***
Очередное лето наступило в мрачных красках. Волан-де-Морт побеждал. Все, кто не были слепы, видели и понимали это. Министерство бросало на борьбу с Пожирателями всех мракоборцев, даже совсем неопытных, Орден Феникса, возглавляемый Дамблдором, вел свою войну. Но, видимо, этого было все-таки не достаточно. И мир все больше и больше погружался во тьму. Люди уже боялись покидать дома, но даже там не чувствовали себя в безопасности. Кажется, даже маглы стали что-то замечать, хоть и находили этому свои совершенно нелепые, не связанные с магией причины. Но для Гвина все было наоборот. До этого он много лет жил в своей непроглядной черной тьме, бездонной и ледяной. Но за последнее время что-то начало меняться. Вернее, первые изменения, пусть и незначительные, начались еще в Хогвартсе, на занятиях кружка. Но теперь, теперь все стало иначе. В еще большем смысле. И когда мир рушился, мужчина вдруг среди темноты увидел свет. Это был маленький, едва заметный, но яркий лучик, предназначенный лишь ему. Особенный. Все вокруг теряли надежду, а Гвин вдруг нашел солнце. И у этого солнца было имя. - Привет, Гвин! – Марлин помахала мужчине рукой, когда трансгрессировала прямо на чей-то газон. С того случая, когда на Министерство напали, Гвин и Маккинон стали работать вместе практически на всех заданиях. Будто бы они были командой. - Привет, - кивнул в ответ Гвин, наблюдая, как девушка торопливо перебегает лужайку на цыпочках, будто бы надеясь, что так меньше затопчет траву. Это было нелегко для него – перейти с официального «здравствуй» на легкомысленное «привет». Но всё изменилось. - Сообщение поступило три минуты назад, - оповестил напарницу Гвин, начиная идти вдоль улицы, как только Марлин выбралась на дорожку. Она торопливо зашагала за ним. Мужчина на удивление быстро привык к присутствию этой девушки за своим левым плечом. Она никогда не оспаривала его действия, но всегда была рядом. И бесконечно доверяла, смотрела своими внимательными глазами, похожими на звёзды. - Кто-то проник в дом к миссис Пилигрим, - продолжил Гвин, убедившись, что Марлин его догнала. – Пожилая женщина, живёт одна. Детей нет, муж умер несколько лет назад. Она сразу же послала сообщение, а сама спряталась у соседей. - Соседи маглы? – спросила Марлин. Гвин кивнул. - Да, она сказала, что в доме воры, и она ждет полицию. - Правда? – в голосе девушки проскользнула смесь удивления и сомнения. Гвин слегка улыбнулся. - Нет. Это лишь мое предположение. И ему не нужно было оборачиваться и видеть, чтобы узнать, что Марлин улыбнулась. Это было так странно, так ново, но в то же время было во всем этом нечто полузабытое из прошлого, нечто, что раньше было в его жизни, но исчезло во тьме. И вот теперь возвращалось. Работа в паре, разговоры ни о чем и обо всем, странные шутки и этот свет, свет, свет. Гвин не мог ответить на чувства Марлин, но она не была ему безразлична, и он это понял. Наконец-таки понял и принял для себя. Перестал от этого убегать. И это не означало, что он готов был впустить Маккинон в свою жизнь, ведь это по-прежнему грозило опасностью для неё – его проклятьем. Но всё равно почему-то впускал. Осторожно и почти невесомо. Дом пятнадцать по Кингстон-стрит казался совершенно пустым. Черные окна, выделяющиеся на фоне белых стен. Словно пустые глазницы. За свою долгую карьеру мракоборца и жизнь Жреца Гвину приходилось видеть мертвецов без глаз. Он знал, с чем сравнивал. Входная дверь с блестящей цифрой пятнадцать наверху оказалась приоткрыта. И ветер то и дело носился вокруг, проскальзывал внутрь и с вихрем выносился обратно. От этого дверь тихо скрипела несмазанными петлями. Марлин поймала взгляд Гвина, и мужчина кивнул в ответ на вопрос, который прочел в ее глазах. Да, это тот самый дом. Девушка тут же вытащила из кармана палочку. Вперед. В присутствии Марлин Гвину не приходилось скрывать то, кто он, прятать свои силы. И это тоже было чем-то новым, но в то же время и чем-то старым. Как и все, что испытывал мужчина рядом с Маккинон. Весь спектр