Философская обитель

      Под свинцовым небом, из изугленной, покрытой пеплом и комками грязи земли с загробным треском вырвались корни. Кто-то говорил о боли, а эти дикие корни, парадом восстав из могил, сплетались между собой, крючились, завихрились и образовывали огромные человеческие руки. Плоть холодела, все тело сотрясала скорбь, а каждый перстень по-уродски вытягивался кверху. Гной с кровью, как еловая смола, сочился сквозь деревянную кожу. С десяток глаз сквозь эту багряную кровь одновременно моргало, и их зрачки безумно вертелись кругами по-всевозможной орбите. Сердце сдавливали и дробили чугунные плиты, и мои ломающиеся в муках пальцы закрывали собой линию пустынного горизонта, от которой все стремительней разлеталось мертвое облако высокого тумана. Мои руки покрыты сажей, смешенной с солеными слезами, ими я, обезумев, закрыл лицо, не желая видеть сквозь дрожащие пальцы всякий, даже самый тонкий, сосуд в плоти и глубине каждого глаза, чье нижнее веко окружала слизь, стекающая жирными следами, капающая на землю и растворяющаяся в ней.       Все медленно замерзало, а мои же руки рисовали кровавые пятна на бледном женском животе, что не дышит. Красные вены разрезали руки, прорезаясь дальше, все сильнее и больше. Ломаные, корявые синие линии змеями заползали под кожу, где бились старые шрамы, и колол новый, пуская алую кровь из себя стройными струями.       Капли побежали вниз - падают; разбиваются об осколки зеркала, а рука скользит по дребезгам. Под ней хрустит зеркальная пыль и холодные камни в перемешу с теплой кровью.       Резкий свет. И передо мной стоит девушка. Ее седые волосы падают на голые худые плечи. Я не вижу женского лица, но вижу сквозь кожу скелет. А хрупкие руки незнакомки покрыты слезами, слезами с глаз, что пускали их вырезаясь из ее синих ладоней. Она тянулась ко мне. И тени сгущались у ее лица, а я видел, как прозрачные губы раскрывались и сжимались. Они что-то без конца шептали. Шепот не был слышен ни секунду, ни вторую. Третью. И вот, ее рот раскрылся до придела, челюсть упала, и показалась тьма между тонких губ. Она кричала, и я закричал…       Мрак. Я не могу открыть глаза. Хватаю воздух ртом, хочу в панике отдышаться. Хватаюсь пальцами за лицо. Встаю с дивана и тогда же начинаю вспоминать, где я. Библиотека. Я здесь с Валери. Верно, нужно ее позвать.       Я попытаюсь произнесли имя девушки, но голос пропал. Я попытался еще раз, и услышал только шепот. Либо я сошел с ума, либо я не слышу собственного голоса из-за оглушающего биения сердца. Я сжал рубашку на груди, предал больше сил и крикнул:       - Вал, черт, да отзовись ты!       Что-то упало на пол. Громыхнуло еще пару раз через секунду. И я услышал шаги. Еще мгновение и руки девушки обеспокоено обхватили мои плечи:       - Ты чего? Я здесь, здесь.. Тебе что кошмар приснился? Ты весь в поту и лицо бледное. Дыши глубже. Да что же это…       - Приснился… ага. Никогда ..       - Тише. Помолчи. Отдышись.       Я взялся за голову, девушка положила меня обратно на диван. Я старался привести мысли в порядок как можно скорей.       - Эд, - она села рядом, потом приподняла мою голову и положила себе на колени, начала тихо гладить рукой по волосам и еле слышно заговорила, все еще встревоженным голосом: - все хорошо, это был просто сон. Ты напугал меня так, что я свалилась со стула…       - Прости, я не хотел тебя пугать. Просто… Проснувшись забыл, что на глазах повязка, вспомнил только что я с тобой и мы в библиотеке. Ты закончила?       - Осталось только разобрать еще пару ящиков и все. Поспи еще немного.       - Не хочу …       Она все гладила меня по волосам, и настаивала:       - Тебе больше ничего не приснится, а так ты разнесешь пол библиотеки, если будешь тут ходить.       - Хорошо, только... не уходи пока я не усну.       - Ладно.       Мне правда больше ничего не снилось. Но, когда меня разбудил голос подруги, я тут же вспомнил, что пережил проснувшись в прошлый раз. И удивительно, что девушка не стала спрашивать, что мне приснилось, да и я бы не ответил. Все уже забыл, кроме ощущений. Ощущения смерти, потери чего-то очень дорого мне. Я все думал и думал об этом, даже не заметил, как мы вышли из библиотеки, как уже шли вдоль аллеи, потом парка и все в молчании.       Я очнулся только тогда, когда Валери спросила:       - Зайдем домой? Я оставлю бумаги, выпьем чаю… Ты все еще не отошел от кошмара, я вижу.       Пуская в легкие холодный, зимний, насыщенный влагой после дождя, воздух, я подумал о ее предложение, вспомнил о времени и ответил:       - Ал уже наверняка о нас беспокоится.       - Ничего, мы потом все объясним. Пошли… - Валери потянула мою руку, ускоряя шаг.       