Somewhere Only We Know

Каждое лето нас с Севкой отправляли к родителям отца, в деревню. Владлен здесь пользовался некими привилегиями, потому мог от поездки отказаться, что он зачастую и делал. Впрочем, мне нравилось гостить у бабушки с дедушкой, старшего брата я откровенно не понимала, но держала свое мнение при себе. Оно ведь не было ему интересно ни с какой стороны. Севка также не протестовал против каникул, проведенных на свежем воздухе и в относительной дали от благ цивилизации. По крайней мере высокоскоростного интернета здесь никогда не было, а дедушка до сих гордился цветным телевизором, который, впрочем, транслировал только три канала. Мобильная связь наблюдалась урывками по принципу «как повезет, тому и рады». Сам дом был деревянным с резными наличниками, выкрашенными в белый цвет, с русской печкой, которая занимала полкухни и не без помощи которой бабушка готовила умопомрачительно вкусные пироги. Скучно здесь никогда не бывало. Каждый из нас находил занятие себе по душе. Когда бабушка не нуждалась в нашей скромной помощи на огороде или на сенокосе, Севка тут же убегал гонять мяч с соседскими мальчишками, такими же отпускниками, как и он сам. Раньше брат больше проводил времени со мной, но в подростковом возрасте четко осознал, что постоянно нянчиться с сестрой – выше его достоинства. Я же возилась либо с книгами, которые доставались в местной библиотеке и значились в списке литературы на лето, либо часами гуляла. Компанию мне составлял соседский пес, который будто считал своим долгом следовать за мной, если я уходила с нашего двора. Он то убегал вперед, то возвращался, тыкаясь влажным носом мне в ладонь. Иногда меня сопровождал и Севка, что случалось далеко не часто и скорее было исключением из правил, чем обычным явлением. Со своими друзьями он меня знакомить не спешил, считая, что я буду только мешаться, впрочем, я и не навязывалась. Это одиночество меня совсем не тяготило. Маринка утверждала, что я странная, а я как-то не пыталась ее разубеждать. Ведь по сути Владлен тоже не стремился к компаниям, так что, может, оно у нас семейное? Разве что Севка выбивался из общей статистики. Прямо за домом бабушки и дедушки раскинулся лес. Лес мне всегда казался особенным волшебным миром, существовавшим на грани яви и сна. В ясные солнечные дни столбики света поникали сквозь густую листву, золотистыми колоннами сходя к земле, устланной листвой. Ветер что-то нашептывал в кронах деревьев высоко над головой, а невидимые глазу птицы звонко ему подпевали. Время здесь словно замирало, следовало другим законам. Зачастую я брала с собой книгу, пару бабушкиных пирогов, немного яблок, срывая их прямо с ветвей, и отцовскую флягу с колодезной водой, укладывала все в небольшую плетеную корзину, некогда найденную в кладовой, и отправлялась к своему излюбленному месту. По тропе, старясь не запнуться за корни, которые были похожи на крупные выгнувшиеся змеи, выходила к первой просеке, посреди которой одиноко стояло высокое дерево с раскидистыми ветвями. Я устраивалась под ним и буквально пропадала, с головой уходя в чтение. Соседский пес ложился рядом, всякий раз дежурно виляя хвостом, когда я его окликала. Иногда я даже засыпала, за что извечно получала нагоняй от бабушки, поскольку возвращалась уже под вечер, заставляя ее беспокоиться по причине своего длительного отсутствия. Брат только усмехался в свои еще не растущие усы, мол, тетеха безалаберная. Когда заряжали дожди, то я и Севка оказывались резко ограничены в своих действиях. Собственно, как и бабушка с дедушкой. Обычно в такие дни мы вчетвером играли в карты. Зачастую делились на команды: бабушка играла в паре с Севкой, а я – с дедушкой. Последний постоянно жулил, что вызывало негодование бабушки и смех брата. Под конец лета ни я, ни Севка никогда не хотели уезжать обратно. Помню, когда нам было по десять лет, у Севки созрел коварный замысел спрятаться где-нибудь в день отъезда, чтобы ненароком остаться. Никто, конечно, не задумался, что без нас вряд ли бы вообще куда уехали. Впрочем, нас тогда выловил Владлен и быстро пресек наши нелепые потуги, для профилактики дав Севке подзатыльник, а на меня взглянув так, что я сразу осознала всю ошибочность своих действий и мысленно даже покаялась. Спорить с Владленом мы не решались и вообще вряд ли бы когда решились. Родители и те считались с его мнением, чего было говорить обо мне и Севке? Мы с братом тихо радовались, когда Владлен оставался в городе и не довлел над нами в деревне. Правда, летом, когда нам должно было исполниться четырнадцать и когда Владлен поступал в университет, все несколько изменилось.