Вырванные страницы

Мерлин снова не спал, потому что стоило закрыть глаза, как кошмары возвращались. Мертвые люди, море крови и Жрец среди всего этого. Он смотрел на Мерлина горящими золотым светом глазами, и из его губ лилась черная кровь. Мир вокруг превращался в хаос тьмы и боли. И старик протягивал к юноше дрожащую черную руку, с вытянутыми пальцами, но та, не успевая коснуться Мерлина, обращалась в прах. Ветер ласково провел по волосам юноши, словно пытаясь его успокоить. Но Мерлин знал, что ничто уже не поможет ему уснуть. Он закрыл окно и прошел за стол, где в кружке стыл кофе. В доме все спали и видели прекрасные добрые сны. Но Мерлин не мог. Он убил Жреца. Понимание этого так сильно давило на него, что вызывало головные боли. Убил. Убил. Убил. И каждый раз, когда чувство тьмы становилось невыносимым, Мерлин напоминал себе, что сделал это ради спасения многих жизней. Мистер Пристли до сих пор находился в больнице, хотя шел на поправку. Ведь ему-то Мерлин помог. Значит, Древняя магия не всегда зло. Она может и спасать. Но этого было не достаточно, чтобы успокоить Мерлина. Он никогда не боялся, но теперь сердце его сжималось от страха – что, если это его судьба как Жреца Древней магии? Что, если и его ждет та же участь? И однажды он тоже сойдет с ума и упадет во тьму? Мерлин не хотел этого. Он не мог стать чудовищем... Но ведь он уже стал убийцей. Горячая кружка приятно грела пальцы. Мерлин обхватил ее крепче, чувствуя обжигающий жар. Наверное, стоит навестить мистера Пристли в ближайшие дни. И зайти к Майку... Порой за эти недели после случившегося Мерлину казалось, что в той битве больше всех пострадал именно Спектер. Он так заблудился в своем страхе, что совсем потерял себя. Ему дали отпуск, и сейчас Майк проводил его дома, с тем, кого любил. Мерлин знал, что только любовь способна вернуть Спектера, того, что был прежде, веселого и жизнерадостного. Знал, что это случится. Потому как и его собственная душа исцелялась дома, в кругу семьи. На теле его прибавилось шрамов, но это ничто, по сравнению с мучительными кошмарами. За спиной раздались тихие шаги босых ног. Мерлин моментально взметнул взгляд на часы, висевшие над плитой. Пять минут четвертого утра. - И почему ты не спишь, Марлин? – не оглядываясь, спросил он. Шаги затихли. - Как ты узнал, что это я? – через секунду раздался голос сестры в ответ. Мерлин тихо усмехнулся. Не мог же он сказать, что благодаря Древней магии научился по максимуму использовать все свои чувства. И научил его этому тот, кого он убил. - Разве могу я спутать с кем-то свою маленькую сестренку? – произнес Мерлин, по-прежнему не поворачивая головы. Марлин прошлепала к столу и села рядом с братом. В легкой пижаме, босиком, с лохматыми волосами она снова из девушки превратилась в ту маленькую девочку, что всегда так оберегали старшие братья. Хотя сейчас Марлин уже давно могла постоять за себя сама. - Так почему ты не спишь? – Марлин пытливо заглянула юноше в глаза. - Я вроде первым задал этот вопрос, - слегка шутливо ответил Мерлин. Ему не хотелось говорить о своих кошмарах, о том, что он видел в них. Марлин склонила голову, проницательно прищурив глаза, и выдохнула: - Я беспокоюсь о тебе. Милая маленькая Марлин. Испытав прилив нежности, юноша взял руку сестры в свою и улыбнулся: - Не стоит. Я в порядке. Ему показалось, что слова эти прозвучали более чем убедительно. Но на то Марлин и была его сестрой, чтобы в них не поверить. - Нет. Не в порядке, - ее синие глаза, так похожие на его собственные, внимательно вглядывались в его лицо. – Это из-за того, что случилось там, в Австрии, да? Мерлин не дрогнул, ничем не выдав себя. Конечно, о бойне в австрийской деревне писали все газеты. Мистера Пристли, Майка и Мерлина едва ли не провозгласили героями. Но вот только Мерлин не чувствовал себя ни героем, ни победителем. Ему казалось, словно он запачкался в чем-то мерзком, ужасном, и никогда уже не сможет отмыться от этого навсегда. От крови на руках. - Иди спать, Марлин, - вместо всех этих слов произнес юноша и потрепал сестру по волосам. – Ну же. Не хочу, чтобы ты весь день ходила как сонная муха. Марлин слегка обиженно надула губы, но послушалась. Около брата она замерла и приобняла его сзади за плечи. - Спасибо, что отговорил меня стать мракоборцем, - прошептала она на одном дыхании. – Я бы так не смогла. Я бы, наверное, сошла с ума. Легким касанием она поцеловала Мерлина в волосы и ускользнула, тихо шлепая босыми ногами по полу. Юноша вновь сжал пальцами кружку, но кофе в ней безнадежно остыл. И вместо желанного тепла под руками оказался лишь холод. Мерлин едва сдержал внезапный порыв ненависти к непонятно чему и желание швырнуть кружку в противоположную стену. Вместо этого он резко отодвинул стул, поднялся и вышел на улицу, пытаясь прийти в себя. Быть может, это уже началось? Может, он, как и Жрец, сходит с ума?