его эмоций, причиной которых вдруг стала Марлин, был именно таким, двойственным, новым и неизвестным, но знакомым и позабытым одновременно. В этот раз дверь отворилась, не издав ни единого звука. Магия. Гвин первым шагнул в темноту, прислушиваясь. Марлин вошла сразу за ним. Так близко, что мужчина мог ощутить излучаемое ей тепло даже через ткань своего пиджака и рубашки. Дом, погруженный в темноту, казался наполненным тайнами. Чем-то, что могло скрываться в этих густых сумерках, похожих на туман. Гвин жестом объяснил Марлин, что он отправится обследовать первый этаж, а ей указал на лестницу, ведущую наверх. Маккинон кивнула и, прошептав «Люмос», отправилась на ступеньки. И Гвин остался один. Он так и стоял на том же месте, как вошел, около лестницы. Слушая. Всматриваясь. Замечая. Пальцы рук в карманах казались ужасно холодными и просили зажечь огонь. Не сейчас. Осторожно ступая, чтобы не выдать себя ни единым звуком, мужчина двинулся вперед. Ему не нужен был свет, чтобы видеть. Мебель, такая же старая, как и дом, полная чужих чувств и воспоминаний, прожитой счастливой жизни, подобие которой никогда не будет принадлежать самому Гвину. Мужчина качнул головой, прогоняя странные непрошенные мысли. Он стал слишком сентиментальным в последнее время. Размяк. И знал причину. И за это себя почти ненавидел. Он не имел права, не мог, не должен был вновь видеть свет, снова чувствовать. Не после всего, что натворил, кого потерял. Он должен оставаться каменным изваянием, мертвецом. Так почему же теперь он снова дышит, и сердце его бьется? Ему следует отослать от себя Марлин и никогда больше к ней не приближаться. Он этого не заслужил. Он должен погрязнуть во тьме. А она – свет, свет, свет. Его свет. То, что дом пуст, Гвин понял спустя семь минут. Еще через три спустилась Марлин и подтвердила, что на втором этаже тоже никого нет. Тот, кто забрался сюда, уже сбежал. Гвин не уловил следов темной магии, так что, возможно, это и в самом деле был просто вор или хулиган. - Пойдем, порадуем миссис Пилигрим, - позвал девушку Гвин, отталкивая из головы ворочавшиеся там тяжелые мысли. Он понимал, что должен поступить так, как рассуждал, прекратить все это. Но не мог. Снова погрузиться в ледяную тьму... Теперь, когда сердце его опять ожило... Как выдержит? - Эй, - рука Марлин вдруг сжалась на его локте легким движением. Но стоило Гвину оглянуться, как девушка тотчас отпустила, чтобы не нарушать личное пространство напарника. - Что-то не так? – уставился на неё Гвин внимательными голубыми глазами. Но взгляд Марлин был не менее твердый, чем у него. - Да, - сразу же ответила Маккинон. – Ты о чем-то думаешь. Гвин удержал улыбку. - Я всегда о чем-то думаю, - уклончиво ответил он, прекрасно зная, что на самом деле имеет в виду Марлин. И она знала, что он знает. И потому лишь слегка склонила голову вбок и прищурила глаза. Но ничего не сказала. - Я думаю о том, что не хочу, чтобы ты погибла из-за меня, - слова вдруг сами вырвались, но Гвин понял, что и не хотел бы их остановить. Теперь одного взгляда Марлин было достаточно, чтобы он отвечал правду, не уходя от неё. И взгляд девушки сразу же потеплел. Она глубоко вздохнула, прежде чем произнесла: - Я могу говорить тебе каждый день, это не случится. Ты не прокаженный, чтобы убивать всех, кто рядом. Если я погибну, то не из-за тебя, а из-за Волан-де-Морта. И, пожалуйста, хватит думать об этом. Гвин. Я буду рядом. Губы Марлин дрогнули и озарились робкой неуверенной улыбкой. И Гвин сдался, как сдавался снова и снова с того дня, когда чуть не потерял девушку и признался себе, что она не просто важна для него, она нужна ему. - Ты очень упрямая, - улыбнулся он в ответ. И улыбка Марлин стала смелее. - Пойдем, узнаем, что сказала соседям миссис Пилигрим. И проверим, верно ли твое предположение. В детстве я хотела стать полицейским. Не смейся! Да, я была своеобразным ребёнком. И спустя пять минут они выяснили, что Гвин был прав.***
