Книжная лавка Хоэнхайма

Рой Мустанг любил учиться, что бы там не говорили его сокурсники и друзья. Он с жадностью поглощал новые знания, искал в огромном количестве информации ценные данные, с нетерпением старался ими воспользоваться. Запоминал то, что может пригодиться в будущем, и пропускал мимо ушей всё, по его мнению, бесполезное. Не меньше Рой любил и бездельничать. Скоро заканчивался перерыв между парами, а он лежал на траве у ведущей к академии дороги, даже не постаравшись отползти подальше. Он был очень занят. Вот, например, это большое облако было похоже на зайца. А вон то — на профессора Киза. Профессор хочет, чтобы Рой изменил кое-что в третьей части своей выпускной работы, а Мустанг хочет послать Киза подальше и надолго. Он ничего не собирается менять в своей работе. Облако-профессор медленно расплылось, давая Рою хотя бы иллюзию справедливости. Мустанг уже почти решил не идти на следующую пару, когда чья-то тень легла на его грудь и шею. — Весь в учёбе, да? Мустанг перевёл взгляд на Эдварда. Солнце так разморило пятикурсника, что он не сразу собрался с мыслями. — Ты чего здесь? И, к твоему сведению, я уже собирался вставать. — Рассказывай, как же. Отец попросил отнести бумаги ректору. Прямо почтовый голубь какой-то. — Золотистый голубь, прицельно гадящий на прохожих ради собственного удовольствия. Я могу это представить, — Рой протянул руку, чтобы Эд помог ему встать, но получил в ответ только несильный пинок в бок и смешную гримасу. — Вот о том я и говорю — вредный ребёнок. — Я не ребёнок! Мустанг поднялся, отряхнул форму и потянулся. Изловчился, дёрнул Элрика за косичку, уворачиваясь от протеза. Эдвард раздражённо повёл плечами и махнул Рою. — Иди учись, студент. Кстати, хочу показать тебе вечером кое-какие материалы. Думаю, оценишь. — Жду с нетерпением. Мустанг взглядом проводил Эдварда до ворот академии, думая о том, что, видимо, всё-таки придётся идти на занятия. Да и Хьюз все мозги выест, если прогулять без него. Привычным маршрутом Рой добрался до аудитории и как можно тише сел рядом с другом. Лектор продолжал свой монолог, даже внимания не обратив на опоздавшего. — Я уже решил, что ты не придёшь, — сказал Хьюз, подперев подбородок. — За кого ты меня держишь? У меня были дела. Маэс прикрыл рукой широкую улыбку, которая сказала Рою, что в его враньё не поверили, что, в общем-то, было и не удивительно. — Не понимаю, зачем ты взял этот курс, — Мустанг открыл тетрадь и начал выводить на полях круги и спирали, изображая работу. — Это же специальный предмет для алхимиков четвёртого и пятого годов. К тому же, скучный до безобразия. — У меня всё равно по расписанию окно в это время. Всё лучше, чем болтаться два часа непонятно где. — Если бы у меня было окно... Эх. Рой почти час гипнотизировал часы над головой лектора, отвлекаясь только на болтовню Хьюза и краткие записи в конспект. Если бы не друг, то и ноги Мустанга не было бы на этом предмете. За двадцать минут до конца пары в аудиторию вошла женщина в армейской форме. Преподаватель подслеповато оглядел вошедшую, после чего кивнул ей, освобождая место на кафедре. — Майор Гилмэн, — представилась женщина. — Профессор любезно выделил мне время, чтобы я могла обратиться к вам. Так как на данный момент в Централе находится не так много государственных алхимиков, было принято решение оповестить о недавнем происшествии четвёртый и пятый курсы. Все, как по команде, сели ровно, стараясь даже не шевелиться. Майор Гилмэн продолжала чётким немного низким голосом: — В прошлую среду отделу гражданской безопасности поступило заявление о пропаже бездомного. Заявитель видел, как во вторник утром некая женщина уводила с собой его товарища, который так и не вернулся. Женщина описывается как невысокая пожилая дама в синем пальто. По установленному порядку поиск пропавшего начинается только на четвёртый день после исчезновения. Учитывая социальное положение пропавшего, делу не дали быстрого хода. Но вчера вечером поступило ещё одно заявление, на этот раз от потерпевшего: Роберт Лейк, тоже бездомный, пришёл в отделение на грани психического срыва и дал нечёткие показания. По его словам, он пошёл за невысокой женщиной в синем пальто, которая обещала вернуть ему потерянные несколько лет назад пальцы с помощью алхимии. Руки Лейка, как зафиксировано в протоколе, сейчас представляют собой месиво из плоти и костей. Мы предполагаем, что эта женщина занимается опытами над людьми. После эксперимента Лейку удалось сбежать, но он не может вспомнить местонахождение дома, в который привела его женщина. В ходе расследования выяснилось, что за последние пару лет исчезновения бездомных были не редкостью. Более точного описания женщины так же добиться не удалось, — майор замолчала и посмотрела на молчавших студентов. Рой с каждым новым словом Гилмэн хмурился всё больше. То, что она говорила, ему совсем не нравилось. Можно было бы назвать это мнительностью, но он улавливал связь между тем, что говорила офицер, и новой знакомой Эдварда. Мустанг не знал, как выглядит Джена и какими именно исследованиями занимается, но всё равно беспокоился. Как много людей в Централе занимаются биомолекулярной алхимией? — Я хочу, чтобы вы все были настороже и помогли в этом деле при необходимости. Судя по всему, мы имеем дело с сильным алхимиком. — Рой? — шёпотом позвал Маэс, заметив, что друг о чём-то задумался и уже не слушает майора. — У меня плохое предчувствие, — сказал Мустанг. Хьюз не стал пока ничего спрашивать, решив, что ещё успеет всё выяснить. Женщина, тем временем, уже закончила и, сказав несколько слов лектору, удалилась. Рой какое-то время сидел тихо, а потом резко встал, подхватил вещи и стремительно вышел из аудитории. Хьюз тут же рванул за ним. — Что случилось? — спросил Маэс, поспевая за едва ли не бегущим по коридорам академии Мустангом. — Мы идём в лавку к Элрикам. Я могу ошибаться, но, боюсь, что Эдвард может знать эту женщину-алхимика. Хьюз был твёрдо настроен вытрясти всю известную другу информацию по дороге к книжному магазину.

