Кроди

"...И как есть божьи создания, что тянутся к создателю и после смерти тела идут к нему и не гниют душой, так и есть выродки тьмы, души лишенные вовсе. И дело человека праведного – истребить нечистый род и само место, где гнездились оне, очертить бурым железняком и выжечь. А истреблять гоже так: вампала бить в сердце железным копьём, а когда издохнет – вырезать язык и выбить клыки. Гианам отрубают руки и дают истечь кровью. Земляных кошек рубят на семь частей и сжигают, и никогда нельзя брать от них золота, ибо золото их – мерзость. Инкубам и суккубам вырезают гениталии, так же следует поступить с теми, кто возлежал с ними и не покаялся. Буде же так, что попадется человеку кроди… следует неотложно заклеймить и держать подле себя на привязи или на серебряной цепи, но обращаться по-доброму и кормить досыта…» Догматы Блаженного Дунса, под редакцией отцов Барна, Хьедика и епископа Абсалона. Рыцарь Эсбен очень устал в тот вечер и решил заночевать в дорожном трактире. Заночевал прямо на коврике, ибо до кровати не дошёл после целого дня в седле (и галлона крепленого вина, выпитого за ужином). Когда его бесцеремонно стали трясти за плечо, он только мычал, но когда окатили ледяной водой – страшно выругался и открыл правый глаз. Перед ним стоял его слуга Ерха и держал в руках пустое ведро. - Убью,- пообещал рыцарь. - Воля Ваша, только потом пеняйте на себя, что кроди упустили. Эсбен рывком поднял свое тело на ноги, забрал ведро и выблевал туда ужин. - Говори, - велел он слуге. - Смерды нашли гнездо кроди. Факелы похватали и в лес пошли. Час назад ещё, я вас всё добудиться не мог! Эх, сударь, упустим, всё на свете упустим из-за вашего пьянства! - Заберем у сиволапых. А с чего взял, что не соврали про гнездо? И пока рыцарь напяливал на себя кожаный нагрудник да рассовывал ножи и сети по тайным карманам, Ерха рассказывал, что кроди здешние хитрые и наглые, жили с людьми бок о бок, и никто не догадывался ни о чем, пока их девчонка не сбежала с деревенским парнем. Добежали они аж до города и зажили там припеваючи, а всё остальное гнездо в лесу спряталось, вроде как от позору, только иногда наведывался хозяин их обменивать мёд и кроличьи шкурки на муку. - А потом мать того парня, что с молоденькой кроди убёг, поехала в город и разыскала их, - говорил Ерха, - а у того уже своя лавка и дом новый строится, это у простого керла(1)-то! Мать сразу почуяла, что неспроста всё. Подглядела за невесткой, пока та в бочке мылась, а у той метка на спине – вот тебе и объяснение богатству. Довольным кряхтением рыцарь дал понять, что слушает внимательно. Подумав, он прицепил к плащу песцовую шкуру, которую обычно берег для тех случаев, когда показать надо было, что он благородный рыцарь, а не бродяга. В сырой промозглой ночи шкурка кстати придется, да и закроет прореху на плече. - Ну вот, а все бабы - дуры, как известно, - продолжал говорить слуга. - Добро бы она только мужу про невестку сказала. Так нет же, сболтнула кому-то ещё, и пошла новость по общине гулять. Народ собрался у старосты, решили девчонку не трогать, пока она на сносях, а потом – как Бог укажет. А старшего кроди решили дождаться - он раз в два-три месяца наведывается, да и проследить за ним до самого гнезда или собак пустить по следу. - Мужичьё! - хмыкнул Эсбен, - он слежку сразу почует, а собакам нюх перебьёт. Чего было будить меня, им не найти кроди, а у нас все шансы. - И не нашли бы, сударь, кабы мельник не догадался продырявить мешок с мукой, которую кроди выменял у него на шкуры. Теперь же все по мучному следу пошли… - Сучьи дети, - зарычал Эсбен, - коня мне, хватит языком чесать! Жадные общинники не напали на кроди тут же в селе, а отпустили восвояси, надеясь