Did that hurt?

1. — Миссис Грей, ужин будет готов через полчаса. Как сервировать стол? — Как всегда. По правую руку мистера Грея, — откладываю все свои дела и снимаю очки, растирая переносицу. Домработница кивает, захлопнув за собой дверь моего кабинета, и я встаю с кресла. Спина жутко болит. Машины Кристиана до сих пор нет, как всегда опаздывает, но это уже даже не расстраивает. Не знаю, спешит ли он домой, как раньше, или нет… Но я до сих пор люблю его. — Мамочка, — в дверях стоит мой маленький котёночек, и я подзываю его к себе жестом «на ручки». — Что случилось, Купер? Мы же договаривались, когда дверь к маме закрыта — вы меня не беспокоите. — Но я соскучился! — сынок взмахивает своей маленькой ручкой, возмущаясь, и я крепко прижимаю его к себе, взяв на руки. — Я тоже очень скучала по тебе, мой дорогой. Что вы делали сегодня на тренировке? — Тренер хвалил меня! Он сказал, я делаю успехи! — Не зря же ты мучаешь старшего брата, дорогой. Я горжусь тобой. Купер так детально описывает свои спортивные тренировки, он так счастлив, что мы отдали его на каратэ, от этого я сама чувствую себя счастливой. Мой малыш. — Смотри, там машина папы, — показываю на подъездную дорожку, подойдя к окну, и малыш ерзает в моих руках, но попросить отпустить его стесняется. — Не беги по лестнице, Купер. Хорошо? — Да, мам. Я будто сторонний наблюдатель в собственном доме. Кристиан очень любит сыновей, даже слишком, но наши отношения сильно охладились. Мне не хватает его банальных объятий, мне надоел секс в одной позе, будто это только мне надо, будто для себя я делала пластику после родов. Это нормально, наверное, когда больше десяти лет брака за спиной… Но очень сложно с этим смириться. Очень сложно смириться с тем, что ты никто для родного человека. Сложно смириться с тем, что он чуть не убил меня. — Мамочка! — Мама! — Смотри, что папа мне подарил! Стадо слонов несется по лестнице, ругать за беготню их всё равно бесполезно, и я просто широко улыбаюсь, когда вижу эти хитрые и такие счастливые лица, наперегонки залетающие в мой кабинет. — Так, сначала Крис, — сын хвастает очередным набором юного химика, без ложной скромности сообщив мне, что теперь он выиграет школьный конкурс изобретений, и даже умудряется взять с меня слово, что я приду поддержать его. — Кенни, детка, что ты прячешь? — Я не прячу, только Куперу я не дам! Это моё! — Конечно, твоё. Но если он вежливо попросит посмотреть или недолго поиграть — уступи, — Кенни показывает мне очередную вертушку, у них с отцом уже целая коллекция радиомоделей самолетов и вертолетов, разных дронов, и он уносится в свою комнату, как всегда, аккуратно вскрывать коробку в поисках инструкции, получив от меня поцелуй. — А у меня вот что! — Купер запрыгивает на диванчик рядом со мной и показывает на большой подарочный пакет на полу. Тяжелый! — Как ты поднял его? — Я же сильный, мама! - да, действительно… Крис, наверное, донёс. — Здорово, правда?! В пакете полный комплект одежды и защиты для футбола, и Купер чуть ли не сияет от счастья. — Папа сказал, что записал меня на футбол! Он сдержал обещание! — Папа всегда держит обещания, малыш. Ты поблагодарил его? — Да… — и это «да» настолько неуверенное, что я не могу сдержать смешка. — Скажи ему «спасибо» за ужином. Оставь вещи мне, их нужно постирать. И скажи братьям, что пора мыть руки, спускайтесь. И чтоб без драк! — Хорошо! — сын целует меня в щеку и пулей вылетает из кабинета, на весь коридор крича, что «мама сказала мыть руки», мой маленький непоседа. Они так любят Кристиана. Идеал, пример и папочка, который так редко бывает строг к ним и так часто ко мне. Мы слишком часто ссоримся. На глазах наворачиваются слёзы от боли и страха быть без него, от мысли, что я теряю его, если уже не потеряла, и что он никогда не