***
Это было глупо! Гвин старался не сердиться, когда получил отказ о переводе. «Поработаешь в Хогсмиде до конца года, - заверил его начальник,- и больше туда не вернешься. Но сейчас все заняты, не хочу никого срывать с места. Да и ты»... Тут он предусмотрительно замолчал, но Гвин понял, что мракоборцы, помнящие его судьбу и его прежнего до сих пор не были уверены в его готовности действительно воевать без пауз. Словно сомневались в его психологическом состоянии. Может быть, Гвин и не был в порядке, но контролировать себя мог. Если бы в этом были хоть малейшие сомнения, он бы не вернулся на оперативную работу. А потом пришло очередное письмо от Эдгара Боунса. Этот упорный юноша больше не просил о продолжении уроков, теперь его волновало совсем другое – спасение Джейн Картер. Он искал способ исцелить её от побочных эффектов обряда по передаче жизненных сил. И не сдавался. На его месте Гвин поступил бы так же. Потому что существуй на Земле хоть один способ спасти Розу, он бы сделал это. Что-то помимо Обряда крови. Но в этот раз всё было иначе – Гвин понял это с первых строк. Строчки словно подскакивали от радости, и мужчина с легкостью мог представить, как торопился написать их Эдгар и как улыбался, выводя буквы. И лишь вчитываясь в них, вникая в смысл, мужчина понимал, почему. Это невероятно. Боунс нашел способ. Гвин скованно улыбнулся, вытащив из конверта вырванный из книги лист. Кажется, у него появился шанс исправить одну ошибку. Спасти жизнь. Снять с души один из бесчисленных грехов. Ему это не зачтется, но Джейн Картер это нужно. Отправив Тоуна в патруль одного, Гвин принялся тщательно изучать вырванную страницу. Звучало безумно подходяще для случая Джейн. И если чуть-чуть изменить компоненты... Незамедлительно Гвин отправился в аптеку, чтобы купить все необходимое, и приступил к экспериментам. Зелье, описанное на странице, служило основой. Но чтобы помочь Картер, необходимо было внести изменения, подстроить стандартную базу под уникальный случай. Ведь происходящее с Джейн было особенным. И Гвин не уснет, пока не найдет нужные пропорции, чтобы помочь. Он не допустит, чтобы усилия Эдгара пропали напрасно. И этот юноша не переживет то, что пережил сам Гвин – не потеряет свою половину медали. Тоун постучал к нему вечером, позвал на ужин, но мужчина вежливо отказался. В пробирке над огнем кипел очередной образец зелья, и отвлекаться совсем не хотелось. Так что напарник ушел ни с чем. С двенадцатой попытки, кажется, получилось. Гвин долго изучал голубую жидкость, мерно бурлящую над огнем, прежде чем убедиться, это то, что надо. На данном этапе это выиграет для Джейн годы. А после Гвин обязательно отыщет способ избавить девушку от болезни окончательно. Теперь, когда вернулась надежда, он сделает для этого всё. Никто не должен умирать молодым. Никто не должен умирать, когда так хочет жить. Удивительно, как Эдгар, испытав на себе всю жестокость Древней магии, все-таки не разуверился в её милосердии, сохранил в себе надежду и во тьме отыскал свет. Там, где сам Гвин давно не видел ничего, кроме черноты. Теперь Джейн Картер сможет жить. Долго и, возможно, даже счастливо. Это уже будет зависеть от неё. Мужчина перелил зелье в специальный флакон, вложил его в деревянную коробочку и уселся писать письмо. «Здравствуйте, Джейн. Недавно мне писал мистер Боунс, так что я знаю об ухудшении вашего состояния. Возможно, он не сказал вам, но все это время он провел в Особой секции библиотеки Хогвартса в поисках новых знаний по Древней магии. Я не верил и в этом, возможно, виноват перед вами и перед ним. Но Эдгар Боунс не мог сдаться, когда дело касалось вашей жизни, Джейн. И вы