***

Гвин знал, что такое тоска в течение бесконечно долгих шести лет. С тех пор, как потерял свою семью, а с ней – смысл жизни. Но сейчас к этому ноющему чувству в груди внезапно присоединилось нечто новое – тоска по чему-то еще. По урокам, что он вел в школе в течение последнего года, по своим особенным ученикам, из которых он создавал убийц. И, конечно, по той девушке с именем его сестры – Марлин Маккинон. Последнее настораживало его. И Гвин клялся себе не давать этому чувству, чем бы оно ни было, волю. Но ведь нельзя заглушить тоску. Не так просто. Дни слились в один общий бессмысленный серый поток. И различал их Гвин лишь потому, сколько раз за окном становилось темно. Хотя даже это не могло служить верным ориентиром, ведь порой он не спал сутками, а иногда проваливался в небытие на несколько дней, просыпаясь лишь на мгновенья. Ему не снились сны, и, закрывая глаза, он не испытывал облегчения. Все это, скорее, было нужно ему просто чтобы хоть на какое-то время выпадать из реальности. Потому, что во сне он не тосковал. Во сне он словно был мертв. Люди боятся смерти. Она страшит их. Но Гвин думал о смерти, как о свободе. Как о том, что принесет ему облегчение, позволит его искалеченной душе вырваться из клетки тьмы. Это был единственный способ для него отыскать свет. Он не надеялся на искупление, ведь то, что он совершил во имя мести, было слишком ужасно. Но все же где-то в глубине души верил, что там, за границей жизни, он найдет тех, кого так рано потерял. И обретет покой. Солнце на улице горело ярким светом, запуская свои длинные ладони-лучи в темный угол Гвина. Мужчина сидел за столиком с книгой в руках, но не читал. Он так глубоко погрузился в свои мысли, что совершенно выпал из реальности, и если бы кто-то сейчас спросил его, какой сейчас день или год, он бы вряд ли сумел вразумительно ответить. После своего возвращения из Хогвартса Гвин практически не покидал дом – лишь выходил в магазин, чтобы купить еды. Он проводил время за книгами или воспоминаниями. Часто сидел вечерами и записывал собственные мысли. Или конспектировал знания о Древней магии. За века о ней сохранилось крайне мало книг, и Гвин намеревался это изменить. Случай с Джейн Картер показал ему, что недостаток информации может дорого стоить. Ему было не у кого спросить о Древней магии, но все, что знал сам, он мог подарить другим. Книга выпала из рук мужчины, как только мысли его коснулись последнего года. В воспоминаниях он увидел Марлин, впервые вызвавшую серебристого Патронуса – грациозную прекрасную лисицу, так похожую на саму девушку. Лицо Марлин тогда зарделось от похвалы учителя, а с губ не сходила счастливая улыбка. Интересно, о чем тогда подумала Марлин, произнося заклинание? Что стало ее счастливым воспоминанием? Гвин резко вырвался из прошлого. Его не должны интересовать подобные вопросы. Все это осталось позади. Он встал, поднял книгу с пола и направился к выходу. Это было так странно – шагать по лестнице. После возвращения он ни разу не делал этого, предпочитая трансгрессировать до магазина и обратно. Но сейчас мужчина вдруг ощутил резкое желание пройтись. Словно это ощущение движения еще доказывало ему, что он жив. Гвин не знал, сколько часов бродил под яркими лучами, едва ли чувствуя их тепло. Но когда он остановился, то понял, куда шел все это время. Для этого ему пришлось несколько раз трангрессировать, чтобы в итоге оказаться в пригороде Лондона. Там, где он не был до этого ни разу. Небольшие уютные домики на идеально чистых улочках, тявкающие за заборами собаки, шумящий в зеленых кронах деревьев ветер. Идеальное для жизни место. Когда-то Гвин жил в похожем. Голубой дом с серой крышей мужчина узнал сразу, хоть и не видел его никогда прежде. Но отчего-то, едва бросив на него взгляд, он понял, что это тот самый дом. Перейдя улицу, Гвин остановился напротив окон. Его скрывала густая яблоня, но он мог видеть все, что происходит внутри. Черной тенью, запихав руки в карманы, он смотрел за стекло, на теплую солнечную комнату. И в разбитой душе его ныла болью старая рана. Там, за окном, за столом сидели три человека – мужчина, женщина и веселая девушка со светлыми волосами. Марлин Маккинон.

