Непрощённые

      Когда мне было около двенадцати, на моих глазах распалась собственная семья. Мои родители скандально развелись. Я постоянно докучала маме вопросами о том, почему она это сделала, что такого сделал отец, но она молчала. Я бесилась, истерила, сбегала из дома; в итоге мать сдалась и выложила всю правду. Пятнадцатилетний подросток, которым я являлась тогда, ожидал услышать всё что угодно, но только не то, что папа уже не с нами из-за лжи и обмана. Тогда я слепо верила и считала, что любимому человеку можно простить всё, в том числе и измену, не говоря о лжи и вранье.       Все эти годы я постоянно корила мать о содеянном и в упор не хотела слушать её, все наши попытки поговорить заканчивались слезами и криками, последнее, что я повседневно слышала - это: "Когда-нибудь ты поймёшь меня". В ответ я лишь противно фыркала и хлопала дверьми. Но лишь спустя семь лет, в очередной дождливый субботний вечер, я осознала ту тонкую грань, о которой постоянно твердила мама.       Ведь можно просто изменить любящему человеку и не сказать о содеянном ни слова: так же со спокойной душой ложиться в постель, и так трусливо продолжать разрывать между вами ту тонкую, почти невидимую нить; а совсем другое - совершить эту же ошибку, но раскаяться и рассказать об этом любимой. Да, боль остаётся такой же сильной, но согласитесь, шансов на ваше выживание становится гораздо больше. Я с горечью вспоминаю слова мамы и не могу сдержать слёз.       Какая же я всё таки глупая, держалась каких-то никому не нужных принципов, закрывала глаза на очевидные вещи. А я ведь точь-в-точь повторила ошибки матери, от которых она меня так усердно пыталась уберечь.       Тимур в очередной раз пришёл поздно ночью, от него несло жгущим глаза перегаром, а глаза были стеклянными - он снова нюхал эту дрянь и выпил немеренное количество алкоголя! Смерив меня пустым взглядом, он, заметно пошатываясь, прошёл в гостиную и тяжело упал на диван. Подняв еле державшуюся голову, он улыбнулся какой-то жуткой улыбкой и похлопал рукой около себя, тем самым приглашая меня сесть. Я так и сделала, прожигая его грубым и безнадёжным взглядом.       - Даш, да ладно тебе, а? Я же говорил, что задержусь с мужиками на работе, - я пустыми глазами смотрела на Тимура и вспоминала, сколько раз я уже это слышала. Мне до трясучки осточертели все эти отговорки и мнимые "мужики с работы". Ну сколько можно врать? Наивный, я же прекрасно знаю, что был с этими чокнутыми парнями в каком-то мутном кабаке, где полно всяких бандюганов и продажных женщин. Он приобнял меня за плечи и резко прижал к себе.       Я носом уткнулась ему в шею и учуяла приятный, душистый аромат. Резко отстранившись от парня, я увидела какое-то вишнёвое пятно на его белой, помятой рубашке. Тимур снова впечатал меня в своё тело и попытался поймать мои губы своими, но моё внимание было сконцентрировано на странном отпечатке. Я быстро схватила его за грудки и, избавив тело Тимура от пиджака, разорвала рубашку.       - Воу-воу, малыш, я вижу, ты скучала, - самодовольно заметил парень и сжал руки на моих бёдрах.       - Заткнись, - озадаченно прорычала я и стянула рубашку. Обнаружив на ней ещё несколько таких же следов и переведя взор на оголённый торс парня, я с горечью поняла, что это следы от женской губной помады. Неужели он... он мне изменил?       - Руки убрал и объяснил мне, что это? - истерично провизжала я и кинула эту мерзкую вещь ему в лицо. Со скоростью ветра, спотыкаясь, я слезла с парня и побежала в ванную. Тимур следом побежал за мной, поэтому я не успела захлопнуть дверь.       - Даш, это... чёрт, да я не знаю, что это! - прокричал шатен и, кинув рубашку на пол, подошёл ко мне.       - Ах, не знаешь? Бедненький, может мне тебя ещё пожалеть? Урод! - сквозь слёзы прокричала я и дала Тимуру пощёчину. Парень терпеливо потёр щеку и, что было видно по лицу, готовил новую порцию вранья. Но я не стала мешать ему, пускай говорит.       - Даш, я не знаю, как на моей рубашке оказались эти следы. Я был на работе и просто не мог это сделать. В конце концов, я люблю тебя! - закончил свою тераду Тимур.       Я просто слушала его и улыбалась. Как же смешно, я смотрю в эти до боли знакомые чёрные глаза, и ... и ничего. Пустота. Ни ненависти, ни обиды, буквально ничего не чувствую. Мне нравится, как он лжёт. Так с выражением и самоотдачей - настоящий актёр. Он каждый раз смотрел на мои истерики, смотрел, как я сгораю, и уходил, оставляя меня одну. Вешал лапшу на уши, а я слепо верила в какое-то волшебное изменение ради меня. А может, он меня вообще никогда не любил? Чёрт с ним!       Да, я любила этого человека, поэтому и терпела все эти ночные похождения. Наша общая ниточка постепенно слабела и давала разрывы после каждого очередного "путешествия", а я, как дурочка, завязывала на ней очередные узелочки. Почему-то именно сейчас ко мне пришла трезвость мысли, будто та самая нить оборвалась и я потеряла с мужчиной какой-то эмоциональный контакт, в какой-то степени обретя свободу.       Оттолкнув Тимура, я мигом побежала в прихожую. На скорую руку оделась и выбежала из подъезда, с полными глазами слёз и глупой, отчасти больной улыбкой. Поймала такси и отправилась к самому дорогому человеку в моей жизни. Сейчас мне нужна была только та, которую я всячески отказывалась слушать. Я ехала к маме, специально сдерживая вырывающиеся на волю слёзы. Я копила их для неё, она должна их видеть!       Подойдя к знакомой девятиэтажке, я на память набрала номер домофона. К удивлению дверь открылась, и я ломанулась на второй этаж в поисках нужной двери. Звонок в дверь. На пороге появляется вечно молодая женщина, с чистыми, добрыми глазами и открытым сердцем. Я со всей горечью бросаюсь к ней в объятия и выпускаю слёзы наружу.       - Мамочка, прости меня. Я люблю тебя, - прохрипела я сквозь слёзы и почувствовала на своих плечах хрупкие, любящие ладони.       - Милая... - прошептала мама, успокаивающе поглаживая мои растрёпанные волосы.