Siege or Surrender

Сопровождающих оказалось довольно много, но они двигались без лишнего шума, что в очередной раз подтверждало: у союзников Атлума, Гора и Целапалиса, наступили не лучшие времена. Давид радовался своему везению, однако лишь потому, что сейчас не мог справиться с чем-то большим. Они ехали верхом, и тем не менее приходилось сосредотачиваться, чтобы просто оставаться в седле. К счастью, солдаты дали ему лучшего коня, который прекрасно знал, как следует себя вести с ранеными. Давид внял совету Торгала и ехал медленнее, чем обычно, по крайней мере, первые сутки, но стоило догадаться, что до полного выздоровления было еще далеко. Вот только Давид хотел как можно скорее увидеть отца и начать поиски сына Алана. Впрочем, к концу первого дня он был вынужден признать свое поражение. Оставалось либо смириться, либо упасть с лошади. Оба варианта его не устраивали, но второй выглядел хуже всего. — Прости. — Торгал помог Давиду спуститься из седла. — Я не хочу задерживать вас и все-таки… — Вы воспользовались Гае Болгом. Все нормально, — просто ответил Торгал. Возможно, так оно и было. Но это лишь значило, что он должен стать сильнее. — Алан, — обратился Давид к совани, который пристально следил за ним и Торгалом, — информация часто зависит от времени. Необходимо как можно скорее начать поиски твоего сына. Не будет ли лучше, если ты возьмешь кого-нибудь из группы и двинешься вперед? Из-за меня, скорее всего, мы потеряем день, но я не хочу ни минуты задерживать тебя. — Хм. Согласен. — Тогда… С кем тебе было бы легче: с Эммой или Торгалом? — это прозвучало не вопросом, скорее предложением. Давид сомневался, что Алан воспользуется предоставленной возможностью. Алан вздернул подбородок и сузил глаза. — Торгал. Что ж, он и правда нуждался в помощи. — Отлично. Торгал, возьми треть людей, утром вы отправитесь с Аланом к Атлуму. По прибытии сразу отыщи Пагуса и передай ему, чтобы он отложил все дела и воспользовался чем угодно, чтобы помочь Алану. Если вы обнаружите местоположение сына Алана, прежде чем я приеду, отправь людей на поиски. Работайте вместе. — Я знаю свои обязанности, милорд. Давид понадеялся, что он говорит правду. На ночь разбили лагерь. Давид довольно скоро обнаружил, что не может заснуть. Это было неудивительно, учитывая, что до этого он проспал почти сутки. В отдыхе нуждалось тело, но не разум. — Лорд Давид? — Эмма? Она заглянула в палатку. — Я подумала, что вы еще не спите. — Эмма вошла и протянула Давиду чашу с подогретым вином. — Это поможет. — Спасибо. — Эмма слишком хорошо его знала. — Посидишь со мной немного? — Конечно. У каждого в руках была чаша, это успокаивало. Давид любил время, проведенное с Эммой. Если вспомнить, впервые они остались наедине вскоре после того, как скончался ее муж. Это произошло настолько давно, что Давид уже не мог вспомнить лица сэра Ханивэлла. Тогда он был очень молод, однако Эмма не стеснялась разговаривать с ним на разные темы, которые обычный ребенок вряд ли бы понял. Но Эмма доверяла ему, уважала Давида как личность. Не важно, ребенком он был, или взрослым, или наследником Атлума, который однажды займет место отца, Эмма всегда в первую очередь видела в нем человека. Давида. Эмма не могла заменить ему мать, но она была ближе всех. Именно благодаря Эмме Давид научился уважать женщин, их искренность, нежность и гордость, узнал то, о чем ему не мог рассказать отец. И как Эмма спрашивала у него совета, стоит ли ей выходить замуж повторно ради дочери, так Давид задавал ей вопрос, почему все его романы оканчиваются ничем. Возможно, так было суждено? Хотя на этот раз Давид не знал, стоит ли говорить ей о Раше. Эмма была в курсе его предпочтений, в этом смысле не возникло бы никаких проблем. Просто Давид и сам не понимал, что происходит между ними. Однако сейчас