уйдет от меня, даже если полностью охладеет. Кристиан не бросит сыновей. Кристиан был против Купера, который должен был быть нашей сладкой девочкой, не потому что не хотел ребенка, а лишь потому что помнил слишком хорошо, как тяжело прошли роды Кенни. Я потеряла много крови, малыш чуть не задохнулся, а Кристиан приобрел седые волосы на висках, которые так и не восстановили свой цвет. И я знаю, что ничего хуже быть не может, но Кенни я люблю чуть-чуть сильнее, чем Криса и Купера. Он замечательный. Он так похож на Кристиана… Они все у меня самые лучшие, нет, не могу их делить, всех четверых люблю одинаково. — Мамочка, ты идешь? — Купер очень привязан ко мне. Наверное, потому что еще маленький. — Ты плакала? — потрясающие голубые глазки внимательно рассматривают меня, нижняя губа сына начинает дрожать, и я крепко обнимаю его, успокаивая. — Всё хорошо, солнышко. Мама не плакала, и ты не плачь. Будешь сидеть со мной или с Крисом? — Я хочу с тобой. — Вот и хорошо. Пойдём, — беру моего дорогого малыша за ручку, и вместе мы спускаемся в столовую. Дом огромный, но при этом очень уютный и домашний, современный, но с ремонтом в пастельных тонах. С огромной хозяйской спальней, просторными детскими и несколькими гостевыми, помимо бассейна с сауной, зала и нескольких комнат для хобби. Недалеко от Сиэтла, с видом на воду… Все мои мечты сбылись, и я довольна своей жизнью. Я очень горжусь Кристианом. Благодаря ему всё стало реальностью. Кристиан слабо улыбается мне, забирая Купера к себе на колени, малыш начинает рассказывать ему о своих тренировках, и я молча разглядываю моих мальчиков. Кристиан изменился, сильно. Начинающая выступать седина, помимо висков, слишком рано для его возраста, густая, но короткая борода, и с очками он почти не расстается… Морщины стали заметны, но пока не видны. Он очень красивый. Он действительно мужчина, настоящий мужчина. — А сейчас я зашел за мамой, а она плакала! — четыре пары глаз обращены на меня, и я со всех сил делаю удивленное лицо, отрываясь от салата. — Детка, я не плакала, тебе показалось. Я просто немного уставшая. И если с детьми это срабатывает, то Кристиан смотрит мне в глаза и прекрасно понимает, что я вру. Будто ему это нужно. — После ужина зайди в мой кабинет, пожалуйста, Ана. — Где ты снова будешь меня отчитывать, что я устраиваю сцену на глазах детей? Я не плакала, у меня всё в порядке, а Купер у нас просто очень заботится обо мне. Мужское внимание никогда не бывает лишним, — сжимаю под столом ножку сына, и он счастливо улыбается, прижимаясь к груди Кристиана. А вот сам отец семейства зол на меня, но молча целует сына в макушку, смерив меня взглядом. — Ты будешь еще кушать, Купер? — Да, пап. Доев салат, я мусолю индейку под внимательным взглядом Криса, я чувствую, что сын хочет что-то сказать, поэтому киваю, делая жест, чтобы он начал. — Вы разводитесь? Кристиан давится вином, в шоке смотря на сына, и я чувствую, что моё выражение лица ничем не уступает шоку мужа. — Кто сказал тебе такую чушь?! — В школе все говорят, — Кенни смотрит на старшего в поисках поддержки, и Крис кивает. — А что значит «разводитесь»? — Купер смотрит на папу с неподдельным интересом, и Кристиан тяжело сглатывает, ища поддержки у меня. — Это когда мама с папой перестают любить друг друга, и перестают жить вместе. Но я люблю вашего папу, очень сильно, и ваш папа любит меня, — голос срывается, но я держу себя в руках. — Мы не собираемся разводиться. — Ты любишь меня? — Конечно, я люблю тебя. У нас трое детей, если ты забыл, — нежно улыбаюсь мужу, заглушив все эмоции и негативные мысли, лишь взглядом выражая всю свою любовь, и Кристиан тает, начиная сиять. — А ты выйдешь за меня, еще раз? Эти маленькие засранцы хихикают, когда Кристиан, усадив Купера на своё место, встает передо