понимаете это, так как сами сделали для его спасения всё. Это невероятно, но он нашел выход. В одной из древних темных книг был рецепт зелья, способного при доработке оказать нужный эффект. Мистер Боунс отправил эту страницу мне, я всё тщательно изучил и внес несколько изменений в состав зелья. В этой коробке лежит первая порция лекарства, которое может вам помочь. Его необходимо принять сейчас и в дальнейшем раз в месяц. Я буду вам его отправлять. Оно значительно замедлит изменения в организме, а со временем, надеюсь, мне удастся найти компоненты, чтобы лекарство полностью смогло излечить вас. Приняв его сейчас, вы уже выиграете годы своему зрению, и значит, и еще больше времени до проявления последующих эффектов болезни. И вместо пары лет у вас будут десятилетия. Принимая его постоянно, мы спасем вашу жизнь и вашу память. Знайте, мисс Картер, что я сожалею о случившемся с вами как никто и теперь сделаю все, чтобы вас спасти. Но за это лекарство благодарите не меня, а мистера Боунса. За то, что он не сдался, когда сдался я. В жестокости и тьме Древней магии он все-таки нашел свет. Примите лекарство незамедлительно и простите меня за то, что едва не разрушил вашу жизнь. Не теряйте времени, Джейн. Будьте счастливы. Профессор М.Гвин». Запечатав письмо и посылку, Гвин выглянул за окно. На деревню опустилась ночь, и можно было вздремнуть. Потому что завтра с утра мужчина отправится на почту, чтобы с совой отправить свой шанс на искупление и её шанс на жизнь Джейн Картер.***
Холод. Тонкие иголки льда пронзали тело изнутри, впивались в легкие, в сосуды, в кожу. Застывали в каждой капле крови. Острее всего они разрезали горло. Будто ледяное лезвие кинжала вспороло шею, заставляя черную кровь вытекать с хрипящим булькающим звуком умирающего человека. Гвин распахнул глаза. Свет. Свет и холод. Так и должно быть? После жизни... С той стороны. Грудь болела, вызывая противный кашель, а тело мелко тряслось от холода. Юноша встряхнул головой и, опираясь на руки, сел. На мгновенье, одно-единственное, реальность вокруг закружилась, поплыла, но почти сразу же пришла в норму. И тотчас на Гвина накатила высокая волна разочарования. Нет, пожалуйста, нет... Этого не может быть! Океан бурлил перед ним, ледяной и жестокий. Но только юноша лежал на песке. Живой. Как такое возможно? Он тонул, он уходил на дно, в темную пасть океана, к острым пикам скал. Он помнил, как исчезали из легких последние пузыри кислорода, как жгло от попавшей внутрь воды грудь, как закрывались налившиеся свинцом веки. По всем законам природы, он должен быть мертв. Гвин поднялся. И только сейчас заметил, что песок, на котором он очутился, вовсе не берег. Меньше чем остров. Спасательный клочок земли, возникший из ниоткуда. И Гвин тотчас все понял. Как мог не понять раньше? Его проклятье его спасло. Древняя магия. Она разрушила его жизнь. И теперь не дает ему умереть. Она в его крови. Она спасла его, когда он сам того не хотел. Он мечтал о смерти, как о свободе... Неужели даже в этом ему отказано? - Нееет! – отчаянно закричал Гвин, падая на колени, лицом в песок. Ладони сжали голову, вцепившись в волосы. Локти уперлись в рыхлую землю. И хриплый голос как заклинание шептал лишь одно слово – «нет». Он не мог, не мог жить. Он хотел умереть. И то, что он жив – самая большая ошибка. Он ведь не сможет так. Жить после того, что потерял. И после того, что совершил. - Отпусти меня! Слышишь?! Зачем я тебе? Я так не могу... Дай мне умереть, дай, дай, дай... Соленые холодные брызги попали на голые пятки. И ворвавшийся в мир ветер прошептал с холодом зимы: «Не сейчас. Еще не настал твой час, Жрец. Ты Последний. Ты Хранитель. Ты уйдешь тогда, когда придет время. Не торопи судьбу. Ты все равно её не изменишь. Ты не умрешь сегодня». - Ненавижу тебя! Ненавижу! – злые слезы брызнули из глаз. - Ты отобрала у меня всё! Так почему ты не даешь мне умереть?! Зачем я тебе еще нужен?! Ветры не ответили. Из груди вырвались сдавленные полные боли рыдания. Гвин оплакивал свою жизнь и свою судьбу. Он слышал хруст, с которым разламывалась его душа. И в единственном, что могло его спасти – смерти, ему было отказано.***