- Нет. В ответе не было ни капли сомнений. Гвин поднялся со скамейки, рассерженный, что его уединение и размышления посмели прервать таким абсурдным предположением. С какой стати ему возвращаться в Хогвартс да ещё и в качестве учителя? - Возможно, ты передумаешь, - мягко произнес Дамблдор, словно не заметивший резкости своего бывшего ученика. – Это очень важно для меня, Мерлин. Школе нужен учитель, вот-вот начнется сентябрь, а у нас нет другой кандидатуры. Профессору Хенли пришлось оставить свой пост из-за болезни. Найти стоящего преподавателя на эту должность очень сложно. Первым желанием Гвина было молча развернуться и уйти, напоследок смерив директора драматичным взглядом, но что-то удержало его на месте. Должно быть, уважение. Потому что Дамблдора он уважал всегда. Тот был странным, немного чокнутым, да, но великим волшебником и хорошим человеком. - Почему я? – выпалил Гвин, вдруг ощутив желание узнать ответ на этот вопрос. Директор, продолжавший сидеть на скамейке, невозмутимо уставился в ответ снизу вверх, и произнес как нечто само собой разумеющееся: - Помнится, в школе ты делал невероятные успехи в области защиты от Темных искусств. Начал проявлять себя с первого курса, а после никто из учеников, даже старших, не мог с тобой сравниться. Профессор Морган очень любил тебя, а ведь ты побеждал даже его. Этого достаточно, чтобы ответить на твой вопрос? Гвин нахмурился, уловив легкие печальные интонации в голосе директора. Ностальгия по прошлому? Жалость? Нет, что-то еще. - Достаточно, - кивнул мужчина, не отводя от Дамблдора взгляда. – Но ведь это не все, не так ли? Директор слегка приподнял уголки губ и наклонил голову. - Ты был самым многообещающим юным мракоборцем за последний век и одним из немногих, кого приняли на работу без экзаменов и дополнительного обучения. И список твоих заданий по истине впечатляющий, - произнес он, излучая уверенность и спокойствие. – Ты мог бы стать величайшим из мракоборцев, если бы не оставил работу. Сердце Гвина вдруг бешено застучало. Оставил работу? Так это звучит для других людей? Он не мог там оставаться, не мог вновь ловить преступников как ни в чем не бывало, когда сам превратился в самого ужасного из них! И ещё терпеть эти вечные сочувствующие взгляды, полные жалости, перешептывания за спиной, боязливую неуверенность в чужих глазах. Нет уж, спасибо. Таким как он, Жрецам, лучше всю жизнь быть одиночками. Безопасней. - И это лучше всего показывает то, что в работе я больше не нуждаюсь, - фыркнул Гвин с неоправданной, но такой желанной агрессией. – Вопрос закрыт. Ищите другого учителя, профессор. Гвин не знал, чего ожидал, наверное, что Дамблдор будет дальше его уговаривать, проведет сеанс бесплатного психоанализа, полного теплых липких слов сожаления, тоски и надежды. Но ничего этого не было. Директор лишь поднялся на ноги и протянул мужчине руку. - До свидания, Мерлин, - улыбнулся он вновь, когда Гвин ответил на пожатие. – Если всё-таки передумаешь, только сообщи. Это место будет ждать тебя. И Гвину вдруг стало стыдно за свой почти мальчишеский срыв. Он ведь не такой больше, он – не эмоции, он – разум. Не стоило так грубить. Хватило бы просто холода. - До свидания, - попрощался он уже размеренным ровным тоном. – Но я не передумаю. - Что ж, - Дамблдор запустил руки в карманы мантии и пожал плечами. – Тогда хотя бы приезжай как-нибудь в замок. - Зачем? – удивился Гвин. Он действительно не видел в этом смысла. И если раньше он еще хотел попасть в школьную библиотеку ради книг в Запретной секции, то теперь даже это больше не было ему нужно. Легенда о сердце Тьмы не касалась его жизни, даже если была правдой. А причину, по которой Древняя магия его спасает, он уже понял и так. Дамблдор вновь повел плечами. - А ты позабыл, Мерлин? Хогвартс всегда будет твоим домом.***
