Дочиталась, досмотрелась...

— Что, ну что я делаю не так? — вопрошал чистое ночное небо, а вернее, особенно яркую в этом мире луну Джек Фрост. — Я же уже всё перепробовал… Ты послал меня сюда, так мог бы и сказать, зачем! Но Луноликий оставался безмолвным, гордо паря в недостижимой космической вышине. Со стороны улицы Джек услышал чьи-то тихие шаги. Обернувшись, он со своего места на крыше увидел старую знакомую, которую он спас из ледяного озера три месяца назад. Тогда она назвалась Джейн и несла какую-то милую чушь. И да, она его видела. Не столько потому, что верила, сколько потому, что сама была чудным существом и в первые минуты знакомства чуть не спалила Джека ко всем Крещенским морозам. А потом стала утверждать, что смысл её пришествия сюда сокрыт на дне того самого озера в маленькой книжке. Но, прочитав её, ещё больше расстроилась. С тех пор Джек и Джейн почти не расставались. Была только одна проблема: Джейн не умела летать, зато примерно выучилась зажигать ноготь, словно зажигалку, взращивать клубочки огня на ладони и полностью воспламеняться, не повреждая одежды, хотя сначала обучение носило несколько разрушительный характер. И, пока Фрост летал по миру, посылал лучи веселья детишкам и опрокидывал на ледяных дорожках бабушек, Джейн сидела в какой-нибудь комнате в небольшом городке около злосчастного озера и штудировала книги по психологии и самоконтролю. — С этим огнём мне придётся принять буддизм! — восклицала она порой, когда огонёк, до этого не желавший двигаться в воздухе, из-за её возмущения начинал носиться как угорелый, и только чудом ей удавалось его потушить, не устроив пожар. *** Женя подняла голову, пытаясь найти на скатах десятков крыш силуэт Ледяного Джека. Долго ждать не пришлось: Джек сам помахал ей рукой, а потом, сделав мёртвую петлю в воздухе, приземлился около девушки. — Привет! — он с натянутой улыбкой поднял было руку, чтобы дать Жене «пять», но она, отступив, покачала головой: — Погоди ты с этим, виделись уже сегодня… — Ну я-то был в России, это на другом конце мира, так что для меня сейчас уже завтра, — он вздохнул и спрятал ладонь в карман толстовки. — Ты что-то хочешь спросить? — уже не таким приподнятым голосом поинтересовался он, чуть подлетев и приблизившись к Жене. — Да, — девушка была в замешательстве; не последнюю роль в этом сыграло грустное лицо вечно жизнерадостного Фроста, но другое мучило её сильнее: — Джек, скажи, сколько дней осталось до Пасхи? Неужели всего два дня? — Эмм… — Джек, откинув капюшон, стал что-то сосредоточенно вспоминать. Через пару секунд его мрачность сменилась обычной весёлостью. — Ах, точно, послезавтра! Вот будет потеха! Надо бы немного урезонить Пасхального Кролика. Он в последнее время стал ужасным хамом. Подморожу-ка я в Австрии, и ещё в Орегоне, Вашингтоне и Канаде… — Нет-нет, — покачала головой Женя. Она вдруг вспомнила, что события «Хранителей снов» как раз пришлись на Пасху, и если она хочет что-то сделать с Кромешником, надо поторопиться. — Ты не понял. Эта Пасха будет очень странной, по-моему, — быстро добавила она, заметив недоумение на лице вечного юноши. Девушка, которой теперь не стоялось на месте, пошла вдоль по улице. Ледяной Джек, не отставая, медленно плыл в воздухе, сидя на своём посохе. Услышав последние слова подруги, он рассмеялся: — О вечные льды Антарктиды, что странного может произойти в Пасху? По-моему, это самый нудный из традиционных праздников. Скучнее может быть только День Благодарения. Вдруг он замер и прислушался. Женя тоже насторожилась