***
Луи начинает ланч с того, что ведёт долгую и содержательную беседу о закусках с официанткой по имени Бренда. Это рыжая девушка лет семнадцати, выше Луи головы на две. Услышав с первых секунд акцент Томлинсона, она практически рыдает от счастья. — Я уже сыта по горло этими лондонскими пижонами! — доверительно сообщает она Луи и, мельком взглянув на Ника, извиняется: — Не обижайтесь, пожалуйста. — Ни в коем случае, — сухо отвечает Гримшоу. — Ой! — Бренда выглядит совершенно счастливой. — У Вас ведь тоже северный акцент! Это мой лучший столик за всё время работы! Луи собирается увеличить количество чаевых вдвое и ещё раз убеждается в правильности этого решения, когда официантка начинает делиться с ним своим мнением по поводу всех имеющихся в меню закусок. Чем больше вопросов задаёт девушке Луи, тем более кислым становится лицо Ника, что Томлинсон, конечно, находит крайне забавным. Наконец список блюд, которые можно обсудить, подходит к концу, и Бренда отправляется на кухню, оставляя молодых людей наедине. В ожидании, пока принесут напитки, Луи достаёт телефон и начинает бесцельно копаться во входящих сообщениях с одной-единственной целью — отвлечь себя от того, какой маленький у них столик, и как длинные ноги Ника сейчас прижимаются к его собственным. Томлинсону всё-таки приходится поднять взгляд, когда Бренда возвращается с заказом, и именно в этот момент Ник решается «выстрелить»: — Хазза упоминал как-то, что ты самый паршивый лжец на планете. Луи непонимающе моргает, но продолжения со стороны Ника не следует. — Да? — Да, — Гримшоу делает глоток вина и улыбается. По-настоящему улыбается. Луи не может вспомнить, улыбался ли ему Ник когда-либо. Обычно он предпочитает ухмыляться или высокомерно щуриться. Луи тоже пытается глотнуть колы и отвлечься, однако терпит поражение и в конце концов возмущённо спрашивает: — Какого чёрта это должно означать, хипстерская рожа? Ник продолжает улыбаться. — Ты паршивый лжец. — Да, мы это уже выяснили, — шипит Луи сквозь зубы. — Значит, — неспешно продолжает Гримшоу и покачивает в руке бокал вина, будто он сейчас на одной из своих гламурных тусовок в Примроуз-Хилле. — Если бы ты не был заинтересован во мне на вечеринке у Грега, это было бы заметно. — Это была вечеринка Грега? — перебивает Луи. — Я думал, она была у Финчи. — Грег устроил её для Финчи, но это не имеет значения, — глаза Ника по-прежнему сияют, и Луи надеется, что остатки малиновой водки помогут ему забыть это зрелище, когда он будет напиваться в одиночестве у себя в квартире. — Я был очень расстроен тогда, котёночек. Я, видишь ли, не люблю спать с парнями, которые меня не хотят. — Я никогда не говорил, что не хочу тебя. — Но ты согласился, что отсасывал мне для того, чтобы отвлечь меня от Хаза, — напоминает Ник. — Я сказал, что желание отсосать тебе совпало с желанием отвлечь тебя от моего лучшего друга, — Луи чувствовал, что слова вылетают у него буквально на автомате, тем временем его мозг лихорадочно пытался просчитать, куда ведёт этот разговор и что Гримшоу скажет дальше. — То есть, я тебе нравлюсь, — торжествующе провозглашает Ник. — Ну да. То есть, нет. Чёрт... Гримшоу смеётся. — Уже берёшь свои слова назад? А я ведь даже не приглашал тебя на обед. Пока ещё. — Пока ещё? — передразнивает Луи. — То есть, ты планировал пригласить меня на обед? А дальше что? Унизишь меня публично на своём шоу? Такую месть ты для меня приготовил? Или расскажешь всё Гарри, а после скроешься в своём логове в Примроуз-Хилле, потирая руки, как какой-нибудь злодей из комикса. — Эйми будет оскорблена до глубины души, что ты назвал нашу квартиру «логовом». — Нет, не будет. — Да, ты прав. Наверное, ей это понравится, — лениво соглашается Ник. — Так значит, ты чувствуешь себя виноватым? — его бокал уже почти пуст, даром что напитки принесли от силы пять минут назад. — Я ни в чём не виноват, — выплёвывает Луи. — Просто у меня нет никаких иллюзий