***
С протяжным и отвратительным скрипом открылась тяжелая дубовая дверь, тогда же по деревянному полу, на котором я сидела, прокатился холод от ворвавшегося ночного ветра. Я обернулась. На ветхом пороге стояла мать и презрительно смотрела на меня. Сразу же она отвела взгляд и равнодушно выплюнула: - Ты сделала уроки? За сегодня это первый раз, когда мы разговариваем, и я была рада видеть свою маму, но эта радость быстро простыла и сменилась на неуверенность: - Нет, сегодня же суббота… Я хотела сделать их завтра. – потянув с ответом, произнесла я нерешительно, не сводя глаз с лица матери, что окутали собой тени. - И ты значит отдыхаешь? Опять тупо сидишь в сарае и играешь с животными?! А ну быстро принесла мне список своих работ, дневник и тетради с уроков, что сегодня были! - Но я хотела… - Меня не волнует, что ты хотела. И завтра ты поедешь в горд за картами по географии. Ты вообще думаешь о чем-то кроме своих котов? Ты уже месяц учишься и до сих пор у тебя нет карт! – женщина гневно и надрывисто кричала на фоне воющего на крыльце ветра. <i>Карты? Видимо мама встретила учительницу где-то по пути домой... Ненавижу эту мразь. Погода была истинно осенней: дожди каждый день и вечер, сильный ветер в обед и ночью, постоянная облачность и мрачность. В такое время ничего делать не хочешь, и самому не понятно то ли причина в твоей лени, толи в подбирающейся к тебе все ближе депрессии. А я молчала, ничего не отвечала, потому что знала, что все равно буду не услышана. Мать же все продолжала: - На что я трачу свое время?! Ты хоть понимаешь, что я могла бы работать и зарабатывать больше денег, но вместо этого трачу время на тебя! Я понимала, ведь мне не раз это объяснялось с первых же лет занятий в школе. И мне было стыдно, ведь я действительно бесполезна для родителей, и они лишь выкидывают деньги на мое содержание. Но разве они объясняли мне как быть полезной? Нет. Было лишь сказано – «учись.» Я учусь, но почему это продолжается… это распиливание ребенка. Крашенная рыжая женщина с короткой стрижкой и не по возрасту ярко накрашенными глазами изливала на меня свое недовольство и дальше, находясь все ближе к осознанию, что этот разговор, как и все, что были до этого - бессмыслен: - И ради чего?! Что бы ты пошла в загаженное заведение или вообще не получила образование? Интересно, что в ее понимание «загаженное?» Колледж или институт, куда принимают всех без разбора? Мне кажется любое образовательное учреждение попросту не может быть плохим для учащегося, если оно дает возможность заниматься тем, что он самостоятельно выбрал по своим возможностям. Но я молчала. В конце концов дверь вновь громко скрипнула и захлопнулась. В сарае вновь стало тепло, но все равно уже не так, как прежде. Неспокойно внутри, от того и было холодно. Холод от мыслей, что я действительно доставляю одни неприятности, и жар от злости за это на себя - на то, что я не могу заставить Судьбу подчиниться и идти так, как мне нужно. От досады я пнула под брюхо кота, что лежал рядом. Он подпрыгнул и визгливо промяукал от страха, но этим все и кончилось. Кот отошел от меня и лег у кучи с сеном. Какое-то время я смотрела на его серую шерстку, вздыбившуюся мгновение назад и уже медленно опускающуюся, на закрытые глаза – эти черные влажные щелки, на резвый мокрый холодный нос, немного поблескивающий на желтом свете одной единственной лампы под потолком. - Прости, Арсик, я не хотела.. – погладив кота за ушком, я виновато попрощалась с ним, потом с другими котятами и вышла из своей лаборатории, выключив за собой свет. Когда я выходила, успела захватить брошенную на пол еще с утра школьную сумку и накинуть на плечи куртку. И я все недоумевала от чего тряслись мои руки: от холода или от гнева. Но не смотря на приступ я сохранила самообладание в своей голове и написала, не смотря на непослушание пальцев, списки и начала решать алгебру. Я спокойна. Ведь я давно перестала плакать, когда мне обидно, ведь я уже не жалею себя. Зачем? От моих слез примеры не решаться, и я хорошо знаю, что сама довела свою мать до вечного порицания любых моих действий. Нужно быть лучше ради нее, стараться больше, не разочаровывать. Но почему я одна виновата в том, что все плохо? Почему винят лишь меня? Нет, я не против, пусть мама кричит, ей можно, я бы тоже кричала. Может быть это даже весело смотреть на то, как задыхается в невидимых слезах твой ребенок. Обидно лишь от того, что никто не думает, что мне тоже может быть тяжело, что мне нужен тот, кто поймет мои желания, поможет… Ну вот. Опять. Я опять плачу. Опять жалею себя…Как же мне перестать? Как стать сильной и нужной? Мой дрожащий, приглушенный голос прошептал в бесчувственной черной тишине комнаты: - Истина, мамочка, ответь мне, почему так плохо? - Ты слепа, как и твоя биологическая мать. Вы- люди не способны задуматься о знаниях как о природе, целой совокупности, неразделяемом и вечно существующем. Ей, как и тебе, ее мать выколола глаза. Но я дам тебе новые, совершенные. Ты сможешь понять то, к чему будешь способна задать верный вопрос, и твой разум придёт к просветлению. Запомни одно! Ты родилась и ТЫ умрешь. И ни твои родители, ни кто-либо еще не в праве решать за тебя какой опыт ты приобретешь в промежутке между рождением и смертью. Это ты сама выбираешь. Только ты можешь понять, что хочешь знать, а Судьба всегда найдет другую дорогу, не сомневайся в правильности этого пути. Не изменяй себе, своим приделам и своим собственным порокам. Запомнила?***