В этот раз они встретились у дома Марлин. Гвин стоял под знакомой яблоней, в тени которой скрывался так много раз тем летом, когда покинул Хогвартс. И это дерево, этот дом навеяли воспоминания. Тогда мужчина приходил сюда каждый день и по несколько часов смотрел на окна, охраняя жизнь Марлин Маккинон. Невидимый ангел-хранитель. Вот ведь ирония. Ангелом Гвин точно не был. Скорее уж наоборот. Но если так, то действительно ли девушке нужна эта участь – быть охраняемой чудовищем? - Прости, - Марлин выбежала на улицу, немного взволнованная и суетливая. – Я опоздала. - Не страшно, - мягко ответил Гвин, глядя на такую живую девушку. Живую до сих пор. И если бы у него оставался шанс на чудо, он попросил бы обменять свою жизнь на жизнь Марлин. «Пожалуйста, пусть она проживет долго и счастливо, а я умру как можно быстрее, унеся свое проклятье в могилу». - Куда на этот раз? – Марлин натянула куртку, которую до этого несла в руках. – Если опоздание не страшно, то... - Да, это не по работе, - подтвердил догадку девушки Гвин. И в глазах ее вдруг увидел проблеск надежды. Опасное чувство. Опасная игра. Что он творит? - Тогда куда мы? - Я хотел кое-куда сходить до работы, но не уверен, что смогу один, - честно признался Гвин. Он так устал от лжи, от боли и от образа каменного человека без сердца, что больше не мог врать. Не ей. – Ты не могла бы пойти со мной? И в его собственном вопросе вдруг проскользнула надежда. Он заметил, как буквально растаяло сердце Марлин, когда она услышала его слова, когда смотрела на него сейчас, такого внезапно открытого и почти беззащитного. Такого, каким его не видел никто из живых. - Конечно, - только вздох. – Конечно, я пойду с тобой. Гвин и не сомневался, но почему-то ее слова создали еще один лучик, прорезавший его тьму. Он собирался сказать «спасибо», но язык вдруг стал тяжелым и не повернулся. Впервые за годы Гвин не сумел совладать с собой. Поэтому он просто молча взглянул на девушку, надеясь, что глаза скажут всё за него, и протянул ей руку. И как только маленькая нежная ладошка Марлин оказался в его, они оба трансгрессировали.***
Квартира ответила ему ставшей привычной пустотой. Не разуваясь, Гвин прошел в комнату и рухнул на диван лицом вниз. Закрыл глаза. Он чувствовал какую-то необъяснимую усталость от этого дня. Наверное, потому, что в последние два года действительно ни с кем не общался. И если до этого он много путешествовал, что-то искал, боролся, то потом вдруг просто перестал. И окончательно замкнулся в себе, заперев себя в этой квартире. Встреча с Дамблдором напомнила Гвину о той старухе-колдунье, с которой он повстречался во Франции. Ее ужасающая легенда, которая, скорее всего, была правдой. Может, и не все события происходили так, как в той страшилке, но суть неизменна. В шкатулке Гвина по-прежнему хранился камень с запертой молнией внутри, тот, что должен был уничтожить сердце Тьмы. А само оно, черное, злобное, билось где-то в ожидании своего часа, когда кто-нибудь выкопает его из земли и отдаст ему свою душу и тело. Но для Гвина все это было бессмысленно. Проблемы мира, которых даже не было. Он перевернулся на спину и уставился в потолок. И вновь увидел перед собой лицо Дамблдора. И в этот раз оно напомнило ему уже не о Древней магии, а о школе. Высокие башенки, движущиеся лестницы, исчезающие ступеньки и коридоры, ведущие в никуда. Вечно живой замок, полный детей. Гвин бы не выдержал этого. Просто не смог. Он не такой сильный, нет. Когда за окном стемнело, мужчина поднялся с дивана, чтобы сварить себе новую порцию зелья для сна без снов. Это был его способ обрести хотя бы несколько часов покоя, без кошмаров, в которых Роза снова и снова умирала на его руках. Котел, пробирки и колбы, чашки Петри, пипетки и весы – всё это целиком заполняло обеденный стол, которым Гвин все равно не пользовался по назначению. Его короткие перекусы происходили на диване, а вот каждый раз прибирать за собой после приготовления новой порции зелья не было никакого смысла. Разведя огонь, Гвин принялся собирать ингредиенты, когда понял, что у него закончились толченые иглы дикобраза. А в такое время аптека уже закрыта. Волна разочарования быстро прокатилась по лицу, но мужчина сразу же взял себя в руки. Что ж, нет, значит, нет. Легким движением кисти он погасил