***

Наверное, был только один-единственный способ не свихнуться – это нормально жить дальше вопреки всему. Мерлин понял это, когда возвращался от Майка. Бедный парень все еще пребывал в ужасе от того, что случилось в Австрии. И это притом, что в итоге не ему пришлось убить Жреца. Хорошо, что у Майка был тот, кто его любил. Именно любовь лечила его душу. Мерлин всегда знал, что однажды сделает то, что сейчас собирался. Правда, он представлял, что это случится в более радужных тонах. Но сейчас вдруг понял, что никогда прежде не хотел этого так сильно, как теперь. Быть с Розой всю жизнь. Он мечтал жить с ней долго и счастливо. И собирался ей об этом сказать. Не просто сказать. Попросить её. Быть с ним всегда, и в горе, и в радости. После работы Мерлин зашел в маггловский ювелирный магазин. У него в семье не было старинного фамильного кольца, чтобы красиво подарить его, но юноша знал, что для Розы все это не важно. И даже если бы он пришел к ней с кольцом из проволоки, она была бы счастлива. Улыбчивая девушка с радостью показывала Мерлину кольца, одно красивей и дороже другого. Но все они казались юноше неподходящими – слишком пафосными и пустыми. Для своей Розы он хотел нечто особенное. - Вам ничего не понравилось? – удивилась девушка, видимо, считавшая весь показанный товар едва ли не шедеврами искусства. Мерлин с сожалением покачал головой. - Понимаете... – выдохнул он, - Роза... она особенная. Она не такая, как все. Девушка улыбнулась, словно и правда поняла. А потом достала из-за витрины еще четыре коробочки, предлагая посмотреть их. Мерлин сомневался, что найдет здесь что-то подходящее, пока не открыл третью. Тонкое изящное колечко с камнем в виде звезды, переливающимся голубыми искрами. Оно было похоже по цвету на семейные глаза Гвинов, а по своей нежности – на улыбку Розы. То, что нужно. Такое же особенно, как и их с Розой любовь. Волшебное. Домой Мерлин возвращался в хорошем настроении. Впервые после убийства Жреца. Он был счастлив только от мыслей, что сделает Розе предложение. - Я дома! – с порога воскликнул он бодрым голосом, возвещая о своем прибытии. - Мерлин, - мама вышла ему навстречу, улыбаясь. – Смотрю, у тебя сегодня хорошее настроение. Я так рада. - Я тоже, - Мерлин поцеловал мать в щеку. – А где Роза? - В саду. Снова ходила сегодня в эту маггловскую библиотеку, взяла новую книжку. - Спасибо. Пойду к ней. Миссис Гвин кивнула сыну, и тот направился в сад. Это место всегда было одним из самых его любимых дома. Деревья, цветы, запах природы, фруктов, пение птиц, жужжание пчел, шелест листьев на ветру – все эти звуки были полны жизни. Мерлин помнил их с самого детства. Словно они были с ним всегда. Роза лежала в тени вишни на