***

Джена ненадолго вышла из библиотеки, оставив Эдварда наедине со своими записями, в изучение которых тот погрузился с головой. Виланна была хорошо подкована в вопросах реакции живых клеток на алхимическую реакцию. Старший Элрик читал список возможных изменений в ткани при распаде и воссоздании её структуры и понимал, что сам был бы не в состоянии достичь таких результатов. И всё-таки что-то смущало его в материалах Джены. Она шла по совершенно другому пути, нежели сам Эдвард, но он вполне понимал ход её мысли. Проблема была в том, что всё, в конечном итоге, упиралось в нехватку практических знаний. Многие теории, выдвинутые Виланной, должны были бы оказаться в тупике. Но этого не было. Джена знала, какой алгоритм действий необходим, чтобы получить ту или иную реакцию человеческих клеток, но очевидно, что подобное невозможно, если не проводить соответствующие эксперименты. Однако она сама говорила, что разница между животными и человеческими тканями слишком значительна, чтобы проводить полноценные параллели в теории. Эдвард перечитал абзац и закрыл тетрадь с записями. Он очень надеялся, что ошибается в своих выводах, но это было маловероятно. За дверью послышались шаги хозяйки дома. В этот момент Эд решил спросить её обо всём напрямую. — Уже закончил? — спросила женщина, присаживаясь напротив парня. — Да. Я думал о ваших материалах. Скажите, как давно вы ставите эксперименты на людях? Только сейчас Джена заметила, как впился в неё глазами Элрик. А он действительно быстро догадался и явно не одобрял её подхода. Эдвард выжидающе смотрел на женщину, в золотых глазах был сдерживаемый гнев. Что ж, она ожидала чего-то подобного. — Уже несколько лет.