и в ночной тишине маленького городка уловила свистящий звук, а затем топот, словно кто-то большой проскакал по переулку. — Лёгок на помине, — прошептал Фрост, спрыгивая на землю, а затем, ухватившись за посох, взмыл в небо со словами: — Никуда не уходи, я мигом! — Нет! Постой! Я иду с тобой! — прокричала ему вслед девушка, ускорив шаг, а потом и вовсе перейдя на бег. Ледяной Джек легко парил над домами, в то время как Жене приходилось, шлёпая по воде от таявшего у неё под ногами снега, петлять по маленьким улочкам. И, естественно, вскоре она потеряла морозного юношу из виду. Испугавшись, что Джек может навсегда пропасть для неё, как и возможность вернуться домой, Женя заметалась и, в конце концов, ещё больше заблудилась. Она, конечно, жила неподалёку, в заброшенной хижине, и каждый день стягивала из-под носа у людей, не замечавших её, еду и прочие мелочи жизни, но в этой части города она никогда не была. Здесь сплошными рядами тянулись жилые дома, а половина фонарей не работала, что не очень-то бодрило. Собравшись с духом, девушка решила найти хотя бы какое-нибудь хорошо освещённое место. Пройдя пару кварталов, она таки увидела впереди что-то вроде двора, залитого белым светом сберегающей лампы. Снова побежав, Женя почти влетела во двор, но голоса, доносившиеся оттуда, заставили её остановиться и спрятаться за стеной. — Ну здравствуй. Давно не виделись, — негромко говорил чуть хриплый мужественный баритон. — Со снежной бури в шестьдесят восьмом. А случилась она на Пасху. — Кролик! — теперь уже звучал жизнерадостный голос Фроста. — Ты за это всё ещё злишься? Неужели? Женя с облегчением выдохнула. Вот и её шанс оказаться в самой гуще событий. Один шаг — и она с Хранителями. Но вдруг что-то тёмное пронеслось прямо над ней. Девушка едва успела пригнуться и, от неожиданности вздрогнув, подняла руки с заполыхавшими на них огоньками, защищая себя. Но непонятный вихрь исчез, растворившись в тёмном небе города. Женя обернулась на двор, где стояли Джек с Кроликом, но увидела там только пару йети, стоящих с мешком напротив портала. — Постойте! — крикнула она, рванувшись вперёд. Сердце билось часто-часто не то от её беготни по городку, не то от былого испуга, не то от внезапного страха, что она не успеет, проворонит единственную возможность. Девушке казалось, оно вот-вот сломает рёбра и выпрыгнут наружу. Её попытки привлечь внимание йети были тщетны. Не успела она вырваться из переулка во двор, как мохнатые великаны скрылись в сияющем свете портала до Северного полюса. — Нет! — Женя, пару секунд простоявшая в оцепенении, в бессильной злобе на себя стукнула кулаком по забору. В стороны разлетелись стайки маленьких искр. — Без-на-дёж-на-я! — по слогам выругала она себя, утыкаясь лбом в шероховатую прохладу стены. Сердце всё не унималось, а к глазам подступали слёзы. А как всё хорошо было до этого! Всё так понятно и просто. А теперь она ещё ближе к тому, чтобы остаться здесь навсегда никчёмной невидимкой, чем в Тибидохсе. Повинуясь нахлынувшим эмоциям, на плечах и руках Жени заполыхали язычки пламени, как бы гладя и успокаивая её. Запахло жжёной одеждой, и девушка, опомнившись, поспешно сбила огонь с себя и потёрла глаза, которые всё ещё были тяжелы от невылившихся слёз. Потом, повыше натянув ворот свитера, она прислонилась к стене и, собравшись, представила маленький комочек тепла внутри себя, который согревает её, дарит покой и надежду и при этом не сжигает заживо. И опять ей показалось, что в воздухе пронёсся чёрный вихрь, со свистом рассекающий