-Не небесной твердью мы будем наказаны...-

После происшествия возле Морийских Врат, Хранители замолчали, лишь тяжело дыша. - Держитесь рядом, - сказал Гендальф и его Жезл засветился тусклым светом, достаточным для того, чтобы видеть дорогу, - Не один день нам придется идти по Морийскому Царству, чтобы попасть в Черноречье. Старайтесь идти тихо, в Мории нас никто не ждет, потому постараемся пройти незамеченными… Хранители шли тихо, очень редко перебрасываясь короткими фразами. Арагорн шел следом за Гендальфом, возглавляющим ход. Иногда он оборачивался, дабы убедиться, что хоббиты не отстали. Но Леголас, замыкающий колонну, видел лучше и острее, потому Арагорн был уверен, что сзади все в порядке. Бредя по темноте, он старался отгонять любые мысли о том, что за углом их ждет опасность, что в следующем ярусе глубоких туннелей их поджидает тварь похуже той, что выплыла из водных глубин возле озера при Морийских Вратах, что по ночи их выследят орки и гоблины и зарежут, спящих, что те и понять ничего не успеют… нет, Арагорн старался гнать эти мысли прочь и сосредоточиться на звуках вокруг, но не было ничего, ни единого шороха, кроме шагов Хранителей и пыхтения Сэма, а потому страхи возвращались обратно. В их первый привал на ночь (можно ли найти ночь или день в глубинах гор, где ни единый луч не проникает во тьму?) дежурить первым вызвался Арагорн. Хранители расположились спать в одной из темных комнат, когда-то служившей гномам Дарина благим целям. Здесь было теплее, чем в иных комнатах, ибо эта была ближе расположена к ходам, ведущим в Морийские Копи, а оттуда сами недра земли дышали жаром и теплом. И стоило усталым путникам прилечь после скудного ужина на ночлег, как объятия сна окутали их, принимая в свои объятия. И когда Арагорн зажег свою трубку, все путники мирно спали: хоббиты поближе друг к другу спали рядком; Боромир поближе к входу уснул, держа руку на роге, опоясанным серебряной дужкой; Гимли, недалеко от хоббитов бормотал что-то во сне; Гендальф в дальнем углу, подложив под голову спальный мешок и держа в руке свой Жезл; Леголас, уснув на возвышении, служившем когда-то не то столом, не то скамейкой. Арагорн вдохнул табачный дым и отдался воспоминаниям. С самого выхода из Ривенделла его мучали воспоминания… … Торонгил ушел от Леголаса рано утром, покуда солнце еще не встало, а небо подернулось светлой дымкой. Одевшись, он присел на край постели, где мирно спал его друг. Светлые, спутанные волосы упали на лицо, одеяло сползло до пояса, отчего эльф сжался в одну точку от холода: окно было открыто. Арагорн закрыл окно и, вернувшись, натянул одеяло Принцу Лихолесья до подбородка. Он убрал волосы с его лица и улыбнулся, глядя на столь невинное и чистое лицо друга. Ресницы чуть подрагивали во сне, и Торонгил, наклонившись, легко и едва коснувшись, поцеловал его в щеку. Затем, поправив свою одежду, он вышел, осмотревшись, дабы не быть замеченным. Он решил выйти на улицу, и в последний раз подышать чистым утренним воздухом целительного края Ривенделла. Спускаясь по ступеням из северного коридора, он замер, услышав позади голос: - Ты решил уйти вот так? Прямо перед рассветом, не попрощавшись? – спросили его на эльфийском. Арагорн вздохнул, унимая бешено колотящееся сердце, и обернулся, подходя к стоящей в темных одеяниях Арвен. - Я не вернусь, - ответил он, смотря ей в глаза. В них он увидел отчетливую боль, смешанную с горечью. Она улыбнулась и погладила его по щеке: - Поверь в себя, в свои возможности в битве. Ты вернешься. Арагорн прикрыл глаза, смотря вниз, ища ответа у земли. Перед глазами возник образ спящего Принца Лихолесья. - Я говорю не о смерти в битве, - он снова взглянул на свою невесту. Арвен