расстеленном на траве пледе и с увлечением читала. Она обожала книги и даже собиралась устроиться работать в маггловскую библиотеку в их городке. Застыв за кустами глициний, Мерлин залюбовался девушкой. Она не замечала его, поглощенная чтением. Легкий теплый ветер слегка шевелил ее волосы, время от времени она передергивала плечами или едва заметно кивала, словно отвечала тому, что было написано в книге. Будто сама проживала напечатанное на страницах. Мерлин улыбнулся, и глаза его сверкнули золотой вспышкой. Тотчас в деревьях запели птицы. Роза замерла, удивленная этим. Она завертела головой, пока взгляд ее не наткнулся на юношу. - Мерлин! – позвала она, тотчас улыбнувшись самой радостной своей улыбкой. И, закрыв книгу, села. - Привет, - Мерлин вышел из тени, не сдерживая ответную улыбку. - Давно здесь? Роза протянула ему руку, и юноша, сжав ее ладонь, сел рядом. - Не очень, - ответил он. Птицы, подвластные его магии, продолжали петь переливчатыми голосами. Стайка разноцветных бабочек закружилась над головами. Роза заметила это, и в глазах ее появился почти детский восторг. Мерлин вновь незаметно сверкнул глазами, и в руках его оказался букет нежно-розовых роз. Цвета заката. - Мерлин, - ахнула девушка, оторвав взгляд от бабочек. Щеки ее покрыл легкий румянец. Она еще не знала, даже не догадывалась. Но уже была счастлива. Мерлин, не отрывая взгляда от глаз Розы, встал, сжимая в руках цветы и призывая девушку подняться следом. - Что с тобой? – улыбнулась Роза, когда они стояли друг напротив друга. - Это для тебя, - Мерлин нежно протянул ей цветы. – Ты самая прекрасная из роз. Роза покраснела и торопливо спрятала смущенное личико в букете, сделав вид, что нюхает цветы. И тогда Мерлин опустился на одно колено. Из груди Розы вырвался глубокий вздох. И глаза заблестели ярче в тысячу раз. - Роза Смит, - не переставая широко улыбаться, произнес Мерлин. Глаза в глаза. Сердце к сердцу, - я люблю тебя. Он достал кольцо и протянул его девушке. - И я хочу прожить с тобой каждый день нашей жизни. Каждую ее секунду. Скажи, ты подаришь мне счастье? Ты выйдешь за меня? Прижимая цветы к груди, Роза закрыла губы ладонями, но ее глаза блестели от счастья и слез. Так, как никогда. Она улыбалась ему. Своему Мерлину. И в душе его горело самое яркое солнце. - Да, - прошептала она, сияя. И замершее сердце Мерлина забилось часто-часто от счастья. Он осторожно надел ей на палец кольцо, а затем, поднявшись, подхватил и закружил. Роза засмеялась. И сверху на них посыпался волшебный звездный дождь, вызванный магией. - Я люблю тебя, - выдохнула она, прижимаясь к его груди, когда он, наконец, опустил её на землю. И Мерлин нежно-нежно обнял её лицо и, притянув к себе, поцеловал.