На следующий день вечером к Гвину прилетела сова. Из школы. Он понял это, как только увидел ее на своем окне. Короткое письмо от Эдгара Боунса с благодарностью. Скомкав записку, мужчина бросил её в камин. Он был рад. Правда, рад, что у этих двоих есть шанс. Которого не было у него и Розы. Ей сердце вырвали. И кровь вновь залила его ладони и одежду. А в пустоте глаз отразилась пустота в разрезанной груди любимой девушки, среди поломанных ребер. С её сердцем ведь и его сердце вырвали и раздавили. Он не жил с тех пор. Ведомый ненавистью, местью, апатией или равнодушием. Долгом. Но это не была жизнь. Такого Гвин никому бы не пожелал. Когда бумага догорела, мужчина скинул плащ и отправился вниз. Тоун и Скоулз, прибывший из Министерства, что-то весело обсуждали за дальним столиком, уплетая мясо. Гвин махнул им рукой и отправился за своей порцией. Хотя удовольствие от еды он перестал получать много лет назад. Порой ему казалось, что он может обходиться без пищи. Но это не было нормально. А выслушивать вопросы озадаченных коллег мужчине не хотелось. Ужинать он уселся в одиночестве, у дальнего окна. Лучшее место для обзора и того, что происходили внутри, и снаружи. При этом сам Гвин оставался почти незамеченным. Поэтому он почти удивился, когда услышал чужие шаги, направляющиеся к нему. Высокий юноша с мягкими чертами лица и вздернутым упрямо подбородком. Нашел-таки. Почему-то это вызывало у Гвина внутреннюю тайную улыбку. - Профессор, сэр, здравствуйте, - он, в отличие от мужчины, не скрывал улыбку и протянул руку для приветствия. Такой взрослый. Неужели и год назад таким был? Кажется, вытянулся и возмужал после школы. И плечи вон какие широкие стали. - Здравствуй, Мэтью, - Гвин вдруг ощутил в пустой груди крошечный теплый лучик. Это был его лучший ученик. Тот, кому он мог бы доверить стать Хранителем после себя. Умный, добрый и честный. Храбрый, но рассудительный. Он не был похож на Мерлина, о котором Гвин помнил и кем когда-то был, и, быть может, именно поэтому мужчина его так и ценил. - Присядешь? Мэтью держался уверенно. Кивнул и сел. - Вы ведь были на заданиях, потому мне не отвечали, - сразу начал он решительно. Гвин снова мысленно улыбнулся, но внешне лицо его оставалось скульптурной маской. - Я не могу продолжать вас учить, - спокойно произнес он тоном, каким говорят о бутерброде с сыром. – Вам не справиться. Не успеете оглянуться, как Древняя магия сломает вас одного за другим. Как меня. Он не добавил, но Мэтью услышал. В его глазах не появилась ни жалость, ни неудобство. Лишь скорбь. То, что Гвин ценил. - Сэр, но вы ведь понимаете, что каждый из нас уже сделал свой выбор. Мы будем сражаться. Мы уже сражаемся. И если нам суждено умереть, это случится и без ваших уроков. Слишком упрямый. Гвин мерно отпил свой чай, прежде чем ответить: - Есть вещи хуже смерти. Например, жизнь. Мэтью кивнул, все понимая. Умный Сноу. Отважный юноша. Достойный. Кто такой Гвин, чтобы решать за него? Но он ведь хочет спасти. Просто спасти. Он так глубоко разочаровался в Древней магии, что больше не верил в то, что счастье с ней возможно. В этом даре он видел только проклятье. И все дороги с ней вели в ад. «А