мной на одно колено, достав из кармана брюк красную коробочку в форме сердечка. — Я очень сильно люблю тебя, Анастейша Роуз Грей. И я хочу еще раз дать тебе те клятвы, что дал в прошлый раз. Кольцо огромное. Вернее, само колечко моего размера, бриллиант огромен. Господи. — Лоррейн Шварц. Не автомат с жвачкой, — Кристиан целует мою руку, и я усмехаюсь, но от шока не могу сказать и слова. — От автомата с жвачкой за четвертак до дизайнерского кольца по моему эскизу за два с половиной миллиона долларов, Ана. Только благодаря тебе, твоему терпению и твоей силе. Благодаря твоей вере в меня. Благодаря тебе у меня есть жизнь, у меня есть ты, у нас трое замечательных детей и огромный, уютный дом. Да, у нас трудный период в отношениях, но я клянусь тебе, что я всё исправлю. Ты согласна повторить наши клятвы друг другу? Хоть кивни, Ана, чёрт возьми! — Не плачь, Ана, малышка, пожалуйста. Иначе Купер оторвет мне голову, — Грей ухмыляется, подмигивая мне, и я, наконец, выхожу из шока. — Кристиан… Да. Да, боже, да! Ты с ума сошёл… И вы! - тыкаю на смущенных сыновей, и они хихикают, закрывая лица ладошками. — По тебе, — на моем безымянном пальце, поверх обручального кольца, мерцает потрясающее кольцо из платины и с огромным круглым бриллиантом и россыпью камней вокруг него, находящиеся на разном уровне. Я не могу оторвать от него взгляда. — Внутри гравировка. Снимаю кольцо, и не могу сдержать нервного смешка, перечитывая гравировку. «He dearly loves his Mistress». Я отомщу, Кристиан Грей.

***

2. — Если ты сейчас же не сменишь купальник, я возьму тебя прямо в воде, на глазах у детей, — Кристиан шипит мне на ухо, еле заметно прикусив мочку, и тело отвечает ему мурашками, ведь почти этого я и добиваюсь. — Что вам не нравится, мистер Грей? — не отрываюсь от песчаного замка, для украшения которого Купер выбирал самые красивые камушки, и Кристиан кладет руку мне на поясницу. — Плавки приличные, грудь закрыта, а фигура у меня достойна того, чтобы её демонстрировать. — Плавки сползают. — Меня это не смущает. — Меня это смущает, Ана, чёрт возьми. Кристиана до сих пор и так по-детски смущает его имя, вытатуированное у меня на пояснице. Меня оно не смущает ни капли. Догги — его любимая поза, и с появлением чернил она стала чуть ли не ежедневной. Я люблю мужа, я люблю жесткий секс с мужем, я люблю свое тело. Идеальное сочетание. Я же говорила, что отомщу. — Это приказ? — Ты моя жена и мать моих детей. И я просто настаиваю на другом купальнике. Пожалуйста, Анастейша, — показываю Кристиану язык, чмокнув плечо, и он расслабляется, осознавая, что победил. Вредина стеснительная. Поднимаю взгляд на старших, которые обещали быть у берега, и с замиранием сердца обнаруживаю их на глубине по грудь... Вернее, только Криса. — Крис, прекрати топить брата! Грей, растащи их, я тут строю... — Папа, смотри какая ракушка! — Купер плюхается между нами, показывая очередную симпатичную ракушку, и Кристиан чмокает его в лоб, поправив панамку. — Очень красивая, сынок. Я откачаю твоего брата и вернусь. — Они такие засранцы, да, мам? — Купер! — Прости, — сын хитро улыбается, ни капли не стыдясь, что произнес «плохое слово», и обнимает меня за плечи, чтобы точно получить индульгенцию. — Ты хитрый, хитрый мальчишка. Принеси воды, детка, — подаю сыну ведерко, и он резко поднимается, оставив меня в пыли. Да, засранцы. Все четверо. Через несколько шагов, Купер бросает ведерко, поддавшись уговорам папы, и со всех ног бежит в воду. Он плавает даже без нарукавников, мой маленький спортсмен. Завязав пучок на затылке, я оставляю наш почти достроенный замок, и присоединяюсь к мальчишкам, помогая им атаковать папу и Кенни, каким-то чудом умудрившись даже вытащить их чуть ближе к берегу, чтобы Купер доставал до дна, и нацепить на каждого кепки.

