Get another coal on the fake fire

Дабы вознаградить себя за то, что он не сорвал с Гримшоу джемпер и не сжёг его прямо во время обеда, Луи по дороге домой покупает бутылку малиновой водки и проводит полночи, целенаправленно вливая в себя её крепкое содержимое. Весь следующий день и всю ночь парень самозабвенно дрыхнет, просыпаясь после двадцатичетырёхчасового сна чудесно отдохнувшим и готовым к грядущей вечеринке Зейна и Перри. Найл и Гарри всё-таки принимают решение вложиться в подарок Луи, а Лиам, наконец, находит флориста с устойчивой нервной системой и покупает кактус. Когда Луи появляется на пороге квартиры друзей с завёрнутым в бумагу подарком, дверь ему открывают порядочно выпивший Зейн и абсолютно пьяная Перри. Они одновременно повисают на Томлинсоне, целуя его в обе щёки. — Сейчас всего только девять часов, — подшучивает над ними Луи. — Когда вы успели так нажраться? — Мы решили выпивать по шоту за каждую попытку Лиама помочь в том, что его не просили, — хихикает Зейн. — Он расставил бутылки в баре, и достал тарелки, и... что ещё он сделал, милая? Мы с тобой выпили по пять шотов, значит Лиам сделал что-то ещё. — Может, помог поставщику из ресторана разложить продукты? — Перри пожимает плечами. Потом её взгляд падает на свёрток в руках Луи, и она радостно взвизгивает: — А это - наш подарок, засранец? Она пытается выхватить его, но Луи, смеясь, отталкивает руки девушки. — Я позволю вам распаковать его, только когда протрезвеете. Он проходит в квартиру, кидая куртку на диван, и, поразмыслив, прячет картину в один из шкафов с одеждой в спальне хозяев, надеясь, что там подарок будет в сохранности до тех пор, пока Зейн и Перри не проспятся. Изначально в планы Луи на эту вечеринку входит как следует напиться и трахнуться с Ником Гримшоу. Но в свете последних событий от последнего пункта решено отказаться, и вот теперь Луи выходит из спальни, размышляя о том, чем бы заполнить этот пробел. Потому что, когда у Томлинсона нет определённой цели, всё всегда заканчивается лихими танцами на барной стойке и распеванием песен Канье Уэста. Не то чтобы Луи против повторить всё это снова... Просто иногда парню кажется, что он немного вырос из всего этого. Возвращение в гостиную занимает неопределённое количество времени, потому что квартира Зейна и Перри просто до нелепости огромна. По дороге Луи попадается несколько ванных комнат, огромная библиотека, гардеробная Перри и даже курилка. Луи заходит в последнюю, пишет записку на стикере «Любимые придурки! <3» и прилепляет её на спинку одного из потрёпанных кожаных кресел у окна. Он как раз собирается выйти из комнаты, когда внутрь врываются Найл и Лиам. Лицо Хорана почти такое же бордовое, как и его толстовка, что красноречиво говорит о степени опьянения ирландца. Лиам же, к сожалению, остаётся ещё достаточно трезвым. — Лу! — кричит Найл. — Иди ко мне! - И бросается на Томлинсона через всю комнату, обвивая руками его шею и целуя парня в лоб. Хохоча, Луи пытается приподнять Найла, но терпит поражение и падает с ним на пол. — Под чем он? — уточняет Луи у Лиама. — Крэк-кокаин? Разве не им балуются на гламурных вечеринках, вроде этой? — Они такие взрослые! — кивает Найл и нюхает волосы Томлинсона. Его новый шампунь правда приятно пахнет. — Купили эту здоровенную квартиру, устраивают вечеринку с изысканной едой... Они скоро поженятся, Лу. Помяни моё слово. Скоро Зейн сделает Перри предложение. — Ага, — отвечает тот и снова поворачивается к Лиаму. — Нет, серьёзно. Сколько он выпил? Лиам только усмехается. — Около трёх шотов, я думаю. Явно недостаточно, чтобы объяснить его поведение. — Я пьян от счастья, чего тут непонятного? — восклицает Найл, по-прежнему не отлипая от Луи. — От счастья и, судя по запаху, от «Бушмилс», — хмыкает Томлинсон и заваливает Найла на маленький диванчик. Хоран довольно стонет. — А тут