стала еще тревожнее: - О чем же ты тогда говоришь? Арагорн вспомнил, как Элронд просил оставить Арвен, оставить ее судьбу ее народу. Он отступил на шаг назад, будто бы оставляя Арвен одну. - Тебе открывается другая дорога. Дорога к другой жизни вдали от слез, горя и войн. Арагорн медленно, как во сне, вложил в руку Арвен Вечернюю Звезду. В глазах дочери Элронда блеснули слезы, Звезда так и покоилась в ее раскрытой ладони. Арвен склонила голову и чуть улыбнувшись, вложила в ладонь Торонгила искусно созданный кулон обратно. - Это мой выбор… Арагорн выпустил облако дыма. Слишком многое навалилось на него, слишком многое предстояло сделать, слишком много ожидали от него. Под этим напором он чувствовал себя как никогда уязвимо. Однако сейчас, дали от Ривенделла, рядом с Братством он дышал спокойно, полной грудью, будто бы отодвигая все проблемы в сторону. Здесь, рядом с Леголасом... а Вечерняя Звезда тускло светилась на шее. Через сутки события происходили настолько быстро, что казались мимолетными и вечными одновременно. Нападение орков в Усыпальнице Короля Даина было отражено, Сэма оцарапал орочий клинок, да и Фродо чуть было не сгинул навеки… - Скорее, сюда! – крикнул Гендальф, пропуская через задний ход Хранителей, - Бегите вперед, Арагорн! Веди их прямо, пройдете Двадцать Первый Зал и идите по самому центральному ходу до моста! Вперед! - Мы тебя не оставим! – крикнул Арагорн, предчувствуя неладное, хотя также осознавая, что вряд ли он сможет помочь Великому Магу. Гендальф махнул рукой и грозно прикрикнул: - Идите! Мечи здесь не помогут! Добежав до лестницы, ведущий высоко наверх, Хранители стали подниматься, но хоббиты настолько устали и не выспались, что и не шагали вовсе. - Арагорн, дай им минуту-другую! – крикнул Леголас, придерживая Мерри под руку. Арагорн кивнул: впереди долгий путь, да и от врагов они, кажется, немного оторвались. Через некоторое время подоспел и Гендальф, усталый и медлительный, будто состарился на несколько десятков лет, хотя магу эти года что и эльфу – мгновения. - Что случилось? – спросил Арагорн, подходя к Гендальфу. Тот оперся о свой Жезл: - Я и сам-то не понял, что случилось. На ворота я наложил Неснимаемый Наговор, открыть ворота благодаря ему нельзя, да вот выбить можно. Спас бы он нас от орков да гоблинов – ведь каменные же! Но вдруг камень разлетелся на куски, как дряхлое дерево на щепки, меня откинуло назад и вокруг меня окутал черный дым… успел я лишь Запретный Заговор наложить, да удирать, как заяц. Боюсь, орки привели с собой нечто нежелательное, но об этом позже. Вперед, вперед, нельзя медлить! Пришлось Хранителям вставать и карабкаться по крутой лестнице наверх, передвигая непослушные ноги, дыша пылью и невесть откуда взявшимся смогом. Карабкаясь наверх, Фродо насчитал по привычке восемьдесят пять ступенек и выпрямился, забравшись, наконец, на самый верх. Хранители побежали вперед, по длинному широкому коридору, слыша сзади рокот и грохот. Они остановились, слыша звон цепей и раскаты чужих барабанов. Издалека завиднелся мрак, расползающийся, движущийся в багровых вспышках. - Этого я и боялся, - сказал тихо Гендальф, опираясь о свой Жезл, - а ведь я так устал… - Это Багровый Ужас из Морийских Глубин, нам его не одолеть, - Леголас опустил свой лук. Арагорн заметил неподдельный страх в его глазах. - Вперед, до моста осталось немного! Давайте же! – крикнул Гендальф Братству, оставаясь позади. А позади необратимо двигался Балрог, гремя тысячелетними цепями, и прогорая бордовыми огнями Бездны Казад-Дума… Свежий воздух казался настолько чистым и свежим, а ветер настолько пьянящим, что все произошедшее казалось сном, но дышать все равно было тяжело Восьмерым Хранителям, вышедшим