл в себя, решительно отодвинул от себя голубоглазого обольстителя. - Стоп. С чего это ты полез ко мне? В морду дать, что ли? – окрысился Варгас. - Неужели вы этого никогда не делали с Тони? – удивился Франциск, - бедный мой друг! - М-Мы целовались, - пробормотал смущённый зеленоглазый парень. Он неожиданно ощутил, как горят его щёки в его же сне. - А… - начал было Бонфуа. - Франц! – одёрнул его молчавший до этого момента Байльшмидт и уже нежнее продолжил, - Ловино, расслабься, это всего лишь сон. Ведь никто из нас вне сна об этом не узнает. Позволь нам сделать тебе приятно. Варгас покраснел ещё сильнее. С одной стороны, он не сомневался, что всё это – сон, а с другой – это его всё равно смущало. Пока шатен предавался размышлениям, блондин наклонился к уху Ловино и, обдав горячим дыханием, лизнул его. Варгас задрожал. - Ух, какой стеснительный! – умилился «насильник». Альбинос бережно, одной рукой, перехватил руки жертвы, после чего наклонился к шее и лизнул её. Шатен закусил губу, пытаясь не издать ни звука. - Интересно, как долго ты продержишься? – с ухмылкой поинтересовался Гилберт. Как только это чуть отрезвило его жертву, он продолжил дразнить вредного Варгаса. Перво-наперво, был поцелуй в уголок губ, который незаметно перекочевал на шею. Ловино вновь до жути стал красным. - Отстань, придурок, - еле-еле пробормотал шатен, слабо дёргая руками в безуспешной попытке освободиться. Да и предательское тело, кажется, сдалось. Зеленоглазый где-то в мыслях даже уловил сходство его поведения с поведением девушки лёгкого поведения. Бездействующий до этого момента Франциск поцеловал жертву в губы. Варгас клыком прокусил верхнюю губу целующего и чуть слышно застонал. Это только раззодорило Бонфуа. Пуговицы на рубашке Ловино начали расстёгиваться умелыми руками блондина. - Ммм! – парень протестующе дёрнулся, но Франциск сел ему на колени, не давая и шанса двинуться. Руки же были сжаты сильной ракой Байльшмдитда, который, в свою очередь, кусал и зализывал раны поочерёдно. Шатен искренне чувствовал себя жертвой изнасилования. - Да расслабься, - мурлыкнул блондин на ухо Варгаса, - тебе понравится. Ловино, возможно, даже поверил бы, но мысленно он больше корил себя. Он верил, что ему понравится, но расслабиться уж никак не мог. Парень тяжело выдохнул, когда чуть прохладная рука альбиноса погладила его по торсу. Закусил свою губу до крови, когда язык Бонфуа начал хозяйничать у шеи, а после – у сосков, которые стали внезапно такими чувствительными. Как будто женские, как подметил шатен. - Почему ты стесняешься подать голос? – хрипло спросил Гилберт прямо на ухо и так напряжённому Варгасу. - Идиот… что ли?.. – задал риторический вопрос Ловино. Уж он-то думал, что всё это транслируется в реальность, а это кончилось бы не лучшим образом для него. - И почему сразу «идиот»? – буркнул Байльшмидт, воздев глаза к потолку. - Друг мой, потому что ты иногда тупишь как идиот, прости, - вклинился Франциск. Ему в ответ было слышно лишь фырканье. А потом шатен внезапно почувствовал, как ледяная рука заползает ему в штаны. - Н-не надо… - умоляюще протянул Варгас, чуть выгибаясь. Он уже даже чувствовал, что скоро останется без штанов. - Почему нет? Ты такой стеснительный! – Бонфуа не стал слушать лепет своей жертвы и просто снова заткнул рот жарким поцелуем. Ловино чувствовал, что горел. Вся кожа пылала, внутренности будто вспыхивали огнём, сердце билось вновь с силой, но уже не от дикого страха, а от возбуждения. Последнее, что он помнил, как Гилберт склонялся над его членом со странной ухмылкой, после чего проснулся. Подскочив на кровати, шатен тяжело задышал. Хотя ему на миг показалось, что до пробуждения он уже дышал так же. Но надо же было такому присниться! Обратив свой взгляд на часть ниже живота, Варгас выругался. Стояк. Скрипнув зубами, пришлось вставать. Сейчас парня явно ждала ванна, куда он и направился. Не сразу заметив, что свет в данном помещении включён, он распахнул дверь. Рядом с ванной стоял Феличиано с абсолютно идентичной проблемой. - Братик? – стыдливо-недоумённо спросил младший.