Окружённый темнотой

У всех людей в детстве были друзья, о которых вспоминаешь с тёплой улыбкой на лице. Повезло, когда они остаются с тобой на всю жизнь. Прекрасно, когда под боком есть человек, готовый прийти тебе на помощь в любое время, защитить от мальчишек, которые посягнули на твой песчаный домик и вместе спасти с дерева кота. Чонун для Рёука был именно таким другом. Пример для подражания, старший, заботливый и всегда дружелюбный; тёмные и постоянно взлохмаченные волосы, словно у маленького щенка, вызывали улыбку. Парень был старше Рё на три года, но в детстве эта разница почти не чувствовалась. Одни игрушки, одни качели и общая неприязнь к рису с мясом. После поступления в школу Чонун целиком погрузился в обучение, но не забывал про Рёука, помогая тому собирать огромную железную дорогу. Когда младший пошёл в первый класс начальной школы, то постоянно бегал к хёну за советами и попутно притаскивал с собой домашнее задание, которое не мог выполнить. Старшего несколько злила такая настырность со стороны друга. Слишком лёгкие примеры, чтобы их не понимать. Чересчур читаемая просьба о помощи в глазах. Сдаваясь, он каждый раз выполнял чужую работу, пока Рёук вырисовывал в его учебниках звёзды. Каждый раз одинаковое количество — две: побольше и поменьше. Звёзды всегда соприкасались золотыми концами друг с другом. Однажды учитель отругал Чонуна за эти рисунки, заставляя мальчика стереть всё. Кима задело, что на него накричали при всём классе, руша репутацию. Разозлившись, он схватил ластик, намереваясь стереть следы минутного позора, но как только предмет прикоснулся к бумаге, все силы словно покинули напряжённую руку. Рисунки по-прежнему были на поверхности страниц и не собирались сходить с них. Позже он купил новый учебник, отдав старый Рёуку. К концу года на каждой из страниц первой книги были нарисованы две аккуратные и ровные звезды, концы которых словно держались друг за друга. Время шло, и Рёук стал ответственнее. Сам выполнял свою работу, но каждый раз находил повод для того, чтобы прийти к Чонуну, который стал заметно отдаляться от него. Подростковый возраст может сильно изменить людей и не всегда в хорошую сторону. В пятнадцать лет старший будто перестал обращать внимание на друга детства, считая, что раз ему всего лишь двенадцать — с ним неинтересно. Несмышлённый ребёнок, приносящий дискомфорт. Рёук чувствовал, что у Чонуна появились новые друзья. От мамы он слышал, что старший часто пропадал ночами и приходил только под утро. Быстрые изменения в неблагоприятную сторону настораживали. Не раз Рё пытался заговорить с хёном, но в ответ получал лишь отмашку и сдержанную просьбу оставить его одного. Младший чувствовал, что Чонун нуждается в поддержке и в плече, за которое можно схватиться и выбраться из проблем, в которых он утонул сейчас. Рё учился и очень редко встречался с другими друзьями, которых он даже не мог так назвать. Каждый день он смотрел в окно соседнего дома и замечал там лишь чёрную пустоту вместо яркого жёлтого огня. Надежда, что через ещё одну, очередную минуту он увидит лицо Чонуна, не покидала Рёука. Младший верил, что ещё один миг и его хён, отодвинув занавеску и мягко улыбаясь, помашет ему и медленно, по слогам произнесёт пожелание спокойной ночи и сладких снов, как делал это в детстве. Но уже три года Рёук ложился спать с мыслью, что снова не выспится без особенных пожеланий, будоражащих память. Друзья не виделись. Родители Чонуна часто заходили в гости, но сына с собой не приводили. Парня силками было не затащить к соседям, где друг стал бы допрашивать его и пытаться влезть в чужую жизнь. Старший чувствовал, что совершает ошибку за ошибкой, но остановиться уже не мог. Ему хотелось оградить Рёука от общения с собой. Слишком плохой пример для такого порядочного парня. Чонун