Тогда же от чего-то я остановил ее и поднял голову к небу, задаваясь неожиданным для самого себя вопросом:       - Скажи, а небо какого цвета?       Сейчас я вижу лишь тьму перед собой, а во сне я мог видеть небо, пускай оно и было пасмурным и невзрачным. Как долго это будет продолжаться? Когда я смогу открыть глаза, заново посмотреть на все вещи? Пронзительный холод окутывал руки - я знал,- это ветер пробирается сквозь одежду и шарф, колышет мои волосы и доносит голос подруги. Она стояла рядом и наверное сейчас также подняла голову к небосводу:       - Алого. Закат.       Эта минута смутила меня и дальше я шел молча, раздумывая что же подвигло меня на столь глупый вопрос. Но так и остался без ответа.       Мы поднялись по лестнице в нашу с Алом квартиру, Вал открыла дверь, и я впервые оказался на пороге дома после отъезда. Валери же теперь здесь жила и следила за чистотой, пока я с братом поселились в больнице.       - Помочь? – прикасаясь к моим рукам, пока я четно пытался растянуть пуговицы на плаще, спросила Вал.       Вздыхая, я опустил руки и согласительно кивнул. Девушка тихо посмеялась и сказала:       - Не делай такого лица, я всего лишь помогу тебе раздеться.       - Это я должен тебя раздевать. – когда я понял, что брякнул, в голову ударил жар, и я поспешил добавить: - В смысле, помочь снять пальто и все такое..       - Я поняла… Ничего, успеешь еще поухаживать за Уинри.       От ее слов появился ком в горле. Я сглотнул его и сквозь зубы проговорил, скидывая с плачей плащ:       - Всегда теперь будешь упоминать ее, когда я покажу свои чувства хоть немного?       - Ты не должен забывать, что она тебя любит, вот и все. И пока вы не разобрались в своих отношениях, я не хочу вставать между вами. Мне дорога дружба с вами обоями.       Меня снова повели под руку. По направлению я понял, что Вал ведет меня в гостиную. Свет она почему-то не включала.       - Я и не забываю, но это же не значит, что мне нельзя…       - Нет, Эд, это и значит что нельзя. Как ты ей в глаза потом посмотришь? Что скажешь?       - Если я вообще смогу хоть кому-то в глаза теперь посмотреть…       - Не говори так.       Девушка посадила меня в кресло, а сама села передо мной. Я почувствовал это по прикосновению к бедрам и стуку о пол рядом.       - Может быть уже сейчас ты можешь видеть, хочешь проверить?       - А что если нет?       Она не знала каково это - желать открыть глаза, почувствовать, как режет свет, как он скользнет сквозь ресницы, но видеть лишь черный цвет перед собой. Я мог только слышать, трогать мир, что рядом. И здесь не подойдут банальные истины для утешения, где говорится, что человек самое прекрасное в жизни делает, закрывая глаза. Молится, плачет, когда мечтает или когда целуется. Слепой живет не только этими вещами, он также как и все встает с утра с постели, умывается, одевается, завтракает, и все это с чужой помощью… Дело даже не в гордости, я просто не хочу чтобы меня таким видели, чтобы она меня таким запомнила. И чтобы брат обо мне беспокоился, когда сам еще год не сможет встать с постели. За что меня еще не простила Судьба? Я из-за своих грехов все еще не могу видеть улыбку брата, видеть его добрый взгляд на себе? С чем мы только не справлялись вместе, какую только тяжесть не несли на своих плечах молча и не жалуясь, продолжая сражаться, а что же сейчас… Я чувствую себя тем же маленьким мальчиком, беспомощным и жалким. Когда в голове пустота, зловещая и неживая, уничтожающая все желания, засасывающая в себя всю твою жизнь… пустота. Наверное, я вечно буду платить по счетам Истине, платить своим счастьем, от которого ни раз отказывался, но все еще держал на расстоянии, на тонкой ниточке рядом. И вот сейчас, когда мои мысли совсем не внушали мне веры, Валери произнесла, касаясь пальцами моего лица:       - Я смогу завязать повязку также как было, врачи не заметят, что ее снимали.       Мне не хотелось ничего отвечать, я просто кивнул. Пусть делает, что хочет.       - Тогда… я снимаю, - ее руки начали расслаблять узел на бинтах. Потом лента за лентой они попадали мне на плечи. – Вот и все. Открывай, свет я не зажигала.       Я открыл глаза. Сначала все было мутно, я моргнул пару раз и… увидел ее лицо. Глаза, смотрящие на меня с любопытством и спрятанным глубоко беспокойством. Я улыбнулся этому лицу и мне ответили такой же улыбкой.       - Вот видишь, а ты ворчал. Стоило просто набраться смелости... Ну, с возвращением тебя, Стальной.       