из Мории в Черноречье. Некоторые молча плакали, отвернувшись от Мории, проклиная мертвенную тьму, некоторые просто сидели на земле, рыдая об ушедшем и, пожалуй, самом главном Хранителе. - Мы должны успеть до захода солнца до Лориэна, вставайте! – крикнул Арагорн Братству. Боромир вытер слезу, даже сурового гондорца тронула гибель мага: - Дай им минуту, Арагорн! Где твое милосердие? - К ночи орки выйдут из Мории и пустятся в погоню, чем тогда нам поможет мое милосердие? Спорить было бесполезно, да и не к чему – Братство понимало правоту Дунадана, а потому собрало остатки воли и силы, вставая и направляясь за Арагорном, негласно ставшим главным в Отряде после Гибели Гендальфа. В конце концов, кому были известны все земли Средиземья, кто знал любой торный и неторный путь? По пути они сделали краткий привал, где перекусили и промыли раны и царапины заваренным листом ацелас, добытым Странником всего несколько месяцев назад. Запах целебной травы взбодрил Братство, но на душе все также тяжело тянула вниз печаль и горечь утраты. Солнце начинало садиться, когда они, наконец, добрались до золотых лесов Лориэна. - Кветлориен! – воскликнул Леголас, - мы на окраине Золотого Леса! Как жаль, что сейчас не весна! В преданиях нашего народа воспеваются прекрасные леса Лориэна весной, когда воздух наполняется чудесным ароматом, а деревья распускают новые нежные листья, сбрасывая желтые, прошлогодние. Поверить не могу, как я долго здесь не был… Арагорн промолчал. Именно здесь они были с Леголасом около шестидесяти лет назад, когда они оба были молоды, особенно он. На миг ему почудилось, как Леголас сидит возле реки в светлых одеждах, смотря на бурлящую воду с печалью и тоской. Как давно это было, как быстро все прошло… Отряд остановился, любуясь лесом, а Леголас прошел вперед, встав на холм. Затем поманил остальных: - Идите сюда, скорее! Братство подошло ближе и все увидели неширокую речку, спускающуюся вниз по каменным поступям, и вода вспенивалась белыми кудрями и дышала живительной прохладой. - Это Нимродель, - ласково сказал Леголас, подходя ближе к воде, - или, как зовут ее люди – Белогривка. О ней сложено немало песен, в которых мы, эльфы, поем о прекрасной деве, что нашла покой далеко в горах. Ее волосы были белы и пушисты, как волны этой реки. Здесь она тепла, но чуть выше вода не греется, и перейти вброд реку не удастся. Если мы перейдем реку, сможем остановиться на том берегу на ночлег. Думаю, мы уже были замечены стражами Лориэна, а если живы, то нас признали. Что думаете? Арагорн? Дунадайн взглянул на эльфа. Глаза его были чисты и светились спокойствием. - Если эльф чувствует здесь покой, то и нам ничего не грозит, -с усмешкой сказал Боромир. Леголас улыбнулся: - Тогда пойдемте. Как только они вошли в потемневшую от вечерней прохлады воду, все почувствовали умиротворенное спокойствие, будто горести и печали утекли вместо с белыми пенными волнами Нимродели. С самого Ривенделла путники не чувствовали себя так спокойно и безмятежно. - Вода Нимродель целительна, и только что мы почувствовали это на себе, - сказал эльф, выходя из воды и садясь в траву, - Здесь мы закрыты от вражьих глаз кустарником, а по другую сторону Золотой Лес. - Сегодня мы можем спать спокойно, -сказал Арагорн, усаживаясь рядом с Леголасом. Хоббиты разожгли огонь и вскоре путники отужинали горячим и вкусным ужином. Гимли и Боромир, сытые и успокоенные шелестом тихих вод Нимродели, спорили о возрасте Гондора: гном утверждал, что Гондор был отстроен до начала Первой эпохи, а Боромир говорил, что это случилось в начале Первой эпохи. Спор их был так смешон, что хоббиты так и покатывались со смеху. Арагорн тоже смеялся с ними, пока не заметил, что