скучал. Каждый раз, возвращаясь под утро домой, он смотрел в соседнее окно и благодаря фонарю видел очертания кровати и спящего в нём подростка. Такого беззащитного и милого. Каждый раз Рёук спал в одной и той же позе: сжавшись в комок и положив одну руку под голову. Каждый раз на правом боку, откуда был хороший обзор на соседское окно. Оба понимали, что нуждаются в длительном разговоре. Один боялся навязываться, а второй не хотел показывать, каким стал. Чонун закончил школу, но, даже преодолев подростковый возраст, не смог нормально поговорить с Рёуком, обходясь коротким «привет» и грустным взглядом, брошенными при редких встречах. Окна в окна, пересекающиеся дороги. Так почему же это всё не может столкнуть двух друзей, заставив их обговорить всё и прийти к общему решению? Между ними за годы выросла стена недопонимания, которую нельзя было разрушить или перепрыгнуть просто так. Из-за ската в учёбе в средней и старшей школе Чонун не смог поступить в университет. Это больно ударило по самолюбию парня, а злость, что его мать рассказала об этом семье Рёука закипала с каждым днём всё сильнее, как только он видел в окне напротив подростка, кропотливо выполнявшего домашнюю работу. Родители беспрестанно восклицали: какой Рёук умничка, гений и талант; какой их сын балбес, что бросил учёбу ради своей компании наркоманов и алкоголиков. Язык Чонуна уже запинался от поправок, что его друзья были абсолютно здоровыми и непьющими людьми, но всё было бесполезно. Один раз Чонун нашёл в запасах отца бутылку дорогого французского вина, сел напротив окна и отчётливо смотрел прямо на своего друга детства. «Снова домашнее задание и идиотские очки. Чёртов ботаник. Гений. Умничка. Неиспорченный и невинный, — думал Чонун, крупными глотками опустошая бутылку. — Как же бесит». Старший уснул, положив голову на руку и уложив её на подоконник. На утро голова жутко раскалывалась, а из окна напротив за ним следил обеспокоенный парень, внимательно оглядывавший своего друга. Потрёпанный вид и пустая бутылка рядом внушали сомнения. Каждый вечер проходил одинаково. Они хотели быть ближе друг к другу? Рёук мечтал каждый вечер видеть напротив лицо своего хёна и спокойно ложиться спать. Всё получилось как по заказу, за исключением трезвого состояния Чонуна. Выполняя различные работы, Рё часто поднимал голову, встречаясь с злобным взглядом старшего. Чонун корил себя. Ненавидел, что запустил всё. Упустил своего друга. Потерял всё то, что имел. Все карманные деньги спускались на алкоголь. Родители множество раз пытались пробраться в комнату своего сына, но всегда было заперто, а на крики Чонун реагировал точно таким же ответом. Откупорив очередную бутылку, Чонун на ходу пил из неё, чувствуя, как одна из капель катится по горлу в направлении воротника домашней застиранной кофты. По привычке он сел на стул рядом с подоконником и перевёл взгляд на соседнее окно. Увидев, что Рёук просто слушает музыку, старший сделал вывод, что сегодня воскресенье. Однообразные дни безделья и самотопления. Умиротворённость на лице соседа и его тёплая улыбка, промелькнувшая несколько раз, заставляли руки старшего сжиматься от напряжения на бутылке и подносить её ко рту всё чаще. Не выдержав, Чонун сорвался с места и, споткнувшись на одной из ступенек, спустился по лестнице вниз. Раскрыв входную дверь, парень почувствовал ласковое прикосновение ветра к лицу, но проигнорировав его, направился в соседний дом. «Не заперто. Какое доверие. Ведь все свои», — подумал старший, пребывая в состоянии, близком к безумию. Чонун слышал звук телевизора, что доносился из гостиной, и смог подняться по лестнице незамечанным. Раскрыв дверь он увидел сидящего к нему спиной парня. Ухмыльнувшись, старший подошёл к Рёуку и обнял его, прижимая к своей груди. Младший резко развернулся, собираясь ударить