холод ночи. Она вскинула голову и в свете фонаря увидела силуэт стройного коня из угольного песка, круживший в небе над двориком. «Чёрный кошмар Кромешника, наверно», — из-за только что прошедшего приступа страха и злобы Женя почти не отреагировала на появление тёмной лошадки, но уже через секунду её озарило: «Так это ты отвлёк меня, негодяй!» Руки её заполыхали, но она спрятала их за спину, боясь, что огонь отпугнёт создание ночи. Нет, она позволит коню подлететь поближе. Он не просто так здесь кружит. Может, его послал Кромешник, которому что-то от Жени нужно. Так или иначе, её первоочерёдная цель — успокоиться. Девушка прикрыла глаза, глубоко вдохнула, ощутив, как гаснут руки, и выдохнула. А когда снова открыла глаза, конь был уже в нескольких шагах от неё. Женя думала, что он будет похож на дементора: холодный, сырой, наполняющий души людей печалью и страхом. Но он просто стоял и немного клубился, не выказывая никакого желания нагонять на неё ужас или хотя бы попытаться чуть-чуть остудить воздух. Только жёлтые глаза, не мигая, смотрели на девушку. Казалось, они всегда так стояли: Женя у стены, конь напротив. Его с одной стороны неподвижная, а с другой постоянно перетекающая поза и мерно машущий хвост почти заворожили её. Вдруг кошмар фыркнул, стукнул копытом, которое разлетелось на пылинки и тут же снова собралось, и совсем уж по-лошадиному помотал головой. — Чего ты пялишься? — наконец, нашла что сказать Женя, изучая коня и готовая в любой момент загореться. Она была на взводе, хотя и пыталась утихомириться, уверенная, что её противник чует страх. Конь не ответил, но сделал неуверенный шаг вперёд. «Ну что он тебе сделает? — думала Женя, а внутри всё сжималось от страха и стыда. — Это же просто песок. Чёрный нестрашный песок. Его можно сжечь. Наверно. Но бояться не надо. Успокойся, успокойся, дурочка!» И снова медленно вдохнула. Конь поджал уши и снова шагнул. Теперь их разделял от силы метр. Женя на всякий случай вжалась в стену и выставила вперёд руки. — Уйди, противный, пожалуйста, — сваливая всё в кучу, попросила она. Кошмар снова презрительно фыркнул, подумал, что недостаточно точно выразился, и тихонько ржанул. — Ну и чего ржёшь? — Женя, разговаривая с конём, постепенно расслаблялась. Нельзя же болтать с тем, кто хочет тебе причинить вред. Он бы давно это уже сделал. — Смешно, да? Точно, наверно, забавно. Я такой весь человечек тут, а ты лошадь, — вдруг посреди смешанных мыслей ей пришёл на ум Маяковский. — Деточка, все мы немножко лошади. Каждый из нас по-своему лошадь. Кошмар наклонил голову и прищурился, словно говоря: «А достаточно ли ты лошадь, гомо сапиенс, или тоже, как все, немножко?» — Так, это уже не смешно и даже не страшно, — Женя поняла, что теряет время. Если она так и проторчит с этим конём здесь, то ни за что не придумает, как присоединиться к Хранителям. — Давай до свидания, — и она помахала руками от себя, отгоняя кошмар, но тот только снова помотал чёрной головой, да так, что грива рассыпалась на отдельные песчинки. — И-го, — буркнул он и снова встал, как вкопанный. — Что, твой хозяин зачем-то держит меня здесь? И где же он? Когда я дождусь его воодушевляющей речи о древнем страхе и тщете веселья? — Женя храбрилась, но всё равно руки уже теплились, готовые полыхнуть в любой момент. Конь медленно потянулся к ней головой. — Эй, ты чего? Я говорю, отойди! — и она резко выставила ладони к кошмару; пламя заплясало на пальцах. Конь чуть отдёрнулся, а потом снова осторожно потянулся. Женя была готова отдёрнуть руки