Асфодель

      По венам Эльвина струилась боевая магия.       Верный помощник в многочисленных казнях, эта сила сосредоточилась сейчас в кончиках пальцев, которые предательски дрожали. Мгновение назад он готов был применить её к измученной жертве. Не смог. В одном из квазикобольдов*, приведённых на казнь, Эльвин узнал своего учителя.       Каким же он выглядел постаревшим и истерзанным пытками! Конечно, он тоже узнал одного из лучших своих учеников. Прикрывая обнажённые, в страшных ранах, участки тела, осуждённый глядел ему в душу пронзительным взглядом чёрных глаз, глядел обречённо и без надежды на милость.       Эльвин ничего не решал, лишь исполнял приказы. Коллеги в одном ряду с ним приводили приговоры в исполнение, убивая каждый свою жертву на глазах у остальных приговорённых. Вспышки магии разбивались о тела квазикобольдов, отбирая жизнь с последним диким воплем боли. Ещё немного – и очередь дойдёт до него, в ужасе думал Эльвин. Какая жестокая насмешка судьбы! Отчего-то он всегда был уверен, что того, кто научил его магии, никогда не поймают.       С той поры, как на квазикобольдов объявили охоту, прошло полгода. Под давлением отца Эльвин, несогласный с политикой властей, вынужден был поступить на службу в тюрьму. Новые порядки возвысили магов, малочисленных и потому востребованных. Никак иначе квазикобольда не поймаешь, они уязвимы лишь перед своей собственной магией, которую когда-то подарили людям.       В охоте Эльвин участия не принимал, он вообще никем, кроме надзирателя, быть не желал, но всё же убивать его заставили, ведь он владел боевым разрядом магии, а надзирателю хватило бы и обычной волшбы. Когда-то мужчина мечтал по окончании Академии применить свои знания на страже покоя страны, но во власть проник тот, кто захотел, чтобы магией владели лишь люди. Он заставил всех, кто поддерживал его, позабыть о доброте квазикобольдов, когда-то возникших буквально из-под земли, где из-за сдвигов коры их мир стал опасен для жизни. Они научили людей своей магии взамен на кров. Ничто не мешало двум народам жить и процветать бок о бок. Слишком разные, чтобы провоцировать конфликт, например, кровосмешением, и слишком доверчивые, чтобы задумываться об иных различиях, квазикобольды жестоко ошиблись в человеке, и поняли это слишком поздно.       Голос командира, приказавший убить, донёсся до Эльвина, и молодой мужчина вздрогнул. Магия, готовая сорваться с кончиков пальцев, требовала выхода, и это напряжение сводило с ума. Как найти выход, чтобы не лишить жизни того, кто в прошлом, да и сейчас, слишком дорог ему?       Умоляющий взгляд Эльвина в сторону учителя остался незамеченным, но лишь потому, что квазикобольд вдруг рухнул мордой вниз и не шевелился.       Эльвину приказали подойти и поставить приговорённого на ноги. По уставу, лёгкая смерть не ждала никого из их рода, и умирать квазикобольды должны обязательно в сознании.       Едва переставляя ноги, Эльвин добрёл до учителя. Вероятно, он не выдержал дикого напряжения и потрясения, и едва услышал приказ убить, мозг отключился. С тяжёлым сердцем, что билось, как сумасшедшее, Эльвин протянул руку, чтобы исполнить приказ и продлить мучения несчастного, как вдруг в голову пришла интересная мысль. Мужчина мгновенно уцепился за неё, как за единственный шанс на спасение.       Он плотно прижал ладонь к спине учителя, всего на пару мгновений, затем ухватил за рваные лохмотья, в которые тот был укутан, и поднял. Взглянув на выражение морды квазикобольда, Эльвин слегка улыбнулся: получилось!       Он создал фантома. Быстро и совершенно незаметно. Боевым магам доверяли, расход их магии не отслеживали. Сейчас учитель в безопасном месте, и можно спокойно уничтожить фантом, который неотличим от него, разве что говорить не может. Вероятно, это был единственный изъян новой системы. Не учли и ещё одного: привязанности Эльвина к своему учителю.       Убивая копию, мужчина знал: едва тело передадут в морг, чтобы изъять ценные для науки и медицины органы, подмена вскроется. За учителя Эльвин был спокоен: место, где он сейчас, придётся долго искать, а вот за себя он боялся. Нужно скорее вернуться к учителю - тот слишком ослаблен и не выживет без его помощи. И в то же время понимал: расплата за предательство отнимет если не магию, то здоровье уж точно. Мера наказания, прописанная в уставе, была страшна и мучительна. К такому не подготовишься заранее, не накопишь сил, чтобы выдержать.       