как же Боунс и его чудо-зелье? – подсказало сознание. – Вместе вы спасли Джейн Картер». Гвин неуловимо качнул головой. - Да, - согласился Мэтью. – Но иногда нужно сломать пару жизней, чтобы спасти весь мир. Жертвы всегда будут. Профессор, я ведь не набиваюсь в герои. И не хочу славы. Я просто хочу помочь. Сделать все, что возможно, ради этого. Древняя магия не идеальна. Я знаю, вы ненавидите ее. И вы имеете на это полное право. Но ведь даже вы не можете отрицать, насколько она сильнее нашей магии. И пока вы заперты здесь, где не можете никому помочь... Я лишь хочу сказать, обладать такой силой и ничего не делать... Сэр, что, если это единственное, что может остановить войну? Пытливые глаза уставились в душу Гвина. Они не видели ничего кроме тьмы, мужчина знал это. Потому что не видел сам. Он разглядел в Мэтью Сноу эту осознанную мысль – пожертвовать собой ради других. То, чем никогда не обладал сам. Даже тем зеленым мальчишкой он мечтал о геройстве и лаврах победителя. Ни в одном своем сражении будучи Мерлином он не думал о самопожертвовании. Он всегда, всегда, стремился вернуться к Розе. Пока не потерял ее. И теперь, когда он так хотел смерти... - Это особые знания, Мэтью. Особые секреты. То, чему я учил вас в школе – лишь основы. Стать Жрецом – значит нести на себе это проклятье до конца. Это неспособность управлять собственной судьбой. Это долг хранить знания от зла. Если тебя схватят, если будут пытать... Если Волан-де-Морт узнает о том, что Древняя магия не утеряна, что есть те, кто о ней знают, все вы превратитесь в мишени. - Знаю. Я не прошу за всех. Профессор... Вам нужен кто-то. Помните, на самом первом нашем занятии кружка вы сказали: «Древней магии всегда нужен Хранитель»? Гвин помнил. Годы спустя после своей неудавшейся попытки самоубийства он пришел к выводу, что Древняя магия не хотела умирать. И не дала это сделать ему потому, что после себя он никого не оставил. Спрыгни он хоть сейчас с Астрономической башни, останется жив. Когда любой другой превратится в кровавое месиво на земле. Мужчина склонился вперед, и Мэтью потянулся к нему навстречу. Глаза в глаза. - А помнишь ли ты, как я сказал, что Древняя магия – путь к безумию? Во взгляде Сноу коротко вспыхнула память. - Вы не безумны, - тихо возразил он. Разве? Гвин ничего не ответил, лишь откинулся обратно на спинку стула. И умный Мэтью Сноу уже понял, что это означало.***
Он ненавидел себя. Собственное отражение вызывало презрение. Кровь с рук не смывалась, хотя на самом деле ее давно не было там. Целыми днями Гвин мог лежать на полу, ощущая твердые доски под спиной приятной болью. И смотреть, смотреть в уходящим в никуда потолок. Взгляд расплывался. Мысли плавились. И пустота давила, окружая со всех сторон, душила. Но никогда до конца. Когда Гвин уже почти умирал, она отступала, снова давая ему жизнь. То, что большинство воспринимало бы как подарок, юноша считал наказанием. Пыткой. Иногда апатия сменялась приступами неконтролируемой агрессии. Гвин яростно носился по квартире, словно в клетке. Только прутьями этой тюрьмы были вовсе не стены, а собственный разум. Он бил посуду, ломал мебель, разбрасывал книги, рвал листы. И бил, бил до исступления стену, каждый удар сопровождая криком отчаяния. Пока вместо рук не оставалась кровавая каша, а на стене не появлялось темной пятно. Тогда, скрипя зубами от злости, Гвин стекал вниз, усаживался на пол, поджимал к груди колени и плакал. Как ребенок. Сухими серыми губами тихо звал – «Мама». Но от этих кошмаров никто не мог его спасти. И монстром под кроватью стал он сам. В один из таких приступов, его вдруг словно переклинило. На шатающихся ногах он