относительно твоих добрых намерений. Гримшоу медленно опускает бокал на скатерть и смотрит на Луи неверяще. — Ты в самом деле полагаешь, что я пригласил тебя на ланч из мести, чтобы впоследствии вонзить нож тебе в спину? Господи Боже, как же вам скучно в туре, если такое поведение кажется тебе нормальным...?! — А разве это не то, что мы делаем? Ты хочешь, чтобы Гарри раз и навсегда присоединился к твоей хипстерской компашке, и я единственный тебе в этом мешаю. Всё, что мы делаем — это портим друг другу кровь. Это все наши отношения. — Ты такой идиот, — говорит Ник всё ещё ошеломлённо. — Наверное, я никогда не встречал более тупого человека, а я ведь, между прочим, работаю с Грегом Джеймсом! — Эй! — протестует Луи, однако его возмущённая речь прервана появлением Бренды, которая приносит их бургеры и ещё один бокал вина для Ника. — Спасибо, милая, — Ник подмигивает девушке, и та мгновенно заливается краской. — В любом случае, — продолжает Гримшоу, когда они снова одни. — Я хочу, чтобы ты сейчас заткнулся и послушал, что я скажу, Томлинсон. И постарайся осознать это своей тупой башкой. Ты мне нравишься. Очень. Я действительно хочу пригласить тебя пообедать. Хочу ругаться за столом по поводу твоего отвратительного музыкального вкуса, а после устроить секс-марафон у меня в квартире. Это достаточно доходчиво для тебя? Луи открывает и закрывает рот несколько раз, но из него не выходит ни звука. Ник кажется абсолютно опустошённым и растерянным, в который раз заправляя волосы за ухо. У него удивительно маленькие уши для кого-то, кто выглядит как результат эксперимента по скрещиванию человека и йети. — Тебя это убило? Сказать мне всё это? — интересуется, наконец, Луи. — Да, — следует ответ сквозь зубы. — Отлично, — Луи зажимает картошку фри между пальцами на манер сигареты. — Я принимаю приглашение пообедать с тобой, Николас. — Господи, — выдыхает Гримшоу. — Ты такой засранец. Выглядит он при этом совершенно счастливым.***
Если бы Луи был более принципиальным человеком, он дал бы себе обещание спать с Ником только после того, как Гримшоу сводит его пообедать. Но Луи - не большой поклонник заключать себя в рамки правил и обещаний, поэтому свидание заканчивается вполне предсказуемо. Большую часть ланча Ник проводит, высмеивая любимых исполнителей Томлинсона и футбол в целом, а Луи кидает в Гримшоу остатками картошки фри, когда монологи Ника становятся уж слишком занудными. Луи оставляет Бренде смехотворно большие (не менее 50%) чаевые и вслед за Ником, который ещё выковыривает из волос застрявшую картошку, покидает бистро. Парень замечает, что они движутся в направлении квартиры Ника, когда пройдена уже большая часть пути. — Постой, — он останавливается как вкопанный и машет рукой в сторону станции метро. — Мне же в противоположную сторону! — Ты, конечно, можешь отправляться домой, — задумчиво говорит Ник. — Но у меня создалось впечатление, что мы оба хотим сейчас пойти ко мне и провести остаток дня в постели. — Спасибо, что поделился своими планами, — закатывает глаза Луи. — Но, возможно, у меня пропал интерес трахаться с тем, кто считает дерьмом обе мои профессии. Это откровенная ложь, потому что всё, чего хочется Луи сейчас — это прижать Гримшоу к какой-нибудь вертикальной поверхности и, оставляя синяки на его бёдрах, отсасывать ему, пока Ник не начнёт кончать ему в горло. Гримшоу смеётся, запрокидывая голову. — Ты действительно совершенно не умеешь врать, детка. Глаза Ника в темноте кажутся абсолютно чёрными и, всматриваясь в них, Луи чувствует, как вниз по спине бегут мурашки, исчезая где-то в районе копчика. — Думаю, нам лучше поторопиться. Конечно, если ты не хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо на улице, прижав к фонарному столбу. Для Луи это уже чересчур, и парень прикрывает глаза, потому что голова вдруг начинает кружиться. Слишком быстрая смена настроений от злости и раздражения до ослепительного возбуждения, а