В прятки с реальностью

Эрик

      В грудь врезается стимулятор. Черт всех их, вместе взятых и по отдельности, побери, бл*дь! Да, что же сегодня за день? Так начиналось все неплохо, и вот, пожалуйста, на тебе.       Эта придурочная идиотка высунулась, чтобы полюбоваться на дело рук своих дурацких, и моментально получила стимулятор в шею, потом еще один, в плечо. Ясно-понятно, что теперь трясти ее будет долго, потому что, чем ближе к голове, тем чувствительнее, да еще открытое место… Надо быть такой тупой, непроходимой, бл*дь, дурой? Пришлось отвлечься и ловить эту х*еву идиотку, чтоб не разбила свою тупую башку.       Выдергиваю стимулятор, в принципе привыкнуть к ним можно, хоть и приятного мало. Ну, если только мы еще и проиграем сегодня, этот гребанный день точно закончится плохо для кого-то. Пока еще не придумал для кого.       Победные крики с маяка подтвердили мрачные предположения. Ну точно, эти придурки отдали флаг, даже не попытавшись побороться за него. И придурчоный бл*дский Фор опять выиграл. Да что за…       Девица, сидя у контейнера, начинает ржать. Вот бы узнать, чего смешного она углядела в нашем проигрыше. А потом уеб*ть ее нах*й, как-нибудь, с особым цинизмом. Смех ввинчивается в мозг ржавым сверлом. Что, нравится проигрывать? Что это за бесстрашная такая, мало того, похожа на дохлую поганку, так еще и проигрывать нам нравится. Рука уже занесена для контролируемого удара, когда эта тупка выставляя грязные руки вперед, как-будто пытаясь отгородится от моего кулака, пытается что-то там такое пискнуть.       — Стой, стой. Я же не над то­бой сме­юсь.       Да? Интересно, что же смешного тут вообще можно, бл*дь, найти?       — Ну… — будешь ты говорить или только лупоглазо пялиться хорошо получается?       — Ты швыр­нул ме­ня зад­ни­цей в лу­жу. — Потрясающе. Вот это ох*енная информация, а главное нужная и необходимая. Отчего-то стало смешно. Вот дура. Ладно. Надо идти уже.       — Все. Ухо­дим! — командую всем остальным и стараюсь отойти от раздражающего фактора подальше.       Иду вперед, стараясь не замечать счастливых улыбок выигравших. Надо куда-нибудь сесть, чтобы никого не видеть. Не хватало еще показать, как мне паскудно и х*ево. Блядь, вот что надо сделать, чтобы Фор этот, наконец, уже уеб*л куда-нибудь. Опять я второй, как и в тот гребанный раз, когда он подловил меня своей истерикой. Почему я не вызвал его еще раз на поединок? Кто знал, что это будет потом преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Везде, всегда второй. Никто не знает, каково это, тягаться с человеком, у которого всего четыре страха. Особенно, когда у тебя их больше десяти. А он, как-будто целью своей поставил, вечно мне об этом напоминать.       И все из-за этой бл*дской девки. Стоило отвлечься на самку, все, ты проигравший. И так всегда! Вечный второй. Какого хрена, она все время мозолит мне глаза, почему, куда бы я не пошел, где бы не находился, я всегда вижу ее, слышу ее оглушительный писк, который даже голосом не назовешь, попадаю из-за нее в неприятности. Как так вышло, что теперь все мое общение с неофитами происходит практически всегда через нее? Она смеет мне хамить, огрызаться, пытается играть со мной, отвечать на мои приказы своими дурацкими шуточками. Что это вообще за девка, у нее что, отсутствует чувство самосохранения? Со мной нельзя играть! Мне нельзя перечить! Это точно кончится плохо, я не просто обещаю, я клянусь в этом!       