***

— Знаешь… — Кристиан разглядывает закат с балкона нашей спальни, выходящей прямо на море, и я присоединяюсь к нему, поставив два коктейля на столик. — Что, Кристиан? — обнимаю мужа со спины, глубоко вдыхая его естественный запах, целуя обнаженную спину, и он тянет меня в свои объятия. — Мне очень нравится этот дом. Для отпуска — самое то. — Я очень люблю тебя. Я счастлив, что мы пронесли это чувство через годы. — Я тоже счастлива, - кусаю Кристиана за подбородок, совсем осторожно, и он улыбается, крепче прижимая меня к себе. — У меня к тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться. — Внимательно слушаю вас, мистер Грей. — Знаешь, раз мы решили повторить медовый месяц, то, может, и привезем те же сувениры? В последний раз. — О, Кристиан… У меня больше нет нормальных мужских имен на «C». Кенни нам и так не простит его восхитительное «Кэинич». А оно мне действительно тогда нравилось. — Я предупреждал. Но он всегда сможет сменить имя на «Кеннет», и мы не обидимся. У меня есть красивое имя для девочки. Например, твоё. — Нет. Длинное, устаревшее и сложное. И не льсти себе, девочки у тебя не выходят. С Купером мы ведь действительно старались, - и еще как старались... Кажется, никто и никогда в жизни не читал столько советов "как зачать девочку", сколько их перечитала я в интернете. — Давай попробуем, Ана. Мы можем себе позволить. — Мне будет шестьдесят, когда ребенку будет восемнадцать. Нет, Кристиан. Пеленки, подгузники, слезы… — Мальчики не против, тем более, сестрёнки. Они обещали помогать. — Они всего лишь дети, Кристиан. — Их и так трое, хуже им уже не будет. Крис уверен, что любим, хоть и старший, Кенни не изгой, а Купер не избалованный. Все мальчишки дерутся, дети ссорятся… — По крайней мере, тебе будет чуть больше пятидесяти. Так что если я неожиданно умру к шестидесяти, ты поставишь их, а там Крис поможет. Упс... Кристиану приходится на несколько мгновений задержать дыхание, прежде чем сделать несколько успокаивающих вдохов. — Не говори, пожалуйста, таких вещей больше… Я тысячу раз умирал, когда врачи начали терять тебя, и Кенни не задышал. Два огромных медбрата выталкивали меня из операционной, а я еще мог брыкаться, хотел быть рядом, хоть и осознавал, что ничем не могу помочь. Это было столько лет назад, а я помню всё это так хорошо, будто это было сегодня утром, за полчаса до нашего безумия в море. — Прости. — «Прости», совсем как Купер, миссис Грей, — Кристиан мягко целует меня, и я крепко обнимаю его, не сдерживая пары слезинок. Прости, Кристиан. Я не готова и вряд ли буду готова снова.

***

3. — Добрый день, миссис Грей. Могу я вам помочь? Мистер Грей на совещании, — девушка с ресепшена фальшиво улыбается, убивая взглядом, и я отвечаю ей тем же. Она бесит меня. Жутко. — Мистер Грей у себя в кабинете? — Да, мэм. Каблуки звучно стучат по мраморному полу, когда я, выпрямив спину и гордо подняв голову, шагаю по длинному коридору в кабинет мужа. Он будет ругаться, что опять надела туфли… «Если ты будешь хорошо работать, вид из твоего офиса будет не хуже, чем с башни Спейс-Нидл». — Здравствуйте, миссис Грей! — две молоденькие секретарши моего мужа вежливо мне улыбаются, явно не влюбленные в него, как некоторые, тут же предлагая воды, присесть или что-нибудь еще, сообщая, что Кристиан безумно занят, но я отмахиваюсь от них, без лишних слов входя в кабинет Кристиана. Гул голосов не прекращается, и я замираю на пороге, просто рассматривая его. Моего мужа. Такого красивого с этой щетиной, в очках с тонкой оправой, такого мощного, жесткого, властного… Моего. Стального. Кристиан смотрится так правильно в этом огромном кабинете, обставленном по последнему слову, почти естественно. Действительно естественно он смотрится дома, играя с нашими сорванцами. Наконец поняв, что что-то не так, Кристиан оглядывает присутствующих, оторвавшись от презентации, и натыкается на мой взгляд, полный восторга и обожания. Не обращая внимания на присутствующих, жестом указывая им не прерывать презентацию, Кристиан подходит ко мне, внимательно рассматривая. — Что-то случилось? Ана, только не молчи, — осторожно чмокает в губы, соблюдая приличия, и я сдаюсь, помещая его большие ладони на свой небольшой животик. — Угадай. — Мальчик, — он выгибает бровь, ухмыляясь, но я качаю головой. — Мимо. — Двойня? — Нет, — Кристиан больше не делает попыток угадать, уже даже не предполагая верный ответ, и я сдаюсь. — Вы умеете добиваться поставленной цели, мистер Грей. Я признаю поражение. Девочка! — Ты шутишь?! — я снова