Поднимись на борт

Музыка кружила по замкнутому пространству, не находя выхода, ударялась в стены и отскакивала мелкими осколками прямо за столики, где сидели посетители. Её частички медленно растворялись в коктейлях. Наверное, всё дело было именно в музыке. Осколок стекла, попавший в глаз Каю, сделал его холодным и расчетливым; осколок музыки, попавший в кровь Джону, мгновенно воспламенил тело, пульсируя в такт новым волнам звука — одно было схожим, Снежная Королева уверенной поступью пришла за своей жертвой. В полузакрытом тематическом клубе, где новые гости были редкостью, этим вечером появилась «звезда». Он вошёл, не представившись, пренебрегая правилами заведения и вежливости. Бармен вопросительно взглянул на администратора, который следовал за молодым человеком. Билли подал знак, что всё в порядке, мол, необходимость, ничего не поделать, даже если невежа не соизволил снять верхнюю одежду. Тёмное пальто развевалось мрачным парусом за стремительно шагающим хозяином. В полутонах слабоосвещённого зала казалось, что чёрная тень скользит невесомо и парень движется совершенно не по-человечески. Белое полотно лица со стремительно тающим инеем на кончиках непроглядной черноты волос промелькнуло перед Джоном, когда он отставлял в сторону высокий бокал с взрывоопасной смесью похоти. Как только молодой человек ловко швырнул большой конверт на стол хозяину заведения и нагловато ухмыльнулся, стало понятно, что он не имеет отношения к Теме. Всего лишь решал неотложные дела. Никто не смел так обращаться с Вацлавом, единственным здесь домом, носящим собственное имя, вопреки принятым псевдонимам. Хозяин заведения был крепким мужчиной с яркой проседью, оттеняющей светлые глаза. Он спокойно взял конверт, не обращая внимания на нетерпеливо переступающего наглеца. Джон усмехнулся своим мыслям, заметив, что Вацлав ведёт себя с гостем, как с распоясавшимся и приручаемым сабом. Попросту не обращает на него внимания и остаётся спокойным, в то время как из партнера во все стороны хлещет энергия, которая не бесконечна. Ещё немного, и незнакомец выдохнется, попадёт под контроль опытного дома. Этого не случается. Хозяин удовлетворенно прячет конверт в дипломат, доставая оттуда же увесистую пачку денег. Нервозность парня немного устаканивается — он снова похож на каменную статую, холодную и невозмутимую, на горгулью, только что слетевшую с крыши готического собора. — С вами приятно было работать, — они не жмут друг другу руки. Скорее всего, Вацлав знает, что его рукопожатие не будет принято, а гость слишком высокомерен для подобного. Пачка денег будто испаряется из тонких изящных пальцев. Всё действие происходит в нескольких метрах от Джона, в голове у которого пылает. Парень разворачивается резко и уже готов мчаться на всех парусах прочь из «гнусного» заведения, но, сделав пару шагов, он будто спотыкается. Взгляд льдистых глаз окатывает его неожиданной волной, хлестнувшей за борт комфортабельной и спокойной яхты. Магнетизм, источаемый гостем, туманит рассудок. Холодность в поведении, скрывающая бешеный напор и силу, раздувает в груди пожар. Взгляд, медленно скользящий от ног и замирающий в прямом жестком столкновении цвета неба и моря. Джон осторожно прикрывает глаза, чувствуя, как пламя прорывается на поверхность. — Я бы хотел ещё кое-что, — парень резко оборачивается к Вацлаву. — Думаю, у вас отменный товар. Пусть меня обслужит ваша… шлюха. Последнее слово вылетает, будто плевок и попадает прямо в лицо Джона, испаряясь из-за непереносимого жара. Он не видит эмоций на абсолютно спокойном лице Вацлава, только в глазах мелькает электрическая искра. Его самого и его заведение только что оскорбили. Неужели это сойдёт с рук хаму? — Сейчас ваше незнание останется безнаказанным только благодаря Майкрофту. — Хммм. Пусть он меня обслужит, — холодный взгляд снова метнулся к Джону, прощупывая каждый сантиметр кожи, — ведь он снизу. Ватсон замер, неожиданно испытывая предвкушение. Если Вацлав