он думал не только о Раше. — Как думаешь, я правильно поступаю? — Вы говорите о Торгале? — уточнила Эмма, и Давид кивнул. — Боюсь, я слишком давлю на него, заставляя быть рядом с Аланом. Может ли старая рана окончательно исцелиться? Возможно, все, что я делаю, только причиняет ему боль и ухудшает ситуацию. — Скорее Торгалу было бы больно, узнай он, как вы волнуетесь. — Чаша Эммы опустела, и она налила из фляжки. — Постарайтесь думать не об исцелении, но о рубцевании. Может статься, что для Алана это шанс быть услышанным и возможность понять Торгала, если тот заговорит. — А если нет? — Значит, он двухсотлетний дурак. — Эмма, — Давид бросил на нее взгляд, — нехорошо так говорить. — Прошу прощения, — Эмма притворно повинилась, но ее глаза улыбались. — Я совсем позабыла, что милорд не обладает женской интуицией… Давид вспыхнул, хотя наверняка в этом было виноват алкоголь. Он не стал отвечать на подначку, они же разделили вино, да и он любил Эмму. — В таком случае, что тебе подсказывает твоя женская интуиция? Эмма вздохнула, улыбка тут же исчезла. — Я бы предпочла не обсуждать личную жизнь Торгала. Давид был разочарован, хотя понимал, что это правильно. Он кивнул, когда Эмма наполнила его чашу. — Итак, что произошло с тех пор, как вы покинули Атлум? Давид рассказал ей почти все. О встрече с Рашем и Аланом, уходе из Гора, ночевках в пещерах, шахтах, сражениях бок о бок с теми, с кем ни разу раньше не воевал. Рассказал, сколько дней они прятались в лесу, скрываясь от Третьего комитета, о письмах, которые Алан носил с собой. Рассказал о деревне, о том, как понял, что Алана чем-то шантажируют, о том шоу, которое они с Рашем устроили, чтобы узнать правду. О легионе монстров. Об использовании Гае Болга, потому что он не хотел бежать. — Вы молодец, лорд Давид, — Эмма гордо улыбалась ему, как настоящая мать. — Однако лучше вернуть вам настоящий цвет волос, прежде чем вы встретитесь с отцом. — А я думал, что лучше показаться так. Пусть бы решил, что я не только покрасил волосы, но и начал курить… — Пока Эмма смеялась, Давид поднес чашу к губам и втянул запах, который явно отличался от запаха вина. Он осторожно пригубил — наверняка, то, что Эмма держала во фляге, было предназначена не для питья, а растопки дров. — А заодно стал алкоголиком. — Он пригубил снова, подивившись мягкому вкусу. Горло все-таки обожгло, а в голове приятно зашумело. — Эмма, надеюсь, ты не слишком часто употребляешь это. — Конечно нет, — она наблюдала за Давидом с легким весельем. — Кажется, милорд, вы опустили некоторые детали при повторном рассказе. — И ты решила напоить меня? — О, я бы никогда не посмела. Уставившись на содержимое чаши, Давид тихо произнес: — Я хотел бы рассказать о Раше, но не знаю, как. — Он даже не был уверен, было ли дело во взаимном притяжении, или ему только казалось. Может, во всем было виновато то, что они проводили все время друг с другом в напряженной обстановке, следя за каждой тенью и никому не доверяя. — Все, что я могу сказать… Он тот, кем я никогда не буду. — Возможно, вы правы, но у меня с ним есть кое-что общее. Давид склонил голову набок. — И это? — Мы оба о вас волнуемся. Вы вряд ли заметили, но этот мальчик весь день старался держаться поблизости, словно готов был поймать вас, если лошадь взбрыкнет. — Когда Давид изумленно раскрыл рот, Эмма покачала головой. — Вы можете обмануть солдат, но никогда не обманете того, кто знает вас с детства. И, судя по всему, вы не в силах одурачить его… Хотя навыки езды этого мальчика оставляют желать лучшего. Он едва мог идти в ногу с остальными, это вам не помогало совсем, — на этот раз в словах прозвучало явное неодобрение. — Насколько я помню, в Юлэме нет лошадей. — Раш. Нужно поговорить с ним. Они толком не общались после той ночи, и хотя вообще-то времени на разговоры