отправился в ванну. Включил воду и стянул с себя грязную футболку. Около зеркала, висевшего над раковиной, Гвин замер и поднял глаза. Впервые за последнее время, а юноша не знал, сколько его прошло после возвращения со скал, он смотрел на себя. И ненавидел еще сильнее. Это осунувшееся лицо мертвеца. Эти тени под глазами. И пустой взгляд. В нем словно застыл яд, отравляя его медленно и мучительно день за днем. Гвин горько усмехнулся. Да так и было. И ядом этим была Древняя магия. Схватив бритву, он забрался в ванну, наполнившуюся уже на половину горячей водой. Кожа тотчас покрылась мурашками. «Пожалуйста», - пронеслось в голове. Первого пореза Гвин не почувствовал. Он смотрел, как под лезвием расходится кожа на руке, как моментально появляется яркая красная кровь. Первая линия была короткой. Пробной. Но второй порез Гвин сделал сильнее и глубже. От сгиба на руке к кисти. Прямо по выступающей вене. Короткая вспышка боли вызвала мрачную радость. И хлынувшая кровь уже не была такой позитивно-красной, как на картинке. Гвин бы не удивился, окажись она и правда черной от яда. Следующие порезы он уже не контролировал. Когда на левой руке не осталось места, он вытянул правую, переложив в левую бритву. Пальцы дрожали. Кожа легко поддавалась. Словно была создана для того, чтобы мясники разделывали ее. Вспарывали тонкую ткань. Отцеживали кровь. До последней капли. Это единственный способ избавиться от яда. Голова закружилась. Последний порез получился не до конца. Бритва выпала из ослабевших пальцев и исчезла в воде. Веки дрожали. Гвин и не заметил, как вода стала мутной. Руки его блестели от крови. «Это прекрасно», - устало подумал Гвин, глядя на свои раны. Он опустил руки в воду, позволяя двум жидкостям смешиваться, и откинул голову на край ванны. Сознание уплывало. Это было так хорошо. Свобода от боли и пустоты. От бессмыслия этого существования. Гвин так устал. Он так хотел отдохнуть. На том свете. Закрывая глаза, он лишь подумал о том, что мечтает никогда больше не открыть их вновь.***
Прошла неделя, как Гвин согласился вновь обучать Мэтью Сноу. До первого занятия оставалось еще три дня. Патрулируя, мужчина размышлял о том, что было бы неплохо вернуться в Лондон и забрать кое-что о Древней магии. Если уж учить Сноу, то как следует. Наверное, однажды Гвин пожалеет об этом решении. Но он не мог лишить Мэтью права выбора. Потому что этого юношу он уважал. Однако он понимал, если бы речь шла о других его учениках, он бы не согласился. И даже упрямая Марлин Маккинон не смогла бы его убедить. Пусть остальные живут. Он лишь надеялся, что не успел посвятить их в Древнюю магию достаточно глубоко, и та не сломает их жизни. Достаточно его и Сноу. При воспоминании о Маккинон в груди что-то дрогнуло. Она ведь серьезно намерена стать мракоборцем. Ни разу больше не появилась в Хогсмиде. Гвин отрицал даже для себя, что, возможно, хотел бы ее здесь встретить. - Гвин, - Тоун догнал его на улице, шагающего к «Сладкому королевству», - тебя вызывают в центр. - Зачем? Его заявление о переводе не приняли. Для чего начальству его вызывать среди дня в Лондон? - Что-то случилось? – несколько резко спросил он. Тоун лишь пожал плечами. - Мне не докладывали. Этот, Гранже, появился в камине и заявил, что тебя срочно требует босс, вот и все. В подробности не посвящал. - Они прислали кого-нибудь вместо меня? – Гвин осмотрелся. – Ты не можешь патрулировать деревню в одиночку. Тоун лишь усмехнулся. - Да брось, Гвин. Что здесь может случиться? За все время здесь даже пьяной драки не было, а уж чтоб Пожирателей... Отправляйся в Лондон, я справлюсь. Его рука автоматически потянулась к Гвину, чтобы похлопать