Рейбалт

      Сидя в гостиничном номере, я с тоской смотрела на барабанящие по окну водные струи. Ливень был отменный, свинцовое низкое небо разрезали вспышки молний, из тяжёлых туч доносились раскаты грома, от этого грохота по спине бежали мурашки. Всё, что случилось за последнюю неделю, казалось страшным, нереальным сном, но отливающие желтизной синяки на запястьях и тоскливая боль в груди напоминали о том, что это вовсе не так. Встреча с отцом была радостной и короткой. Поначалу она принесла облегчение, но отец не ответил ни на один мой вопрос, не захотел ничего объяснять, заявив, что знать мне ничего не положено, главное, что им удалось вырвать меня из лап этих мутантов, а остальное не столь важно. Вчера за ужином я пыталась завести разговор о Рейбалте, его напарниках и Фундоне, хотела объяснить отцу, что омаглионы — сами жертвы страшного эксперимента и не собираются ставить опыты на жителях Земли, напротив, они хотят предупредить о жестоких планах тех, кто хотел поработить их народ. Отец лишь рассмеялся, назвав меня наивной девочкой, которой легко заморочить голову и внушить любые глупости. Из его слов выходило, что я ещё просто не избавилась от юношеского максимализма и верю в положительных героев, которыми омаглионы вовсе не являются. Похоже, он считал их исчадиями ада и не собирался этого скрывать. Попросив больше не касаться этой темы и забыть обо всём, что произошло, он пообещал, что через три дня, как только он закончит свои дела, нас ждёт возвращение из Обнинска домой, и мы с мамой, как и планировали, полетим в Париж, а пока мне лучше не покидать гостиничного номера без особой нужды. Впрочем, глядя на разбушевавшуюся непогоду, мне не очень-то и хотелось это делать. День освобождения с подмосковного завода отложился в голове лишь фрагментами, как ехали по трассам, я помнила смутно, а как только попала в номер, тут же забралась в постель и забылась глубоким сном.        Звук пришедшей смс-ки разорвал тишину люкса — Элька уже полдня писала мне о том, что они помирились с Кириллом, и теперь он её на руках носит и мопса подарить обещает. Не знаю, зачем ей сдалась собака, и какая в этом радость, но вот то, что помирились — молодцы. Глупо вообще было ссориться из-за того, когда играть свадьбу: на День Святого Валентина или летом, главное ведь что нашли друг друга и счастливы. Мне вот свадьба вообще не светит, и Ромео своего я вряд ли ещё когда увижу. Обняв себя руками за плечи, я подошла к высокому окну и взглянула вниз на яркие точки зонтов, скрывавших спешащих прохожих. Как глупо всё получилось. В первые часы я так радовалась, что, наконец, всё закончилось, что меня освободили и везут к родным, но уже проснувшись на следующее утро пожалела о том, что не осталась там, где велел ждать Рейбалт. Я скучала по нему так сильно, словно знала не пару дней, а как минимум вечность, и вечность любила, хотя прежде никогда не испытывала это пылкого, обжигающего чувства.        Ливень обрушивался на город всё с новой силой, заставляя прохожих прятаться в магазинах и кафе, а мне хотелось выйти на улицу и подставить лицо холодным струям, но нельзя — отец запретил покидать гостиницу. Лишь один раз мне было позволено сходить в несколько магазинов и то на час и в сопровождении двух военных, которые и сейчас дежурили под дверями номера. Покупать бельё и вещи первой необходимости при них было неловко и казалось не совсем удобным. Странно, Рейбалта я так не смущалась. С ним бы я нашла тысячу поводов для шуток и смеха, а вот два высоченных охранника вызывали лишь чувство скованности и настороженности. Я не привыкла к такому сопровождению, к тому же и предположить не могла, что отец и сам военный. Нет, дома конечно были его армейские фотографии, не для кого не было секретом, что он служил в войсках космической разведки и обороны, но ведь выбыл в запас задолго до моего рождения. Получается, не так уж и выбыл. Когда же он всё успевал? Ведь сколько я себя помню, стол в его кабинете всегда был завален чертежами и проектами, едва заканчивалась одна масштабная стройка, как тут же начиналась другая, а звонки прорабов могли разбудить и среди ночи. Отец был опытным, востребованным архитектором, его строительный бизнес процветал, а теперь получается, что это лишь прикрытие для совсем другой деятельности, никак не связанной с застройкой новых жилых микрорайонов и особняков для элиты.       