отрицательно качаю головой, и Кристиан радостно смеется, нежно обнимая меня. — Господи, наконец-то! — Я даже не поверила сначала… Я так обрадовалась, что не смогла дотерпеть до дома. — Ещё бы, — Грей усмехается, подмигивая, и я понимаю, на что он намекает. — Присоединишься? Я лишь закончу эту клоунаду и тут же поедем домой. Максимум полчаса. — Да. С радостью даже, — в отличие от Кристиана, мне плевать на собравшихся людей, поэтому я притягиваю его к себе за шею и глубоко целую, специально сильно прикусив за губу. До сих пор смеется надо мной, когда вспоминает прошлую беременность, негодяй. Да, я хотела девочку. И это было вполне нормально, что я немного расстроилась, когда УЗИ показало, что это точно мальчик. Подумаешь, проплакала весь вечер и заявила, что меня прокляли. Я очень люблю Купера, и любила даже в тот момент. Это были просто гормоны и обманутые ожидания. Я готова на что угодно ради младшего сына. Как и ради среднего или старшего… Мои мальчики. Все четверо, включая их папашу, такие дети и такие одинаковые. Я их так люблю. И все они будут любить маленькую, желанную и долгожданную принцессу, оказавшуюся такой неожиданностью. Я следила за своим циклом, я не пропускала таблетки, я была уверена в себе и в контрацепции после тех слов Кристиана в Мексике. Я слишком стара для детей, как мне казалось, да и кажется. Купер для меня и так был тяжелым, поздним ребенком, и как всё будет проходить с маленькой куколкой — я не знаю, но очень боюсь… Наш маленький сувенир с недельного отпуска во Франции без детей. Кристиан всё исправил, как и обещал. Мы нашли компромисс. И снова начали заниматься любовью, во всех её проявлениях, с обменом ролями и долгими ласками, а не быстрым «перепихоном» в миссионерской позе. Купер будет переживать, когда появится малышка. Он привязан ко мне, он будет ревновать. Единственный из мальчишек, откровенно любящий меня больше, чем отца. «Может, по магазинам завтра? С меня лимонные пирожные, как обещала». «Да, отличная идея. Я позвоню вечером, дорогая». Кто бы мог подумать, что я найду общий язык с Мэгги? Первые несколько лет я её избегала, чувствуя к ней невероятную неприязнь и даже легкую ненависть, потому что тогда она относилась к Кристиану не просто как к другу. Но после развода с Дональдом и её второго брака, когда было видно, что она действительно влюблена по уши, меня перестало это так волновать, потому что её абсолютно перестал волновать мой Грей. Я всегда обожала шопинг, но сейчас он приносит совсем иное удовольствие, особенно когда я покупаю что-то мальчикам. Всегда вспоминаю первый год после рождения Криса, когда денег у нас просто не было, и испытываю эйфорию от количества вешалок в моих руках и ценниках на них. Несколько сотен долларов за простую футболку для спорта, а я беру таких три… Помимо кучи других футболок и вещей. Кристиан сходил с ума, чувствуя вину, будто он не может содержать собственную семью. Но это было не так. Да, нам хватало только на необходимое, и я экономила на себе буквально на всём, но никогда не выглядела плохо при муже и никогда не показывала, как мне тяжело. Он и так это знал. Это было серьезное испытание, которое мы выстояли. Бизнес того стоил, ведь сейчас я могу позволить себе купить своим детям всё. У Криса были все игрушки, какие он только желал, когда он подрос, и в его воспоминаниях его детство очень счастливое. Сейчас Крис совсем взрослый. Модник: техника, странная стрижка, первая компания. Но он до сих пор следует каждому совету отца. Моя большая радость. Кенни был запланированным ребенком, на три с половиной года младше брата. «Как только у нас появится дом, где будет хотя бы три спальни — у нас появится малыш». Такой маленький, хлопающий своими огромными глазками, и почти не плачущий по ночам, в отличие от старшего брата. Кенни внешне очень похож на Кристиана, но характером больше похож на меня: мечтатель. Мягкий, но умеющий давать отпор, и он такой же вредный, как и я. И он очень любит технику. Купер — сорвиголова. Запланированный, конечно, но как девочка, последний ребенок, восемь лет разницы с Крисом, пять с Кенни. Вместо принцессы — пятилетнее чудо с вечно ободранными коленями и занятиями каратэ два раза в неделю, помимо футбола и тенниса. И я даже боюсь представить, какой же вырастет малышка среди своих братьев. Хоть бы я смогла одевать её в платья. Хотя бы по праздникам! Может, хоть она будет у меня заниматься музыкой… И балетом, обязательно балетом. Скучно. Кристиан не примет этот проект. Хочется спать и ежевичный йогурт.