его по плечу, но на полпути замерла. На лице Тоуна возникла неловкость, и он торопливо убрал ладонь. Сам Гвин не повел и бровью. Сердце его болезненно сжималось. Не уходи, не уходи, не уходи. - Я скоро, - напряженно стискивая челюсть, произнес он. – И сразу же попрошу кого-нибудь отправить сюда. Останься. Останься сегодня. Больно в груди. Словно обручами сдавило так, что ребра трещат. - Ладно, - равнодушно кивнул Тоун. Гвин вытащил палочку и направился прочь из деревни. По мерам безопасности, трансгрессировать на ее территории было невозможно.***
Когда Гвин открыл глаза, боль ушла. Вода уже стала холодной. Сколько он провел в отключке? Осторожно вытащил руки. И чуть не закричал от разочарования. Все его порезы, какими бы глубокими ни были, затянулись, оставив лишь белые нитки шрамов. Не о бессмертии он мечтал, а о жизни. Юноша выполз из ванны, позволяя воде стекать с него на пол. И снова остановился напротив зеркала, опираясь руками на края раковины. - Ненавижу тебя... – сухо прошептал он яростным голосом, глядя в свои ракушки-глаза. Семейные глаза Гвинов. И вот он последний, у кого будут такие. Эти особенные глаза цвета морской волны и такой необычной формы, умрут вместе с ним. Ведь когда-нибудь он должен умереть. Однажды Древняя магия устанет мучать его. Только на это ему и оставалось надеяться теперь. - Ненавижу... Дыхание стало рваным. - Дай мне уже сдохнуть! Кулак ударился в зеркало, и оно со звоном обрушилось в раковину и на пол блестящими осколками и каплями крови. - Пожалуйста... Я не хочу жить...***
Тревога усиливалась. В мракоборческом центре как всегда было шумно. Бегло здороваясь, Гвин направился прямиком к кабинету начальника. Но около дверей встретил двух болтающих коллег. - Скоулз, Гранже. - Привет, Гвин. Мужчины ответили на рукопожатие. - Ждет тебя, это важно, - поведал Гранже. - Ладно, - кивнул Гвин.- Слушайте, отправляйтесь в Хогсмид. - Чего? – мракоборцы обменялись взглядами. - Пока я здесь, - терпеливо пояснил Гвин, чувствуя, как сжимается в груди узел. – Оба. Отправляйтесь в Хогсмид. Нельзя оставлять Тоуна без прикрытия. - Но мы же... – попытался спорить Гранже. Он не нравился Гвину. Кабинетный работник. Любой выезд для него словно пытка. Его бы воля – обложился бы бумажками в офисе до конца жизни. - Я скажу боссу. Если не пойдете сами, сейчас получите его приказ, - холодно процедил Гвин, не мигая глядя на мужчин. – Мне хватит девяноста секунд, чтобы убедить его в этом. Гранже собирался что-то сказать, но Скоулз толкнул его в плечо. - Да ладно, Жан, - примирительно произнес он. – Смотаемся в Хогсмид, это только на полдня. Зато заглянем в «Три метлы». Помнишь Розмерту? Эта красотка работает там. Да и еда у них что надо. Да и я с Тоуном увижусь, приглашу его в субботу на ужин. Ты же знаешь, он брат моей жены. - Я не поеду. Возьми этих зеленцов у Патила. Их давно пора выгулять. В итоге в Хогсмид отправились трое новобранцев во главе со Скоулзом. Когда они ушли, Гвин шагнул за порог. Он искренне надеялся освободиться как можно скорее, но не получилось. Оказалось, Пожиратели совершили массовую атаку на маггловскую школу. Четырех удалось задержать. Одного из них в свое время подозревали в убийстве семьи Гвинов и Розы. Когда начальник сказал об этом, то с осторожностью взглянул на Гвина и предложил ему воды. Но лицо мужчины оставалось непроницаемо холодным. Убийца его семьи давно сгорел в аду. - Что вы от меня хотите? – прямо спросил он. - Этот человек сбежал и убил одного из наших. Остальных Грюм доставил в Азкабан и допросил. Он выяснил, где скрываются другие нападавшие, а значит, и убийца твоей семьи. Возможный, конечно. Отряд отправляется