И едва пошёл последний час его смены, Эльвина вызвали на ковёр. Испарившееся тело казнённого сперва долго искали, затем камеры наблюдения с записью казни подсказали, что произошло. Начальство беседовало с ним подозрительно мягко, но когда Эльвин отказался выдать место, началось самое страшное. Его не уволили, как он надеялся, а дали шанс исправиться и завтра же привести квазикобольда назад по доброй воле. А когда этот великодушный жест начальства был отвергнут, последовал приговор. Коллегам Эльвина предстояло выбить из него информацию самым жестоким способом – пыткой с применением магических сил.       Асфодель не помнил, как оказался здесь. Сильное потрясение при виде бывшего ученика добавилось к предсмертному ужасу, и мозг просто не выдержал. Очнувшись, квазикобольд ощутил в себе такую сильную слабость, что не мог и приподняться. Он лежал пластом на чём-то мягком и дурно пахнущем – вероятно, на груде старого тряпья. С трудом открыв глаза, Асфодель увидел тёмное помещение, похожее на ветхий домишко. Пытаясь набраться хотя бы чуточку сил, он лежал неподвижно, постепенно понимая, что свободен, но слишком измучен, чтобы дожить до завтра. В нём почти не осталось магии – чудовищные эксперименты магов тюрьмы высосали её всю, оставив частичку на поддержание жизни, чтобы не умер до казни.       Участок на макушке венчал ромбовидный металлический блокер, запирающий магию внутри, и Асфодель не мог использовать те жалкие крохи, что не высосали мучители, чтобы убить себя. Оставалось лишь страдать от ужасной боли в умирающем, искалеченном теле. Телепортация сюда ухудшила его состояние, начались галлюцинации и жар, а сердце заколотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Надвигалось опасное состояние, и если б Асфодель мог выбирать между ним и смертью, он бы выбрал смерть. Но перед тем, как надолго лишиться сознания, он с трепетом понял, кто и почему его спас.       - Эльвин… - жалобно позвал квазикобольд, надеясь, что ученик где-то здесь. Но никто не отозвался, и Асфодель, сделав последнее усилие, приподнялся, чтобы оглядеться, но не смог и рухнул на груду тряпья, надолго погрузившись в лишённое сновидений беспамятство.       - ГДЕ ОН???       Прямой удар магии по глазам заставил Эльвина громко закричать от невыносимой боли. С ним расправлялись так же, как и с тысячами квазикобольдов с начала Великой Зачистки. На несколько минут он потерял способность видеть, а мучители и не думали останавливаться. Среди них был и приятель Эльвина, с которым они всегда хорошо общались и почти стали неразлучными друзьями. По иронии судьбы, именно его назначили старшим на этот месяц, и именно он командовал магами, что истязали предателя. Эльвин знал, как силён он в магии, и если дойдёт до самого страшного, если он применит её, это будет означать дикую, мучительную смерть в агонии от рук друга.       - Прошу, Идель, - воззвал к его разуму Эльвин, не поднимая головы. Он повис, привязанный за руки к двум столбам в тесной, пропахшей кровью и мочой камере. – Я не могу его выдать. Разве вы не понимаете? Вспомните, он и вас обу…       - Не понимаем чего? – перебил бывший товарищ и друг. – Как ты мог пойти против своего народа? – Его взгляд отражал всю ярость и боль от предательства того, кому он доверял. – Из-за какого-то старого выродка поломал себе жизнь! Ну что, будешь сотрудничать, или…       Окружавшие его маги, семеро таких же молодых мужчин, повинуясь знаку командира, взялись за руки. Эльвин похолодел: объединённый в единое целое, магический удар стольких людей попросту лишит его жизни!       - Не надо, прошу… - зажмурился он. От тела исходил неприятный запах в местах применения магии: раны быстро гноились, кровотечение не прекращалось. Трещины в рёбрах и боль в голове прибавляли страданий. Но мужчина молчал. Не для того он спас Асфоделя, чтобы после под страхом смерти вернуть его сюда на погибель.       - Один старый квазикобольд, лишённый магии, ничем не опасен, - с трудом подняв голову, бросил Эльвин в лицо мучителю, скаля окровавленные зубы. – Как и я. Нет нужды меня истязать, у меня и в мыслях нет поднимать восстание. Просто оставьте нас в покое – и больше никогда не увидите!       Шагнув вперёд, Идель иронично покачал головой и резко сжал подбородок Эльвина.       - При чём тут восстание? Ни за что не поверил бы, что ты вообще на что-то способен! А теперь слушай сюда! – Он приблизил лицо к арестованному. – В стране почти не осталось квазикобольдов и недовольных. А значит, скоро тюрьмы опустеют, и мы займёмся тем, чем занимались раньше. Проблема в другом: такие, как ты – это опухоль в нашем общем организме. Твои действия могли посеять сорные мысли в умах тех, кто ещё сомневается. Поэтому то, что случилось, не выйдет за стены этой тюрьмы, а наказание, что ты сейчас терпишь, послужит примером всем, кто здесь служит, не разделять эти мысли с тобой! Пока сорняк один, его следует выполоть! Именно так должен выглядеть порядок в наших головах!       - Так что же ты ладил со мной, если знал, что я считаю иначе? – зашипел Эльвин.       Старший маг пожал плечами и, развернувшись, вернулся на место.       - Думал, тебе понравится убивать.       Обречённо закрыв глаза, Эльвин приготовился принять удар, который вряд ли сможет пережить. Идель, безжалостный даже к людям, к своему, пусть и бывшему, товарищу, уже отдавал приказ, и между взявшимися за руки магами возникла стена света. Магия соединялась, собираясь в один сильнейший удар, сокрушающий кости, рвущий органы, выворачивающий наизнанку, но оставлявший в живых. Уже лишённый половины своих магических сил, Эльвин вызвал в памяти образ учителя. Хотя бы смерть будет не так горька, со знанием, что один квазикобольд уже не стонет под пытками, и сердце его перестанет биться не на казни, а на свободе.       Блокер магии на его макушке не позволял применить телепортацию и любую другую магию. Бесконечная боль изводила Эльвина, но он отчаянно хотел жить. В бешеном потоке сознания, когда перед глазами проносится вся жизнь, он никак не мог рассчитывать на чудо. Будто вот-вот пронесётся та самая мысль или воспоминание, которое чудом вырвет его из этих стен. Невероятно, но подобная мысль промелькнула – правда, была она тёмной и опасной.       Ещё до времён прихода квазикобольдов в мире людей существовала дикая, примитивная магия, которую никто не мог обуздать. Некоторые люди рождались с ней и неизбежно утрачивали при половом созревании. В древности к таким детям относились со страхом. Местные знахари посещали семьи, где родился ребёнок, и определяли, есть ли в младенце эта «чёрная карма», как её называли. Таких детей приходилось убивать, ведь сказок про чёрную магию боялись все. Считалось, что она разрушает разум, поэтому из «непроверенных» знахарем детей вырастали преступники. Значительно позже всё изменилось, ведь на самом деле такая магия была не опаснее фокусов, и сулила её обладателю славу на ниве этой профессии. Правда, остаться во взрослом человеке она могла лишь в том случае, если прибегнуть к кастрации. Очень немногие выбрали этот, в общем-то, бесполезный дар вместо продолжения рода, а в современном мире почти никто уже не удивлялся ей. К тому же, магия эта стала всё реже появляться у людей. А если и появлялась, оставалась неуправляемой. Иногда дети гибли, применив её, ведь основной возможностью дикой магии являлась телепортация. И была она своенравной. Если магия квазикобольдов переносила хозяина точно в представленное место, дикая магия поступала иначе. В этом и заключался интерес к ней некоторых детей. Соблазн переместиться неизвестно куда сыграл со многими из них жестокую шутку: одни застревали в полости стены, другие оказывались в воздухе высоко над землёй, третьи – замерзали насмерть в горах. Но именно этот шанс Эльвин и хотел использовать сейчас, чтобы спастись.       Иногда случалось так, что дикая магия не уходила из взрослого, но при этом сильно слабела, а человек считал, что её уже нет – настолько истончалась нить, связывавшая мозг с ощущением силы внутри себя. Эльвин тоже так думал, но именно сейчас чётко ощутил эту нить – и весьма удивился. И вдруг ухватился за неё, как за шанс на спасение. Конечно, риск был велик, но или это, или смерть.       Дикая магия, неподвластная блокерам, растеклась по венам, едва Эльвин установил с нею связь и позволил поработить бессильное тело. Канал телепортации открылся в той части его головы, где находился блокер – и магия прошла сквозь прибор, заставив исчезнуть пленника прежде, чем объединённая магия разрядилась в него. Заряд отрикошетил от пола и стен и поразил нескольких, в том числе Иделя. Корчась в невыносимых муках, маг, поражённый чудесным спасением Эльвина, поклялся найти его и уничтожить в одиночку.       