Книга II. Синие воды

Весь день валил снег. Крупные кружевные снежинки мягко падали на землю, сцеплялись боками и искрили в свете фонариков, в изобилии навешанных у каждого дома. Здесь, в теплых краях, такая снежная зима была редкостью, и сейчас, несмотря на поздний час, по улицам вовсю носилась малышня. Седмицу назад ударил крепкий морозец, шаловливо пощипывающий за бока и нос, и полотно неглубокой ленивой речушки быстро покрылось скрипящим льдом. Дети цепляли самодельные полозья к ботинкам и с веселыми воплями катались по нему целыми днями. Я прикрыла окно, откуда порой, несмотря на безветренную погоду, внутрь комнаты забрасывало пригоршни снега, который лужицами расползался по подоконнику, опустила занавеску и вернулась к столу. Там, почти готовая, возмущенно булькала настойка, распространяя по всему дому запах летнего луга. Я скосилась на песочные часы, отсчитала несколько минут и затем погасила крохотный огонек. Закутала пузатый горшочек в плотную ткань и оставила настаиваться. Сама же накинула на плечи шаль, запахнула поплотнее и вышла на улицу. Здесь я обосновалась относительно недавно. Золотых монеток, тайком позаимствованных в Эреборе, с лихвой хватило на небольшой уютный домик, да еще и многое осталось. Местные жители, хоть и были добрыми людьми, сначала настороженно отнеслись ко мне, но, когда настойки и лекарства отлично помогли малому количеству храбрецов, повалили как к себе домой. Нужды я ни в чем не знала, снискала неоспоримое уважение не только у жителей этого небольшого городка, но и двух соседних, не говоря уж о нескольких близлежащих поселениях. И могла бы сказать, что моя жизнь вошла в спокойную колею, если бы не ночные кошмары. Они не оставляли меня в покое. Крепкие настойки сглаживали последствия, иногда прогоняли страшные видения, но не избавляли от них полностью. Порой я не спала по нескольку суток, но неизменно проигрывала в этом тяжелом бою, и тогда передо мной вновь разворачивались события той страшной ночи. Вновь Торин умирал у меня на руках, поверженный на лед, и синие глаза подергивались смертной мутью. Тогда я с криком просыпалась, долго плакала, однако со временем слез не осталось. Только саднящее сердце и сорванный голос. Но я надеялась, что рано или поздно время вытравит из меня всю эту боль, и этот образ наконец-то оставит меня в покое. Того, что меня будут искать, я не боялась. Слишком много забот свалилось на плечи всех моих старых знакомцев, чтобы тратить время на беготню за глупой женщиной. Даже Дис обрела то, чего так страстно желала, и вряд ли когда-то подвергнет это опасности и риску потерять. Хотя все же порой я вздрагивала, когда над головой с хриплым карканьем проносились черные вороны, несущие на своих крыльях ветер и известия. Белоснежное покрывало укрыло землю, и дорожка, ведущая от крыльца до калитки, была уже изрядно засыпана. Завтра придется немного потрудиться, чтобы расчистить ее. Я запрокинула голову, несколько снежинок немедленно осели на ресницах и защекотали кожу лица. Затем воровато оглянулась: в пределах видимости никого не было, только снег искрился, блестел и переливался разными цветами, отзываясь на свет фонариков. Тогда в голову пришла дурацкая мысль, а я подумала — почему бы и нет? И сиганула в сугроб, разом провалившись в рыхлый снег почти по колено. Засмеялась тихонько, легла на спину, раскинула руки и принялась ловить языком шаловливые снежинки. — Я всегда говорил, что внешний мир портит наших женщин. Недовольный голос раздался рядом вместе со скрипом снега под сапогами. Я вздрогнула, забарахталась, как рыба на берегу, задыхаясь от нахлынувшего ужаса, но подняться так скоро все равно не смогла. И надо мной карающим образом навис… Двалин. — Совсем мозги растеряла? — участливо поинтересовалось мое видение. — Задницу отморозишь, глупая. — Уйди, — нахмурилась я, уверенная, что настойка получилась бракованной, и бросила в гостя горсть снега. — Так, вставай, — рассердился Двалин и одним сильным рывком поднял меня на ноги. Вот тогда-то я и поверила, что все происходящее — правда. И с тихим всхлипом немедленно повисла на шее