на более богатую поживу. Ведь у него жена и сын были, и захватить всех троих – большей удачи не придумаешь. Только как бы трех кроди стали на всех делить? Эх, передрались бы до смерти, кровью бы умылась община после такой охоты… Но повезло им. А вот бедным кроди не повезло. Аймо – отец гнезда, не так уж и далеко в лес ушёл, когда заметил дырку в мешке. Можно было запутать следы, увести погоню подальше от гнезда. Только понял он главное – люди знают о них. Теперь не отстанут, лес вырубят и землю под ним перероют, а найдут выродков тьмы. Бросив мешок, он как лань понесся к своей семье. - Катри беду на нас навлекла, - тяжело дыша, хватаясь за дверной косяк, сказал он жене. - Люди… - выдохнула Инкери и закрыла рот рукой, глядя на мужа с мольбой и ужасом. - Уже близко, - кивнул он. – Но мы успеем уйти от них, любимая. И хотя голос его был тверд, жена горько расплакалась в ответ. А их сын уже сбрасывал в котомку немудреную их одежду и выструганные из липы фигурки древних божков. - Оставь, - коротко велел отец. Взял семью за руки и повел в лес. Лес всегда благоволил к порождениям тьмы. Он открывал им свои секреты – овраги, скрытые валежником, пещеру под крутым берегом реки. - Переждем облаву в пещере, - решил Аймо. – У меня там кой-какие запасы припрятаны, да и от жажды страдать не придется. День-другой, и люди угомонятся, забудут про нас. В сумерках кроди видят неплохо, да и крестьяне выдавали себя громкими криками и светом факелов, так что наткнуться на них случайно беглецам не грозило. Однако Инкери не переставала плакать и жалобно шептать: - Что будет с нами, Аймо? Я не смогу жить без тебя, без Арво. Сердце всё ещё ноет по моей девочке, неужели не увидят мои глаза Катри? - Не думай о ней и не плачь, - сурово сказал её муж, - четвертый год пошёл, как умерла она для нас. Думай о сыне – он всё, что нам осталось. Эй, Арво, не отставай, река близко, - крикнул он, не оборачиваясь. Но сын не ответил ему. Огромный бер вылез из берлоги и бесшумно заступил Арво дорогу. - Пропусти, - взмолился мальчик, - чем я обидел тебя? Разве не приносил я к твоему порогу кроликов и соты полные мёда? Но Хозяин не двинулся с места, лишь тяжело сопел и смотрел на Арво маленькими глазками, горящими красным, как неостывшие уголья. - Арво! – послышался тревожный крик отца. Крик этот был услышан не только его сыном. Неделю назад один охотник случайно наткнулся на тайную пещеру. Нашёл там припрятанные сухари и вяленое мясо. О своей находке рассказал керлам, и те заподозрили, что запасы сделал кроди. Так это или нет, точно никто не знал, но на всякий случай отправили к реке нескольких человек, велев сидеть тихо и факелы не жечь. Инкери первая попалась в лапы охотников. Заверещала, как перепуганная птица, когда накинули на неё грубую веревку. Закричал и Аймо, бросился на державших жену людей, схватился с самым сильным из них, в горло впился руками. Кроди выглядят обманчиво хрупкими, но в них сила и отвага волка. Охотник захрипел и попытался сбросить с себя порождение тьмы. Не тут-то было, пальцы удавкой сошлись на его горле, давили кадык, грозя сломать. И никто не спешил на помощь, двое его товарищей вцепились в Инкери мертвой хваткой, уже празднуя победу. Кровь шумела в ушах охотника, он вытащил нож и всадил его в спину Аймо. Прямо в сердце попал, руки кроди разжались, и он без единого звука свалился охотнику под ноги. - Ах, ырков Гуннар, что ты натворил? – закричали его товарищи. – Зачем ты убил кроди, окаянный? - Сами вы Ырки(2)! - захрипел Гуннар, - или не видели, что проклятый выродок душил меня? Чего стояли, ждали моей смерти? - Да и помер бы ты – что нам за беда? Что прикажешь теперь людям сказать? Как мы покажем им мертвого