за ними. - Хотите, чтобы я тоже пошел? – равнодушно спросил Гвин. Министерство перестало бояться, что он слетит с катушек от мести? Они ведь не знают, что так и было. - Нет. Пока их не задержат и не отправят в тюрьму, вы, Гвин, останетесь здесь. Все-таки, боятся. Всё сломалось уже вечером. Резкий порыв ветра ворвался в кабинет, взявшись из ниоткуда, стукнул дверью, всколыхнул бумаги. И Гвин вскочил. Тревога, копившаяся в нем с утра, била в колокол. - Что случилось? – мужчина выбежал из кабинета, где его заставили сидеть, и обратился ко всем присутствующим разом. - О чем ты, Гвин? – кто-то осторожно подал голос. Несколько новичков, которых он учил, смотрели на него во все глаза, будто ожидали, что сейчас разыграется какой-то спектакль. Ветер свистнул под потолком еще раз и улегся так же внезапно, как и возник. Сердце стукнуло о ребра. - Хогсмид. - Что? Там ведь только Тоун и Скоулз. Да еще трое ребят, которые не бывали в битвах. Для которых война, это романтика. Те, кто всегда умирают первыми. И пепел оседает в их стеклянных глазах. - Свяжитесь с Тоуном, срочно! Мракоборцы застыли, обмениваясь взглядами. Гвин знал, что многие сомневаются в его психическом состоянии после той трагедии и понимают. И даже жалеют. Но только во всем этом он не нуждался. Он заспешил к выходу, когда в двери влетел взъерошенный мистер Патил – куратор новичков. - Сообщение их Хогвартса! – выкрикнул он. – На Хогсмид напали. Около дюжины Пожирателей. Учителя отправляются на помощь нашим, но этого не достаточно. Нужно спешить! Гвин прибыл в деревню первым. После он слышал за спиной хлопки от трансгрессии остальных, но не смотрел на них. Деревня горела. Воздух накалился. Пахло дымом, кровью и страхом. Темные фигуры в плащах и масках рассылали заклятия направо и налево. Мракоборцы и некоторые из местных жителей давали им отпор. И на дорогах лежали мертвые и раненые. - Помогите... – Гвин услышал тихий шепот, когда послал смертельное заклинание из палочки в широкую грудь Пожирателя. Он обернулся и увидел среди тел движение. И тотчас бросился туда. Девушка с переломленной палочкой в руке лежала на животе, и волосы ее слиплись от крови. Осторожно мужчина перевернул её и тотчас узнал. Энджел. Он учил ее сражаться. - Ты будешь в порядке, - зачем-то сказал он, осматривая ее ранения. - Я... не хочу... – губы девушки, покрытые черной копотью, дрожали, а по щекам, оставляя светлые дорожки, стекали слезы, - не хочу умирать... Пожалуйста... Я не хочу... Все мы герои в своих мыслях. Но война это не место для мечтаний. Это место смерти. Гвин знал, что эта девушка умрет в первой битве как только увидел ее. И ему было жаль, что он не ошибся. Когда он снова взглянул Энджел в лицо, она уже не дышала. И в пустых глазах словно в окнах покинутого душой дома отражалось черное небо. Невольно в голове вспыхнули мысли о Марлин Маккинон. Если она придет в мракоборцы, если поступит, он должен сделать все, чтобы в один день она не оказалась среди мертвых с пустыми глазами.***
«Я не хочу жить», – эта мысль звучала в каждом ударе сердца. Вырывалась с каждым вздохом. Пульсировала в голове. Сгустком боли сидела в груди. Плавилась на краю сознания. И ныла, ныла, ныла... Гвин пал на самое дно. И не знал, как выбраться. Да и не хотел, на самом деле. Его крылья были обрезаны, и он никогда больше не сможет летать. Не сможет жить. Только и умереть не получается. Вот оно, настоящее проклятье. Замкнутый круг, из которого нет выхода. Несправедливость жизни. Его семья, его сестренка, его Роза – все они мечтали о будущем, хотели жить. Но оказались мертвы. А он напротив – молил о смерти как о спасении, и жил. Он больше не искал