ещё глаза Ника, этот его голос и трахну, прижав к фонарному столбу... Давние эксгибиционистские фантазии уже тут как тут и помоги ему, Господи, потому что Луи уже не может сдерживаться. — Да... — шелестит он. — Хорошо. Скорей бы уже квартира Ника, иначе велика вероятность, что Томлинсон совершит какую-нибудь глупую и рискованную вещь, о которой впоследствии пожалеет. Он открывает глаза и обнаруживает, что Ник всё ещё смотрит на него своим тёмным, напряжённым взглядом. Гримшоу поднимает руку, возможно, чтобы положить её Луи на плечо или что-то в этом роде, но младший парень отступает, мотая головой. — Лучше не трогай меня, пока мы посреди гребаной улицы, ладно? — Блять, — говорит Ник. Его дом в трёх кварталах отсюда, и всю дорогу до него Луи рассматривает серый асфальт у себя под ногами, редкие островки зелени по краям тротуара и потрёпанные носы своих кроссовок. На Гримшоу он намеренно не смотрит, опасаясь, что не сможет сдержаться, и тогда при определённом развитии событий менеджмент просто убьёт его, а его мать будет рыдать, увидев член своего сына на обложке грёбаной «the Sun», предположительно уже на похоронах Луи. То, что они добираются-таки до квартиры, можно считать чудом. Правда, с тем, чтобы продвинуться дальше прихожей, возникают некоторые сложности. Ник отпирает замок и толкает Луи внутрь, прижимая к стене в коридоре и пытаясь одновременно запереть дверь, поцеловать Томлинсона и расстегнуть воротник его рубашки. Луи видел всё, что ел Ник за ланчем (три бокала вина и половина чизбургера), но, чёрт возьми, вкус у Гримшоу просто фантастический. Настолько, что пульс Луи начинает зашкаливать и сердце стучит уже где-то в горле. — Давай, малыш, — произносит Ник в поцелуй, расправляясь с последними пуговицами рубашки Луи и тут же расстёгивая следующую — на джинсах. Томлинсон пока лишь бессильно сжимает в кулаках ткань джемпера Гримшоу. Кажется, это кашемир, но он и вполовину не так приятен на ощупь, как кожа Ника, до которой Луи и хочет добраться. — Давай что? — переспрашивает он, принимаясь тереться о старшего парня всем телом. — Снимай уже свою грёбаную одежду. — Я тут немного занят, голубок, — шепчет Ник и в подтверждение своих слов проводит языком вниз по его шее. Тогда Луи начинает раздевать Гримшоу самостоятельно. Он чувствует под пальцами лихорадочное биение сердца Ника и не сразу понимает, когда к этому ощущению вдруг прибавляется ещё одно — гудящая вибрация, конечно, принадлежащая телефону. — Чёрт, — ругается Гримшоу. — Это звонок Хаззы. Блять... — он умолкает, когда Луи закидывает ногу ему на бедро. — А ты у нас гибкий, да? — Профессиональный спортсмен, — пожимает плечами тот. — Так ты собираешься ответить? — он оставляет невесомый поцелуй чуть ниже подбородка Ника, после чего посасывает это место. — Это может быть очень важное хипстерское дело... Гримшоу чуть отступает, позволяя ноге Луи опуститься. — Ну если так... — выуживая телефон из кармана, он пытается отдышаться, но получается не слишком убедительно. — Привет, дорогой. Луи стоит достаточно близко, чтобы слышать из трубки голос Гарри: — Ты уже дома? Как всё прошло? — спрашивает Стайлс, и Луи прижимается к Нику теснее, обвивая руками его талию. — Хорошо. Маленький монстр вёл себя вполне пристойно, — за это Луи кусает его в грудь, заставляя Ника зашипеть сквозь зубы. — Я же говорил, что вы поладите! — довольно отмечает Гарри. — Вы с Лу во многом похожи, правда? Свободная рука Ника перемещается на задницу Томлинсона и слегка тянет парня на себя. — Я бы не стал торопиться с выводами, — его губы блестят, очки съехали на бок, и Луи чувствует непреодолимое желание провести языком по щеке Ника. Что он и делает. — Наши мнения во многом не совпадают. — Я тебя умоляю! Споры и пререкания для вас всё равно что прелюдия к сексу. На этих словах Луи чуть слышно шепчет: «В этом он прав!» и царапает ногтями Нику по спине. Каждый раз, меняя положение тела, он чувствует, как