ставший бесполезным огонь и вернулся на свой диван. Кажется, сегодня ему придется вновь очутиться в том самом ужасном дне его жизни и увидеть мертвой свою семью. Шесть лет прошло, а он до сих пор помнил каждую деталь того утра, будто это случилось только вчера. Потолок был все таким же белым, комната пустой, а ночь холодной. Пожалуй, Гвину вовсе не стоило спать сегодня. Так было бы проще. Но не лучше? Он заслужил эти напоминания, вызывавшие резкую боль и учащенное сердцебиение. Ему нельзя забывать. Да и как он может? Никогда. Никогда не забудет тех, кого потерял и почему. Как и то, что сделал сам. Жрец, второй, сказал, что сердце Гвина могло бы быть сердцем Тьмы. И теперь, зная легенду, Гвин был с этим согласен. Он лишь не понимал одного – как величайшие защитники мира, поровшиеся с Тьмой, вдруг сами ей стали? Оба Жреца, которых он знал, были одержимы Тьмой. И он сам ощущал эту злую темную силу внутри. И не понимал. Колдунья права. Жрецы лишь думали, что победили, но самом деле они проиграли. - Я проиграл, - прошептал Гвин в холодный воздух. И как мог он позволить себе вернуться в Хогвартс, когда не знал, что с ним может случиться? Когда его тьма победит. Лучше ему держаться подальше от учеников. Дети всегда были его слабостью. И будут. А еще там, в школе, в каждом коридоре, на каждой ступеньке, живет прошлое, ушедшее безвозвратно и навсегда. Закончившееся детство. Потерянное счастье. Мертвая семья. Нет. Ни за что Гвин не примет предложение Дамблдора. Никогда. Ему лучше одному. Так правильнее. Так и должно быть. Одинокая черная тень со своей болью. Вдали от мира. До скончания веков. Без права на надежду. Веки наливались тяжестью. Гвин обхватил себя руками и незаметно стал проваливаться в сон. И в ушах его звучал мягкий сентябрьский голос директора: «Хогвартс всегда будет твоим домом».***
Они трансгрессировали в небольшой городок, на уютную улочку с чередой похожих друг на друга двухэтажных домиков. Едва ноги их очутились на твердой земле, Гвин выпустил руку Марлин и отступил на шаг, возвращая положенную дистанцию. Девушка настороженно оглядывалась, внимательно осматривая все вокруг. - Где мы? - В Стратфорде. Гвин взглянул на часы на руке. Десять минут восьмого. Если поспешить, они успеют все сделать до начала рабочего дня в мракоборческом центре и вернуться в Лондон. - Ясно, - кивнула Марлин. Голос ее все ещё звучал излишне напряженно. – И что мы тут делаем? - Нужно кое-кого навестить, - ответил Гвин, направившись к одному из домов. – Пойдем. - Ладно, - Марлин не стала продолжать расспросы и просто последовала за ним. Гвин первым пересек улицу и поднялся на крыльцо одного из домов. Короткий звонок, и из-за двери раздались шаги. Спустя мгновенье на пороге появился пожилой мужчина с седыми волосами и густыми усами. - Доброе утро, - первым поздоровался Гвин, напуская на себя дружелюбный вид. Не хватало еще напугать этих людей или заставить их насторожиться. – Я звонил вам вчера, помните? Моя фамилия Гвин. Марлин слева едва успела спрятать удивление на лице, но ни мужчина, ни старик не взглянули на нее. Хозяин дома лишь кивнул, словно вспоминая, и нерешительно улыбнулся. - Да, да, мистер Гвин. Проходите. А это? Он указал пальцем на Марлин, и Гвин пояснил: - Это моя коллега, мисс Маккинон. Она не помешает. - Хорошо. Внутри дом оказался таким же как и снаружи – совершенно обычным. И небогатым. Было сразу видно, что у живущих здесь людей немного денег, как и счастья. Но зато есть семья. Хозяин проводил Гвина и Марлин в гостиную и пробормотал: - Я схожу за Мэри. Она наверху, с детьми. Подождите, пожалуйста, здесь. - Да, конечно, не волнуйтесь, - кивнул ему Гвин, вновь сотворив на своем лице вежливую улыбку. Но едва старик ушел, как эта маска пропала, вернув прежнее выражение лица мужчины. - Что мы здесь делаем? – шепотом выдохнула Марлин. – Кто эти люди, Гвин? Они же не... Она вдруг осеклась и испуганно взглянула на Гвина, пытаясь понять, правильна ли ее догадка. Глаза ее расширились, а дыхание замерло. И Гвин