***

— Я правда сожалею, но и это издание не представляет интереса. У него был большой тираж в тридцатые годы, — говорил Альфонс. Уинри с сочувствием смотрела на младшего Элрика, который уже почти двадцать минут пытался объяснять назойливому посетителю, что их лавке не нужны его книги, даже за столь низкую цену. Будь здесь Эдвард, он бы, наверняка, уже силой спровадил мужчину из лавки. Альфонс же был человеком вежливым, что иногда приносило ему чувствительные неудобства. Спасли Ала ворвавшиеся в магазин Рой и Хьюз, буквально вытолкавшие посетителя за дверь. — Эдвард здесь? — спросил Рой. — Нет, он у Виланны. Что-то случилось? — Альфонс заметно забеспокоился, увидев нервное состояние друзей. — Пока не знаю. А Хоэнхайм? — Ушёл с самого утра. Даже не знаю, куда. — Чёрт! Рой провёл рукой по волосам и задумался. Хьюз же объяснил ситуацию Альфонсу и Уинри и поделился предположениями Мустанга. Первым нашёлся младший Элрик: — Это она. Я найду её адрес, он должен быть где-то здесь. Альфонс начал методично разгребать завалы на столе немного трясущимися руками. — Как ты понял? — удивлённо спросил Рой. — Братик рассказывал мне о их беседах. Её теория держится на факте различия реакции клеток всех живых организмов на преобразование. А он пришёл к выводу, что стоит начинать с внешних тканей. Вероятно, она попыталась последовать теории брата и восстановить пальцы того бедняги. Вот! — Ал взмахнул листком с адресом. — Это оно. Рой выхватил лист и пробежал глазами, запоминая. Потом обратился к Маэсу: — Хьюз, надо сообщить об этом армейским. Я пойду первым. — Я с тобой, — сказал Альфонс, уже идя к двери. — Уинри, останься здесь. Если придёт папа, расскажи ему всё. Рокбелл кивнула. Мустангу даже в голову не пришла мысль спорить с Алом. Он вышел из лавки и побежал за младшим Элриком.