удобно. Кстати, видели диван в гостиной? Мягкий, как облако! — Мы опробуем мебель в каждой комнате, — объясняет Лиам, и Луи почти не удивлён. Он с удовольствием присоединяется к друзьям в их путешествии по квартире, второй раз пересчитывая ванные комнаты и проверяя на мягкость кровати в каждой из четырёх спален, включая комнату Зейна и Перри. — Эта - самая лучшая, — заключает Лиам, развалившись на королевских размеров постели. — Те кровати в Нью-Йорке были отличными, но это одеяло просто потрясающее! Постоянные гастроли и переезды из одного пятизвёздочного отеля в другой сделали из парней настоящих ценителей кроватей. Луи с видом профессионала ёрзает задом по постели и задумчиво сжимает губы. — Девять из десяти? — Я бы сказал десять, если делить её с любимым человеком, — задумчиво говорит Лиам, уставившись в потолок. Найл и Луи, конечно, не выдерживают и начинают ворковать, умиляться романтичному комментарию Пейна и щипать его за щёки. — Отвалите. Это была просто... мысль. — Ты такой милый, — хихикает Луи. — Только послушай себя! «Я бы сказал десять, если делить её с любимой»... — Иди в задницу, — Лиам рычит, но его щёки уже пылают румянцем. Он пытается пихнуть Луи локтем, хотя неудобный угол не позволяет сделать это в полную силу. — Я лишь хотел сказать, что постоянно делить постель с кем-то очень приятно. — Он прав! — замечает Найл, и это, конечно, чушь собачья, ведь слова «делить постель», как и «постоянство» не относятся к Хорану никаким боком. За это Луи собирается защекотать его до смерти, и они оба сплетаются в один пинающийся клубок локтей и коленок как раз в тот момент, когда дверь открывается и в спальню заходит Гарри. — Оргия? Без меня? — он кидает куртку на кресло и прыгает на постель, удачно приземляясь как раз на Томлинсона. — Боевое крещение новой кровати Зейна и Перри, — кряхтит Луи. — Господи, Стайлс, ты тяжёлый, как слон. Слезь с меня, пока я не задохнулся! — Ты слышал его, Хаз? — словно из ниоткуда в комнате появляется ещё и Гримшоу. — Не испорти принцессе причёску. Вечер только начался. Луи тихо радуется тому, что тело Гарри сейчас вдавливает его в кровать, мешая сделать что-нибудь глупое — например, встать и выбить Гримшоу зубы к чёртовой матери. — Кто из нас принцесса? — интересуется Найл, и Луи отвлекается от соблазнительных мыслей о том, как беззубый Ник Гримшоу будет пытаться вести своё утреннее шоу. — Лу, — отвечает Гарри. — Потому что он самый маленький из нас. — Простите. Но вообще-то самый маленький — Зейн, — напоминает Луи, всё ещё прижатый к постели весом Гарри. — Может, Найл. Я не могу быть самым маленьким с такой большой задницей. — Окей. Значит, Лу — принцесса, потому что у него большая задница, — терпеливо исправляется Гарри. — Самая офигенная задница в стране, — объявляет Найл и засовывает руку между матрасом и Луи, чтобы ущипнуть его за это самое место. — Хотел бы я назвать ваше поведение необычным, — в голосе Гримшоу отчётливо слышится напряжение. — Но, к сожалению, это не так. Я понимаю, почему Интернет судачит, что вы все друг с другом трахаетесь. — Разве не может парень ущипнуть за зад своего друга без того, чтобы это стало достоянием общественности? — вздыхает Луи, стараясь придать своему тону побольше драматичности. — Разве не могут друзья просто так оставлять друг другу засосы? В таком случае, я не хочу больше жить в этом бренном мире... Лиам — сообразительный засранец — тут же тыкает пальцем в синяк на шее Луи и усмехается. — Ну да, как же. — А, так это твоя работа? — с любопытством переспрашивает у Лиама Гарри. — Я знаю, что это не я, а Луи в последнее время ни с кем не встречался... — Я, — громко заявляет Луи, буквально чувствуя злорадство Ника через всю комнату. — Могу встречаться с кем угодно, Стайлс, и ты никогда об этом не узнаешь. Может быть, каждый раз, когда ты уходишь, чтобы выпить абсента с