неожиданного гостя, но быстро опустил руку и испуганно смотрел на своего странно улыбающегося хёна, в глазах которого плескались интерес и азарт. — Чонун? Что ты здесь делаешь? — голос Рёука вибрировал, а ситуация пугала. — Такой миленький и умненький мальчик, — старший растягивал слова и с издевкой выплёвывал их последние слоги. — Как же я тебя сейчас ненавижу. — Чонун, что происходит? — Рё чувствовал запах вина, исходивший от гостя, а его слова задевали, вызывали недопонимание. — Я… я скучал, хён… — Зато я не скучал, чёртов ботаник. Всегда бесил меня: в детстве был занозой в заднице, а сейчас стал бельмом на глазу. Хочется затолкнуть подальше все разговоры о том, что Рёук такой хороший и умный мальчик, а я стал таким бессовестным и глупым, — старший смотрел в глаза Рё, не отводя взгляд и заметил, как в глазах подростка стала поблёскивать излишняя влага. — Такой невинный, до блевоты, — парень грубо прикоснулся к щеке Рё и провёл по ней трясущейся рукой. — Слишком хорош, чтобы быть нормальным подростком, — изрёк Чонун и отвёл руку назад. — Хён… всё это время, что ты следил за мной через окна… — Велика честь следить за тобой. Я смотрю в свой сад, а не на твои взлохмоченные волосы и карандаш за ухом. — Чонун, мы же были лучшими друзьями. — «Были». Знаешь, Вукки, — по телу младшего прошёл холодок; он слишком давно не слышал такого обращения из уст хёна, — всё меняется. Я изменился, ты изменился, наш возраст изменился, в конце концов. Представляешь, есть такая вещь, как разошедшиеся пути или тропинки, если хочешь посказочнее, которые уже не соприкоснутся. Мы эти дороги, понятно? — заявил Чонун, положив ладони на стол и наклонившись к парню ближе. — Те звёзды, что ты рисовал раньше, бессмысленны. Даже они не могут быть вместе, держась друг за друга вечно. — Тебе не нравилось со мной дружить? — по-детски спросил Рё, ощущая жгучую обиду и предательство. — Ты слишком маленький, Вукки, — усмехнулся Чонун, наблюдая, как бегают глаза младшего всего лишь от его дыхания и запаха. — Ты вообще пробовал алкоголь? Вдыхал дым от сигареты, которую зажгла твоя рука? Ощущал, как воздух, смешанный с продуктами горения табака, обволакивает горло? — Рёук не знал, что ответить, а на душе с каждым разом становилось всё паршивее. — Господи, ты хотя бы целовался? — и почему сейчас именно Рё чувствует себя униженным? — Мне всего пятнадцать. — Мне уже восемнадцать. Ты хочешь всю свою жизнь просидеть ботаником со стопкой книг и очками на носу? — вспылив, Чонун скинул на пол лежавшие рядом с ним тетрадки. Промолчав, Рёук нагнулся, чтобы подобрать их, но Чонун потянул его за футболку, заставив встать и оказаться с ним лицом к лицу. — Хён, что происходит? — Ты хочешь или нет? — Чонун пропустил вопрос, давно уже не отдавая себе отчёт, что делает и к каким последствиям это приведёт. — Что? — опешил Рё, стараясь не смотреть в глаза, которые раньше излучали безграничную радость и счастье, а сейчас были полны тоски и боли. — Ты хочешь стать тем, с кем я предпочёл бы общаться? — Я… ты же сказал, что я… хочу снова дружить с тобой. — Хорошо, — коротко ответил Чонун и резко прижался губами к Рёуку, целуя его. Рё не понимал, что происходит и не мог ничего сделать. Старший одной рукой зарылся в его волосы, сжимая несколько прядей, а другую продолжил держать на щеке. Осознание стороной проходило двух парней, а оба разума одновременно затуманились. — Сынок, спокойной… — вошедшая в комнату мама Рёука застыла у порога. Чонун, словно облитый водой, отскочил от парня и, ничего не сказав, вышел из комнаты, слегка качнувшись у порога и чуть не задев обомлевшую женщину. Рёук, находясь в прострации, не мог отвести взгляд от пола, смотря лишь в одну точку. Чужих губ уже не чувствовалось, но это ощущение и их вкус по-прежнему не прошли, оставшись наедине с парнем.