Сколько прошло времени с тех пор, когда я последний раз видел эти зеленые глаза? Тогда еще на ее лице виделись ссадины, не высохли слезы, на руках горели царапины и синяки, тогда она заставляла при каждом взгляде на нее пробегать холоду по спине. А сейчас. Сейчас она прекрасна. В красном свете, льющимся лучами сквозь шторы из окна, ее улыбка пленяла меня, горящие глаза заставляли смотреть лишь в них. И мои руки сами притянули девушку ближе, и сам собой мой голос шепнул ей на ухо:       - Я раньше и не замечал.. что ты такая красивая.       - Эд… не надо… - спрятавшись в тень, она слабо сопротивлялась, оттягивая кротко руками мои плечи от себя.       - Но я хочу. – прикасаясь к щеке девушки, покрасневшей от смущения, я поднял ее удивленное лицо на себя.       Я не мог оторвать глаз. Она изменилась, так сильно изменилась или мне просто кажется… Ее глаза были теми же детскими, с какой-то тайной в глубине, но как прежде не было той искринки, теперь внутри пылал огонь, высоко поднимая языки своего пламени. Таящий в себе не один секрет взгляд, заполненный запретными желаниями и томлениями, нежностью, что скрыть невозможно, смотрел на меня. И неужели этот взгляд не тот, которым смотрят на любимого? Не верю в это. Так не смотрят просто на друга. И вот ее губы раскрываются, и она говорит слабо:       - Потом пожалею об этом, но, можно я…       И меня словно бросило на хрупенькой лодке в жуткий шторм на море. Я хватался за ее борт, как за свою жизнь, а волны все хотели сгубить меня в морской бездне, унести от лодки на дно, хотели, чтобы я сгинул и скрылся под темными водами. А это был вовсе не шторм, а ее поцелуй. Касание губ - легкое, влажное и до стыда простое, невинное, нерешительное. Она дарила его мне сама. Сама медленно приблизилась, сама положила руку на мою шею, сама притянула к себе и сама мое тело утопила в страсти. Ее невинный жест, ее еле чувственное касание губ к моим одно за другим, бессовестно дразнили меня. И я поддался, поддался тому, что рвалось из стальной клетки сердца, запертого под сотню замков, к которым ключом был лишь один поцелуй…       Я обхватил ее за талию, пока сбитым дыханием мы обжигали друг друга, на секунды обрывая поцелуи. Другой рукой я крепко сжал ее шею, поднял с пола и заставил сесть на себя. Она задрожала, я это почувствовал, и пыл спал. Мы все еще целовали друг друга, но я чувствовал, как внутри ее тела все сжалось от страха. Мы впервые так близко и так возбуждены оба. Я открыл глаза. С ее щек текли тонкими ручейками слезы.       - Вал, я… прости. – мой голос задрожал, руки тоже.       Девушка без слов быстро спрыгнула с горящего пояса и ушла из комнаты.       Что я наделал…. Горло сжимал демон, к животу словно прибили гирю, и она тянула, втягивала меня в кресло, вжимала в тень и холод. Но через какое-то время я вновь услышал шаги рядом. Поднял голову. Валери стояла в свету заката, слабо обхватив свои плечи, и смотрела на меня. Что я мог для нее сделать? Что мне сказать? Когда я вижу ее такой, в голове все мысли мешаются. Чувственная девушка, что никогда прежде не была так ласкова со мной, сейчас смотрела на меня блестящими от наворачивающихся слез глазами из-за того, что в ответ на ее ласки я захотел получить больше чем мне следует хотеть.       - Прости… этого больше не повторится, обещаю. – сказал я.       - Мы не должны были. – начала она, поднимая голову, чтобы сдержать слезы, но так и не продолжила. Ее губы исказились. Она вот-вот снова заплачет.       Я резко встал. За два шага оказался рядом с ней, обнял ее. Она зарыдала, в голос. Мне стало страшно. Это я довел ее до этого. И слабо понимая, как мне исправить сделанное, я пытался успокоить подругу и себя. Я понимал, что причина ее слез не только в том, что она не хотела чувствовать наши поцелуи, а и в том, что ей противит мысль, что я все еще могу полюбить другую. Что она, как ее подруга, не должна позволять мне целовать себя. Я понимал, понимал и хотел бы забыться. Забыть, что все так сложно, что должен и что не должен. Но я не мог, и она не могла.. никто не может.       Валери взглянула в мое лицо. С ее глаз лились слезы, как в моем сне. Слезы, что казалось никогда не остановятся, бегут градинами и поблескивают на свету.       - У тебя ужасные мешки под глазами, знаешь? – я улыбнулся через силу.       - Это от недосыпа. – вытирая лицо от слез, ответила девушка.       - Не врешь?       - Нет, не вру. Подождешь еще немного, я сейчас поставлю чайник…       Я отпустил ее из объятий, и Вал быстро отошла к дверям.       - Может я сам?       - Нет. Ты сиди, вдруг что, и ты опять упадешь еще… Посиди, Эд, прошу, мне так будет спокойней.       - Л-ладно…       Она ушла. Я оглядел комнату. Ничего не изменилось. Все было на прежних местах. А за окном уже догорал закат. На часах ровно шесть. Ал уже наверное весь извелся…