Закрывшись в клетке, вырастив вокруг себя колючие розы, я обрела покой. Не любила и не была любимой, не причиняла боль и привыкла ощущать ее. И все было прекрасно, пока какая-нибудь мелочь не давала мне повод сорваться. Это происходило раз или два в месяц. Что это было? Вопли. Брызжущее из рта слюни от гнева. Неконтролируемая ярость! Слова, бьющие в спину, в сердце и без промаха, и без шанса на спасение от яда. Меня охватывали самые темные мысли, моя речь несла в себе лишь горе, обиду. И каждый раз это были минуты блаженства: видеть искаженные лица приятелей, слезы на глазах у тупых одноклассниц, шок, страх, отвращение в глазах у самых задиристых и крутых мальчишек. Но бывало все иначе… Разнося постель матери в клочья, прыгая в обуви на ее подушке, вытирая жирные руки о ее одежду, продолжая выпускать пар, скидывать с своего стола все, кидая книги из шкафа на пол, с наслаждением слушая, как рвутся страницы от удара. А потом… наступало умиротворение, и приходило осознание своей слабости. Тихо дыша, с дрожащими руками я садилась на пол, под подоконник, в угол между батареи и шкафом. Не в силах пошевелиться проводила так часы, смотря в тьму между коленями и грудью. Потом вставала и убирала наведенный хаос. И это тоже было частью «истерики»… - Ты не думала простить их? Попробовать стать счастливой, полюбить свою семью снова? - Ага, по началу. Но, как видишь, слова «бесполезного ребенка» не доходят до зажравшихся тупиц. И лучше заткнись раз и на всегда по этому поводу, я не изменю своего решения. - Поражаюсь, с какой лёгкостью ты меня оскорбляешь. Так отвечать Истине! Глупое и бедное человеческое дитя... Слушай же, а когда выслушаешь до конца.. От твоего страха и любви не останется следа. Ты же хочешь стать моей куклой? Ты частая гость на моем пороге, но я не могу решить твою Судьбу за тебя, девочка… Только ты властна над своим духом и плотью, и пусть моим самым сильным желанием останется заполучить ВСЮ тебя, у меня нет таких сил, если только ты… не поддашься искушению узнать каков это, быть человеческим детенышем, первым и единственным, через чьи глаза на мир смотрит сама Истина, в чьем сердце до самой смерти будут существовать лишь одни правила, правила жизни, написанные Богом. Хочешь стать особенной, Валери? Хочешь почувствовать мою любовь к тебе, к слабой, к глупой, к наивной девчонке? - Мне до этого нет дела, противная кошатина... Любви не существует. А вот твои слова на счет правил, что это значит? - Ровно то, что я сказала. Хочешь обрести такую силу? … - Я еще приду… И тогда дам ответ. - С-с нетерпением, насколько это возможно для Бога, буду ждать тебя…</i> Медленно мои веки поднялись, я осмотрела постель. Я в своем номере. Я лежу в кровати, и вчера была праздничная ночь перед Рождеством. Также устало, как я встала с постели, без малейшего желания в мою голову вернулись мысли, состоящие из пары связанных словосочетаний. «Это был всего лишь сон… Не поднимай паники и постарайся успокоиться. Вдох. Приятно пахнет из соседней комнаты…Кажется Альфонс уже готовит обед… » - Стоп… ЧТО?! – я схватилась за часы на полке у кровати, - Вот черт... Я проспала поезд! И выходит, что Уинри уехала без меня… Обидно, если так! Поспешив одеться, умыться и более менее привести свои волосы в порядок, я выбежала из номера. - Эдвард, если ты перевел мне будильник на пару часов позже, это плохая, НЕТ, просто ужасная шутка! – недовольно выкрикивая эти слова, я зашла в номер Элриков и в ту же секунду столкнулась лбами с вредным старшим братом. Отходя на пару шагов назад, за порог, Эд процедил сквозь зубы: - Проклятье, с утра пораньше и на мою голову! - Что за шум? – тут же вышел из кухни Ал и: неподдельно удивляясь, спросил меня: -Как же так, ты же должна быть на поезде с Уинри? - По чьей-то милости я проспала….- буравя Эдварда взглядом, я быстро нашла, что ответить. - Что!? Я то тут при чем, не трогал я твой будильник! – злясь с каждым мгновением все больше, также быстро ответил Эд. - Правда? - Да тысячу триста раз оно мне надо было! Что бы ты тут еще неделю жила! - И то верно…