Леголаса нет рядом. Он встал и направился в сторону реки. Пройдя чуть-чуть севернее, он увидел эльфа сидящим на камне подле реки. Рука его была опущена в воду, он мягко улыбался, смотря на легкие брызги и недовольное журчание в ладони. Арагорн смотрел на него, улыбаясь, и сам того не замечая. Столь невинным казалось существо у реки, столь прекрасным оно казалось в этот момент. Эльф и его родная стихия, его сила – природа, они сливались воедино, они были неразлучны. Именно из-за разрыва с природой эльфы сейчас и отплывали за море, мрак, сгущающийся над Средиземьем не давал эльфам того союза, что Арагорн сейчас наблюдал, стоя за раскидистым кустарником. Осознание этого даже в человеческой душе порождало страх, отчаяние и горечь, тогда что говорить о чуткой душе эльфа, рожденного и выросшего в лесах? Дунадайн тихо обошел эльфа, и тот, то ли из-за отвлеченности, то ли от шума воды не услышал шагов человека. Спустя мгновение Леголас был опрокинут назад, и лежал на коленях Арагорна. - О, Торонгил! Признаться, я тебя не услышал, отчего даже неловко... Арагорн прислушался и оглянулся по сторонам, и, никого не обнаружив, провел пальцами по губам эльфа: - Твое сердце успокоилось здесь, в Лориэне? - Мое сердце спокойно даже в Безднах Мории, если рядом ты, Aran nin, - ответил Принц, усаживаясь рядом с другом, - Но я вижу, что ты обеспокоен больше, чем кто-либо из нас. Что тревожит тебя? Не прекрасная ли Леди Ривенделла, готовая отдать тебе свое сердце? Арагорн вздохнул, глядя на поднимающуюся Луну в небе: - Не она меня беспокоит, Леголас. Зачем мне ее далекое сердце, когда рядом есть твое? Леголас помрачнел. Внешне он выглядел спокойно, но руки сжались в кулаки: - Когда мое есть рядом? Неужели я для тебя замена Арвен? Так ты расцениваешь меня, Арагорн? Да? Человек взглянул на эльфа: брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию. Он покачал головой: - Ты не правильно меня понял, я не то имел в виду… - Это ты расскажешь Вечерней Звезде, что освещает твой путь, - Леголас резко вскочил на ноги и направился к Братству, - И что так тепло греет твое сердце. Не волнуйся, Арагорн, сын Араторна, отныне мое сердце не помешает вам с Арвен. Доброй ночи. Арагорн встал, дабы догнать эльфа, но тот уже скрылся из виду, и судя по всему, присоединился к Братству. Арагорн долго смотрел ему вслед. А затем резко и с силой пнул рядом лежавший камень, сжав зубы до боли, дабы не закричать от отчаяния. - А где Арагорн? Мы решили, что вы с ним отправились осматривать окрестности, - сказал Гимли, смотря на садившегося возле огня Леголаса. Гимли отметил, что тот выглядел задумчивым и расстроенным. Но впечатление сразу же ушло, как сын Трандуила улыбнулся: - Да, я осмотрел левый берег, а он пошел вверх по течению, сказал, что хочет исследовать наш путь дальше. Он вернется позже. Его что-то тревожит. - Да и тебя, как я посмотрю, тоже, - заметил Боромир, внимательно осматривая эльфа. Тот пожал плечами: - Зимний Лориэн навевает печальные воспоминания о временах, когда народы Средиземья были дружны, и мы спокойно путешествовали по светлым землям соседей, не боясь быть подстреленными своими же друзьями. Жаль, что то время ушло. - Не безвозвратно! Я верю, что все хорошее возвращается обратно, - улыбаясь, сказал Мерри. Пипин толкнул его вбок: - Не говори так, съеденный тобой ужин уж точно не вернуть обратно! Хранители рассмеялись, глядя на дурачества хоббитов, что в шутке стали бороться. Леголас тоже смеялся, но сердце его разрывала печаль. Впервые за весь поход он подумал, что не следовало идти в поход, да так слепо, за другом, для которого он был… другом? Владыки Лориэна встретили Братство приветливо, но с прохладой, чувствуя, что Великое Зло