согласится, то он не сможет ему отказать. Да и зачем лгать, ему не хочется отказываться от возможности опробовать бешеную энергию. Ядовитый осколок намертво слился с кровью, и никакая Герда не придёт ему на помощь. — Я должен ему больше, чем деньги, — Вацлав осторожно взял Джона под локоть. — Будь снисходителен к отсутствию опыта. Я возмещу тебе, — и глубокий голос лучшего мастера обещает незабываемую награду. В комнате, куда они пришли, образ таинственного незнакомца сыплется, отстает от кожи, как старая штукатурка от прикосновения. Оголяет другой слой, более точный и правдивый. В ярком электрическом свете парень выглядит не загадочно — всего лишь уставшим, слишком молодым. Джон думает, есть ли тому хотя бы восемнадцать? Тёмные круги под глазами, болезненно-бледная кожа. Злой приказ: «Раздевайся», — и видно желтоватые зубы, много курит? Пальто отложено в сторону, явив нездоровую худобу. Чёрная рубашка с закатанными рукавами — открывает плотный рисунок вен, торчащих под кожей фарфоровыми змеями. И только ощущение хлесткой, подавляющей силы никуда не пропадает. Она заполняет небольшую комнатку, словно отравляющий газ, сразу всю, неотвратимо попадая в лёгкие. Джон не медля раздевается. Он знает, что у него неплохое тело. Мальчишке, видимо, нравится. Тот смотрит, не отводя взгляд. Конечно, это не мастер. Глупо ждать от него правильной игры: секс, может, чуть более грубый, чем просто с проституткой. И тем неожиданней становится приказ: — Медленнее. Я никуда не тороплюсь, — изящно для нескладного худого тела парень, сидящий на невысокой скамейке напротив, чуть раздвигает ноги. Джон не может сдержать дрожащего вздоха, отбрасывая футболку в угол. Ему предложили покрасоваться? Он подходит к чуть раскрасневшейся статуе, становится у него между ног. Вихрастая голова оказалась напротив живота Ватсона. Что ж, игра с сабом для непосвященного тоже может быть опасна. Джон считал себя достаточно опытным для этого, пять лет в теме — не шутки. Он медленно потянулся, погладил свою шею, слегка откинув голову, опустил руки ниже, на грудь, поласкал соски. И даже немного удивился собственному стону, хотя никогда не был тихим. Главное, не переигрывать. Мальчишка дышал тяжело и не шевелился. Так стесняешься? Джон не торопился снять джинсы, вдоволь играясь с ремнем и ожидая, когда незнакомцу надоест, что его шлюха просто поглаживает себя сквозь плотную ткань, не скрывающую, насколько ей хорошо. — Разденься до конца, — голос будто упал в глубокий колодец, стал глухим и тягучим. Тонкие руки жёстко остановили Джона, неожиданно сильно сжав его запястья. — А потом на пол, лицом вниз. Похоже, не всё так безнадёжно, как думал Джон. Он достаточно быстро избавился от джинсы, а нижнего белья не носил, и лёг поближе к партнеру. — Теперь отжимайся и считай вслух, — Джон про себя пожал плечами, бессмыслица, никакой логики, и приступил. Физическая нагрузка была ему даже в радость, зря он, что ли, играл в университетской команде по рэгби. Хотя некое подобие мотивации начало проясняться. Странно было осознавать, что им могут любоваться. В клубе было достаточно приятных сабов, но и красота здесь была не на первом месте. Тишина, нарушаемая лишь его дыханием и размеренным счетом, давала разыграться воображению. Что происходит за его спиной? По-прежнему ли мальчишка сидит, раздвинув ноги? Гладит обтянутое классическими брюками бедро? Наблюдая лениво и пресыщено, или может, жадно подался вперёд, всматриваясь, как пот собрался между лопаток и на пояснице Джона, как напряжены его мышцы, ждёт, когда наступит предел и саб обессилено рухнет на пол? Счёт перевалил за пятьдесят. Красные пятна расползлись по смуглой коже спины и шеи Джона. Он знал свой предел, сотня точно, а если его не остановят… Они ничего не обговаривали, никаких условий и рамок. Парень мог сделать с ним абсолютно всё. Разумом Джон понимал, что, разумеется, он сможет сопротивляться в случае чего. И весьма успешно, мальчишка был явно слабее, но откуда-то