***

— Мама, а кто такая мачеха? — Купер отрывается от своего суфле, мило улыбаясь мне, и весь стол замирает, ожидая его очередного «шедевра». — Новая жена отца. А что такое, солнышко? Где ты прочитал это слово? — Учительница сказала, что у меня красивая мачеха, когда ты забирала меня сегодня. Но ты же моя мама… Дерьмо. Кристиан выглядит старше меня из-за седины, которой слишком много. И, учитывая его возраст, у него очень болезненно назревает «кризис среднего возраста». Недавно он снова смотрел мотоциклы, на которые у меня табу после аварии, в которую он попал четыре года назад. Мне плевать, что он выжил только благодаря своему мастерству и реакции, и даже не сильно пострадал, я такого стресса больше не переживу. Своим примером он потянет за собой и Криса, а там и эти двое подрастут. Нет. — Передай учительнице, что из школы забирает тебя мама, и мама не вылезает из СПА, спортзала и от пластических хирургов, поэтому она так хорошо выглядит. Ваш папа меня балует. Я старше папы, как Кенни старше тебя, Купер, — это не совсем так, потому что с лицом я не делала ничего, но лучше я буду отрицательным героем в этой истории, а не Кристиан. — Ты такая старая… но ты красивая! Маленький же ты… — Купер!!! — мальчики кричат в один голос на младшего, и малыш смотрит на меня испуганно-грустными глазами, всем своим видом показывая, что не понимает, что сделал не так. Мне его даже жаль… — Немедленно извинись перед мамой, молодой человек. — Но, пап! Я же… — Немедленно! — Не кричи на него. Он не понял, что сделал не так, Кристиан. Всё хорошо, дорогой. Кушай, а позже мы поговорим, — надувшись, сын возвращается к еде, от злости непонимая громко клацая вилкой. Он у меня прелестный… маленький говнюк. Я очень переживала о своей внешности, очень боялась, что я стану неприятной для Кристиана, особенно после рождения Кенни. Меня разнесло на тридцать килограмм, которые я никак не могла сбросить… Однажды Кристиан застукал меня в ванной, с очередным приступом начинающейся булимии, и с того дня лично контролировал моё питание. Унизительно, обидно и очень действенно. И очень мило, на самом деле, когда муж звонит с работы каждые два часа и говорит, какой контейнер съесть. Кристиан сам готовил для меня, когда я пообещала, что не подойду больше к туалету «добровольно». Конечно, он делал это и для себя, но больше для меня, всё-таки. Моя самооценка была на нуле, я бесилась, я ревновала его к каждой сотруднице, которой он просто мог кивнуть, а секс напоминал пытку в сауне — под одеялом и без света. Два раза в неделю ходил со мной в бассейн, в который сам и записал, заставил меня оставить мальчишек в дневном саду, и заставлял таскаться с ним на фитнес по воскресеньям. Тренерши флиртовали с ним, чертовы сучки, и шутили обо мне… И я ненавидела фитнес-клуб ровно до тех пор, пока со мной не стал заигрывать очень симпатичный тренер. Постоянно хвалил и помогал, однажды даже осмелился пригласить на свидание. Господи, как же Грей верещал, не сдерживая ревности, а я просто улыбалась от счастья, смотря на мужа в ярости. Его. Только его. Купер не обошелся мне «малой кровью». Он был большим, тяжелым и немного переношенным, хотя, с ним я поправилась всего на восемь килограмм, которые быстро ушли. Кожа на животе не восстановилась, совсем, как и мышцам не помогали упражнения Кегеля. И вместе с вагинопластикой пришлось делать подтяжку живота… И об операциях я не жалею ни капли. Живот потрясающий, позволяющий мне носить любые вещи, и ощущения во время секса настолько хороши, будто и не было троих детей, Кристиан в восторге, как и я. До сих пор иногда мне требуется время, чтобы привыкнуть к Грею во мне, и