Философская обитель

      Крылья ворона застилали собой свинцовое небо, в чьи далекие лагуны вонзались острые ветви, черные стволы сотен мертвых деревьев.       И для меня не существовало ни низа, ни верха, ни лева и ни права, все слилось в единую точку — здесь. Но я никак не мог понять, где это -«здесь»? Такие кружащие, путающие мысли вели меня по серой трапе, через пустоту, где из самых глубоких недр взывал голос. Он кричал в моей голове: «Падай! Падай!!» И я словно чувствовал его, смердящие прогнившей плотью, дыхание.       От этого гнилого запаха к горлу мгновенно подкатывала рвота. И, пока в виски нескончаемо долбило изнутри, из моего рта лилось нечто настолько мерзкое, что казалось словно меня выворачиват душой самого дьявола. Но только общая гуща блевоты вылилась под ноги, какое-то склизкое существо протиснулось между моих губ и выползло на мою правую ладонь, заливая ее черной кровью.       Завоняло как на берегу реки полной трупов, где течением несет десятки и сотни мертвецов с впалыми глазами. И тогда же звериный страх парализовал меня, знакомое чувство вины охватило сердце и потянуло вниз живота. А я беспомощно продолжал смотреть на правую руку и это существо, как оно, пуская слюни из зубастого рта, пожирает мои пальцы. Мышцы, мясо и кости исчезали в пасти чудовища, но я мог лишь желать, чтобы оно захлебнулось моей кровью. Этот гадкий монстр продолжал есть мою руку, пока не добрался до плеча. Только тогда оно наконец-то оставило меня в покое, уползая змеей под ржавую груду металла, незаметно возникшую в пустоте.       Кровь и только кровь, океан крови разлился подо мной. И как бы я не зажимал рану, она не переставала кровоточить. Крови становилось больше и больше, но я по прежнему был в сознании, в сознании обезумевшем от боли. Эта проклятая боль застилала глаза, и противоположно я чувствовал, как ясно мое тело погружается в багряные воды. Это длилось долгие и мучительные мгновения до тех пор, пока таящее дно окончательно не ушло у меня из под ног.       Я проснулся. Чья-то холодная ладонь лежала у меня на лбу. И это ласковое прикосновение подарило мне понимание, что кошмар окончился. Медленно я начал приходить в себя: учащённое дыхание успокаивалось, также постепенно, как и замедлялось бешено скачущее в груди сердце.       — Эдвард. — По-прежнему не уразумев, кто со мной рядом, я услышал женский голос, переполненный заботой и светом, погружающим все мятежные чувства в воды покоя, где ощущаешь себя в полной безопасности.       — Мама? — неуверенно прошептали губы, и я протянул руку к лицу, быстро приобретающему очертания.       Улыбка. Нежный взгляд. И вдруг сразившая меня молния ударила по глазам. Это была Валери.       — Все в порядке. — Сказала она, продолжая улыбаться, наверное оттого, какое сейчас выражение у меня на лице. — Тебе снился сон, и ты сильно кричал… Я немного испугалась за тебя. Но все уже позади…       Я с открытым от удивления ртом лежал у нее на коленях, смотря в полутьме спальни на блеск ее зелено-карих глаз; я не знал что ответить. Внутри все еще бушевала буря эмоций. И сейчас мне хотелось только одного: быть уверенным в своей безопасности… И девушка, словно читая мысли, обняла мои плечи и шею.       Она произнесла:       — Я не обижу, просто, побудем так пару минут…       На небе сияла неполная луна, а звезд не было видно из-за туч. Мы сидели рядом, на ее постели и смотрели на этот темный ночной небосвод. Я не решался ничего сказать, почему-то мысли, что я спутал ее с матерью, не давали мне покоя. Из-за них я не мог не прятать от девушки взгляд.       — Что тебе снилось? — нарушив глухую тишину, спросила Валери и положила свою руку на мою. Не знаю как, но я почувствовал ее прикосновение к стали автоброни и в то же мгновение перевел взгляд с луны на подругу.       — Начало уже не помню, — запинаясь и с долгими паузами выдавил я из себя, но позже, заметив в смотрящих на меня глазах что-то большее и важное, чем простой интерес и любопытство, я нашел в себе силы рассказать все, что вспомнил. - В мире не было ничего, но у меня была моя правая рука. Правда, какое-то мерзкое существо съело ее. А потом уползло под груду железяк… Затем… — я замолчал, пытаясь сформулировать мысль, но тут же сбился с толку, когда опустил взгляд на наши руки.       Вал продолжала держать стальную ладонь в своей руке, и от этого мне, на удивление, было легче вспоминать кошмар.       Я продолжил:       — Я тонул в океане, в океане собственной крови.       — Ты впервые увидел этот сон?       — Кажется, да. Я помню почти каждый свой кошмар. Такого еще не снилось…       Я опомнился. Сейчас я говорю о своих снах с девушкой, которая только и ждет момента, чтобы узнать мои слабости. Я нерешительно убрал свою руку, отведя взгляд, чтобы не знать, какая у Вал была на это реакция.       — Когда тебе в следующий раз присниться кошмар, я бы хотела, чтобы рядом с тобой был Альфонс, который выслушает и поймет тебя лучше чем я…       — Я не рассказываю никому свои сны. Тем более Альфонсу... Не хочу, чтобы он думал об этом, в нашей жизни и так полно тяжелых мыслей. Можешь считать, что ты единственная.       — Тогда, раз меня не жалко, я бы хотела узнать больше…       Невольно я нахмурился и повернулся лицом к Вал, она говорила почти то же самое, что и Уинри, но меня это совершенно по-другому злило. Сейчас я осознал, что с Валери настолько спокойно и просто, что, даже испытывая раздражение, мне в самом деле легко на душе, я не волнуюсь о том, что она поймет меня не так или возненавидит меня за сказанное. Я совершенно не боялся обидеть ее, словно и вовсе не видел в ней такой способности.       Она нахмурилась и скорчила рожицу, я понял, что она повторяет мое лицо, отражая его выражение, как кривое зеркало в комнате смеха. И я не смог сдержать улыбки.       — Думаешь, что я лезу не в свое дело, верно? — спрашивая меня о чем-то подобном, девушка говорила наивным и простодушным тоном, будто бы она всю жизнь знала, что скажет это именно здесь и сейчас.       — Ты все время это делаешь, этим меня уже не удивить…       — Звучит, как вызов.       — Лучше не нарывайся на неприятности. — С ехидной ухмылкой ответил я и встал с постели.