Гримшоу и поговорить о влиянии тибетского горлового пения на электро-хаус, я вожу к себе высоких парней с красивыми губами... — описание, случайно слетевшее у Луи с языка, получается чересчур достоверным, заставляя Томлинсона резко дёрнуться и оттолкнуть Гарри от себя. Гримшоу стоит в дверях, прислонившись к косяку, и улыбается оказавшемуся на полу Стайлсу. Ник одет в клетчатую рубашку и чёрный блейзер — наряд, который ему безусловно идёт, хотя и кажется слишком официальным для дружеской вечеринки. Сам Луи, как любой нормальный человек, одет в обычную футболку с длинным рукавом и джинсы. — Что это? — спрашивает он у Ника. — Тренируешься позировать для обложки «Хеллоу»? Гримшоу переводит на Луи смеющийся взгляд. — Твои волосы сейчас не годятся ни для какой обложки, детка. Как можно быть таким невыносимым лицемером? Луи готов поспорить, что коллекция средств для волос самого Ника может посоперничать с ассортиментом любого специализированного магазина. — Тем лучше, — пожимает он плечами. — Я ведь просто отдыхаю на вечеринке со своими друзьями. А не стараюсь всеми силами попасть в объектив папарацци. Кстати, сегодня тебе ловить нечего. Как ни странно, но вместо того, чтобы ответить грубостью на грубость, Гримшоу лишь подмигивает Луи и говорит: — Как знать, детка. У нас вся ночь впереди. Пошли, юный Харольд. Засвидетельствуем наше почтение мистеру Малику и мисс Эдвардс, — и Ник уходит, прежде чем ошарашенный Луи успевает придумать, что бы ещё сказать. — Он сейчас... что это вообще было? — спрашивает парень у Лиама, но друг лишь восхищённо разводит руками. — Кажется, Гримшоу только что нашёл эффективный способ заткнуть твою пасть. — Он тебя клеит, — уверенно сообщает Найл, чем ещё больше сбивает Луи с толку.

***

— Господи... Снова это дерьмо... — стонет Луи в свой стакан с пивом, когда из колонок раздаётся очередная песня «Vampire Weekend». Сегодняшний плейлист по большей части состоит из любимой музыки Зейна и Перри, а именно — альтернативы 90-х и песен из топ-сорок, чем Луи вполне доволен, невольно двигая бёдрами под особенно зажигательные мотивы. Но, судя по всему, кто-то решает внести разнообразие в музыкальное сопровождение вечеринки и подключает к стереосистеме свой айпод. У Томлинсона есть как минимум два варианта, кто это может быть. Скорее всего, всё-таки Гарри, потому что второй вероятный подозреваемый в этот самый момент падает на диван рядом с Луи, попивая какое-то пижонское пиво. — Как ты можешь не любить «Vampire Weekend»? — возмущается Гримшоу, отрывая губы от горлышка бутылки. — Ты выглядишь, как потерянный участник их группы. — Если бы стиль человека в одежде автоматически указывал на его любимого артиста, то Гарри был бы самым большим фанатом Ланы Дель Рэй, — замечает Луи. — Поэтому давай просто порадуемся, что это не так. Он всё ещё слегка смущён тем фактом, что Ник проводит большую часть вечера, ошиваясь поблизости и намеренно игнорируя все подколы и издевательства со стороны Томлинсона. — Как думаешь, что больше подойдёт для рингтона: «Born to Die» или «Blue Jeans»? — совершенно серьёзно интересуется Гримшоу. Луи раздумывает над этим пару секунд. — Наверное, «Summertime Sadness». Ремикс. Один из ужасных. — Принцесса, они все ужасные, — Ник снова подносит бутылку ко рту, но не пьёт, а задумчиво водит горлышком по губам. На его лице играют блики, которые отбрасывает огромная люстра на потолке — действительно впечатляющая люстра, но она слишком напоминает Луи эпизод из фильма «Пункт назначения 2». Поэтому парень избегает стоять под ней весь вечер. — И я правда думаю, что тебе может понравиться «Vampire Weekend». По крайней мере, их новый альбом. Там есть отличный кавер на «Blurred Lines» и... — Гримшоу, — перебивает Луи, теряя последние крупицы терпения. — Я не собираюсь слушать твой грёбаный «Vampire Weekend», понятно? А песню «Blurred Lines» - особенно. Она отвратительна. Даже моя пятнадцатилетняя сестра так думает, а вкус у неё паршивый – пускает слюни по «The Wanted». Ник кажется по-настоящему заинтересованным. — Сколько, кстати, у тебя сестёр? Финчи как-то говорил, что не меньше дюжины... — У меня четыре сестры, — Луи в отместку дёргает Гримшоу за ухо. — Это что, был грубый наезд на мою маму? Учти, она в два счёта надерёт твою тощую задницу. Гримшоу только улыбается, прихватывая зубами горлышко бутылки прежде, чем глотнуть. Луи прослеживает взглядом, как сокращается горло Ника, как дёргается его кадык, и с досадой вспоминает, что именно таким образом он сам соблазнял Гримшоу во время памятного ужина на Мэйфейре. — Что, принцесса, быть по другую сторону стола уже не так весело? — язвительно вопрошает Ник, а Луи поспешно отводит взгляд от его дурацкой шеи. — Роли меняются. В эту игру они могут играть хоть до второго пришествия... — Господи, Ник, если ты хотел трахнуться, можно было просто попросить, — лениво отмечает Луи и, садясь нога на ногу, прижимается ближе к долговязому торсу Гримшоу. Луи слегка сутулится — известный приём, чтобы ключицы стали более заметны, а фигура казалась изящнее. Парень долго отрабатывал это движение плечами перед зеркалом и знает, что сейчас он выглядит очень миниатюрным и чертовски аппетитным. — А ты опасный, — довольно мурлычет Гримшоу. — Я сейчас смотрю на годы упорной работы, или это природный талант? Луи фыркает. — Всё натуральное, детка, — конечно, он хитрит, но по крайней мере его волосы выглядят более естественно, чем залаченная конструкция на голове у Ника. — Хотя я сейчас в линзах. По вашим хипстерским параметрам это, возможно, считается «упорной работой». Гримшоу пожимает плечами. — Я бы счел нарушением Женевской Конвенции — прятать твои глаза за стёклами уродливых очков, — он выглядит так, будто уже жалеет о том, что сказал, поэтому договаривает фразу с кривоватой усмешкой на губах и лёгким румянцем на скулах. Луи просто не может удержаться от смешка. Тем более, после двух бокалов пива. — О, Ник... Так ты обычно клеишь парней, да? И это работает? — он кокетливо хлопает ресницами и снова заходится в приступе беззвучного смеха. — Я о строчке про красивые глаза. — Только с парнями, цвету глаз которых посвящаются целые блоги, — невозмутимо отвечает Гримшоу. — Это ты, Гарри и, возможно, Тайлер Хёклин. — Хочешь сказать, что трахался с Тайлером? — не может сдержать удивления Луи. С одной стороны ему хочется, чтобы ответ Ника был отрицательным, но, с другой стороны, его любопытство, какой Хёклин в постели, слишком велико. — Настоящая леди не выдаёт своих секретов, — загадочно замечает Гримшоу. — К счастью, я не леди. И нет. Я не трахался с Тайлером. Луи поглаживает его по руке в притворном сочувствии. — О-о-о... Мне так жаль. — Ну, я пока жив. Как знать, может, мне ещё улыбнётся удача до того, как Радио 1 уволит меня и отошлёт доживать свои деньки в какой-нибудь дом престарелых в Ноттингеме. Его губы изгибаются в улыбке — ещё не совсем добродушной, но уже и не той привычной самодовольной ухмылке. Глаза Ника сияют, и Томлинсон не знает, как он это делает. Сам он никогда не мог добиться такого эффекта, тренируясь перед зеркалом. — Что скажешь, принцесса? Кажется, Гримшоу предлагает ему присоединиться к игре в «Gay-chicken»(*), которую затеяли особенно предприимчивые гости. И, наверное, это развлечение не совсем для Луи и Ника, учитывая, что они оба геи и уже трахались, но Томлинсон всё равно прикусывает губу, пряча улыбку, и, глядя на старшего парня из-под ресниц, произносит: — Покажи мне на что ты способен, Николас. (*) Gaychicken – игра, в которую играют исключительно гетеросексуальные мужчины. Смысл игры - делать всё что угодно, чтобы второй участник завопил: "Фу, это по-пидорски". Игра проходит в условиях тесного физического контакта.