Мысли вновь и вновь возвращались к Рейбалту, от воспоминаний о его поцелуях по коже бежали мурашки, и горько саднило сердце. Наверное, я больше никогда не увижу его, омаглион использовал меня в своих целях, теперь я не представляю для него интереса. Возможно, он вместе с напарниками уже покинул Землю, наверное, летит к своему Фундону, а если даже и попытается ещё раз достучаться до моего отца или правительства, ко мне это уже не имеет никакого отношения. Смириться с этим было трудно, вернуть его невозможно: ведь что может значить для пришельца обычная девчонка, да ещё и такая блондинка, как я? Возможно, я сойду с ума от тоски по нему, а вот он наверняка уже всё забыл и даже не думает о том, что его заложница могла влюбиться.       Влюбилась. Как глупо. Нашла в кого!       Забравшись с ногами в кресло, я обняла бархатную зелёную подушку и вжалась в неё лицом. По щекам, впитываясь в мягкую ткань, бежали горячие слёзы. О чём нужно было думать, влюбляясь в Рейбалта? Точнее, чем можно было думать? Он ведь не обычный парень, с которым можно ходить на свидания в кино, кафе и на дискотеки. Он живёт так далеко, что мы даже не на одном континенте. Что обычно объединяет влюблённых? Они живут, в лучшем случае, в одном городе, дышат одним воздухом, окружены одним и тем же социумом, и часто у них есть общие друзья. Они выросли в одном мире, почти понимают друг друга, точнее знают, чего ожидать от противоположного пола, и самое главное — имеют желание быть вместе, радовать, дарить эмоции, любить. Что связывает нас с Рейбалтом? Пара дней на заброшенном заводе, одна ночь в моей квартире и один поход в кино, смысла которого он не понял. Мы из разных миров, из разных точек Вселенной, скорее всего, мы разные биологические виды — ведь он даже не человек, он — машина, железный механизм, который порой обретает телесные покровы. Мне даже трудно судить — не он ли является представителем искусственного интеллекта? У нас нет ничего общего. Поцелуи? Он изначально не скрывал, что ему интересны плотские отношения, а я, похоже, была лишь подвернувшимся под руку объектом для его «опытов». Рейбалт с лёгкостью найдёт себе новую девушку для подобных экспериментов, а что теперь делать мне? Желание вновь оказаться в его объятиях стало за последние часы физической потребностью, но надежды на ещё одну встречу нет. Жизнь столкнула нас лишь раз, да и готова ли я быть объектом сексуальных экспериментов омаглиона? Ведь он наверняка безразличен ко мне и не узнает уже через пару недель, а если и узнает, то всё прошло, закончилось и ничего для него не значит. А вот я запомню навсегда. Всего несколько дней, а как бесповоротно они изменили мою жизнь! Встретив в безлюдном переулке стального громилу, я с перепугу была согласна оказаться где угодно, даже на кладбище в свежей могиле под белой простынкой. Наверное, это была интуиция, предчувствие недоброго. Теперь я влюблена в своего бывшего похитителя, осталась одна и к тому же знаю, что где-то в тайных лабораториях пытаются создать младенцев с металлическими генами. Кто знает, сколько времени продлятся эти опыты, и чем они обернутся для моей планеты? Как скоро механические мутанты начнут незамеченными ходить по улицам?        Как легко было жить, не зная всего этого, не столкнувшись с инопланетной цивилизацией. Отец велел всё забыть; интересно, он сам-то представляет, как я смогу это сделать? Я не робот, я — обычная живая девушка и просто не способна стереть всё из памяти как ненужный файл. Как и неделю назад хочется попросить — накройте меня белой простынёй и отвезите на кладбище, а можете прямо здесь закопать, я не обижусь. Вот только за дверями стоит пост охраны, и нужно постараться не шуметь.       