из глубины по нервам приятной щекоткой плясало: всё что угодно, абсолютно всё. И он позволит человеку, которого видит впервые в жизни, взять над ним абсолютную власть. Вот так, даже не зная, можно ли доверять ему? Даже не зная, получит ли он хоть какую-то заботу взамен? Но похоть ломала логику, лежащую на поверхности, освобождая глубинную истому подчинения. Джон досчитал до восьмидесяти. Тело окончательно пропиталось жаром, не только внутри от возбуждения, но и от физической нагрузки — его можно было брать хоть сейчас. — Хватит, — голос был холоден, Джон мгновенно почувствовал неудовлетворенность верхнего. Но почему? Наверное, тот не может определиться с тем, что ему действительно хочется. Осторожный взгляд из-под ресниц подтвердил это. Шея незнакомца пылала, лоб и виски слегка поблескивали влагой. Вряд ли он к себе прикасался, кулаки по обе стороны от ног были сжаты намертво и казались приросшими к лавке. Брюки вздыбились у ремня. — Позволь помочь тебе? — они действительно ничего не обговаривали, так что Джон счёл себя вправе сказать это. Даже смотреть на неудобно расположившуюся эрекцию парня было некомфортно. Тот кивнул, безошибочно определив, куда направлен взгляд Ватсона. Не поднимаясь с пола, только привстав на колени, Джон подполз к нему, спавшее не до конца возбуждение делало его позу немного неуклюжей, но мальчишка смотрел на покачивающийся в движении член, будто видел его впервые. Взгляд был голодным и тёмным. Заведя руки за спину, мужчина вцепился в ремень зубами, чувствуя, как затрепетали мышцы живота под живым дыханием. Джон намеренно старался растянуть процесс, выдыхая воздух через нос сильнее, чем в естественных обстоятельствах. Прежде чем потянуть язычок молнии, он взглянул вверх, на него не смотрели. Молодость… он делал это много раз, но такую острую реакцию встречал впервые. Под губами раскалённо пекло и было каменно твёрдо. Молния медленно расходилась, оголяя больше жара. Джон не спешил отстраняться, нежно касаясь открытым ртом яичек незнакомца, затем он чуть сжал губы и попытался действовать языком. Мгновением позже он обнаружил себя отстраненным, чужие руки больно оттягивали его за волосы от паха. Вот сейчас он испытал всю ту властность, которая растекалась по комнате, волочилась за незнакомцем, как шлейф за королевой. Этот парень мог бы стать превосходным доминантом. Сила сконцентрировалась в одном взгляде, в одном касании — Джона пронзил страх того, что может последовать за неудовольствием верхнего. Цвет бескрайнего безумия, льдистый, яркий, отчаянный… он ударил как кнут, рассекая воздух и ложась точным клеймом повиновения на зашипевшего Джона: вся кровь, казалось, прилила к члену, и посмотри парень на него минутой дольше, он бы выплеснулся прямо так, без стимуляции. — На четвереньки, — теперь голос не был холоден, хриплая бархатца была наполнена адским жаром желания. Джона небрежно оттолкнули и освободились от брюк. Наконец-то можно будет почувствовать вторжение… Надежды Джона не оправдались. На отставленный зад неожиданно резко лёг удар стека. Вспышка в мозгу, а затем разгорающийся след боли на коже. Слишком резко, слишком неопытно, а это может закончиться очень-очень плохо: не рассчитай парень силу ударов, наложи их один на другой — и Джон не сможет нормально сидеть целый месяц, не говоря уже про болезненность в процессе и оставшиеся следы. Второй удар хлестнул так же остро, рядом с предыдущим (слава богу, ума хватило), подгоняя кипящую боль, заглушающую все ощущения от собственного тела. Джон вскрикнул, подался вперёд, и, теряя концентрацию, чуть не рухнул на подогнувшиеся руки. Стек не был лёгкой игрушкой, а парень вообще использовал его исключительно как наказание, нанося удар рукояткой, как тростью, а не кожаным наконечником. Несколько томительных секунд ничего не происходило, ещё два удара, решил Джон, а потом с чистой совестью можно было уйти. Наверное, парень что-то почувствовал или испугался вида вспухшей располосованной кожи. Для