вдруг понял, о чем она подумала. - Нет, - покачал он головой. – Это не родители Розы. Напряженно поднятые плечи девушки сразу же с облегчением опустились, но в глазах вдруг появилось сожаление – она расстроилась, что вообще так подумала, тем самым заставив Гвина вернуться к прошлому. И сейчас у него не было слов ее утешать. После случившейся трагедии родители Розы остались живы, ведь их не было в доме Гвинов в то утро. Но ее мать, хорошая женщина, магл, умерла от горя спустя всего месяц, а о мистере Смите Гвин ничего не знал. Они не общались и не интересовались друг другом. Были чужими. Горе не объединило их, потому что оба они считали виноватым в случившемся Гвина. И были в этом правы. Гвин не смог бы снова взглянуть в глаза отцу своей Розы. Как и тот не пожелал бы никогда видеть парня, погубившего его дочь. - Помнишь двух детей, которым ты стерла память? – Гвин быстро вернул самообладание, и девушка даже не заметила на миг вспыхнувшее в нем чувство вины перед мистером Смитом. – Их забрали бабушка с дедушкой, но, как видишь, они живут лишь на пенсию, а этого не достаточно. Я позвонил им и представился работником социальных служб. - Что? Марлин открыла рот, удивленная и все ещё не до конца понимающая, что происходит, чтобы, несомненно, задать еще несколько вопросов, но тут в комнату вернулся хозяин в компании пожилой женщины. - Мэри, это мистер Гвин, социальный работник, - произнес старик. – А это его коллега, мисс Маккинон. Они пришли к нам по какому-то вопросу, связанному с мальчиками. - С мальчиками? – старушка вдруг схватилась руками за сердце и медленно присела на диван. Лицо ее отразило испуг. – Вы же не заберете у нас внуков, у них больше никого нет. Я понимаю, у нас не так много денег... - Подождите, - Гвин поднял руку, призывая Мэри к тишине. – Извините, что перебил, но я хочу вас успокоить. Мы не заберем у вас внуков. Я здесь по другому вопросу. - Какому? – пальцы старика сжали плечо своей жены. И сердце Гвина кольнуло. Он и его Роза не дожили вместе до старости, им не суждено было родить детей и увидеть внуков. Как и его родителям. Они были бы лучшими бабушкой и дедушкой для малышей Гвина и Розы. Но не стали. - Наш фонд выделил вам некоторую сумму, - Гвин протянул старикам документ. Составить подобный при наличии образца не составило труда. И кто будет проверять его подлинность? Хозяева несколько минут читали листы, пока не переглянулись удивленные. - Это же очень большая сумма, - пробормотала женщина. Гвин лишь улыбнулся. Зачем ему деньги? Он почти не тратил их, ему хорошо платили, и от родителей и брата остались немалые средства. Его семья бы хотела, чтобы их деньги спасли чью-то жизнь. - Неважно, - качнул головой Гвин, доставая из кармана толстый конверт. – Это для ваших внуков. Берегите их. Старики все еще не верили до конца, они обменялись взглядами, а потом принялись рассыпаться в благодарностях. Старушка даже заплакала. И каменное, мертвое сердце Гвина дрогнуло. Не в силах выносить это, он вышел в прихожую, оставив с хозяевами Марлин. Дыхание его сломалось, став порывчатым и глубоким. Успокоиться, успокоиться и взять себя в руки. Но почему же так больно от слез этой милой старушки? «Мама», - пронеслось в голове с резкой колющей тоской в сердце. Но тут на лестнице раздались легкие быстрые шаги. Гвин поднял голову, и взгляд его встретился с большими удивленными глазами. Оба мальчика словно подросли с тех пор, что мужчина не видел их. Должно быть, они бежали на завтрак, когда вдруг увидели внизу незнакомца. Старший из детей, бежавший вторым, сделал несколько решительных шагов вперед, оказавшись на ступеньку ниже брата и тем самым заслоняя его. Он смотрел на Гвина не враждебно, но настороженно. Не узнавая. Гвин знал, что так будет. Знал, что эти дети забудут его, и был к этому готов. Или почти готов. Потому что нечто в душе все-таки дрогнуло, когда старший мальчик больше не видел в нем героя. Так они стояли и смотрели друг на друга. И Гвин мог бы представить, что это его дети. Это могли бы быть