наставника. Он был живой, настоящий, теплый. Немного замерзший с дороги, укутанный в покрытый снегом плащ, Двалин усмехнулся и крепко обнял меня в ответ, погладил по растрепанным волосам. — Как ты меня нашел? — все-таки спросила я, смущенно отодвинувшись. — По слухам, — пожал плечами Двалин. — Повезло, что именно я наткнулся на это место. Будь здесь Дис, она оторвала бы тебе голову. — Дис? — совсем растерялась я. — Да, — Двалин выглядел суровым, но глаза были веселы. — С Эребора вышло много желающих найти тебя. Ты что ж, думала, что мы так все оставим? Я не смогла найти, что ответить. Стыд мучительной волной захлестнул меня, и я низко опустила голову, понимая, что своим порывистым решением заставила многих изрядно поволноваться, а затем и вовсе вновь пуститься в долгое путешествие, так и не вкусив радости обретения дома. — Да, я так и думала, — честно призналась я и твердо взглянула на Двалина. Тот нахмурился и по привычке скрестил руки на груди — он так всегда делал, когда был чем-то недоволен. — Да и не было смысла меня искать. Я не вернусь. — Вернешься, Дана, — тот был спокоен, словно готов был посадить меня в мешок и оттащить к Одинокой горе. — Нет, — я даже отступила на шаг, и мне снова стало страшно. Застарелая боль мгновенно, словно раздутый из углей пожар, охватила сердце. — Ты понимаешь, на что пытаешься меня обречь? — Не найдя ответа в его хмуром взгляде, я разозлилась. — Двалин, я прошу, оставь меня в покое. Видеть Торина — для меня сущая мука. Снег предательски скрипнул под осторожными шагами, а я резко обернулась. В круге света появился мужчина, стряхнул с плеч блестящие снежинки и неторопливо снял капюшон. Белоснежные звездочки, падающие с неба, немедленно облепили черную с сединой гриву волос. Я попятилась назад, зажимая рот рукой, чтобы не вскрикнуть — такая боль взорвалась в душе, что перед глазами все потемнело, и если бы не Двалин, что осторожно поддержал меня, то непременно бы позорно свалилась. Горло перехватила судорога, руки задрожали. Махал, за что?! — Я прошел очень тяжелый путь. — Торин невозмутимо подошел и встал в паре шагов. Он выглядел уставшим: под глазами пролегли глубокие тени, глаза как-то лихорадочно блестели, левая рука была на плотной перевязи. Дыхание облачками пара согревало воздух. — Встретился с драконом, убил кровного врага, вернул Эребор, самое прекрасное и древнее королевство гномов. И что? Что в итоге? — Он смерил меня тяжелым взглядом, от которого мне стало только хуже. — От меня сбежала жена. По-твоему, это способствует укреплению моего авторитета? Или ты опять решила сделать мне все наперекор, как и обычно? Я была так ослеплена болью, неверием и собственным страхом, что даже не сразу поняла, о чем он. Смотрела, как глупая, на мужчину перед собой и совершенно не знала, что мне делать. Я же… — Но… — это прозвучало так жалобно, что Двалин даже не удержался. Наклонился ко мне и тихонько прошептал: — Боги не настолько жестоки, Дана. Им нужна не жертва. А готовность принести эту жертву. Мир подернулся мутной пеленой, когда на глаза навернулись слезы. Я, как завороженная, медленно сделала шаг навстречу своей судьбе. Но Торину, видимо, и впрямь надоело ждать — он порывисто подался вперед и притянул меня к себе. Задохнувшись, я прижалась к груди любимого мужчины, очарованная биением сильного сердца. Подняла голову, увидела, что он улыбается — светло, открыто, — а в синих, как воды горного, хрустально чистого озера, плещется столько смешанных чувств, что не выдержала, спрятала лицо в ладонях. Торин осторожно заправил мне прядку волос за ухо, отнял руки от лица и бережно, так, словно я сейчас растворюсь дымкой в воздухе, поцеловал. Едва ощутимо, мягко, лишь коснувшись, но сердце оттого зазвенело, будто струна скрипки. — Мы любим всего раз в жизни, — тихо произнес он. — И ничто, даже смерть, не сможет этого изменить. Давай ты больше не будешь убегать? Я счастливо кивнула и вновь прижалась к нему, укрытая плащом от холода и невзгод. Ледяная стена кошмаров и боли рухнула, разлетевшись на бесчисленные сияющие осколки. Я больше никогда его не покину.