его стояк трётся о внушительную выпуклость на брюках Гримшоу, и это так чертовски хорошо... Томлинсон никогда не умел отказывать себе в том, чего по-настоящему хочется, поэтому он продолжает тереться о Ника ещё сильнее, заставляя старшего парня прерывисто задышать. — Ты... — начинает Ник, но Гарри перебивает и его радостно-возбуждённым тоном вскрикивает: — Лу до сих пор там? — Нет, — быстро отвечает Ник. — Приветик, Хаз! — встревает Луи. — Ник перезвонит тебе позже, хорошо? Потому что, боюсь, у нас с ним планы, которые не терпят отлагательств. — Давно, блять, пора, — хихикает Стайлс, и Гримшоу внезапно замирает. — Ты! Это же твоих рук дело, верно? Ты посылал мне эти сообщения о том, сколько парней пытаются снять Луи в клубе, и всю эту чушь, что он паршивый лжец... Ты всё это специально, да? Луи уже представляет, какое самодовольство и триумф написаны сейчас на хорошенькой физиономии его лучшего друга. — Не скажу! — жизнерадостно отвечает Гарри. — Желаю хорошо потрахаться, не забудьте предохраняться... — Мы не обсуждаем наши кинки по телефону, — отрезает Ник и сбрасывает звонок. Затем он отшвыривает мобильный в сторону и с силой дёргает за края рубашки Луи, которая всё ещё болтается на его плечах. — Ты снимешь это, наконец? Благодаря годам гастрольной жизни, Луи умеет раздеваться в мгновении ока. Поэтому за время, пока Ник снимает с себя лыжи на каблуках, которые он именует ботинками, Томлинсон успевает обнажиться полностью. Вся их одежда неряшливой горой возвышается на полу прямо у двери, выступая в качестве предупредительного знака для Эйми, которой явно лучше не появляться на пороге жилища в ближайшие сутки. Не мешкая больше ни секунды, Луи запрыгивает на Ника, обвивая ногами его талию, и позволяет отнести себя в спальню. — Итак... что у нас тут? — Гримшоу с тюбиком смазки в руке подползает к развалившемуся на кровати парню. — Ты... ты делал это раньше? — Господи, Гримшоу, — фыркает Луи. — Ты сам называл меня принцессой и голубком. То, что раньше меня трахали в задницу, достаточно очевидно, — он вырывает у Ника тюбик. — И я начну без тебя, если ты будешь продолжать сидеть там и задавать глупые вопросы. — Нет уж, — без особого труда Гримшоу вновь завладевает лубрикантом. — Я просто пытаюсь быть вежливым, детка. Луи заворожённо наблюдает, как Ник выдавливает прозрачный гель на свои пальцы. У него действительно огромные руки, будто у энта из «Властелина колец», и Томлинсону не удаётся издать ни звука, когда один длинный смазанный палец, наконец, проникает в него. Луи кажется, что всё его тело охвачено огнём. — Ты ещё со мной, принцесса? — интересуется Ник, лениво двигая уже тремя пальцами и с каждым толчком задевая простату. Луи судорожно вцепляется в подушку и часто дышит, пытаясь сконцентрироваться на чём-то ещё, кроме пальцев Гримшоу. Вот под ногами скользит мягкое одеяло... Вот поток прохладного воздуха из окна врывается в комнату и слегка ерошит волосы... Вот рука Ника гладит по животу, едва не касаясь члена... Господи, как у человека могут быть настолько гигантские руки? Зачем эволюция дала человеку такие лапищи? У Луи, например, руки маленькие и аккуратные. Нормальные. И... О Господи. Он так горит, что в груди больно. Сквозь сжатые зубы Луи выдаёт: «Да», на что Ник только смеётся и нежно царапает сосок младшего парня. — Думаешь, ты уже готов, детка? — Думаешь, ты в состоянии не использовать эти грёбаные уменьшительные прозвища? — на этот раз у Луи получается произнести довольно длинное предложение, но только потому, что Ник вытащил из него пальцы и теперь возится с презервативом. Томлинсон прикрывает глаза. — Я серьёзно. Если ты не трахнешь меня в ближайшие несколько секунд, я сделаю это сам, а ты можешь идти на х-х...