***
В лавке Хоэнхайма было оживлённо с самого утра, несмотря на воскресный день. Торговый зал оккупировала группа молодых девушек. Они чинно прохаживались между стеллажами, просили Эдварда и Альфонса помочь им найти определённого автора или книгу, очаровательно улыбались братьям, тихо посмеивались между собой и о чём-то шептались. Подобные набеги юные дамы совершали периодически и всегда стайками. Эдвард помнил, что все они являлись ученицами закрытой женской школы в соседнем районе. Что их интересовало больше: книги или два симпатичных молодых человека — было не известно. Точнее, одну половину интересовала как раз-таки литература, а вторую — Элрики. Но, в конечном итоге, все оставались довольны, потому Эдвард не придавал особого значения этим «крестовым походам» на магазин. — Если вы не читали «Волчий остров» этого автора, то очень рекомендую, — говорил Альфонс одной из девушек. — Если я расскажу Уинри об улыбках, которые ты тут расточаешь направо и налево, она тебя пришибёт, — сказал Эдвард, когда осчастливленная девушка отошла от прилавка с упакованной книгой. — Именно поэтому ты ей и не расскажешь. В торговый зал вошёл Ван, и внимание всех девушек тут же обратилось на него. Дамы пристально рассмотрели прибывшего и одобрили. Сам Хоэнхайм немного удивился этому цветнику, но не забыл улыбнуться. Альфонс же успел задаться вопросом: профессиональная ли это улыбка. Магазин опустел только через пятнадцать минут. Чем бы не руководствовались девушки, посещая букинистическую лавку, торговле это не мешало. По неофициальной статистике лавки Хоэнхайма именно женщины были самой читающей частью общества. Хотя, вполне могло быть, что статистика держалась на тётушке Розалии. Эдвард уронил голову на стол, отчего едва не был завален кипами бумаги, возвышающимися на дубовом монстре. Каждый раз после налёта группы юных читательниц у него болели мышцы лица: им приходилось улыбаться постоянно, а частой практики в этом деле, в отличие от брата, у Эдварда не было. — День только начинается, а ты уже без сил, — сказал отец. — Эд, возьми себя в руки. Мне нужна твоя помощь. Надо будет оценить... Хоэнхайма прервал Рой, вихрем влетевший в лавку. — Вам ведь, наверняка, сегодня необходима моя помощь, да? — спросил студент, выделяя «наверняка» и многозначительно переводя взгляд на каждого присутствующего. — А если нет, то придётся найти мне дело, причём неотложное и, желательно, на весь день. — Совсем ошалел? — удивлённо спросил Эдвард, подняв голову. — А зачем тебе? — поинтересовался Альфонс. Рой заговорил печально и как-то чересчур драматично: — Я пытаюсь избежать внимания одной особы. — Рой от девушки бегает? — прыснул Эдвард. — Даже у такого покорителя женских сердец, оказывается, бывают проблемы с дамами! — У тебя то точно проблем нет, мелкий, — ответил Мустанг, проигнорировав гримасу на лице старшего Элрика. — Эмилия слишком настойчивая девушка: я сходил с ней на свидание всего раз, а она не отлипает от меня уже вторую неделю! А теперь я узнаю, что она собирается заявиться ко мне домой и провести весь день вместе. Как скоро она сделает мне предложение? Я сказал ей, что сегодня буду занят в лавке, но она мне не поверила. Если вы не придумаете мне задание, она меня сожрёт! Рой выглядел очень забавно, рассказывая о таинственной Эмилии: он казался таким несчастным, будто вся несправедливость мира обрушилась на его далеко не хрупкие плечи. Все знали, что Мустанг пользовался популярностью у девушек, правда, он не часто находил на них время. Но подобной ситуации не было ещё никогда. — Скажи ей правду, — предложил Альфонс. — Всё лучше, чем вот так выкручиваться. — Я говорил. Она пропускает всё мимо ушей. И поверь, уж лучше бы она махала гаечным ключом, как Уинри. Ал как-то сразу сник при этих словах, бормоча, что Рой и сам не знает, о чём говорит. Эдвард был согласен с братом. Колокольчик снова зазвонил, и в магазин вошла симпатичная брюнетка. Она сразу нашла взглядом Роя, после чего приветственно улыбнулась присутствующим. Эдвард сел поудобнее, ожидая зрелища. — Рой, ты уверен, что твоя помощь так необходима? — немного грустно спросила