***

Джена принесла записи своих опытов и остальные материалы, которые не показывала Эдварду раньше, положила всё это на стол перед Элриком. Её невозмутимость выводила Эда из себя ещё больше. Парень понял, что женщина не видела ничего предосудительного в своих методах. — Прочти это, — Виланна указала на бумаги. — Было трудно говорить о преобразовании человека, скрывая столь важную часть моих исследований. Возможно, ты извлечёшь из этого больше пользы, чем я. — Вы убили всех этих людей, — прорычал Эдвард, сжав протезом край стола. — Я думал, вы хотели спасать, а не уничтожать. — Я использовала бездомных. Выпавших из социума людей, которых, в любом случае, ждала смерть. Я пыталась излечить их. Они становились фундаментом для исследований, которые когда-нибудь помогут лечить других. — Кто дал вам это право? Почему вы смеете решать, кому следует умереть ради светлого будущего остальных? — Мы смотрим на эту проблему с разных точек зрения, Эдвард. Для тебя, может быть, чужая жизнь неприкосновенна, но я немало убила, пока служила в армии. «Расщепляющий алхимик» — такое прозвище мне дали. Я была ликвидатором. Мне называли человека, а я не оставляла от него и следа. И далеко не каждая смерть была на благо страны. Джена сняла перчатку с правой руки, показывая алхимический круг. Эдвард раньше видел круг для биологического преобразования на левой, но этот был другой. Женщина медленно провела пальцем по чёрным линиям. — Он всегда был со мной, потому что я не знала, когда придёт приказ им воспользоваться. Так не лицемерно ли обвинять меня только в последних убийствах? Выполнение приказа армии не считается преступлением? — Джена смотрела на Эдварда, который не отрывал взгляда от её кисти, и почему-то жалела его. — Или назовёшь убийцами каждого солдата и офицера? Будь моя воля, я бы самолично казнила фюрера в центре города, на глазах у всех. Но ему на смену придёт другой. Нельзя править страной и не убивать. Так разве не стоит принести в жертву нескольких человек, чтобы улучшить жизнь остальным? — Цель оправдывает средства? — Эдвард поднял глаза, и Джена заметила, что гнева в них больше нет. — К чёрту государство, которое не ставит такую формулировку под сомнение. Мы все свято верим в это, даже не пытаясь что-то изменить. Пока мы не начнём сомневаться, ничего не изменится. Я понимаю, что невозможно избежать жертв совсем. Но это не должно быть нормой. Не должно оставлять нас равнодушными. Я не хочу смиряться с убийствами, даже если это ради страны. — Хочешь стать государственным алхимиком с такими идеалами? Ты не долго продержишься. Эдвард не успел ничего ответить: в доме раздался странный короткий звук, и Джена посмотрела в сторону двери. Кто-то зашёл в дом, и сработала «сигнализация»: специальный алхимический круг. — Я не ждала гостей, — сказала Виланна. Она поднялась со стула, но осталась стоять на месте. Эдвард тоже встал, вслушиваясь в шаги двух человек. Гости быстро осмотрели гостиную и кухню и оказались в библиотеке. Увидев брата и Роя, Эдвард весь подобрался. Он не знал, чего ожидать от Джены. — Не двигайтесь, — громко сказал Мустанг женщине. — Вы подозреваетесь в похищениях и алхимических опытах над людьми. Скоро сюда прибудут солдаты центральной армии, сдавайтесь. Джена молчала. Она поняла, что о ней рассказал тот сбежавший беспалый попрошайка. Забавно, что он стал первым человеком, который выжил после эксперимента, но и первым, с кем она совершила ошибку: неверно рассчитала дозу снотворного. Виланна прекрасно представляла свою дальнейшую судьбу, если её схватят армейские псы: её не казнят сразу, скорее всего, заставят продолжать эксперименты. Но вновь оказаться на «службе» она не хотела. Она ненавидела армию, государство, фюрера. Ненавидела саму себя и своё прошлое. Теперь для неё был только один приемлемый вариант действий. К тому же, она всегда была из тех людей, которые быстро принимают решения. — Эдвард, возьми эти записи. Возможно, тебе и кажется это ужасным, но люди погибли ради этого. Если ты не воспользуешься моими исследованиями, то все жертвы будут напрасными. Людей уже не вернёшь. Считай это, своего рода, их наследством. Если не захочешь, то уничтожь всё до прихода солдат. Ты и сам понимаешь, не правда ли? Эдвард растерянно смотрел на старую маленькую женщину, в глазах которой не было пустоты, но так же не было и каких-либо эмоций. Он проследил движение её правой руки и, когда она коснулась ею своего левого плеча, дёрнулся к ней, но не успел. Алхимическая реакция мгновенно расщепила тело Джены. Старший Элрик упал на стул. К нему тут же подбежал брат, что-то спрашивая, но Эд не слушал его. Он посмотрел на записи Виланны и решил, что не сможет их уничтожить. Альфонс обнял Эварда, и тот вцепился пальцами в одежду брата. Ал только сейчас понял, как сильно у него шумело в ушах от сердцебиения. Мустанг подошёл к двум блондинам, которых невольно трясло от пережитого, и положил руки им на головы, успокаивая, как делал это много лет назад, когда они все были ещё детьми. Эти парни постоянно заставляли его волноваться.