Громкая мелодия привезённого отцом телефона вырвала меня из тоскливых мыслей. Звонила мама, уже четвёртый раз за день она выясняла, как я себя чувствую, всё ли хорошо, не обидели ли меня эти ужасные террористы? Интересно, что наврал ей папа? Кажется, она не хуже других видела в тот вечер Рейбалта, так почему считает, что меня похитили террористы? Может ещё и Аль-Каида? Я даже не пыталась разубедить маму, вряд ли ей станет легче, если скажу о пришельцах, да и папин запрет нарушать не стоит: выслушивать очередной выговор на тему непослушания не хочется, я их от него за свою короткую жизнь наслушалась предостаточно. Стараясь изобразить подобие жизнерадостности, я в очередной раз начала описывать, в какой уютной гостинице живу, как здесь вкусно кормят и какой дружелюбный персонал, торжественно поклялась, что чувствую себя хорошо, и была откровенно рада, когда разговор перешёл на предстоящую поездку во Францию. Скривив губы, слушая, как мама рассказывает о тех платьях, духах и украшениях, которые собирается купить себе и подругам в Париже, я решила, что обязательно отправлюсь на экскурсию в Лувр. И вовсе не для того, чтобы любоваться знаменитыми фонтанами, пойду к портрету Моны Лизы, вдруг она мне улыбнётся? Говорят, тогда любые желания исполняются. Хотя в моём случае она скорее скривится или, как Эйнштейн, покажет язык.        Едва мама, пообещав позвонить вечером, попрощалась, как телефон зазвонил снова, теперь это была Элька. Похоже, строчить сообщения ей надоело, тем более что на последние два я бездушно не ответила, да и «ВКонтакте» уже часа три не заходила.  — Сонь, когда ты уже домой вернешься? — затараторила подруга, едва я ответила на вызов. — Я хочу попросить у тебя тот фарфоровый синий сервиз с золотой каймой, который ты привезла из Италии. Понимаешь, родители Кирилла на выходных придут знакомиться. Я уже с ног сбилась, протирая везде пыль! Страшно так, что поджилки трясутся, одолжишь?  — Хорошо, — пообещала я, с трудом представляя её волнение. — Мы с папой вернёмся через пару дней, но, если не терпится, позвони Илье, у него есть ключи от квартиры, он тебе и довезти поможет. Только чур не бить на счастье.  — Кого? Илью? Обязательно! Если начнёт свои шуточки, сразу стукну.  — Чашки и блюдца не бей, — не сдержав смешка, пояснила я. — А с ним делай, что хочешь: всё, как на собаке, заживёт.  — Какая ты кровожадная! — легко разыграла удивление Элька. — А что это тебя вообще в Обнинск занесло? Ты, вроде, не планировала поездку?  — Так и есть, всё спонтанно, — накручивая прядь распущенных волос на палец, я на миг задумалась, как соврать правдоподобнее. — С отцом на подписание договоров должен был лететь его помощник, но он не смог, кажется, проблемы со здоровьем, папа вместо него взял меня, я как его секретарь печатала документы и имею достаточное представление о предстоящей сделке.  — Скукота, — посочувствовала подруга, следующим же вопросом проявив весь свой неугомонный характер. — Может, хоть парня симпатичного встретила? Местные-то тебе не по вкусу.  — Встретила, — интересно, это у неё интуиция сработала? Хотя, она вечно только о парнях и болтает.  — О Господи, это свершилось! Кто он? Как выглядит? Симпатичный? Ты ему нравишься?        Растерявшись от такого обилия вопросов и жалея, что проболталась о сокровенном, я хотела было ответить, что Господь тут вовсе не причём, да только разве она поверит?  — Высоченный суровый брюнет с синими глазами, красив, как бог, этого достаточно?  — Красавчиков нужно расстреливать — они приносят девушкам только слёзы. Постой, ты сейчас не Армитиджа описываешь?  — Опять ты за своё? Какой Армитидж? Я же в Обнинске, а не в Лондоне! — несмотря на подавленное состояние, захотелось рассмеяться в голос — Эля в своём репертуаре, только об актёрах и думает. — Нет, Рей, он моложе…       Поняв, что даже не знаю, сколько Рейбалту лет, я в отчаянии закусила губу. Похоже, мою растерянность заметила и подруга: от её проницательности не скрывали даже разделявшие нас километры и города.  — На сколько моложе?  — На десять лет, наверное, не знаю…  — Ты ему понравилась? Он пригласил тебя на свидание?        Ага, ну да: кормил мороженным и подарил цветы. Мечтать не вредно!  — Мы ходили в кино и парк. Это считается свиданием?  — Разумеется!  — Значит свидание было, только не он пригласил, а я его позвала.  — Ты позвала парня на свидание? — судя по восторженно-озадаченному голосу подруги, я её не на шутку удивила. — Не верю! Этого не может быть! Он что, настолько красив?  — Да, ещё обаятелен, харизматичен и невероятно целуется.  — О, Боже! — похоже, своей тяжёлой артиллерией я её добила. Наверное, это не совсем правильно, но мне очень хотелось выговориться, а рассказать лучшей подруге хотя бы часть правды тоже вариант. — Но как же? Обнинск — это ведь так далеко! На такси за сто рублей не доедешь! Как вы собираетесь встречаться? Он ведь не заберёт тебя к себе? Ты обязательно должна быть зимой на моей свадьбе! Слышишь? Так своему красавчику и передай!  — В этом нет необходимости, — сдержать слёзы стоило неимоверных усилий, но если говорить полуправду, то до конца. — Мы больше с ним не увидимся, так что не переживай, на свадьбе я буду.  — То есть как это не увидитесь? — голос Эльки зазвенел от недоумения, похоже мне пора прекращать изливать ей душу, а то доведу это эмоциональное создание до сердечного приступа, потом ещё звездюлей от Кирилла получу. — Он что же не позвал тебя никуда? Почему? Должны же быть причины, ты что-то не договариваешь!  — Наверное, я просто не слишком ему понравилась, — ответила я, но больше не смогла произнести и слова, горло сдавили рыдания, из глаз хлынули слёзы. Как же больно, как плохо от всего, что случилось.  — Соня? — испугано позвала подруга. — Ты только не плачь, слышишь? Он козёл, понимаешь, козёл… Не мог нормальный парень в тебя не влюбиться, ты же красавица и умница…  — И дурочка-блондинка, — горько всхлипнув, перебила я её.  — Глупости, у тебя просто опыта нет. Ты должна была ему сказать, что это твоё первое свидание, хотя нет, такое говорить не нужно. Но как же так? Я не понимаю. Постой, а вы не переспали? Я понимаю, любовь с первого взгляда кружит голову, а они все кобели…  — Нет-нет, — снова перебила я, понимая, что Элька имеет ввиду совсем не то, что было у нас с Рейбалтом. Я, конечно, спала в его объятиях, но это было более чем целомудренно. — Нет.  — Может, он женат и просто искал развлечений, а поняв, что такое с тобой не прокатит, сделал ноги?  — Не знаю, — справедливость её предположения, которого, не зная правды, я не могла опровергнуть, вызвала новый поток слёз. — Не знаю…  — Сонь, — голос подруги вдруг стал строгим, в нём зазвучали железные нотки. — Знаешь, как называется то, чем ты сейчас занимаешься? Болезнь всех русских баб — страдание по мудаку. Прекращай, слышишь? Ты — классная девчонка, у тебя есть всё, о чем другие могут только мечтать, да ты сама — мечта любого парня, поэтому перестань реветь из-за этого козла, а то отпугнёшь более порядочных парнокопытных. Прими горячую ванну, выпей чай с мятой и закажи себе шоколадный торт, а потом ложись спать, и больше никаких слёз, запомнила? Никаких. Всё пройдёт, вот увидишь.  — Хорошо, — пытаясь подавить всхлипы, пообещала я. — Позже позвоню, ладно?        Телефон выпал из рук на мягкий бежевый ковёр, ноги сами понесли к балконным дверям, открыв их, окунаясь в ледяные струи дождя, я оперлась о кованные в виде виноградной лозы перила.  — Рейбалт! — губы онемели от холода и рыданий, — Рейбалт…        Ответом были лишь стук капель по листве да рёв несущихся по проезжей части автомобилей. Среди шумного ливня почему-то вспомнились стихи Вероники Тушновой, которые мы когда-то нашли в песеннике Элиной мамы, они словно были и не обо мне, но каждое слово больно резало по застывшему в своём горе сердцу: «Сто часов счастья… Разве этого мало? Я его, как песок золотой, намывала, собирала любовно, неутомимо, по крупице, по капле, по искре, по блестке, создавала его из тумана и дыма…»