не было, но Давид определенно игнорировал Раша последнюю пару дней. — Он из Юлэма? Хотите сказать, что он сегодня впервые ехал верхом? — Ну, наверное, он немного практиковался, когда работал на континенте?.. — Бог мой. А мы ведь ехали достаточно быстро. Я должна немедленно проверить его. — Эмма поднялась, насколько ей позволила палатка. Похоже, вновь проснулся ее материнский инстинкт. — Милорд… — Я выпью свое горячее молоко и сразу же лягу в постель, — Давид усмехнулся и отсалютовал ей чашей с вином. — Передай ему, что… — он, смутившись, замешкался. — Я скажу, что вы пожелали спокойной ночи, — услужливо подсказала Эмма. — Доброй ночи, милорд. — Спасибо. И тебе тоже. На следующий день они ехали медленнее. Торгал ничего не сказал, перед тем как покинул отряд вместе с Аланом, и сложно было понять, значит ли это что-то плохое или нет — Торгал никогда не был разговорчивым. Когда он заметил взгляд Давида, его лицо смягчилось, словно он понимал и ценил добрые намерения, и не важно было, каким окажется результат. По настоянию Эммы они переходили на рысь каждые несколько лиг, чтобы лошади могли восстановиться. Это была и хорошая практика для Раша, который явно держался в седле увереннее. При первой же возможности он направил своего коня поближе к Давиду. — Прошлой ночью Эмма ворвалась в мою палатку и отчитала меня. «Как ты посмел не сказать, что не умеешь ездить верхом! Ты мог упасть и сломать себе шею!» Давид невольно улыбнулся. Он мог себе представить Эмму в тот момент. — Так что я ответил ей: «А вы не знали, что я не умею разговаривать с лошадьми?» Давид громко рассмеялся. — Она замечательная, правда. Жесткая женщина, но приятная в общении. Она долго рассказывала о конях, а потом привела мне эту лошадь. — Женевьев — отличная кобыла, она любимица Эммы. У тебя с ней проблем точно не будет, — Давид сразу же узнал животное. Эмма редко соглашалась поделиться ей с кем-нибудь. Похоже, когда она сказала Рашу, что будет вечно благодарна за спасение жизни Давида, то имела в виду и это. — Эй-эй, Жен, — Раш погладил лошадь и только потом снова посмотрел на него. — Как ты себя чувствуешь, Дейв? Солнце пробилось сквозь тучи, золотым потоком разлившись между небом и землей. Они только что пересекли Ивори Пикс, но до Блэкдейла еще было далеко. Давид даже не видел его. Он смотрел на землю, прекрасно зная, что Раш рассматривает его. Вопрос казался простым, но ответить на него было нелегко. — С каждым шагом я приближаюсь к дому, так что чувствую себя лучше. Но вместе с тем растет и тревога. Я так хотел увидеть отца, как только появится возможность, однако… — Что-то не так? — Голос Раша упал до шепота. — Его отравили, как и лорда Кубайна из Целапалиса. — Давид судорожно вдохнул. — Я узнал об этом в Горе. Ты тогда стоял рядом с телефонной будкой, а я звонил домой. — Боже… Вот дерьмо. — Да, понимаю. — На самом деле Раш выразил в трех словах все, что Давид не мог облечь в слова. — У лорда Кубайна еще нет наследника. Его жена, леди Виктория, беременна и явно не в том состоянии, чтобы разбираться с международными делами. Моя мать умерла несколько лет назад, — сообщил он самым обыденным тоном, — и я единственный ребенок в семье. Это значит, что мое возвращение в Атлум наиболее актуально, поскольку на западе континента нет ни одного лорда, способного командовать. Раш пораженно раскрыл рот, затем покачал головой. — Прости, я не знаю, что ответить. Неудивительно, что ты так плохо спал. Я ничего не знал. — Мне жаль, что я не рассказал тебе раньше. Время шло, и мне все труднее было подобрать слова. — Ну… это и к лучшему. Если бы я узнал, мог запаниковать. Возможно, Раш сказал это лишь затем, чтобы подбодрить его, но Давид все равно почувствовал себя лучше. — Благодаря тебе и Алану я могу сейчас рассказывать обо всем. В противном случае