кроди? - Эээ, сучьи дети, чтоб вы ослепли от жадности! Вон у вас его женщина, а где-то и мальчишка их ходит. Гуннар подошел к Инкери и схватил её за длинную косу. - Где твой сын, отвечай! Инкери стояла бледная и тихая, только смотрела на бездыханное тело на речном песке широко распахнутыми глазами. Как вдруг она тихо охнула и осела в державших её руках. - Э, нет, красотка, ты мне всё расскажешь, смотри на меня! – зарычал охотник и стал трясти её. Но глаза Инкери закрылись навеки, сердце её не вынесло смерти Аймо и перестало биться. - Что, и эта умерла? – в ужасе закричали охотники. Бер стоял в двух шагах от Арво и жег его взглядом. Но когда закричала Инкери, повернулся неторопливо и ушёл в чащу. Юный кроди помчался на крик, замер возле самого берега, вцепившись дрожащими пальцами в сосну, и видел схватку Аймо с охотником. - Отец! – вскрикнул он, когда нож пронзил сердце Аймо. На его счастье, крик не услышали. - Матушка, - прошептал Арво, увидев бездыханное тело той, что дала ему жизнь. В голове у мальчика помутилось, он сам не помнил, как понесли его ноги прочь от берега. Где-то мелькали огни и кричали люди, трещали сучья под ногами – ничего Арво не слышал и не видел, боль гналась за ним по пятам, вот-вот нагонит и пронзит сердце, и он мчался от боли, не разбирая пути. Неожиданно нога его встретила пустоту, и он кубарем покатился в глубокий овраг, с размаху врезавшись в прелую листву и переплетения древесных корней. Охотники всё ругались и хватали друг друга за грудки. На их крики и выехали Эсбен со слугой. - Чего расшумелись, смерды, что здесь происходит? Охотники шарахнулись в сторону и открыли взору рыцаря мертвых мужчину и женщину. Их волосы облаком тумана растекались по земле. - Злодеи, кого вы убили! – закричал Эсбен. – Это кроди? Вы загубили кроди, проклятые! - Мы не хотели, так вышло, господин, - трусливо пятясь, сказал один из охотников. Эсбен был готов рвать на себе волосы. Он выхватил свой попорченный ржавчиной меч. - Два года я искал их, а теперь вижу лишь трупы! Неет, жалкие черви, не вздумайте удирать, вы заслужили смерть! - Пощадите, господин! – взмолились убийцы, - клянемся, что нет за нами большой вины. Убив нас, только время потратите, а ведь в лесу прячется мелкий кроди, вы наверняка найдете его, если поторопитесь. - Не указывайте мне, смерды, - рявкнул Эсбен. Но в сердце его зажглась надежда.- Убирайтесь, пока я ещё держу себя в руках. Дважды предлагать не пришлось. Похватав с земли ножи и веревки, охотники припустили вдоль реки к деревне. Распря была забыта, они радовались тому, что живыми унесли ноги. Но как же встретит убийц община? Да их со свету сживут за то, что натворили. - Скажем, что во всем виноват этот рыцарь, - сговорились они. - Мы сказали ему, что это наша добыча и потребовали вернуть кроди нам. Но рыцарь предпочел убить их, чтобы не достались никому. Эсбен склонился над телом прекрасной женщины. Да, она была красавицей, хоть во тьме черты её лица были едва различимы. Но ничто, кроме белых волос, не выдавало в ней нечеловеческое существо. - Точно ли ты кроди? – пробормотал себе под нос рыцарь. Из плаща он достал золотой медальон на тонкой цепочке и поднес его к трупу. - Ну, что Ваш артефакт, сударь? – подлез под руку любопытный слуга. - Не шевелится, - дрожащим шепотом сказал Эсбен. – Ерха, нас не обманули! И артефакт не подвел, и кроди настоящие. О, ырковы дети, извести такое прекрасное создание – даже смерти им мало! - Так чего же мы ждем? – заторопился Ерха. – Пусть артефакт укажет, где искать их дитя. Эсбен ножом поддел зазубринку на медальоне. Полость его хранила в себе несколько белых волосков, срезанных с головы кроди, жившего пять веков назад. - Мне мысль