его дети и его родители, если бы не... Близость такой счастливой и такой потерянной жизни ударила с новой яркой болью, разбивая Гвина на части. И обрыв стал ближе, чем был. Под ногами крошилась земля, улетая вниз. И Гвин готов был упасть. И вдруг чьи-то руки коснулись его ладони, неуверенно, но настойчиво переплетая пальцы. Марлин. Она пришла. Она снова удержала его от падения. На самом краю. - Пойдем? – прошептала она. Гвин оторвал взгляд от мальчиков, чтобы увидеть, что Маккинон и старики вышли в прихожую. И он кивнул. - Спасибо вам ещё раз, мистер Гвин, - вслед ему произнес старик. – До свидания. И вам, мисс Маккинон. - До свидания, - Гвин вернул себя голос и уверенность. И снова перевел взгляд на мальчиков. – Будьте счастливы. Вопреки всему. Он бегло улыбнулся и вышел. Марлин следовала за ним. Они не произнесли ни слова, пока шли по улице до переулка, где никто бы не смог их увидеть. А там, вновь взявшись за руки, трансгрессировали в Лондон. Работа и война не станут ждать.***
«В тот день стояла прекрасная погода, но сердце разрывалось от грусти. Ученики с шумом и смехом тащили за собой большие чемоданы и клетки с животными, кидались бумажками и пускали заклинания, пока еще не уехали домой на каникулы, где это будет запрещено. Им было весело и хорошо. Они радовались отсутствию уроков, домашних заданий, учителей и строгих правил. Они ехали домой. И лишь семикурсники казались немного притихшими. Потому что всего этого у них не будет уже никогда. Они садились в Хогвартс-эксперсс в последний раз. Они уезжали теперь уже навсегда. И сегодня каждый из них прощался со своим детством. Роза и Мерлин вместе со своими друзьями нарочно выбрали последний вагон. Будто это могло позволить им чуть дольше оставаться частичками Хогвартса. Вдвоем они стояли на ступеньке и смотрели на замок, не в силах отвести взгляды. Отсюда, со станции в Хогсмите, они отправлялись в другую жизнь. - Я буду так скучать, - тихо призналась Роза, прижимаясь к юноше. Он нежно обнял ее в ответ, наклонившись так, чтобы их щеки соприкасались. - Я тоже. Роза обернулась, и в глазах её Мерлин увидел слёзы. - Неужели мы покидаем его? – прошептала девушка, будто бы до сих пор не верила в то, что это так. И пути назад больше нет. Какими бы дорогами ни шла жизнь, ни одна из них не ведет обратно в детство. – Семь лет... Мерлин крепче обнял свою девушку и ответил спокойным ровным тоном, за которым все-таки не сумел скрыть грусть: - Всему приходит конец. Хогвартс всегда останется нашим домом. И если когда-нибудь мы будем разбиты и потеряны, здесь нам всегда найдется место, чтобы залечить раны. Он верил в это, в каждое свое слово, от начала и до конца. Верил, что так и есть. И что школа навеки останется их вторым домом и тем местом, где им всегда помогут, как бы плохо ни было в новой жизни. Роза ничего не ответила, лишь обхватила Мерлина, прижимаясь к нему в ответ. А поезд всё ускорял и ускорял движение, уезжая всё дальше и дальше и унося с собой учеников. Кого-то – на летние каникулы. Кого-то – навсегда». Гвин вскрикнул и проснулся. Это не был его привычный кошмар. Это было что-то другое, новое и непривычное. То, что разворошил в нем пришедший в парк директор. Вытащенные из-под многочисленных слоев тьмы далекие воспоминания того прошлого, в котором он был счастливым и живым. Другой он. Другое имя, другая судьба. Тот человек мертв, а этот, который родился в тот миг, когда Мерлин умер, этот человек совсем иной, непохожий, с болью. Его спина покрылась холодным потом, и сейчас это вызвало во всем теле дрожь. Приняв сидячее положение на диване, Гвин запустил пальцы в волосы, пытаясь успокоиться. Его сон. Роза. Живая. Так близко, рядом. Как будто на самом деле. Но ведь и есть на самом деле! Это было. Давно, но было! Прощание со школой, с детством, с факультетом, спальней, учителями и друзьями. Но у Гвина была Роза, и этого ему было более чем достаточно. По правде говоря, это всё, что было ему нужно в жизни. Только она одна. - Хогвартс всегда останется нашим