Игры, ставшие кошмаром.

Нас ненадолго оставили в доме мэра, дабы мы могли проститься с родными, Даже друзей не пускали, только семью. Знаешь, тогда у меня был человек, в которого я был влюблен. Её звали Марта. Да-да, как месяц Март. Несмотря на общую серость, у нее были яркие, рыжие волосы и глаза, цвета зеленой травы. Мы были ровесниками, но она приходилась мне по плечо. Такое маленькое, рыжее солнце. Марта пришла со мной проститься, но ее не впустили. Помню, она долго плакала, кричала, пыталась пройти ко мне, но в итоге один из миротворцев грубо схватил её за плечо и выкинул из дома. - Прощай! - кричала она мне, даже когда двери уже захлопнулись перед её лицом. - Ты больше не видел её? - Нет. - Почему? Хеймитч так и не ответил. Я остался один и то и дело смотрел на часы. Наверное, это прозвучит бредово, но я ждал, ждал, когда придет миротворец и заберет меня. Ждал, когда нас выведут черным ходом и увезут раз и навсегда. Тогда, будучи мальчишкой, я боялся. Боялся увидеть слезы матери, боялся встретиться взглядом с братом, боялся объяснить ему, почему я уезжаю. Я мечтал, чтобы они не приходили, не рвали мне душу. Но моим мечтам не суждено было сбыться. - Проходите, только недолго, - брезгливо бросил миротворец, пропуская мою мать и закрывая за ней дверь. - Сынок, - она бросилась ко мне на шею. - Ну чего же ты, мам? Все же хорошо, - успокаивал её я, понимая, что ни черта не хорошо. - Ты же знаешь, что это не так. Ты не продержишься там и суток, - прошептала мне она. - Ты настолько не веришь в меня? - Попытался улыбнуться я. Я понимаю, что скорее всего к концу первого же дня не останусь в живых. Но я не должен показать ей этого. Она должна верить. - Верю. - Женщина отстранилась и посмотрела на меня. Но её глаза говорили куда честнее, чем её слова. Они говорили, что придя домой, она найдет свечи и черную ленту, оставшуюся с похорон отца. Она скорбит обо мне уже сейчас, даже зная то, что я жив. - Береги брата. Я подошел к мальчику и обнял его. Он еще мал для того, чтобы понять, что ждет меня впереди. Но достаточно вырос для того, чтобы увидеть страх и боль в моих глазах. - Ты же их всех победишь, правда, Хеймитч? - мальчишка смотрел на меня так, словно свято верил в свои слова. Как будто, иначе и быть не могло. Тогда я промолчал. - Время посещений истекло. Дверь открылась. Мать, напоследок обняв меня, взяла брата за руку и вышла. Я выглянул в окно, внимательно окинув взглядом Дистрикт, служивший мне домом 16 лет. Тогда я надеялся, что когда-нибудь он станет лучше. Жалел я только об одном: что я этого не увижу. На самом деле, этот Дистрикт ничуть не изменился за все это время. Это процветающий дистрикт может стать шлаком, а вот шлаку никогда не подняться до уровня процветающего дистрикта. Как я и ожидал, нас вывели черным ходом и посадили в машину. И пока мы ехали до вокзала, была пара минут, чтобы поговорить. - Мое имя - Мейсли, а ваши? - поинтересовалась девушка, оторвав взгляд от маленького окошка. - Ты предпочитаешь знать по имени тех, кого предстоит убить? - кисло ответил худой мальчишка. Кристофер, кажется. - Только в том случае, если это касается моих знакомых, - легко парировала она, - вот ты, например, жил напротив меня. С матерью этого юноши, - она показала на меня рукой, - я постоянно виделась на рынке, мои родители даже здоровались с ее. А девушка училась в параллельном классе со мной. Наш дистрикт мал. - Это не повод, чтобы мило улыбаться перед тем, как мы выйдем на арену противниками. - продолжал гнуть свое Кристофер. - Какая тебе разница, что я делаю? Ты, например, все равно сдохнешь. - Парень ошарашенно посмотрел на девушку, а