***

Это было похоже на приступ болезни. Или безрассудства. Или бессмыслицы. Гвин не знал, к чему склонялся больше. Но на следующий день он снова трансгрессировал к дому Маккинонов. Черной тенью замерев в укрытии деревьев, он с всепоглощающей тоской наблюдал за счастливой семьей. То, чего он давно был лишен. И теперь это казалось ему таким незнакомым, чужим, но все равно заставляло ныть старую рану. Потому что Гвин всегда помнил, какой была его семья. Марлин была похожа на своих родителей, особенно, на отца. В домашней обстановке девушка казалась совсем юной. Небрежные косички, шаловливость, смех. Такой ребенок. В Хогвартсе, в обстоятельствах вечного напряжения, учебы, изучения Древней магии, она всегда была собрана и сосредоточена. Но здесь, дома, Гвин видел, что ничто не мешало ей расслабиться. В этот день Марлин сидела у открытого окна и мыла большую корзину яблок. Белая мохнатая кошка то и дело лезла ей в руки, но девушка всегда отталкивала питомца с тихим смехом. Она не видела профессора и не могла бы. Скрытый Древней магией, он не собирался показываться своей ученице. Бывшей ученице. Не стоит забывать, что в школу Гвин не вернется. Теперь уже точно – никогда. Это было невероятно глупо, Гвин осознавал всю бессмысленность своего поступка. Но он устал прятаться в своей норе. После Хогвартса он снова тянулся к свету. И его светом, кажется, стала эта девушка. И теперь всё, что было нужно Гвину, это знать, что она в порядке. Потому он и приходил сюда. Чтобы успеть её защитить. Так, как не успел спасти свою семью, потому что был слишком далеко. Больше он не позволит этому повториться. Пока Марлин вне школы, она в опасности, как и другие волшебники из-за Волан-де-Морта. И Гвин будет тихо наблюдать за ней, чтобы сберечь. До тех пор, пока не убедится, что дальше её защитит Дамблдор. «Я люблю вас, и не знаю, почему. Просто люблю. Сначала я не понимала, я пыталась убедить себя, что это не любовь, а что-то другое, но напрасно... Профессор... Мерлин... Я люблю тебя и буду любить всю жизнь. Даже если ты никогда меня не полюбишь, просто позволь мне быть рядом. Это все, что мне нужно». Глядя на Марлин, Гвин снова и снова слышал её отчаянные слова, сказанные ему при прощании. Она любит его. И он знал это давно. Задолго до того, как сказала она. Но этой любви не должно быть. Она не имеет право существовать ни для девушки, ни тем более для мужчины. Марлин сама не понимает, но ей действительно будет лучше забыть Гвина и никогда больше его не встречать. Потому что, возможно, это спасет ей жизнь. Ведь Гвин со своей Древней магией приносит лишь несчастья в те жизни, в которые вторгается. «Просто позволь мне быть рядом». Нет. Гвин знал, что никогда этого не сделает. Его цель теперь – защитить Марлин. А значит, сделать всё, чтобы она держалась от него как можно дальше. И потому сейчас, убедившись, что у неё всё в порядке, Гвин вышел из тени и медленно пошел прочь, чтобы за углом трансгрессировать. Марлин не должна знать, что он был здесь. Не должна услышать его магию. В ярком солнечном дне Гвин не видел ни тепла, ни света. Ему было тоскливо и одиноко. Пустота, всеобъемлющая, поглощала его снова и снова, топила в себе. Гвин не был пятнадцатилетним подростком, чтобы даже себе отрицать очевидное – покидая Марлин, он чувствовал тяжесть и возрастающую тревогу. А с ней ему словно было немного легче. Едва ощутимо. Так что мужчина знал, что эта удивительная девушка всё-таки умудрилась стать кем-то особенным, занять место в его искалеченной душе. В его мертвом сердце разбудить что-то живое. Прежде чем свернуть за угол здания, Гвин остановился и обернулся. Отсюда он уже не видел Марлин, лишь её дом. Но всё было тихо и миролюбиво, а значит, хорошо. Встряхнув головой, профессор Гвин трансгрессировал прочь.

