Somewhere Only We Know

У моего старшего брата очень красивые глаза: темно-синие, словно хмурое северное море. И характер под стать: обжигающий холодом, зачастую слишком требовательный к окружающим, но куда больше – к себе. Одного взгляда Владлена, казалось, хватало, чтобы заставить любого почувствовать себя едва ли не ничтожным и жалким. Друзья для брата ничего не значили: он не умел ладить с людьми, не хотел искать компромиссов и никогда не молчал, когда ему было что сказать. Мой брат-двойняшка не в пример беспечнее. Общительный и жизнерадостный он всегда умел располагать к себе. Несмотря на его многочисленные шалости, родители так и не научились сердиться на Севку. Его обаяние и легкий характер с детства помогали брату избегать наказаний. Даже наша первая учительница так и не смогла его наказать ни за разбитое окно, ни за вымазанную в акварельных красках одноклассницу, ни за любую другую провинность, коих в течение трех лет было множество. Севке стоило только улыбнуться, извиниться с самым искренним видом раскаявшегося грешника, и все обиды на него тут же улетучивались. Мы ходили в один детских сад, в одну школу и были в одном классе, какое-то время даже сидели за одной партой. Я всегда замечала, что Севка умело располагал к себе, у него было много друзей и приятелей. Люди к нему тянулись, словно к солнцу. Он всегда находился в центре внимания и являлся источником всевозможных идей, искрометных шуток и неотъемлемого позитива. В отличие от робкой тихони меня. Иногда я даже слышала вопрос, а точно ли мы с Севкой родственники? На что Севка непринужденно отвечал, мол, да и всегда отмечал, что я вообще счастливица, ибо у меня был такой вот замечательный во всех отношениях брат. Одним из его достоинств, видимо, являлась врожденная скромность. Помню, что в свои семь лет я побоялась Владлена. В десять – гордилась им. В тринадцать – тихо восхищалась. Я считала его едва ли не идеальным во всех отношениях человеком. Да, характер у него был тот еще, но за что бы он ни брался, ему все давалось с какой-то удивительной легкостью. Впрочем, восхищалась не я одна. Мои подруги засматривались на Владлена, даже напрашивались в гости, лишь бы попасться ему на глаза, однако брат считал нас назойливой мелочью, которая не могла рассчитывать и на толику его внимания. Правда, мне претензий брат никогда не предъявлял, хотя навряд ли я смогла бы пойти против Владлена, скажи он, что больше не хочет видеть у нас дома моих подруг. Севка никогда не понимал такого интереса к нашему старшему брату и вечно дулся. Марина, моя лучшая подруга, однажды, будучи у нас в гостях, деловито ему пояснила, что Севка для них слишком маленький, а вот Владлен, что был на три года нас старше, считался куда более подходящим кандидатом для тихой влюбленности и навязчивого восхищения. - Ты на себя погляди… - Маринка с демонстративной насмешкой оглядела Севку с головы до ног. – Дурак дураком, вечно выделываешься. Подрасти немного для начала. - Ага, - проворчал тот, сдувая со лба отросшую светлую челку, - ты у нас прямо вся такая взрослая. И, главное, опытная. После в него полетела диванная подушка, но Севка всегда, видимо, на уровне инстинктов, знал, когда нужно отступить, а потому та в цель не попала, гулко врезавшись в стену. - Вот ведь дурак, - Марина обиженно поджала губы, но встала и подобрала подушку-неудачницу. – Но, блин, симпатичный. Повезло тебе, Наташка, с братьями. - В чем же? – я только улыбнулась. В конце концов, какая мне разница, что из себя внешне представляют мои братья? Не мне с ними крутить любовные отношения. Севка, что вполне логично, видел во мне бесполое существо под кодовым названием «сестра», а Владлен к этому добавлял еще и присказку «младшая». Мы были какой-никакой, но семьей. Мой вопрос заставил Маринку задуматься на пару секунд, а потом выдать: - Ну… Просто повезло. Короче, ты меня поняла… Я смиренно кивнула, не желая дальше влезать в уточнения. Ведь мне действительно повезло с братьями. Мы все, несмотря на свои причуды, заботились друг о друге, пусть эта забота не проявлялась в пустых ласковых словах, зато отчетливо прослеживалась в мелочах, казалось бы, ничего не значащих пустяках. Оба брата, к примеру, всегда оставляли мне мои любимые конфеты, при этом Севка демонстративно называл их гадостью, хотя я прекрасно знала, что он сам их обожал. Владлен не гонял нас как старший младших и не пытался давить своим авторитетом. Мы с Севкой и без того его признавали и сразу поняли, что не стоило надоедать брату без веских на то причин. Это был негласный, нигде не прописанный договор, который на протяжении довольно долгого времени помогал нам сохранять своеобразное равновесие, которое мне отчего-то иногда казалось слишком хрупким. И только по истечению нескольких лет я поняла причину столь странного чувства, тревогой поселившегося в сердце.