Баланс противоположностей

Риддик не произвел на Ваако никаких впечатлений, его больше возмущало поведение супруги. Присцилла и раньше вела себя агрессивно, но он умел приструнять ее волю. Сейчас же Дама Ваако совсем потеряла стыд. Она плыла и льнула к Риддику, как шелк платья к ее коже. Возмущенный муж шел рядом, не сводя глаз с непокорной жены. Но его гневные взгляды не беспокоили прекрасную Даму Ваако. Некромонгер отчаянно боролся с внутренним «я», приказывающим убить незнакомца. Меж тем, Риддик прикоснулся к обнаженной шее Присциллы, и глубоко вдохнул. - Давно я не видал такой пьянящей красоты… - завороженно произнес он. Ваако застыл, как громом пораженный, увидев на лице жены пленительную улыбку. Она шепнула что-то ему в ответ, и чужак хищно закусил губу. Невозможно было понять, куда смотрит Риддик за черными стеклами очков, но Ваако казалось, что он смотрит на него. Как раз в момент этой «хищности»… Они прошли в зал, где Дама Ваако, наконец, оставила Риддика одного. С Ваако. - Значит, говоришь - «не человек»? – тихо, но вкрадчиво спросил мужчина. Воин непроизвольно вздрогнул, но виду не подал. - Лорд Маршал… - начал он, собираясь донести до ума несведущего краткую историю его повелителя. И застыл. Медленно, словно преследуя добычу, Риддик двинулся к нему. Черная бездна очков смотрела прямо на него. Ваако видел в них свое отражение. Он сжал в руках рукоятку арбалета. И вдруг поверх его руки легла горячая ладонь Риддика, который, подобно Лорду Маршалу, незаметно пересек разделяющее их расстояние. Ваако вскинул черные глаза в лицо чужеземцу. И под затемненными стеклами мелькнула какая-то вспышка. Риддик подступил вплотную, не позволяя Ваако шелохнуться. Его смуглая кожа блестела испариной, а нож, ставший ему трофеем, скользнул к горлу некромонгера. Ваако замер, ожидая удара, но он не последовал. Дыханье Риддика растворялось на бледной коже, потерявшей всякую чувствительность. Но сейчас Лорд Ваако дрожал. Широко раскрыв глаза, он смотрел на непроницаемую маску грубого лица с широким носом и полными губами, которые… Ваако побледнел еще сильнее, так, что синие венки вздулись на его висках. Ему захотелось поцеловать незнакомца. Сильное, почти забытое чувство беспощадно овладело им, заставив дрожать затекшие руки. Хотелось увидеть глаза этого человека, заглянуть в их живую… живую красоту. Риддик пах совершенно обворожительно, терпкой смеси пота и похоти, сожженных трав и холода пустых помещений. Ваако вдруг понял, что слишком пристально изучает лицо противника, и быстро, предательски быстро опустил ресницы. Риддик же наоборот, и не думал отступать. Он сверлил лицо воина равнодушным взглядом, продолжая сжимать своей огромной рукой нежное запястье в кожаном лакированном кастете. Такая же огромная и требовательная ладонь захватила в плен его нижнюю челюсть. Некромонгер резко вскинул глаза. Резко, угрожающе, ядовито. Но это лишь рассмешило мужчину, оставив на соблазнительном рте легкий отпечаток насмешки. Риддик сжал подбородок Ваако, рискуя испортить идеальную кожу грубыми синяками. Противоречище-черная прядь упала на лицо Ваако, словно разделяя его на две части. Риддик наклонился к приоткрытым дрожащим губам. Время замерло, не давая глотнуть и так тяжелого воздуха. Боль медленно заполняла некромонгера, затекшие мышцы наполнились расплавленным серебром, распространяющимся по венам пульсирующими волнами. Железная хватка Риддика превратилась в агонию. Это было вранье, что некромонгеры не чувствуют боли. Сказки, чтобы привлечь как можно больше оболтусов, и отречь их от их веры. Конечно, Лорд Маршал тоже умел убеждать… Растворяясь в этой непоколебимой силе более могущественного существа, Ваако не сразу заметил, куда переметнулась его ладонь. Только, когда с его собственных губ сорвался хриплый стон, Ваако вернулся на землю. Отрешенно, он попытался оттолкнуть Риддика от себя, но сам уже непроизвольно льнул к горячей и твердой руке. Он сам не