его это чертовски заводит. И льстит, я думаю. — Ты хорошо себя чувствуешь, Анастейша? Проводить тебя в комнату? — Кристиан нагло улыбается, заметив мои скрещенные ноги под столом, и я киваю. — Мама плохо чувствует себя. Вы убираете со стола, очередь Кенни мыть посуду. И не деритесь! — отец семейства шипит на сыновей, и все кивают, как один. И ведь все знаем, что это ложь… Некоторые домашние дела мы заставляем мальчишек делать самим, потому что это наверняка пригодиться им в жизни. Они должны уметь мыть посуду, пришивать пуговицы к рубашкам и готовить элементарные блюда, которым я обучаю их по выходным. У них впереди колледж, они должны знать, что делать со стиральной машинкой и как стирать пыль с полок. Все трое астматики, чёрт возьми, им это жизненно необходимо. — Всё же, как ты чувствуешь себя? — Возбужденно, но устало. Любвеобильное бревно, — закрываю дверь в спальню, и Кристиан хищно улыбается, подбираясь ко мне. — Оно того не стоит, мистер Грей. — Я не заслужил десерта, Ана? — Мальчишки не дадут. Так что укладывай меня и иди выполнять обещания. — Только попробуй уснуть раньше меня, — Кристиан бубнит, чмокнув меня в лоб, и помогает сначала переодеться, а потом осторожно укладывает в постель, даже взбив подушечку. — Наверное, это мне нравилось больше всего, твоя забота в обыденных вещах. Помочь одеться или поправить подушку… — Действительно, со сломанной рукой и переломанными ребрами ты бы и сам справлялся. — Ты даже мыла меня. — Потому что я люблю тебя. Ты мой муж. И я дважды клялась перед Богом и Элвисом, что буду беречь тебя. Иди сюда, — хлопаю по кровати рядом с собой, и Кристиан ложится рядом, обнимая меня. — Может, дело лишь в том, что Домина должна заботиться о своем зверьке? — Удивительно, как этот огромный, жуткий лев до сих пор не съел свою крохотную дрессировщицу. Хочешь поиграть? Особые пожелания? — Полная фиксация и фэйсситтинг. — Я что-нибудь придумаю, Котёнок, — нежно целую моего дорогого мальчика, и Кристиан крепче прижимает меня к себе, но осторожно, боясь задеть живот. У Кристиана опять проблемы на работе. Ничего не бывает вечно идеально. Он редко сам просит сессию, но если и решается — он очень переживает по поводу работы. Проверено годами, к сожалению. — Может, всё-таки?.. — Ты со мной больше пятнадцати лет, и я не надоела тебе? Как ты постоянно можешь хотеть меня? — Глупая девочка, — Кристиан целует меня в шею, и я сдаюсь, он знает это. — У тебя обостряется желание во время беременности. А у меня всегда так. И привыкнуть к этому состоянию нельзя, ты знаешь это. Не вижу проблемы в том, что моя жена заводит меня. Мы однажды поругались, да так сильно, что Кристиан уехал жить в гостиницу, пока оба не остынем. Не видели друг друга всю рабочую неделю. И, в конце концов, еще два дня не появлялись дома, так неприлично скинув детей на няню. Ссорились, спорили, чуть ли не дрались… А потом долго-долго мирились, то слишком уж быстро, то медленно и нежно, будто я самая большая драгоценность в руках Кристиана. Больше пятнадцати лет. Мне так сложно в это поверить. До сих пор боюсь проснуться и понять, что моё счастье было лишь сном. — Кристиан. — Ммм? — Может, назовём её Оливия?.. — Расти и развивайся, моя девочка. Мама с папой уже любят тебя, Оливия Ана Грей. Чёрт возьми, Грей… — Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя… — хриплю от слёз, и Кристиан мягко улыбается, стирая капельки с моих щек. — И я люблю тебя, Анастейша. Не плачь. Я всегда говорил, что девочка будет с твоим именем. Хотя бы так. — Ты невыносимый… — Уж кто бы говорил, — мои руки у меня над головой, и Грей довольно ухмыляется, склоняясь для поцелуя, нависнув надо