Эмилия, с надеждой глядя Рою в глаза. — Боюсь, что так, — ответил Мустанг и повернулся к Хоэнхайму. В его взгляде надежды было даже больше. Ван помолчал несколько секунд, невыносимых для Роя, и обратился к девушке, напустив на себя виноватый вид: — Мне очень жаль, что так получилось, но Рой обещал помочь мне сегодня с делами. Эдвард, Рой! — мужчина тут же перевёл внимание на парней. — В пригороде вам надо будет найти Адама Таера — я дам вам адрес. Он хочет продать коллекцию отца, а я предложил ему услуги нашей лавки. Я сегодня потрачу весь день на починку книг, а Альфонс займётся посетителями: он пока слишком неопытен для такого задания. Эдвард, ты оценишь его библиотеку и, скорее всего, сразу купишь подходящие нам книги. Рой поможет тебе привезти это богатство сюда, — Хоэнхайм посмотрел на часы. — Ваш поезд отходит через полтора часа. Эдвард, возьми каталоги. Рой, приготовь чемоданы. Если не выйдете через полчаса — опоздаете. Рой, совершенно счастливый, тут же кинулся на второй этаж, а Эдвард снова громко стукнулся головой о поверхность стола, показывая тем самым своё отношение ко всему происходящему. Эмилия подавила в себе желание сделать тоже самое: не к лицу девушке биться головой о столы незнакомых людей. Рой и Эд всё-таки едва не опоздали на поезд: Эмилия с трудом рассталась с Мустангом, Эдвард чуть не подрался с незнакомым прохожим из-за какой-то ерунды, господин Парнакк, случайно попавшийся по пути, десять минут рассказывал о несправедливости в мире к нему лично, а кошка, на хвост которой Рой случайно поставил чемодан, чуть не расцарапала ему всю штанину и с большим трудом была оторвана от этого увлекательного занятия. Двое молодых людей завалились в тронувшийся поезд и ещё несколько минут переводили дыхание. Но даже всё это не смогло испортить Рою настроение.***
Они быстро нашли дом Таера: мужчина занимал одну из квартир в сером каменном доме, мало отличавшимся от всех остальных в округе. Сам Адам оказался болезненным человеком лет тридцати, высоким, близоруким и совершенно не интересующимся процессом работы, что должна была проходить у него дома. Он сразу провёл гостей в небольшую комнату с несколькими шкафами, набитыми различными печатными изданиями — коллекцией его покойного отца. Адам предупредил, что не разбирается в книгах, а потому полностью доверяется оценке Эдварда, и оставил парней одних в комнате. Более флегматичного человека Эдвард пока ещё не встречал. — Никогда не видел, как оценивается библиотека, — сказал Рой, устраиваясь в кресле около окна. — Нужна моя помощь? — Нет. Тут ничего интересного: я просто переберу всё это, чтобы выбрать ценные экземпляры. Эдвард говорил спокойно, но Рой заметил удивительное несоответствие голоса и горящих глаз старшего Элрика. Натренированный в Эдварде за столько лет букинист жадно разглядывал корешки книг, уже сейчас понимая, что многое на этих полках невозможно переоценить. Эд трепетно доставал книги, изучал титульные листы, пробегал глазами текст на какой-нибудь странице, иногда зачитываясь. С восхищением осматривал подборки старых журналов, называя себе под нос имена редакторов, неизвестные Мустангу, но, похоже, прекрасно знакомые самому Элрику. Находил необычное издание и тут же обращался к одному из каталогов, шустро водя пальцем по строчкам и бормоча что-то. Отложил отдельно все конволюты, громким шёпотом восхищаясь литературным вкусом их бывшего владельца. Окружил себя стопками книг и ходил между ними как в лабиринте. Поворачивался к Рою и говорил: «Это издание Оливи! Не знал, что она приложила к этому руку», «Нет, посмотри в каком она состоянии! Отцу придётся постараться», «Тебе понравятся эти гравюры» или «Ого, «Канонада» девятнадцатого года. Ал будет в восторге». Мустанг наблюдал за работой Эдварда, не замечая, что улыбается. Он мог вечность сидеть в этой пыльной маленькой комнате и следить за Эдвардом Элриком, соседом, которого знал с детства и в которого умудрился по уши, совершенно безоговорочно и безвозвратно влюбиться. — Я не уверен, что нам хватит двух чемоданов, — задумчиво сказал Эдвард и виновато посмотрел на Роя. — Я