смерти, потому что не верил в нее. Древняя магия спасет его от любой попытки суицида. У судьбы на него свои планы. Знать бы, какие. В последнее время Гвин часто думал об этом. Если бы он понял, что Древней магии от него нужно, он бы сделал это сразу же, и тогда, быть может, она позволила бы ему умереть. Жрец говорил, что ветра нашептали ему о смерти за два года. Ветра Гвина молчали. Жить еще два года, а то и больше... Это выше его сил. Он так сильно сломан. Он меньше, чем ничто. Разве так возможно? Пожалуйста, пожалуйста... Я не могу... В плену своих сил, обратившихся самым жутким проклятьем. Умоляю... Без шанса что-либо изменить. Обреченный на пытку жизнью и временем. Вечность боли и пустоты. Чем он такое заслужил? За что был так проклят? Даже Жрецы обрели покой смерти. От его руки. Но сам он все еще в этом мире. Мама... Я так скучаю. Я так хочу вновь в детство. Когда все было так просто. Когда мы были так счастливы. Ты помнишь, мама? Как любила меня... Тихие беззвучные слезы стекали по щекам. В этом мире Гвин остался совсем один. И никто не мог помочь его душе обрести покой.***
Битва закончилась довольно быстро с прибывшим подкреплением. Из мракоборцев убита оказалась лишь та девушка. И еще двое ранены. Страшнее – сколько местных жителей остались тенями на земле. Гвин чувствовал вину. Он понимал, что не мог не отправиться в Лондон, но ведь его чутье подсказывало – что-то случится. Гвин был виноват так во многом, что еще один грех на его душу ничего не менял. Он и так проклят на сто жизней вперед. - Тоун, ты в порядке? – Гвин склонился к напарнику и даже позволил себе коротко сжать его плечо. Тот кивнул. - Спасибо тебе, Гвин, - выдохнул он с полуулыбкой на сером лице. - За что же? - За то, что прислал ребят вместо себя. Скоулз мне рассказал. Если бы не ты, я был бы мертв. Гвин не ответил. Если бы не он, все эти люди могли бы остаться в живых. Древней магией он мог бы обезвредить Пожирателей прежде, чем они сделали все это. «Убить, - мысленно поправил он себя. – Не обезвредить, а убить». К чему избегать это слово, если оно – правда? И сам он давно убийца. Гвин свернул в проулок, ведущий к Визжащей хижине, когда на земле увидел очередное сломанное смертью тело. Как много еще? Он подошел, чувствуя в груди пустоту. Это же совсем девочка! Темные волосы, тонкие ручки, палочка рядом с ладонью. Узнавание кольнуло в груди. Задержав ставшее сбитым дыхание, Гвин присел на корточки и убрал с лица волосы. Сердце пропустило удар. На миг. И вновь забилось ровно. Это была Джейн Картер. Когда-то живые карие глаза, полные дерзких огоньков и звезд, смотрели в никуда. Мягкие губы приоткрыты. Гвин столько раз видел, как они улыбались. Это была чудесная улыбка. Да что уж там, это была чудесная девушка. Девушка, которая восемь дней назад стала здоровой и вернула свою жизнь. Гвин верил, что теперь Джейн Картер обретет жизнь, которую заслужила, и свое счастье. Она так об этом мечтала. И теперь ее нет. Золотой кулон в виде льва блестел на шее. Гвин знал, чей это подарок. Эдгар Боунс, несомненно, уже почувствовал, что случилось. И его душа погибла. Глядя на Боунса и Картер в школе, Гвин искренне верил, что этих двоих не постигнет та же участь, что его и Розу. Но истории свойственно идти по кругу. И вот Джейн, как и Роза, мертва. А Эдгар, словно сам Гвин, остался с поломанной навсегда душой без своей половины медали. Это было так несправедливо. Джейн Картер очень хотела жить. Профессор Гвин очень хотел умереть. Только жизнь почему-то решила совсем иначе. И девушку ожидал смертный одр, а мужчину – пытка жизнью. Последний раз взглянув в глаза Джейн, Гвин осторожно двумя пальцами опустил ее веки.