***

И в эту ночь Мерлин вдруг уснул. В объятьях Розы. И ему не снился ни Жрец, умирающий от его заклятья, ни кровавая бойня в Австрии, ни плачущий в истерике Майк Спектер. Он видел лишь Розу в белом как снег платье, с легкой полупрозрачной фатой в волосах. Девушка шла к нему навстречу и улыбалась с такой любовью и счастьем, что сердце Мерлина таяло. И отовсюду на него смотрели радостные, улыбчивые лица. Мама, папа, Мартин, Марлин. Родители Розы. Школьные друзья. И вдруг среди толпы гостей он увидел знакомое лицо старика с короткой седой бородой и черными как ночь глазами. И такое величавое спокойствие, такая сила исходили от этого взгляда, что казались Мерлину осязаемыми. - Подойди к нему, - с улыбкой произнесла Роза. И Мерлин не стал спорить, словно этого и ждал. Он устремился к старику и замер напротив, не отводя взгляда. - Жрец. - Мой мальчик. Ладонь Жреца вдруг легла на щеку юноши, и старик тепло улыбнулся. И вечная, никогда прежде не исчезающая сталь в глазах, вдруг сменилась теплом. - Прости меня, - прошептал Мерлин. – У меня не было выбора. И Жрец усмехнулся. - Это ты прости меня, Мерлин. За то, что я тебе этого выбора не оставил. Но знай, я горжусь тобой. Ты вырос. И тебе пора стать мужчиной. А для этого нужно сделать одну вещь. Последний мой урок. Последнее, что я могу тебе дать. Сердце Мерлина сжалось. До сих пор несмотря ни на что он ценил Жреца, своего наставника. Он, наверное, даже его любил. - Что мне нужно сделать? – выдохнул он. И внутренне знал, что это не будет какое-то зло. Потому что Жрец не злодей. Во всем виновата Древняя магия. Да, Жрец не оставил ему выбора, но и у самого Жреца этого выбора не было. Они лишь пешки в руках Древних сил. Рука Жреца опустилась на плечо юноши и крепко сжала его. - Прости себя за то, что случилось в Австрии. И иди дальше, не оборачиваясь. Как простил тебя я. Мерлин почувствовал, как заслезились глаза. И вдруг, поддавшись эмоциям, он обнял старика. Жрец всегда был против нежностей, и юноша думал, что тот оттолкнет его, но старик внезапно в ответ обнял своего ученика. - Будь счастлив, мой мальчик. Мой сын. Мерлин улыбнулся Жрецу, прощаясь. Теперь уже навсегда. И пошел вперед, туда, где сияя от счастья, ждала его Роза. Он не оборачивался, зная что там, позади, Жреца уже нет. И всё, что он видел, это лицо любимой девушки. И сердце его билось быстрее от счастья. Наутро он проснулся со спокойным сердцем.

***

Наутро он проснулся с внезапной тревогой в груди. Словно кто-то всадил в него ночью стрелу. И Гвин знал, что это не просто так. Он торопливо выпил кофе, когда в окно постучалась сова со свежим выпуском газеты. Мужчина начал выписывать «Пророк» просто для того, чтобы чем-то занять свое время. Но едва развернув свернутую в трубочку газету, Гвин понял причину своего плохого сна. Когда тьма наступает, воздух сгущается. И Гвин, наделенный Древней магией, способен это ощущать. То, как накаляется воздух. Как пробуждается зло, как становится сильнее, растет. И особенно явно ощущаются вспышки плохих событий большой значимости. Заголовок на первой странице гласил с пол-листа: «Новое массовое нападение Пожирателей на жилой район Манчестера. В результате расправы погибли восемь маглов, среди которых был один ребенок. Двое мракоборцев серьезно ранены и сейчас находятся в больнице Святого Мунго». Гвин отбросил газету, и та с шелестом упала на пол. Восемь невинных жизней. Очередные бессмысленные убийства. Забава для Пожирателей смерти. Развлечение. Чувство омерзения всколыхнулось в Гвине. Нет. Так не должно больше продолжаться. Он больше не учитель. Но и прятаться он больше не может. Не только Марлин Маккинон нуждается в его защите и помощи. В его уроках и опыте борьбы со злом. Он видел и пережил то, о чем другие даже боятся подумать. И его место не здесь, в пыли и темноте квартиры. Пора ему стать тем мужчиной, о котором говорил ему Жрец. И забыть о содеянном безумии. Пора вернуться к началу. Туда, откуда он начал свой путь. И делать то единственное, что у него осталось – бороться со злом. Настало время вернуться в мракоборцы.