первого раза зрелище, должно быть, ещё то. Джон задрожал, когда почувствовал прикосновение кожаного кончика, мягко следующего по изгибам его задницы, задышал глубже. Нежная кожа кипела, боль усиливалась, а Ватсон ждал продолжения… Мальчишка, усмехнулся про себя Джон: чужая рука скользнула к его члену, проверяя, возбуждён ли саб. Ну что, убедился? Ещё как возбуждён! Хотя боль и затмевала все остальные ощущения рецепторов, каменная тяжесть в мошонке по интенсивности уступала пожару ударов, но это не означало, что желание так легко погасить. Несколько неуверенных шлепков вокруг горящих рубцов только раззадорили Джона. Он позволил себе несколько стонов и провокационных покачиваний, изогнул спину. Звук отбрасываемого стека отозвался сладким покалыванием в области живота. Зашуршала упаковка презерватива. И Джон не смог сдержать стона, когда по анусу растеклась прохладная жидкость. Незнакомец сразу приставил член ко входу, просто удача, что Ватсон подготовился сегодня заранее… Видимо, парень долго терпел и держался на последних тормозах. Он с ходу взял оглушающий темп. Сначала накатывала только боль в проходе, потом к ней в качестве приправы добавилось жжение в отметинах от стека. Влажное столкновение тел раскручивалось спиралью по нервным окончаниям, Джон не мог отвлечься и прикоснуться к себе, его полностью подчинило чужое стремление к удовлетворению. Жёсткие пальцы впивались в бёдра, притягивая навстречу очередному толчку. Ещё через несколько раз, член пришёлся на простату. Всхлип, который не удержал Джон, чрезмерная сладость, прокатившаяся по истерзанным нервам — он непроизвольно сжался. Полукрик-полурык взорвал их размеренное пыхтение. Несколько завершающих движений — Джона отпустили с невозмутимой небрежностью. Заботы ожидать было глупо, но он не сменил позу, ожидая инструкции к дальнейшим действиям, как если мальчик был бы его настоящим домом. Парень стянул презерватив с оттенком лёгкой брезгливости. И неожиданно усадил Джона между ног спиной к себе. Такую удачу Ватсон побоялся спугнуть и расслабился в крепком, но осторожном объятии. Чужие губы шарили по его чувствительной шее, чуть посасывая кожу, прихватывая её зубами; чужие руки гладили по груди, медленно спускаясь к паху, к члену, бессовестно истекающему смазкой, с побагровевшей головкой и переплетением чувствительных вен. Джон всхлипнул: — Пожалуйста. «Пожалуйста, дай мне награду, я был терпелив к твоей неопытности, был чуток к твоим желаниям». Это бы хотелось сказать парню, но сил у Джона хватало только на одно слово, на одну просьбу: — Пожалуйста. Движения рук на его члене приобрели божественную четкость, ведущую к освобождению. Только бы не игра, только бы не остановка. Его немного наклонили, чужие губы и язык жестоко вторглись в рот, впиваясь в самую суть Джона, пытаясь достать его душу, высосать личность. Рука, вплоть до самого конца, не отпускала член, наверняка подводя к оргазму. И голодные губы не оторвались от своего источника, даже когда Джон бился в оргазменном пылу. Даже когда он уже полностью выплеснулся, ощущая, как его сперму размазывают по его же груди. Когда время всё же распаяло их слияние, Джон с удивлением увидел сияющие глаза: радостный блеск весеннего неба, ещё только просыпающегося от зимы; вспухшие, словно весенние почки, губы, здоровый румянец закатного вечера. Великолепный дом. Но всё имеет предопределённость кончаться. Объятия, обнажённость, интимность, слияние, невысказанная договоренность, присутствие… У выхода из комнаты парень остановился. Нерешительно качнулся туда-обратно, словно маятник на больших часах, но не обернулся, хотя Джон готов был поклясться, что хотел это сделать. Точно хотел… Их встреча закончилась, как и многое в жизни людей. Но долгие годы память о ней хранилась в голове Джона. Она не исчезала, потому что связи такой силы, такой неслучайной случайности могут закончиться, но не исчезнуть бесследно. Поэтому память жила лёгкой теплотой и несбыточной нитью судьбы.