Учителя Асфоделя встречали, как дорогого гостя.       Увлечённый игрой в мяч, маленький мальчик не заметил, как к ним во двор вошёл один из квазикобольдов. От родителей Эльвин много раз слышал об Академии Ланбаст, обучающей людей магии этих существ. Каждый год перед новым набором учеников преподаватели Академии посещали семьи с шестилетними детьми, чтобы определить, в ком из них есть та самая дикая магия. Именно она являлась тем фундаментом, что позволял магии квазикобольдов закрепиться в человеке. Человек усваивал эту магию удивительно легко, а тех, у кого дикой магии не было, не брали в Ланбаст – без «фундамента» даже самого прилежного ученика ждал неизбежный крах. Удивительно, но без дикой магии магия квазикобольдов не задерживалась в человеке дольше суток, после чего тот забывал даже формулу заклинания. И как уже было сказано, таких детей рождалось всё меньше с развитием науки и техники.       Именно поэтому Эльвин никогда не забудет, как сильно он волновался, когда немолодой квазикобольд, ласково улыбаясь, взял его маленькие ладошки в свои грубые, но тёплые лапки со светло-серой, в бороздках, кожей. Небольшие острые коготки на его пальцах ни разу не поранили нежную кожу ребёнка. Добродушное выражение его лица с клювообразным выступом носа и пасти и заострёнными ушами располагало вовсе не к страху, а как минимум к тёплой, душевной беседе.       - Ну, малыш Эльвин, поглядим, - произнёс Асфодель, когда после чаепития с ним родители подозвали сына. Эльвин мечтал стать волшебником, и поэтому беспокоился, что квазикобольд не увидит в нём магии, хотя она была, и он это чувствовал. Уже не раз мальчик заставлял исчезать различные предметы, а затем так же легко возвращал их. Иногда мяч или ведёрко возвращались к нему, покрытые странной слизью, пылью или грязью, или воздушный шарик – уже не шариком, а жалким кусочком резины. И тогда Эльвин расстраивался и на время прекращал эти забавы. Как и взрослых, детей иногда пугали их же способности, но поскольку особого вреда не несли, никто не волновался. Только иногда напоминали, что себя перемещать нельзя. Дети слушались: они и не помышляли об этом. Разве что пару раз за год случалось подобное: ребёнок выбегал на дорогу и, понимая, что не сможет увернуться от машины, перемещал себя за сотни километров в какое-нибудь болото. Или девочка, попавшая в лапы к маньяку или стае собак, делала то же самое. Это случалось неосознанно, инстинктивно, а именно такой и была природа дикой магии, поэтому телепортация была лёгкой и без последствий для здоровья. Позже таких детей находили и возвращали родителям, стоило ребёнку подойти к прохожему или полицейскому и объяснить, что случилось.       Применив дикую магию осознанно, Эльвин рискнул своей жизнью. Но тогда, будучи ребёнком, он не знал, что будет. Магия ассоциировалась у него с чем-то добрым и полезным, и мальчик быстро успокоился, едва пальцы Асфоделя сжали его ладошки.       - Ты умница, - улыбнулся квазикобольд, выпуская руки мальчика. – Будешь учиться в Ланбасте.       Родители были рады, а Эльвин – особенно. Он радостно рассмеялся, и даже обнял своего будущего учителя по боевой магии.       Асфодель слегка удивился, а после тоже стиснул в объятьях счастливого Эльвина, слегка ошеломлённый его ласковостью и надеясь, что тот вырастет достойным сыном своей родины и великим магом.       А спустя два десятка лет их поставили лицом к лицу, призвав одного уничтожить другого.       Телепортация дикой магии перенесла Эльвина довольно близко к месту, где он укрыл Асфоделя, но добираться туда придётся через жуткую боль в ранах, рёбрах, плюясь кровью и в замутнённом сознании. Едва ли ему было лучше, чем Асфоделю.       