моя голова бы уже была нанизана на пику за пределами Вирмскипа. — Не говори так. — Я только хочу сказать, что очень вам благодарен. — Если ты собираешься и дальше так со мной общаться, то не стоит. Лучше ничего не говори, как прежде. Давид не сдержал вздох. — Прости. Я хотел пошутить. Оказалось, что он не особо и умеет ладить с людьми. Пока он что-то рассказывал, люди его понимали, но стоило дойти до выражения собственных чувств, как стало понятно, что в этом смысле он ничем не лучше отца. — На самом деле… А, мне очень жаль. — Прости? — Забудь, что я говорил, — Раш сжал поводья в одной руке, чтобы почесать затылок. — Не хочу, чтобы ты подумал, что я указываю, как поступать… Будто прихожусь тебе… кем-то, — он кашлянул, заглушая последнее слово. — О. — Давид тоже кашлянул. — Не волнуйся об этом. Я правда ценю твои слова. У моего отца странное чувство юмора, он частенько говорит о головах на пиках, среди прочего. Я унаследовал это от него. — А… ну… Не знаю, прости. Давид немного подумал и весело заметил: — Нам нужно научиться общаться, не извиняясь каждый раз. — Точно, — Раш рассмеялся. — Ну так… Могу ли я пригодиться тебе в Атлуме? Давид уже размышлял об этом. — Все зависит от того, чего ты хочешь. Ты спас мою жизнь, так что можешь легко получить рыцарское звание. — Эм… а если я не хочу становиться рыцарем? Как он и думал. — Тогда ты будешь моим гостем. Я поговорю с командирами в армии, и если они согласятся, ты можешь стать консультантом. Судя по тому, что мы увидели за деревней, Эрмайн намного больше использует монстров, чем мы считали, а ты обладаешь необходимыми знаниями и навыками. Армия остро нуждается в них. — Хм. Ух ты. Серьезно? — Да. И таким образом ты бы ни словом не солгал семье. — Это потрясающе! Спасибо, что думал об этом. — Раш вскинул руку, намереваясь дружелюбно хлопнуть Давида по руке, но совершенно забыл, что сидит на лошади. Когда он потерял равновесие, Женевьев тут же согнула колени, так что Раш мягко соскользнул по ней на землю. Давид не сумел удержаться и рассмеялся. — Ох, черт. Кобыла смотрела на Раша так, словно не могла понять, как можно быть настолько глупым. Это напомнило Давиду об Алане, и он опять рассмеялся. Почти сразу появилась Эмма, оглядывая их. — Поосторожнее с моей кобылой, — прорычала она, спешиваясь, чтобы осмотреть Женевьев перед тем, как они продолжат путь. — Она как мамочка, да? — хмыкнул Раш, усаживаясь обратно. — Она ведет себя так же, как моя мать. — Ее материнский инстинкт срабатывает в отношении всех, включая дочь, и возраст не важен. Вот подожди, еще увидишь, как Эмма пытается присматривать за Торгалом, напоминая ему тепло одеваться и все такое. — Сколько Торгалу лет? — По его словам, в этом году исполнится двести. — Ух ты. — Вообще это проигрышный вариант, но Торгал уважает ее. Когда они рассмеялись еще громче, Эмма, ехавшая впереди, не оборачиваясь заметила: — Лорд Давид и его почетный гость, я, между прочим, все слышала. Давид и Раш засмеялись сильнее. — Раз милорду так весело, может, поедем быстрее и попробуем добраться до Блэкдейла до темноты? — Да-да, давай, — откликнулся Давид. Он обернулся к Рашу. — Она хочет убедиться, что с Торгалом все в порядке. Нужно поспешить. — Я до сих пор слышу каждое слово, милорд! Они прибыли в Блэкдейл в ту ночь, пересекли, наконец, границу Атлума. Изрытая местность не позволяла продолжать путь и ночью, к тому же Давид почувствовал, что силы почти закончились, так что когда Эмма предложила сделать привал, он не протестовал. После ужина и смены повязки, Давид, не потрудившись спрятать бинты под перчаткой, отправился искать Раша. Он нашел его на краю леса, откуда открывался вид на залитый лунным светом Блэкдейл. — Что ты здесь делаешь? Раш подпрыгнул. — Эй! — Он улыбнулся, когда Давид встал рядом, прислонившись к