и наконец дать волю визгу, но тут кошмар тихонько, одними губами, захватил лоскуток огня и проглотил. Глаза его засветились ярче, и он снова фыркнул, но уже будто бы довольно. Женя опять поспешно спрятала руки, чуть не вскрикнув от неожиданности. — Эй-эй-эй, что это было, непарнокопытное? — строго, ещё не успев испугаться как следует, спросила она коня. Тот пошевелил ушами и заглянул ей прямо в глаза, склонив голову. И в них не было ненависти, только… просьба? Что бы это ни было, Жене стало его жалко. Нападать лошадка не собиралась, хозяина звать, видимо, тоже, а сейчас как будто выпрашивала что-то, как трогательный пёсик. — Ты… тебе нравится эта штука? — подумав, догадалась девушка. — В смысле, огонь? Конь ржанул и кивнул. — И ты ничего мне плохого не сделаешь? Снова кивок. — Странная ты лошадь. Ну, я попробую. Только если откусишь палец, я тебя спалю, — не веря своим словам, но успокаиваясь от них, предупредила Женя и снова протянула руки с пламенем к кошмару. Тот с благодарностью принялся объедать огоньки. — И что ты за животное такое, — задумчиво произнесла Женя. Потом она отняла у коня одну руку, потушила её и попыталась прикоснуться к его голове. Кошмар, поглощённый поеданием огня, не сопротивлялся, и девушка неуверенно погладила его шершавую шерсть на шее, а потом осторожно потрепала по распадающейся чёлке. — Ну всё, хватит, а то изжога будет, — сказала она, отнимая у коня вторую руку. Тот не возражал, но всё ещё глядел на неё жёлтыми пустыми глазами. — Я пошла, — отойдя по стеночке в сторону, заявила Женя и, не решаясь ещё поворачиваться к кошмару спиной, бочком направилась к выходу на большую улицу. Конь ржанул и двинулся за ней. — Прекрати! Не преследуй меня! — Женя ускорила шаг, но песочный непарнокопытный не отставал. Он никак не отреагировал на её слова и, когда они вышли на широкую улицу, пристроился слева от девушки. — Не отстанешь, да? — обречённо спросила Женя и остановилась. Огляделась. Никого вокруг. Пара окон горела вдали, да фонари освещали странную пару: девушку в оранжевом свитере и чёрного, как непроглядное ночное небо, коня. — Тоже мне, Чёрный Красавчик, — вздохнула Женя и снова зажгла ладонь. Кошмар потянулся к её руке, но она уже сама, самую малость труся, протянула ему пламя. И снова он стал откусывать алые и рыжие лоскуты и вдумчиво жевать их. «Хранителей потеряла, как выполнять задание, не знаю, и ещё этот привязался, — с горечью подумала Женя. — Вот что значит не везёт». Внезапно безумная мысль озарила её. Она бросила оценивающий взгляд на коня, который, если уж быть честными, размером был не больше пони, и, потушив ладонь, с которой кормила его, спросила: — Ты же летать можешь? Кивок. — А меня поднять? Резкий кивок, разметавшийся чёрный песок и тихое ржание. — Эх, надо было тогда записаться в конный кружок. Ну, надеюсь, не упаду. Хоть как-то ты мне пригодишься, — опять вздохнула Женя и не очень элегантно взобралась верхом на своего нового питомца. — В общем, надо лететь строго на север. Сможешь очень-очень быстро? Утвердительное ржание и нетерпеливое битьё копытом. Женя сжала ногами бока кошмара и вцепилась ему в гриву как в последнее спасение, на что он недовольно тряхнул головой. — Поняла-поняла, гриву можно только расчёсывать и заплетать в косички, — успокаивающе проговорила она и обхватила скакуна за шею. — Ну, вперёд, на Северный полюс! Только не урони меня, пожалуйста. А то не будет больше огня, и ты умрёшь с голоду. Представляю, как рассердится Бугимен, если ты придёшь со светлыми искрами на губах.