домом. И если когда-нибудь мы будем разбиты и потеряны, здесь нам всегда найдется место, чтобы залечить раны, - произнес Гвин, повторяя свои собственные слова из той жизни и того времени, когда он уезжал. Он ведь верил в то, что это именно так, в то, что это правда. Он любил Хогвартс, любил так жить. И сейчас, кажется, тот самый период его жизни, о котором он тогда так бездумно сказал вслух. Он разбит сильнее всех на свете, так, что больше уже некуда, он потерян навсегда непроглядной тьме, и раны его требуют лечения, хоть и ничто во всем свете им уже не сможет помочь. Настолько уничтоженное уже не склеить. Ни душу, ни сердце, ни жизнь. Но тогда, мальчишкой, он верил, что Хогвартс – именно то место, где оживает надежда. И, потеряв её в жизни, именно там можно попытаться её вернуть. Мужчина поднялся и подошел к окну. За городом серело небо. Приближалось утро, хоть солнце еще долго не собиралось показываться на горизонте. Но Гвин чувствовал, как просыпается мир. Он видел и слышал это. Он знал. И может, пора сделать ещё один шаг вперёд. Два года прошло с момента его последнего путешествия. С тех пор он оставался в своей квартире. Но, возможно, следует снова возобновить движение и продолжить путь. И это его шанс. Найти свою надежду. К тому же... Гвин вдруг вспомнил то, о чем думал до прихода директора. Новый Жрец. Где найти его, если не там, не в школе? Особенно в условиях назревающей войны. Гвин не планировал в ней участвовать, она не касалась его, но всё же, всё же... Роза и Марлин всегда видели в нём героя, как и Мартин, как и родители. Герой бы не остался в стороне, не сдался, не опустил руки. И, быть может, этот шаг – это продолжение его борьбы. С Древней магией и со своей проклятой судьбой. У Гвина не было совы, поэтому всё, что оставалось, это дождаться утра, чтобы отправиться в Косой переулок и взять птицу на почте. Но написать письмо сейчас ему ничто не мешало. Он отыскал среди хлама боле менее приличный кусок бумаги, чернила и перо, и быстрым почерком вывел всего два слова – «Я согласен».***
В мракоборческом центре как всегда царил утренний привычный хаос, который на самом деле был хорошо отлаженным порядком, что замечали, правда, лишь те, кто в нём участвовал. Со стороны казалось, что внутри творился настоящий бардак. Марлин и Гвин не разговаривали, пока шли на работу, пока ехали в лифте. Но, уже внутри, мужчина остановил девушку. - Постой. Марлин застыла, мягко глядя на Гвина. Ей не нужно было ничего объяснять, она итак всё понимала. Милая, верная Марлин. Во что же ты впуталась? Зачем? Не такая должна быть твоя жизнь, не такая. - Спасибо, - кивнул Гвин, пристально глядя на девушку. Она едва заметно улыбнулась. - То, что ты сделал, это достойно, - ответила она. - У них должно быть будущее, - согласился Гвин. И шагнул в кабинет. Марлин – следом. И мужчина буквально слышал, как в её голове шевелятся печальные удручающие мысли его невысказанных слов. Она уловила то, о чем Гвин промолчал. У детей есть будущее, а у мужчины нет. Как бы ни хотела Марлин ему помочь, он потерян. И этого не изменить. Но он был благодарен девушке за то, что она смягчила его боль, что, пусть и на капельку, но сделала его существование лучше. Она была светом его тьмы. Его надеждой. То, что он и не верил, что сможет найти вновь. После того, как всё потерял. Он сказал ей «спасибо» не только за то, что она пошла с ним сегодня, а за то, что шла за ним всегда. И верила в его борьбу. В то, что тьма в нём не победит. Она не делала из него героя, но и чудовища в нём не видела. А только его. Только самого Гвина, в котором совмещались обе эти стороны. И обе эти стороны она любила. Когда даже сам мужчина не мог любить это всё в себе. - Ну, что? – Гвин замедлил шаг, чтобы Марлин смогла с ним поравняться, и улыбнулся ей, развевая ее печаль. И она улыбнулась ему в ответ. – Снова в бой? Девушка кивнула. - Как и всегда. Ты. Я. И мир, который нужно спасать. И Гвин подмигнул ей. С ней рядом он был готов бороться за что-то. Ну, или хотя бы попытаться.