пришла, и кажется дельная, - задумчиво сказал он. – Волосы этой кроди быстрее отыщут её кровиночку, чем то старье, что два года водило нас по всему свету. - Ну хозяин, ну голова! – громко восхитился Ерха, а под нос себе шепнул, - видать не все мозги пропил… Артефакт, правда, всё же изрядно поводил их по лесу. Сначала они вышли к землянке с крышей из хвороста, обмазанного глиной. Внутри было пусто, но очаг ещё не остыл до конца. - Это гнездо, - догадался Ерха, - вряд ли мальчишка вернется сюда. На всякий случай они переворошили всю хибару. Медальон в руках Эсбена вдруг снова ожил и потянул их в сторону от гнезда, да так рьяно, словно рвался на волю из железной хватки рыцаря. Возле непролазного бурелома артефакт снова замер. Ерха досадливо крякнул и почесал затылок. - Где тут искать его? Подождём рассвета? – сказал он. Эсбен вперил взгляд в поваленные стволы, поросшие молодыми осинками. - Эй, кроди, выходи! – громким голосом позвал он. – Я знаю, что ты здесь. Я даже слышу твоё дыхание. Криком он спугнул ночную птицу, и она бесшумно сорвалась с ветки во тьму. - Ни за что не выйдет, - прошептал Ерха. - Я предлагаю тебе защиту, - снова сказал Эсбен. – Я благородный рыцарь и держу своё слово. Или хочешь попасть в лапы керлов? Они запрут тебя в погребе, мальчик, ты больше не увидишь солнца. Прошло несколько секунд, показавшихся Эсбену часом, как вдруг в валежнике зашуршало, посыпалась на землю сухая кора, и через поваленный ствол неловко перелезла темная фигура, до пояса укрытая белыми волосами. Перелезла и замерла, глядя на рыцаря и слугу. - Зачем людям запирать меня? – сказал высокий и ломкий голос. – За что они убили моих мать и отца? Только потому, что мы молимся древним богам? Но отец ходил в церковь, и мать ходила. У Эсбена дух перехватило при виде кроди. Самому не верилось, что удача так близко, стоит лишь протянуть руку, и схватишь. - Иди сюда, - позвал он мальчика самым ласковым голосом, который мог изобразить, - иди, не обижу. - Думаешь, я поверил тебе? – звонко спросил мальчик. – Я знаю, что ты убьёшь меня, но умолять ни о чем не стану. Я не боюсь тебя и презираю всем сердцем, а вышел потому, что не хочу прятаться, как трусливая мышь, смерть я приму достойно! - О чем ты, милый? Я не убью тебя. Иди ко мне, вот моя рука, - и рыцарь протянул вперед руку. Мальчик сделал несколько шагов, стараясь держать повыше голову и прямее спину. - Ты не ответил на мой вопрос: за что? Если мы – исчадия Тьмы, то неужели Свету и дОлжно быть таким жестоким? - Ээ, да ты не так уж и мал, почти взрослый мужчина, - сказал Эсбен, разглядывая его, - а почему хромаешь? - Ногу подвернул. - В таком случае, тебе тяжело будет забраться на лошадь, я помогу тебе, - Эсбен соскочил на землю и пошел к кроди, пружиня шаг и с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься как волк на добычу. К его удивлению паренек стоял совершенно спокойно, гордо выпрямив спину. Еще пара шагов, и Эсбен подхватил его на руки и прижал к себе так крепко, что тонкие косточки кроди хрустнули. - Ха-ха, поймался, ни за что не отпущу! – радостно закричал он. - Есть! – завопил Ерха и засмеялся. Рыцарь забросил юного кроди в седло, веревкой обмотал его запястья и привязал к луке. Забравшись на коня, он притянул мальчика поближе и укрыл полами своего плаща. - Ты дрожишь, замерз, бедняга? Путь наш не близкий, домой доберемся только к полудню, так что постарайся поспать. - Поспать? Я подожду вечного сна, и поверь, я жажду его всем сердцем, ведь тогда я снова окажусь с отцом и мамой, - ответил мальчик. - Бедняга, - без особого сочувствия повторил Эсбен. – Скажи, как мне называть тебя? Арво вспомнил то имя, каким велели ему называться, пока они жили в