несет с собой один из Хранителей. Гонец из Ривенделла уже донес новость о походе до Владык, о целях столь рискованного пути, но Лориэн был чужд злу, оттого Владыки были осторожны, но приветливы. Весь путь они шли с завязанными глазами, потому сонно моргали, стоя перед могущественными и мудрыми эльфами. А виной тому несправедливое отношение эльфов Лориэна к гномам… - Я не могу провести гнома в наши владения, не завязав ему глаза, -говорил Халдир, один из главных стражей границ Золотых лесов, когда он и еще двое стражей встретили их на утро, - даже если Леголас поручится за него. - Не нужны мне поручители! – воскликнул гном, до глубины души оскорбленный, - Я не лиходей, не враг, отчего же лишь мне надобно завязывать глаза? - Мы пустили гнома в наши владения лишь потому, что с тобой Арагорн и Леголас – те из немногих, кому мы доверяем. Всякого гнома, вошедшего без приглашения в наши Леса, мы подстреливаем, не выясняя его намерений, - гордо говорил Халдир, отчего Гимли лишь распалился: - Я сын Глоина, а не Вражий посланец! Это ведь… - Вот что мы сделаем, - перебил его Арагорн, выступая вперед, - завяжите глаза нам всем, ибо для Гимли в одиночку идти вслепую унизительно и недостойно. Гномов не переспорить, потому давайте поступим так. …Оттого усталые и не привыкшие к яркому свету Хранители сейчас чуть-чуть щурились, смотря на Владыку Селеборна и Владычицу Галадриэль, стоящих перед ними в ослепительно белых одеждах. Арагорн поведал Владыкам все, весь их путь: про снежные склоны меж Багровых Гор, про Карадрас, про Морийские Ворота и тварь, выплывшую из озера рядом, про мрак, таящийся в Мории, про нападения орков и гоблинов, про найденную мертвую дружину Балина, про Багровый Ужас, про страшную схватку, в которую вступил Гендальф, пропустив Хранителей вперед, и поплатившись за это своей жизнью. Владыки молча и внимательно выслушали все. Когда повесть была окончена, все замолчали, обдумывая сказанное. Галадриэль вздохнула: - Пути Гендальфа известны лишь одному Гендальфу, не нам винить его в его же гибели. Он никогда не совершал безумных поступков, но лишь ему были известны его помыслы. Однако сердце его всегда было устремлено к свету, оттого я желала, чтобы он стал Главой Совета Мудрых, стал Гендальфом Белым… - Эльфийская дева замолчала, припоминая события далекой давности. Затем осмотрела Хранителей, - Но я вижу, как вы измучены дорогой и горестями. Я вижу страдания в сердце каждого из Вас. Я вижу тех, кто готов повернуть обратно, домой. Я вижу тех, кто жалеет о том, что совершил и тех, кто еще пожалеет о том, что сделает. Но не тревожьтесь. Сегодня сон ваш будет спокоен, покров Золотых Лесов укроет вас от печалей и страха. Эльфы проводили путников вниз, в мягкие травы и опалые листья, где уже был натянут большой светлый шатер. Он был просторен и уютен, а в центре стоял круглый стол с яствами для гостей. После неспешной и приятной трапезы Арагорн тяжело вздохнул: - Покуда мы отдыхаем, каждый должен решить, пойдет ли он дальше. Верно сказала Владычица, кто-то может сомневаться о правильности выбора своего пути. Подумайте, ведь один из нас уже сгинул навеки… не хочу нарушать минутное спокойствие, но никто не знает, сколько из нас также сгинет во тьму. Подумайте не спеша, пока время есть, а лориэнские эльфы стерегут эти края. Мы не связаны никакими клятвами, оттого клятвопреступниками зваться не будем. Думайте, - с этими словами Дунадайн вышел из-за стола, кратко поклонившись за вкусную пищу и вышел наружу, на свежий воздух и дышащую мирным покоем обитель эльфов. Каждый из Братства задумался над словами Арагорна. И каждому хотелось вернуться домой. Но каждый понимал, что путь домой лежит через Мордор, через Роковую Гору…