помнил, когда и как, но член уже был обнажен и торчал из штанов. Полуулыбка застыла на губах Риддика, а плечо нервно опускалось в такт собственным действиям. Ваако вцепился в мощные бицепсы загорелого тела, не зная, проклинать себя или ненавидеть. Он смотрел в глаза Риддику, не видя этих самых глаз, но был уверен, что Риддик смотрит ему в ответ. Воздух замерзал, разрываясь облачками пара. Темные ресницы дрожали, а лицо умоляюще льнуло к загорелой коже. Рука, сжимающая арбалет, обмякла, стало бессмысленно сдерживать ее, и Риддик отпустил. Воспользовавшись этой свободой, Ваако притянул к себе желанный рот, обвив широкие плечи. Он видел, как брови Риддика поползли вверх от удивления, и довольно ухмыльнулся. - Что здесь происходит… - услышал он слабый недоумевающий тон. Дама Ваако ошарашенно замерла в дверях. Было бы тактичней оторваться друг от друга, или убрать хотя бы ладонь Ричарда Б. Риддика со своей задницы… Но не было сил. Да и Риддик, словно не заметил прихода Присциллы. Он самозабвенно целовал Ваако, прижимаясь к его члену своим коленом. Стащил эластичную ткань штанов, и сжимал прекрасные крепкие белоснежные ягодицы Лорда Ваако. Да и сам Лорд был явно не против… - Какого… Дьявола… - задыхаясь от злости, прорычала Присцилла, явно не это ожидая увидеть по приходу. И тут Ваако решительно направил свой арбалет на супругу. Секундное замешательство проскользнуло в черных глазах мужчины. А в следующий миг… Она упала там же, где удивленная увиденным собиралась позвать на помощь. На ее лице застыло странное выражение, словно маска шока. Темная кожа, подобная темному жемчугу, который так нравился Ваако перестала отдавать перламутром, а взгляд потух. Арбалет выпал из оцепеневших пальцев. Он убил свою жену… Леди Ваако. Ласкающие его руки замерли, Риддик снял, наконец, очки. Некромонгер мелко дрогнул, заглянув в его глаза. Взгляд полный похоти, полный чего-то звериного уставился на него. Не мог человек так смотреть. В нем было что-то еще. Холодок скользнул по обнаженной коже, покрывая ее гусиной кожей. Он наблюдал за Риддиком, за тем, как он расстегивает свой ремень, вынимает член, как облизывает свои губы в каком-то призывном обаянии. А потом… Сначала просит, молча просит его повернуться, а когда Ваако противится, грубо швыряет его на пол, хватает за волосы, и прижимает губами к побагровевшему темному члену. Ваако кожей чувствует, как тот напрягается, распрямляясь под напором. Кончик искрится смазкой, которую, спустя мгновенье слизывает Ваако. Он слышит, как сверху низко и сипло вздыхает Риддик, потом чувствует, как его голову толкают вперед, к напряженной пульсирующей плоти. И тогда он позволяет беспощадно втолкнуть его во всю длину. Почти что задыхаясь, он втягивает щеки, стараясь как можно сильнее обхватить член Риддика. Выпускает его изо рта, оставляя тягучую нить связующей слюны, и снова обхватывает губами розовую головку. И снова, и снова… Пока животный рык не срывается с полных соблазнительных влажных губ уже не такого чужого чужеземца. Он притягивает Ваако за растрепанную шевелюру, и не выпускает, пока семя горячей липкой струей не зальется ему в воспаленное горло. Только потом, Риддик отпускает его, позволяя глотнуть воздуха, несомненно, затем, чтобы тут же разразиться истошным кашлем. Стоя на четвереньках на холодном и жестком полу, Ваако выкашливал попавшую не в то горло сперму. Волосы, которые он каждодневно заплетал в жесткую косу, были всколочены и раскинуты по плечам и лицу. Сюртук был порван, и явно лишился пары пуговиц. Отдышавшись, Ваако огляделся в поисках брюк. Он уже слышал, как наверху всполошилась охрана, шум звенящих доспехов нарастал. Дотянувшись до скомканной кучи, он стремительно оделся, даже успев накинуть доспехи. Риддика нигде не было, его и след простыл, и если бы не боль в горле, и горьковатый привкус спермы на губах, то Ваако бы принял все произошедшее за идиотский сон. Хотя, надо признать, сны ему снились не часто.