***

Во вторник Мустанг заявился в букинистическую лавку ещё до обеда. В торговом зале ходила парочка посетителей, а за столом сидел Хоэнхайм. Рой вдруг вспомнил лицо мужчины, когда тот узнал о случившемся и увидел сыновей. Ван безумно любил своих детей и едва не вышиб из них дух своими медвежьими объятьями. Пришлось постараться и грамотно наврать, что бы армейские не поняли всей произошедшей ситуации и связи Эдварда с Дженой. Но врать парни умели. — Рой, ты сегодня рано, — сказал Хоэнхайм. — Да. Как Эд? — Я не уверен. Он не завтракал с нами, да и вообще не попадался мне на глаза сегодня. Думаю, тебе стоит поискать его наверху. Рой кивнул и поднялся на второй этаж. Было не так много мест, где мог бы находиться Эдвард, поэтому Мустанг сразу направился в личную библиотеку Хоэнхайма. Там, облокотившись спиной о полки, на полу сидел старший Элрик. Рядом лежали журналы и записи Джены, которые они вчера забрали. Рой подошёл к Эдварду и замер. — Вторник — короткий день? — спросил Элрик, глядя на Мустанга снизу вверх. — Я сегодня не пошёл на занятия. Рой искал на лице Эдварда отпечаток переживаний, но не нашёл. Произошедшее Эд пережил стоически, и Мустанг даже загордился им. — Ты такой идиот, — почему-то сказал Рой. — Представляешь, как мы волновались? — Я-то здесь при чём! К тому же, подумай сам, разве со мной может что-то случиться? — Мне вообще было не до раздумий. Рой сел около Эда, чтобы разорвать зрительный контакт, и громко зевнул. Он с трудом заснул этой ночью: его донимали волнения и различные мысли, каждый раз сводившиеся к Эдварду. В конце концов Мустанг решил, что надо разобраться во всём окончательно, иначе покоя ему не будет ни днём, ни ночью. А свой покой он ценил. — Как бы ты отреагировал, если бы я сказал, что люблю тебя? — в лоб спросил Рой. — Что? — переспросил Эдвард, встрепенувшись. — Я тебя люблю, мелкий. Вот что. Рой посмотрел на Эдварда и понял, что красный цвет очень контрастирует с золотым. Покрасневший Элрик глядел на парня такими изумлёнными и не верящими глазами, что Мустангу стало даже немного стыдно. Правда, Эд сразу же отвернулся и забубнил что-то нечленораздельное. Рой наблюдал за Элриком, сдерживая улыбку и думая, что стоило признаться раньше. — Если ты сейчас не успокоишься, я тебя поцелую. Эдвард тут же замолчал, так и не повернувшись к Рою. — Хотя, скорее всего, я поцелую тебя в любом случае, — добавил Мустанг, откровенно забавляясь. — Заткнись, придурок, — сказал Элрик и посмотрел на Роя, пытаясь придать своему лицу серьёзное выражение. — Ты серьёзно, что ли? — Да, вполне. — Ну, тогда... — Эдвард говорил, перебарывая собственное смущение и желание снова отвернуться. — Тогда я, пожалуй... разрешу тебе. Да. Можешь любить, если хочешь. Рою безудержно захотелось рассмеяться. Эда стоило любить хотя бы из-за его идиотского характера. Вместо смеха, Мустанг широко улыбнулся и притянул к себе Эдварда, заключая в объятья. Элрик, вопреки ожиданиям, не попытался освободиться, а только снова проворчал что-то, на этот раз очень похожее на признание. — Я воспользуюсь твоим разрешением, — проговорил Рой, целуя золотые волосы и чувствуя, что Эд сильнее обнял его. Они долго сидели так, сжимая друг друга в объятьях. Спокойствие, удовлетворение и полная гармония с собой и друг другом. Они не думали ни о вчерашнем дне, ни о службе в армии, ни о чём, с чем им придётся иметь дело в будущем. Было невыносимо жарко из-за весеннего солнца, собственной подскочившей температуры и тепла другого человека — сейчас это казалось намного важнее. Сегодня их ещё ждали тонны неловкости, понимающие взгляды Альфонса и Уинри, неугомонный Хьюз и чересчур заботливый Хоэнхайм. Да и Мустанг задолжал Эдварду поцелуй.