АУ, в котором не было супер-сыворотки и Зимнего Солдата.
22 июня 2015 г. в 13:41
Баки вернулся в Бруклин уставший, потрепанный, с посеревшими от увиденного и пережитого глазами, и без руки. Война для него закончилась слишком рано, но он с уверенностью мог сказать, что сыт ею по горло.
Он старался свыкнуться с мыслью, что больше ни одна девчонка не посмотрит в его сторону. И не это его пугало больше всего. Больше всего Баки пугала мысль о том, что теперь он не сможет стать для Стиви кем-то кроме обузы.
Но во всем были плюсы. Пособие по инвалидности могло хоть как-то покрывать плату за квартиру.
Стив встретил его на вокзале, прерывисто обнимая и, кажется, плача. Баки неловко похлопал по его плечу рукой и снова закрылся. Его страшила мысль о том, что теперь он беспомощен.
— А ты оброс, — улыбнулся Стив, касаясь пальцами волос, собранных в неаккуратную кульку.
— А ты так и не вырос, — отшутился Барнс, дергая плечом и неодобрительно смотря на то, как Стив, придерживая его, вытянул сумку из руки.
Они стали жить вместе. И это был маленький ад. Баки ел себя заживо, каждый раз смотря на то, что осталось от руки. Безликая культя, которая никогда в жизни не привлечет кого-либо.
Стив тоже страдал. Он не мог пробить стену, выстроенную Барнсом. Тот закрывался все больше, не подпуская к себе, не давая даже притронуться.
Он злобно рычал, когда пытался схватиться за что-то левой рукой. Он злился, ловя на себе сочувственные взгляды, и, в итоге, вовсе отказался выходить из дома.
— Бак, надо жить дальше, — убеждал его Стив.
— Зачем? Я урод, Стиви, кому я такой нужен?
— Мне. Ты нужен мне, придурок, — всплеснул руками он. — Я люблю тебя любым, понимаешь? Ты прекрасен, придурок.
Баки слабо улыбнулся, притягивая его к себе. С того разговора многое изменилось.
Баки стал позволять себя касаться, научился игнорировать взгляды. И даже пытался открыть в себе что-то новое.
— Нет, — покачал головой Стив, поправляя свитер, оголивший плечо. — Рисование — это явно не твоя стихия.
— Ой, отстань, а, — улыбнулся Баки, покрепче обхватывая кисть. — Я только начал.
— Нет, — Роджерс критически посмотрел на неровные мазки. — Точно не твоя.