поселении. - Арвид. Арвида сморил сон, едва горячее тело пленителя согрело его. И проспал он до самого замка Эсби. Правда, эту развалюху назвать замком можно было только в насмешку. Эсбен занес его в холодную залу, стены которой местами покрылись плесенью, и уложил на крытую медвежьей шкурой скамью. - Так, так, первым делом – накормить, - довольно потирая руки, сказал он. – Что у нас из жратвы, Ерха? Ерха был единственным слугой в доме. Поэтому сейчас он только пожал плечами – ведь он вместе с хозяином уже больше месяца скитался по стране. Да и без этого знал, что в кладовке у них нет ничего, кроме паутины по углам. - Иди в деревню и раздобудь чего-нибудь, - велел рыцарь. – Пообещай, что скоро щедро расплачусь. Ерха снова пожал плечами. Он всегда так и говорил гебурам(3), слово в слово: «Хозяин скоро разбогатеет и заплатит вам вдвое». Гебуры, разумеется, не верили, но боялись взрывного нрава молодого господина и со слезами на глазах отдавали своё добро. Крестьяне, как и сам хозяин, жили впроголодь. Выпроводив слугу, Эсбен поспешил к спящему мальчику, желая получше рассмотреть его. При свете дня он успел заметить, что юный кроди красив нежной, почти девичьей красотой, весь в матушку короче. Особое внимание Эсбена привлекли волосы кроди, спускающиеся до пояса серебристо белым покровом. Арвида рыцарь застал сжавшимся в комок и рыдающим. - Эй, что с тобой? – ласково спросил Эсбен, трогая его за плечо, - всё хорошо, не плачь. Но Арвид знал, что всё плохо, и рыцарю не верил. Проснувшись сразу, как только его опустили на лавку, он вспомнил всё – и смерть своих родителей и плен. Он один в чужом мире, что ждет его? Ох, уж лучше бы сразу Хольда(4) свела его с родителями, он был готов к смерти. А сейчас ему снова хотелось жить, но и жить было страшно. Как ни уговаривал его Эсбен, а успокоиться кроди не мог. Тогда рыцарь порылся в своей сумке и достал оттуда деревянные фигурки божков. - А смотри-ка, что у меня есть! Я был в твоем доме и взял их для тебя. Арвид с трудом открыл зареванные глаза и увидел своих любимых богов: Ньёрда и Фрейю(5). - Ты сам их сделал? Ну просто красотки, - добродушно сказал Эсбен, поглядывая на просветлевшее лицо кроди. Но тот вдруг нахмурился и выхватил своих куколок из рук рыцаря. - Что тебе надо от меня? – сердито сказал кроди. – Почему сразу не убил? - Вот крепколобый! Сказал же, что не убью, - ответил Эсбен. – Зачем мне убивать тебя, или ты действительно не знаешь, для чего люди ловят кроди? - Чтобы убить, - упрямо ответил мальчик. – Мы поклоняемся старым богам, а ваш новый бог их не терпит. А ещё нас коснулась Гулльвейг(6) и мы перестали быть людьми. Эсбен задумчиво посмотрел на мальчика. - Это отец сказал тебе, что люди мечтают извести всех кроди? Арвид кивнул. - Я не верил ему, но он не лгал. Люди не трогали нас, пока мы притворялись такими же людьми. Я дружил с соседскими ребятами… и что теперь? Бывшие соседи убили отца и мать, - он снова заплакал. А в голове Эсбена вертелся вопрос: хорошо это или плохо, что родители сознательно ввели Арвида в заблуждение? - Вот что, мальчик, ты должен знать, что не все люди одинаковы и есть среди них те, кто не желает зла кроди, а наоборот, защищает их, - вкрадчиво сказал Эсбен. – Я – рыцарь, видишь герб? – он указал на закопченную деревяшку над очагом, - так вот, мой род очень древний, и мы с незапамятных времен укрываем кроди в своих владениях, чтобы не добрались до них ни злые смерды, ни попы. Арвид вытер слёзы и с недоверием посмотрел на него: - И что? Что будет со мной? Если я останусь в твоем доме, то кем буду – рабом или другом? – в словах его таилась робкая надежда, которую уловил хитрый рыцарь. - О, конечно другом! – воскликнул Эсбен, - вот