дереву. — Просто осматриваюсь. Я не бывал раньше в этой части Атлума. Хотел приехать в этом году попозже, чтобы поохотиться на редких монстров… Тебя не потеряют? — Мы пересекли границу. Эмма счастлива, так что она ослабила охрану. — Как далеко до твоего дома? — Примерно полдня езды. — Хорошо… — Что? — Когда мы приедем, на тебя наверняка навалится куча дел, так что ты будешь занят. Я думал, что мы… нет, не важно. Раш не часто облекал в слова подобные чувства, однако Давид прекрасно понял, что тот имел в виду. — О… Колышущая листва отбрасывала тени на лицо Раша, но это только привлекало внимание Давида. Было что-то, что выделяло Раша из толпы, но он никак не мог понять, что именно. Дело было не во внешности, хотя Раш выглядел привлекательно. Может, его манера говорить? Его честность? Или то, что он все равно оставался рядом, несмотря на опасность? Но у Давида не было времени, чтобы раздумывать об этом. Раш оказался прав, они наверняка перестанут часто видеться после возвращения. И хотя их отношения развивались как-то неправильно — он хотел бы знать, каково держать Раша за руку, но не слишком ли это поспешно? — Давид все равно желал… — Если ты не против, — Давид шагнул вплотную к Рашу, однако руки пока держал при себе, — давай сейчас наверстаем еще не упущенное. Он позволил словам повиснуть в воздухе и увидел, что Раш доволен предложением. А затем наклонился и поцеловал его. Это было похоже на то, как если бы они были любовниками. Их вдохи смешались, губы нежно касались друг друга, носы то и дело сталкивались. Никакой спешки. Давид не открывал рот и каждый раз немного отстранялся, когда Раш раскрывался и пытался хотя бы прихватить его губу. Давид почувствовал улыбку Раша. — Дразнишь. Возможно, так и было. Давид любил думать, что он неплохо преуспел в этом — поддразнивать и целоваться, — ему неоднократно об этом говорили в прошлом. — Раш, — шепнул он, обнимая его и притискивая к дереву. Раш прижался к его губам в жадном поцелуе. Как только язык Давида скользнул ему в рот, Раш опустил одну руку на спину, а другой зарылся в его волосы. Они оказались еще ближе, чем прежде. Но даже тогда Давид не сразу позволил себе поцеловать еще глубже, он поигрался с кончиком языка Раша, и только когда тот оказался настолько рядом, что было слышно колотящееся сердце, Давид огладил его небо. Раш приветствовал и поощрял такое вторжение. Он отпустил было Давида, но вновь вцепился в него, когда Давид буквально вжал любовника в дерево. Раш и не подумал протестовать. — Ох, черт, — только сказал он, когда поцелуй ненадолго прекратился, — сделай так еще раз. Давид был рад. Он не понял, в какой момент позволил рукам действовать самим, опомнился, только когда звякнула пряжка на брюках Раша, а он сам боролся с его застежкой. Давид помог, совершенно позабыв, где находится, и оторвался от поцелуя в ту секунду, когда Раш скользнул внутрь и сжал его твердый член. Давиду пришлось использовать левую руку. Было неуклюже, но благодаря тому, что они стояли так близко, не возникло никаких неудобств. Давид опустил голову на плечо Раша, толкнулся вперед, и сам сделал движение, лаская член Раша. Они дышали в унисон, синхронно двигая руками. Не было посторонних звуков, кроме рваного дыхания и шелеста одежды. Почувствовав, что приближается оргазм, Давид извернулся, чтобы видеть удовольствие на лице Раша. В ту ночь в деревне было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. После Давид наконец-то смог задуматься, что он сделал. На открытом месте. Там, где их мог увидеть кто угодно. Черт возьми, что Раш сделал с ним? — Больше не стоит испытывать удачу, — заметил Давид. Он едва держался на ногах: сказывалось путешествие и оргазм, рукой он цеплялся за Раша. — Давай вернемся в лагерь, прежде чем нас начнут искать. Раш поцеловал его за ухом. — Хорошо.