перестарался, да? Прости-прости. Не очень-то весело тут меня ждать. Но тут же Эд широко улыбнулся, пожимая плечами и как бы говоря, что на самом деле ни в чём не раскаивается. — Ты хочешь взять всё это? — спросил Мустанг, указывая если не на горы, то на холмы книг точно. Эдвард снова пожал плечами: — Видимо, отец не зря дал столько денег: примерно такого он и ожидал. Рой театрально выдохнул, напуская на себя жалостливый вид, чем развеселил Элрика только больше. — Что ж, тогда схожу за господином Таером. Уже посчитал, сколько это будет стоить? — спросил Рой, на что получил утвердительный кивок. Адам удивился, увидев количество отобранной литературы, но ничего не сказал. Его устраивала цена, и он со спокойным сердцем отдал книги парням, даже найдя где-то в закромах своей квартиры моток бечёвки для всего, что не поместилось в чемоданы. Донести и загрузить в поезд всё приобретённое богатство им удалось с огромным трудом. Рой понял, что, порой, груз литературы бывает непосилен. Правда, Эдварда это совсем не расстраивало. На обратном пути они молча смотрели в окно и думали примерно об одном и том же. — Я стал слишком редко покидать лавку, — произнёс Эдвард. Он разглядывал залитый солнцем, двигающийся пейзаж за окном, щуря глаза и отстукивая что-то простое костяшкой пальца по стеклу.***
Если бы кто-нибудь спросил у Эдварда, почему он едет напротив Роя, он ответил бы, что во всём виноват отец. Немного бы подумал и добавил, что это оказалось совсем не плохой идеей. Он бы просто не справился. К тому же, одному было бы скучно. Если бы Роя спросили, почему он согласился на эту поездку, он ответил бы, что ему было необходимо избавиться от назойливого внимания девушки. Решившись говорить откровенно, он бы признался, что поехал бы с Эдвардом в любом случае. Если бы Эдвард задумался, почему ему приятно, когда Рой находится рядом, то взвыл бы и постарался выкинуть подобные мысли из головы. Потому что он часто задавался этим вопросом и ответ каждый раз становился всё более пугающим. Если бы Рой решил ответить, почему он сейчас смотрит на Эдварда, то он бы сказал какую-нибудь смешную глупость. Он вообще часто разглядывал Элрика, и признаться себе в причинах этого было бы слишком смущающе. Если бы Рой сейчас болтал всякие глупости, как делал это обычно, то Эдвард бы слушал его голос, не разбирая отдельных слов. Потому что ему нравился тембр и интонации, с которыми говорил Мустанг. А если уж совсем честно, то он любил его голос с самого детства, пусть раньше тот и не был таким низким. Если бы Рой разрешил себе сделать то, что хочет, то он бы попросил Эдварда коснуться протезом своего лба, надеясь, что сталь ещё сохранила прохладу. И бесконечно долго, в упор смотрел бы в золотые глаза. Если бы поезд мог ехать, не останавливаясь, не два часа, а до самой ночи, то ни Эдвард, ни Рой не сказали бы и слова протеста. Потому что это был именно тот момент спокойствия, когда хотелось только сидеть рядом с другим человеком, не думать ни о чём лишнем и смотреть в окно, повторяя про себя ритм стука колёс. Если бы всё это вдруг стало очевидно, то Эдвард бы покраснел до самых кончиков волос и избегал Мустанга не меньше месяца. Если бы всё это вдруг стало очевидно, то Рой бы попросту не позволил Элрику себя игнорировать, как бы тот ни старался.***
То, что они добрались до лавки живыми, Рой считал свершением достойным вечной памяти. Парни ввалились в магазин и упали вместе с грузом на пол, не отходя далеко от двери. Тут же около них оперативно оказались Альфонс и Уинри, помогая перенести книги и заваливая вопросами. Отец тоже что-то говорил. Но Рой и Эдвард были способны только на небольшой набор нечленораздельных звуков, да и перспектива остаться на полу нравилась им гораздо больше, чем разбор разномастной литературы. Гомон в лавке Хоэнхайма не утихал до ночи. Торговый зал казался меньше размером от каталогов, бумаг, книг, журналов, конволютов и других печатных изданий, которые лежали теперь на каждой горизонтальной поверхности. Альфонс чувствовал себя донельзя счастливым, находясь в этом хаосе. И, наверное, остальные тоже испытывали что-то подобное.