мной. — Мама!!! Мама, Кенни облил меня кетчупом!!! — громкое рыдание Купера прерывает столь интимный момент, заставляя Кристиана оторваться от меня, и я ухмыляюсь. — Я же говорила, что мальчишки не дадут нам побыть наедине. Иди, успокаивай, — тяжело вздохнув, Грей выпускает мои руки и сползает с кровати, в последний раз чмокнув в губы. — Пошли мыться, чумазое чудо, — Кристиан открывает дверь в спальню, в которую стучал перепачканный и заплаканный малыш, что я не могу сдержать смешка. Кенни, маленький ты дьявол... — Мой брат идиот, — Крис помогает мне спуститься с лестницы, крепко придерживая за локоть и талию, что я невольно улыбаюсь, оценив его заботу обо мне. Он старается и очень переживает. Совсем недавно, буквально вчера, как мне казалось, Крис был крохотным и таким смешным, когда улыбался, нахмурив носик, а сейчас передо мной взрослый парень. Мой почти взрослый сын, который заботится обо мне. — Еще какой, дорогой. Кенни! — мы входим на кухню, и Кенни выключает воду, оборачивается на меня и мило хлопая глазками. — Прости, мам. Я не хотел пачкать Купера. Я извинюсь перед ним. — Не верю ни единому твоему слову, Кэинич Бартоломей Грей. — Он первый начал! — А ты старше. Игнорируй его, чёрт возьми, Кенни! Вместо того, чтобы дать мне отдохнуть, ты заставляешь меня нервничать. — Прости. Я понимаю, что ты болеешь, я не хотел… — Извинись перед Купером и слушайся Криса. У него явно есть опыт, как терпеть несносного младшего брата, у него их два. Солнышко, помоги мне вернуться в комнату. А с тобой еще папа поговорит, Кенни, — Крис кивает, помогая мне подняться с невысокого стула, и снова крепко хватает за локоть и талию, игнорируя мои попытки убрать хоть одну его руку. Я чуть не упала недавно, когда поднималась, и Кенни каким-то чудом схватил меня, когда я уже зацепилась за перила. Теперь мальчишки упорно игнорируют тот факт, что это просто сломался каблук, а не моё состояние, и постоянно пытаются быть рядом. Крис давно понял, что скоро нас станет больше, он взрослый мальчик. Кенни думает, что я болею. А Купер ничего не замечает, похоже. Потому что иначе были бы вопросы, много вопросов, это же Купер, но их нет. Мы ждали, когда узнаем пол, чтобы рассказать мальчикам. Так что сегодня вечером, вместо сказки на ночь, их ожидает куда более интересная, но менее увлекательная история. — Мам? — Что, дорогой? — Крис замирает посреди коридора второго этажа, нерешительно переминаясь, и я затягиваю его в свои объятия. Я очень хорошо знаю этот взгляд. — Солнышко, ты не менее любим, чем эти два негодника. Просто ты старше, я вижу тебя совсем взрослым, поэтому возлагаю большие надежды. Ты же мой маленький котёнок, как я могу любить тебя меньше? Помнишь, я вам всем рассказывала про пальчики? Это у нас папа, — загибаю средний палец. — Это ты, — безымянный. — Кенни, — указательный. — И Купер, мизинчик. И нет никакой разницы, на какой пальчик мне будут давить, мне будет одинаково больно. Понимаешь? — нажимаю ногтем на два пальчика на руке сына, и он кивает. — Я очень люблю тебя, Кристиан. Вы моё всё, детка. — Я тоже люблю тебя, — сын чмокает меня в щеку и уходит в свою комнату, захлопнув за собой. Мой красивый, переменчивый мальчик. — Не знаю, как эти двое, но старший сын у нас замечательный. — А эти еще маленькие. Не стойте в коридоре с мокрой головой, продует. — Слушаюсь, мэм! — шутливо отдав мне честь, Кристиан уносит хихикающего Купера в его комнату, и я улыбаюсь, провожая их взглядом. Чёрт. Надо пожалеть Кенни, как закончит с посудой. Не могу я их делить. Не могу долго злиться. Всех четверых люблю одинаково: чуть больше, чем себя... Я плохая, но очень любящая мать. Мои котята.