Вот и поезд, наконец-то. Чтобы ни с кем не встречаться, запрыгиваю в первый вагон, он всегда пустой, в него запрыгивать не самое простое дело. Сажусь прямо на пол, откидываю голову на стену, прикрываю глаза. Все, можно расслабится хоть немного.       Бывают дни ничего, сносные. Бывают так себе. Бывают откровенно отвратительные. А бывают вот такие, как этот. Или как эта девка, которая залезла в тот же вагон, что и я. Не перестаю удивляться, она это специально делает или нарочно? Вот только пусть попробует что-нибудь сказать, выкину сразу из вагона, пусть что угодно потом будет, я не шучу. Но девка, видимо, не такая уж непроходимая тупица, поняла, что меня сейчас лучше не трогать.       Хочу, просто невыносимо желаю, отвлечься от всех мыслей. Вот, просто, сидеть и ни о чем не думать, не ощущать рядом с собой инородное тело. Почему я не могу подумать о чем-нибудь другом? Например о том, что завтра патруль идет на не спокойный периметр, а неофиты остаются под началом Фора, который их, как мамочка, будет целовать в задницы, расслабляя и делая из них тупых неженок. Один такой погиб в прошлом году, бл*дь. Ну, как так, ведь такой же был, как девка эта. Вечно лез, то с вопросами, то с предложениями. То огрызался, то подшучивал. Хороший был парнишка, по большому счету, вышел бы хороший командир. Я уж и бил его, и запугивал, ничего не помогало. И что? Приказано было, сидеть и не высовываться. Высунулся и схватил пулю в головенку свою тупую.       Девка посматривает на меня в окно, пристально, будто старается понять, о чем я думаю. О таких вот тупоголовых идиотах, которые отдают свою жизнь просто не с х*я. Учишь их, возишься с ними, вытаскиваешь из всякого дерьма, а они потом ненавидят тебя за твою жесткость, зато любят Фора, который их своей же мягкостью и калечит.       — И дол­го ты пя­лить­ся со­бира­ешь­ся? — Хочу, чтобы она перестала сверлить меня взглядом. Так смотрит, что кажется поймет, о чем я на самом деле думаю.       Из нее тоже может получиться не плохой воин, есть в ней что-то такое… раздражающее… нет не так, есть что-то такое… несгибаемое. Вот, вроде, гнешь ее, вроде должна была уже сломаться, такая мелкая, противная в своей ребячливости. Детство в жопе играет, а туда же, в бесстрашные. Девка, что с нее взять? Надеется на поддержку парней, которые вокруг нее крутятся…       Стук колес в пустом вагоне довольно громко бьет по ушам, металл вагона холодит затылок, а ветер обдувает поросшие к вечеру щетиной щеки. Прикрываю глаза и глубокий вдох наполняет легкие таким необходимым кислородом, а мысли все равно около этой девицы крутятся. Может, она не такая уж тупая, все-таки мы не так уж и плохо играли.       Подхожу, сажусь с ней рядом. Она опасливо косится, но не отодвигается, изо всех сил делая вид, что не боится меня.       — Ты выб­ра­ла неп­ло­хую ог­не­вую по­зицию, — не глядя на нее и испытывая отчего-то страшное желание закурить, говорю я ей. — Но все ис­порти­ла под­ста­вив­шись под пу­ли. В нас­то­ящем бою, те­бе бы это сто­ило жиз­ни.       — Я те­бя прик­ры­вала, от Фо­ра, — отвечает девица негромко. — В нас­то­ящем бою я мог­ла бы спас­ти чью-то жизнь. Но это не нас­то­ящая вой­на, это все­го лишь иг­ра.       Вот-вот, с этого все и начинается. Как можно вообще кого-нибудь спасти, если ты уже мертвая, как золушка, не очевидно ли, что живой человек, физически, имеет возможность спасти больше народу, чем мертвый? А инициация — это всего лишь игра, лидер — это такой клоун, сейчас мы посмеемся и все забудем. «Это же игра», бл*дь, кто придумал эту х*йность?       — Все­го лишь иг­ра? — угрожающе тяну я. — Для бесс­траш­но­го по­беда — это честь, и ес­ли ты еще это­го не по­няла, то ты не нуж­на на­шей фрак­ции. Нам не нуж­ны сла­бые и без­воль­ные от­бро­сы.       — Эй. Те­бя, меж­ду про­чим, то­же подс­тре­лили, и не­чего всю ви­ну ва­лить на ме­ня.       Я ж говорю, тупая она все-таки. Если кто-то включит мозг и попробует напрячь память, то подстрелили меня из-за нее, вообще-то.       — Спа­сибо, что пой­мал и не дал раз­бить­ся.       Пф-ф-ф, надо же, сподобилась.       — Я не дол­жен был от­вле­кать­ся на те­бя, и тог­да бы мы не про­иг­ра­ли. Нуж­но бы­ло поз­во­лить те­бе раз­бить свою бес­толко­вую го­лову. От те­бя од­ни проб­ле­мы.       — Ты серь­ез­но? — Девица вдруг вскакивает, и я вижу, что под курткой у нее футболка. А под футболкой ничего нет. Вот совсем ничего. — Серь­ез­но? Ты го­тов по­жер­тво­вать чу­жой жизнью, ра­ди сво­его ду­рац­ко­го са­молю­бия? Ты дол­жен быть за­щит­ни­ком и опо­рой для сво­их под­чи­нен­ных. Ты ли­дер Бесс­тра­шия, а не кап­ризный маль­чиш­ка.       Отсутствие чего-либо под футболкой обеспокоило. Не на шутку. От этого страшное, просто невообразимое, раздражение накатило как-то внезапно. Захотелось срочно чего-нибудь разбить или просто выкинуть из вагона.       — Су­ка по­ганая! — Встаю, чтобы не позволять ей нависать надо мной. И не видеть уже наконец чертову футболку, под которой нет ни хрена, бл*дь. — Не те­бе го­ворить, что я дол­жен. Бесс­траш­ные — от при­роды во­ины, силь­ные и от­важные. Им не ве­дом страх. Мы го­товим сол­дат, а не…       — Ты го­товишь убийц. — Ах вот как, значит. А на поле боя должны быть только нежные ромашки. — Твоя жес­то­кость по­рож­да­ет на­силие и без­жа­лос­тность.       — Все ска­зала? — Нет, все-таки дура она, непроходимая. Хоть у нее под футболкой ничего и нет. Как и в голове. Может проверить? Да ну, на х*й. Кулак впечатывается в стену вагона, одаривая меня спасительной болью. Хоть на что-то можно отвлечься.       Она зажмурилась. Ну да, я у*бу нах*й, это точно. Мало не покажется и все такое. Зачем же я так близко к ней стою-то? И под футболкой… Черт.       — Открой глазки. — Отвернулась, страшно ей. И тут она облизнула свои губы. — Открой. — Почему-то это важно. Хочу, чтобы она на меня посмотрела. Хочу эти губы. Прямо сейчас. Немедленно.       Прижимаю ее к стене покрепче, чтобы и не подумала вырваться, накрываю ее губы своими. Губы мягкие, пухлые, какие-то… невинные и очень вкусные. Опьяняющие. Ощущения навалились как-то разом. Вдруг слишком отчетливо пришло сознание того, что я прижимаюсь к ней, и между нами только одежда. И больше ничего. И очень, просто до ноющей боли хочется, чтобы ее не было. Руки, помимо воли, опускаются ниже, еще немного и уже можно будет запустить их под футболку…       На поцелуй ответила, но как-то растерянно. Ни разу не целовалась? Однако, уже в следующую минуту слегка обмякла, сдалась мне на милость, слегка приоткрыла рот. Мой язык немедленно проникает туда и натыкается на маленький серебряный шарик пирсинга. Не целовалась, значит, а язык проткнула? Знала или догадалась? Или играет так со мной опять?       В следующую секунду получаю довольно ощутимый укус. Чччееерт, больно, сука. Значит все-таки играем. Ну ты сама напросилась, девочка. Кусаю ее в ответ, слизываю выступившую кровь и отстраняюсь, когда она меня отталкивает. Поиграем, не переживай. Ничего особенного не произошло.       Вот и крыша. Стою у открытых дверей, ничем не выдавая своей готовности к прыжку. Хотела острых ощущений, сучка, получи полной ложкой. Ни слова не говоря, прыгаю в темноту. Давай, сможешь выбраться, будет тебе бонус. Может быть, я даже тебя и не убью.