crowns.

– Педик. Я чувствовал, как ноют рёбра, а плечи сжигает пламя издавна знакомой боли. Перед глазами всё плыло, и определить, куда он собирался нанести очередной удар, было практически невозможно. Поэтому я буквально задохнулся, когда новая волна боли пронзила живот, и едва мог сфокусировать слух на насмешках, которые вновь и вновь ядовитыми змеями стекали с его уст. – Сука— – Как думаешь, что ты, блять, делаешь? Услышав знакомый голос, я вскинул голову и в ту же секунду сморщился от резкой вспышки боли. Блондин, громко шаркая ногами, ретировался в противоположную от меня сторону, а его глаза блестели яростным огнём. – Кажется, я задал вопрос. Я видел, как гнев берёт над ним верх. Каждый шаг отражался на лице Люка новым, более сильным приступом злости. – Чувак, – взвизгул обидчик, – я просто хотел повеселиться. В планы не входило причинение вреда. Люк усмехнулся, сминая в кулаках ткань его футболки. – В твои планы не входило причинение вреда? Повеселиться, значит, хотел? Ты избил моего парня до такой степени, что на нём не осталось живого места, и я знаю, что это не было долбаной случайностью! Бедолага покачал головой, запинаясь на нескольких словах, которые я был не в силах разобрать из-за звона в ушах. В глазах Люка не было ничего, кроме всепоглощающей ярости, а его кулак, занесённый для удара, определённо не являлся милосердным жестом прощения. – Нет, – едва слышно всхлипнул я, но благо, этого было достаточно, чтобы блондин услышал. – Больно, Люк. Хотя перед глазами всё до сих пор плыло, я чувствовал, как его руки обнимают меня, словно защищая от всего мира. – Тише, малыш, всё в порядке. Я здесь, – он обернулся, уставившись на парня. – Если бы не он, я бы с удовольствием надрал твою задницу прямо сейчас. Тот быстро кивнул и, схватив свой рюкзак с пола, понёсся вниз по коридору. – Больно, больно, больно— – Всё хорошо, я здесь, – шептал Люк, путая пальцы в моих волосах и массируя кожу головы. Опираясь на шкафчик, когда парень прижимал меня к своей груди, среди всех чувств я мог различить, как замок неприятно впивается в затылок, но бесчисленное множество поцелуев, которые невидимым клеймом ложились на щёки, казалось, помогали забыть обо всём.