увидишь, мы славно заживем вместе. Клянусь, что буду заботиться о тебе. Правда, я беден, наша миссия не приносила нам золота, только гонения и затраты… Но что значат деньги в сравнении с исполненным долгом? И так горячо, с таким убеждением говорил рыцарь, что слова его нашли отклик в сердце мальчика. Только теперь он разглядел, какое открытое и благородное у Эсбена лицо, сколько силы и мужества во всей его фигуре. Арвид не знал, как себя вести: броситься ли рыцарю на шею, уточнить ли условия их совместного проживания?... Но тут явился Ерха, который и принёс-то всего пару яиц и пинту козьего молока. Но хозяин и этому обрадовался. Для Арвида сварили в молоке овсяную крупу и запекли в золе яйца, неизбалованному мальчику всё сошло за отличную трапезу. Сам рыцарь остался голодным, но не утратил воодушевления. - Сейчас же едем в замок Торкела, - сказал он Ерхе, - мне не терпится проверить кроди в деле. - Да? Поедете к эрлу(7) с пустыми руками? – флегматично ответил слуга. – Он и на порог вас не пустит. Эсбен хмыкнул, придирчиво осмотрел заплесневелые стены, и взгляд его остановился на кроди, пригревшимся возле очага. - Нагрей воды,- велел он слуге, - и принеси лохань. Когда всё было исполнено, Эсбен велел мальчику раздеться. Арвид и сам был не против мытья, но хотел бы проделать это в уединении, так как стеснялся рыцаря и его слуги. Однако тот, кто совсем недавно набивался ему в друзья и покровители, без разговоров сорвал с него одежду и поставил в лохань. И пока рыцарь лил сверху теплую воду, слуга тер тело мальчика жесткой мочалкой. - Ага, вот она где, - с тихим удовлетворением сказал Ерха и слега сдвинул в сторону белую округлую ягодицу. - Эй! – возмутился мальчик, хотел повернуться и ударить по бесцеремонным рукам, но рыцарь жестко обхватил его руками, да ещё и нагнул, чтобы лучше разглядеть метку кроди. На одной половинке попы у самой ложбинки он увидел маленькое, не более дюйма, пятнышко, по форме напоминающее куриную лапку. Хотя сами кроди считали, что это отпечаток руки ведьмы Гулльвейг. - Ха, оно и лучше, что не на виду, - усмехнулся он. - Пустите! Пустите, бесстыдники! – выворачивался из их рук Арвид. - И всё же его длинные белые волосы слишком приметны, - решил Эсби, - обрежем их, но вот цвет… - Придумаем что-нибудь, сударь. - Не смейте трогать мои волосы! – закричал кроди. Но никто не обратил на его слова ни малейшего внимания. Рыцарь подхватил огромные ржавые ножницы и чик-чик – обрезал волосы Арвида повыше лопаток. Бедняга заплакал от такого бесчинства. Затем слуга принес тяжелую бутыль с прокисшим вином и выскреб со дна осадок. Растер сухой полыни, запарил кипятком и смешал с винной гущей. Этой смесью обмазали волосы мальчика и заставили сидеть два часа, завернув его в рваное одеяло. Арвиду было холодно, от его волос несло горько-кислой бурдой, и все больше сгущался мрак в его душе. Ах, зря он поверил рыцарю, разве поступают так с теми, кем дорожат? Затем кроди снова поставили в лохань и смыли вонючую смесь с головы изрядно остывшей водой. - Вот, так-то лучше, - сказал Эсбен, разглядывая трясущегося мальчика. Арвид подхватил короткую прядку и поднес к глазам: его чудные волосы стали неприметного серого цвета. Он снова заплакал. - Древние боги отомстят вам за меня, проклятые люди! Белыми волосами нас одарила Фрейя, теперь она разозлится на вас, и вы не избежите её колдовства. - Ах да, ведь самое главное мы не сделали, - сказал рыцарь, - Ерха, поройся в моей сумке, у меня там заготовлено… ну, ты поймёшь. Ничего доброго от своих «спасителей» Арвид больше не ждал. Но то, что сделали с ним напоследок привело его в ужас и отчаянье. Ерха поднес к его лицу толстую хворостину и велел хорошенько