ху... — Что я могу? — любезно переспрашивает Ник и, ухватившись за бёдра Луи, медленно входит до конца. — Идти куда? — П... потрогай мой член, идиот, — задыхаясь, просит Луи. — Придётся потерпеть, принцесса. Луи по-прежнему не открывает глаза, и глубокий голос Гримшоу почему-то кажется ему физически осязаемым, опускающимся на грудь приятной и желанной тяжестью. И медленного темпа уже недостаточно, поэтому Луи начинает двигаться сам, подмахивая Нику и наполняя комнату шлепками соприкасающихся тел. Рука старшего парня отпускает талию Луи и находит маленькую ладонь, которая всё ещё мёртвой хваткой сжимает подушку. Луи больно. Поначалу всегда больно — тело словно находится в панике, не зная, как ему реагировать на вторжение, поэтому Томлинсон прилагает все усилия, чтобы сосредоточиться на дыхании. Он не замечает, в какой момент Ник наклоняется, чтобы прижаться лбом к его груди, или когда он переплетает вместе их пальцы, или когда рука Луи запутывается в тёмных кудрях, окончательно растрёпывая причёску. Но Луи чувствует каждый миллиметр члена Ника, который движется в его теле, покидая его и врываясь вновь. Он ощущает горячее влажное дыхание на шее и волны мурашек, безостановочно бегущие по спине, которую Томлинсон гнёт изо всех сил. — Ник, — пытается выговорить он, но это скорее бессвязный стон, чем имя. — Лу, — как в бреду повторяет Ник на каждый толчок. — Лу, Лу... Он перехватывает рукой бедро Луи для лучшего упора и входит так глубоко, что рот Томлинсона распахивается в беззвучном стоне. Его ноги будут болеть нещадно наутро, их уже словно колет иголками, но Луи всё равно старается вскидывать их как можно выше. — Ник, — хрипит Луи. Оргазм маячит уже где-то поблизости. — Ник... п...подрочи мне... придурок... Стараясь не менять угол, Гримшоу выполняет просьбу; спустя несколько движений рукой и три толчка внутрь разгорячённого тела младший парень кончает, сжимая ладонь Ника так сильно, что чувствует трение костей друг о друга. Ник кончает почти бесшумно, содрогаясь в объятиях Луи, пока тот перебирает его влажные волосы. — У тебя же была свободная рука, — говорит Гримшоу после того, как упав рядом с Луи делает серию глубоких вдохов. — Да. Но я хотел твою, — невозмутимо заявляет тот. Его икры пульсируют, как после многочасовой тренировки. Ник смеётся и обвивает безвольное тело Луи своими паучьими лапами, привлекая ближе к себе. — Я рад, что ты любишь мои руки, котёночек, — говорит он и притягивает Томлинсона за шею, вовлекая в очень долгий ленивый поцелуй. «Хей, хочешь немного подремать перед вторым раундом?» — говорит этот поцелуй. Луи, который вовсе не против такой перспективы, приподнимается на локтях и шепчет в губы Ника. — Хорошо. Но сначала ты должен вытереть меня чем-нибудь. Благодаря тебе у меня, кажется, отнялись ноги.***
Первая песня из плейлиста Ника, которая Луи по-настоящему нравится, это «Love you Better» группы Maccabees. — Ты такой размазня, — замечает Томлинсон с (очень маленькой) долей умиления и, перегибаясь через спину Ника, кладёт ладони ему на грудь. Луи утыкается подбородком в огромный засос у Гримшоу на плече; синяк, очевидно, болит, но Ник не делает никаких попыток оттолкнуть Луи. — Тебе придётся с этим смириться, принцесса, — замечает Ник и целует его в щёку. — А теперь отъебись. Мне нужно закончить составление плейлиста на завтра, иначе Скотт и Хов никогда больше не дадут мне отгул. — Как ты смеешь? — рычит Луи Нику на ухо. — Это теперь моя песня. Ты не можешь говорить мне «отъебись», пока она играет. Луи сильнее наваливается на спину Гримшоу и, потянувшись, прибавляет громкость. Его левая рука тем временем скользит по груди старшего парня и накрывает сердце. — У тебя случайно нет этой композиции на виниле? — серьёзным тоном интересуется Луи, когда песня заканчивается. — Потому что, по моему мнению, качество звучания было бы в некоторой степени... Эй! — взвизгивает он, когда Гримшоу вонзает свои пальцы ему под рёбра. — Я, вообще-то, пытаюсь вести серьёзную беседу! — возмущается он и снова хохочет, когда Ник, пробормотав «какой же ты придурок!», затаскивает Томлинсона себе на колени, чтобы поцеловать.