Стиснув зубы, мужчина побрёл в направлении, что указывал магический след, оставленный после телепортации учителя. Перед ним простиралась необитаемая равнина почти у самой границы страны, которую Эльвин намеревался покинуть, и если Асфодель выживет, надеялся найти квазикобольдов, чтобы у того снова был дом и соплеменники. Там-то они не вышли на поверхность, наверняка решив вопрос со сдвигом коры, уйдя глубже под землю, или что-то в этом духе. Были и ещё две нерешённых проблемы: как снять блокер с себя и с учителя, и где укрыться от магов, которые наверняка идут по их следу. Проблема с блокером была серьёзнее некуда: он не давал магической силе подпитываться из источников в тонком мире. И если человек просто утрачивал магию до снятия блокера, квазикобольд, магия которых дана им с рождения и часть их самих, неизменно погибал. Чтобы отодвинуть или вовсе прогнать смерть, Эльвин мог «накормить» учителя собственной магией, но не тогда, когда они оба под блокером. Его снимали техническим, а не магическим способом, оставалась надежда на помощь кого-то, кто разбирается в электронике, а для этого предстояло как-то сохранить жизнь Асфоделю и незаметно перейти границу стран.       Равнина казалась бескрайней, и Эльвин брёл уже на автомате, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Не выдержав, он присел на камень и из последних сил попытался выдернуть блокер. Открывать канал магии было опасно – на его след могли моментально напасть – но если срочно себя не исцелить, они оба тут погибнут.       Блокер не поддавался. Дикую магию призвать не удалось. Это привело Эльвина на грань отчаяния. Вопреки всему, он с трудом поднялся и продолжил свой путь, постоянно сбиваясь с курса и едва ощущая уже совсем слабый магический след, который блокер чувствовать позволял.       Вдалеке показалась полуразрушенная хижина, и Эльвин, как мог, ускорил шаг. Надежда, что Асфодель ещё жив, теплилась в нём, а если он уже на грани – хотя бы успеет попрощаться и обнять так же, как в ту их первую встречу.       Убедившись, что вокруг ни души, Эльвин вновь сплюнул кровь и осторожно вошёл в покосившуюся лачугу. Пытаясь разглядеть в полумраке наступающей ночи своего учителя, он нетвёрдо и неспешно продвигался вглубь, ежесекундно корчась от боли. Из-за своего состояния он мало что соображал, и поиски затянулись, а подавать голос было опасно.       И всё же Эльвин разглядел в дальнем углу нечто, что поначалу принял за груду тряпья. На этой груде и лежал Асфодель, распластавшись на животе. На звуки шагов человека он не среагировал, даже не шевельнулся.       Упав на колени, Эльвин осторожно протянул к нему руки и приподнял голову квазикобольда. Тот ещё дышал, но сознание покинуло его, а по характеру дыхания Эльвин понял, что учителю осталось недолго.       Повернувшись, маг нашёл в себе силы взметнуть с пола какие-то доски ударом кулака. Бессилие душило его, как и ненависть к тем, кто сделал это с учителем. Он снова склонил голову, пытаясь вырвать блокер, и вдруг он со щелчком поддался. Эльвин в ужасе замер. Это то, чего он опасался. Блокер отпал не его усилиями. Щелчок означал, что прибор отключили дистанционно, намеренно, для того, чтобы беглец применил свою магию, а по её следу они тут же его и найдут.       Бросив взгляд на Асфоделя, Эльвин увидел, что блокер сняли и с него, но, увы, не мог отдать умиравшему часть своей магии для восполнения сил и борьбы со смертью. Слишком они оба слабы, чтобы стереть магический след, по которому их мгновенно отловят.       Очень бережно Эльвин взял на руки учителя. Наверняка у него тоже есть переломы и другие повреждения внутри. Замученный квазикобольд выглядел ужасно не только в физическом, но и в магическом плане. Без своей магии он был, как новорожденный, беззащитен и обнажён, и поскольку каналы магии его не работали, его мог убить любой, даже слабый маг, и даже сам Эльвин, всего лишь выбрав неверную дозу восполнения каналов, или недостаточно аккуратно обращаясь.       Похоже, решил Эльвин, бежать придётся так, как есть, в состоянии между жизнью и смертью. Но пока он прикидывал, сколько отсюда до границы и какой маршрут выбрать, сознание отключилось, и маг повалился на прогнивший пол лачуги, не выпустив из рук Асфоделя, но рискующий проваляться тут вплоть до прибытия Иделя.       По счастью, в эту ночь судьба благоволила им. Ожидавший немедленного обнаружения Идель был удивлён, ведь он позволил беглецу применить магию, но так и не дождался этого. Магический след Эльвина или Асфоделя, которые он мог отличить от остальных, не появлялся.       - Ну ладно, паршивец, - процедил он сквозь стиснутые зубы. – Прикидывайся мёртвым. Этими детскими играми вам меня не провести. Уже завтра я начну прочёсывать каждый гектар вплоть до границы во всех направлениях, и сделаю всё, чтобы добыть ваши головы!       Сказав это, он потушил сигарету о лежащий на столе череп квазикобольда.