её прикусить. - Не буду! – крикнул мальчик, и слуга ловко сунул палку ему в зубы и притянул голову и тело Арвида к себе. Арвид ничего не успел понять и собирался было выплюнуть палку, как вдруг раскаленное железо впилось в его ягодицу, оставляя клеймо рядом с «куриной лапкой». Дико вскрикнув, кроди забился в руках слуги. - Всё, всё, малыш, я больше не сделаю больно, - сказал рыцарь, обнимая бьющегося в рыданиях мальчика. Арвид долго не мог успокоиться и громко проклинал своих мучителей. Эсбен же снова сделался приторно ласковым, уговаривал и гладил по голове, надел на него добротную рубашку и мешковатые штаны, а на плечах застегнул плащ с подранным лисьим воротником. - Ах, какой ты красавчик! Ну же, вытри глазки, ты и с русыми волосами очень хорош, - говорил он. – Теперь ты мой паж, а эта должность повыше слуги, чтоб ты знал. Я обязан опекать тебя и заботиться о твоём благополучии. - Всё ты врешь! – со злостью крикнул мальчик. Но в ответ рыцарь только рассмеялся. - Сейчас мы наведаемся в гости к одному эрлу. Веди себя там тихо и скромно, рот лучше вовсе не открывай. За это получишь сытный ужин, я даже велю Ерхе подать тебе горячего вина. Арвид не хотел ни ужина, ни вина, а уж тем более ехать к кому-то в гости. Но его опять посадили на лошадь впереди Эсбена, только на этот раз привязывать не стали. Ерху рыцарь решил оставить дома. Эсбен нетерпеливо подгонял лошадь, и через два часа впереди показались стены огромного замка. К тому времени уже смеркалось. Мост был опущен и ворота открыты, но стража на воротах преградила им дорогу копьями. - Куда прешь на ночь глядя? – крикнул стражник. - Я благородный рыцарь Эсбен, приехал к эрлу по неотложному делу. Немедленно доложите обо мне! – надменно сказал Эсбен. Стражники глумливо рассмеялись: - Ага, как же, уже побежали. Арвид заегозил в седле и тихонько заскулил: - Я устал, мне сидеть больно, спусти меня на землю. От злости Эсбен сдавил его так сильно, что кроди жалобно запищал. - Чего ты тискаешь мальчишку, благородный рыцарь? – насмешливо сказал стражник, - постыдился бы. Эсбен препирался с ним несколько томительных минут, пока стражник всё-таки не отослал слугу к эрлу с докладом. Они ещё с полчаса стояли у ворот, пропустили крестьянскую подводу с дровами, слуг, возвращавшихся в замок из деревни. Наконец им велели проезжать, и ворота за ними закрылись. Эрл Торкел был типичным королевским вельможей, самоуверенным и грубым. Арвид увидел невысокого лысеющего мужчину в багряной тунике до пят с богатой меховой опушкой. Цвет лица был в тон одежде, и вообще облик эрла выдавал в нем пьяницу и сластолюбца. Удерживая кроди у себя в тылах, Эсбен низко поклонился Торкелу, но не без дерзости сказал: - Однако, не просто благородному рыцарю удостоится приёма у Вашей милости. Я уж думал, нас оставят ночевать за воротами. - Ха, Эсбен, уж не себя ли ты называешь благородным? – неприятным голосом осведомился эрл. – Отец мой был сильно во хмелю, когда посвятил твоего отца в рыцари, а так бы оставаться вам тэнами(8) до скончания веков, и то вашему роду везение, ведь прадед твой из керлов. Эсбен скрипнул зубами, но промолчал. - Чего явился? Если снова просить отсрочить выплату долга… - Хочу отыграть у тебя своё имение! – выпалил Эсбен, но не разозлил эрла, а лишь насмешил. - Ха-ха, хочешь играть со мной? А что будешь ставить, нищеброд? Завалялась медная монета в дырявом кармане? Только ты наверняка должен знать, что ни на медь, ни на золото здесь не играют. - Ставлю своего пажа! – выкрикнул Эсбен, толкнул вперед себя Арвида и сорвал с него плащ. Вот когда понял Арвид, что прежнее насилие над ним, включая клеймо на заднице, было безобидной игрой. Серьезные вещи начались только что.