та, тем временем, продолжала: - Капитолий выставляет на арену генетически измененных животных, растения, насекомых. По-любому, на что-то из этого списка у тебя начнется аллергия, - она торжествующе посмотрела на побледневшего юношу. - Я же сказала, наш дистрикт мал, в нем все всё друг о друге знают. - Зачем ты говоришь это? Ему и так сейчас паршиво, - заступилась за парня девушка, которую объявили после меня. - Как тебя зовут? - Ева Патерс. Это имеет какое-то значение? Я тоже считаю, что мы не обязаны любезничать. - Он слишком драматизирует. Рано или поздно, мы все равно умрем. Так какая разница, годом раньше или годом позже? Где гарантии, что он не съест какое-нибудь растение и не умрет от шока? Или, например, выдастся неурожайный год, его мать не сможет купить еды, и он погибнет от голода. Или же вовсе промочит ноги и после многодневной лихорадки покинет нас? Смерть неизбежна. Так почему бы не подышать свободно перед ней? И да, нам еще повезло. Мы хотя бы знаем, когда умрем. Все замолчали, а я сидел и думал. Думал о том, что все же в словах этой девушки есть доля истины. Наша судьба нам известна, значит мы просто обязаны насладиться последними деньками. Но, разумеется, вслух я об этом не сказал. Оставшийся путь мы провели в молчании. Когда мы подъезжали, Мейсли произнесла: - Фу, какие вы все недружные. А еще "соседи", называется. Знала бы, что вы такие - никогда бы к вам за солью не пошла. Она засмеялась. Странно было слышать искренний девичий смех в абсолютной, режущей слух тишине. Но, то ли смех её был так заразителен, то ли нервы мои сдали, я не смог не улыбнуться в ответ. Поскольку я сидел около двери, то как только мы подъехали, я вылез первым. Нетрудно догадаться, что за мной сражу же последовала Мейсли. "Из нее вышел бы хороший лидер", - подумал я. Естественно, я подал ей руку, как и учила меня мама. - О, это так мило, - улыбнулась она, - спасибо. А ты, кажется, Хеймитч? Надеюсь, мы с тобой подружимся. Девушка углубилась в свои размышления и с довольной улыбкой прошла в поезд. Я же хотел было помочь спуститься Еве, но она резко остановила меня. - Даже не думай прикасаться ко мне. Я не эта чокнутая, я не поверю твоим "искренним" порывам. - Её слова сочились ядом. - Ну, по крайней мере, она не такая зануда, как ты. Я отвернулся и направился вслед за Мейсли. Похоже, она была самой нормальной из нашей "команды". Стоит заметить, что Ева всю дорогу сверлила меня взглядом. Если честно, это начинало злить. Поезд напоминал гостинную в доме мэра: Там была стойка с напитками, а в середине стоял журнальный столик и несколько кресел. На столе стояли четыре фужера с соком и тарелочки с милыми пирожными. И не подумав прикасаться к съестному, Ева и Кристофер, как по команде, развернули свои кресла к окнам и сели, замкнувшись в себе. Мейсли закатила глаза. - Ничего, - шепотом прокомментировала она, - проголодаются - повернутся. По себе знаю. - Да мне и без них неплохо, - так же шепотом ответил я. - Очень жаль. Следуя логике, мы должны держаться вместе, все же мы из одного Дистрикта. Мы могли бы объединиться в команду, чтобы продержаться хоть немного дольше остальных. Надоело быть вечно последними. Но тут же она сменила тему. - Может, пироженку? Пирожные на самом деле оказались жутко вкусными. Мне попалось малиновое, а ей клубничное. Мы даже поделились друг с другом чтобы сравнить, у кого вкуснее. У нас в Дистрикте такого не было. Нет, у нас была кондитерская лавка, но для большинства жителей цены в ней были слишком высоки. Но даже в нашей лавке не готовили такой прелести. - За что пьем? - смеясь спросил я, поднимая фужер с соком. - За Панем. - улыбнулась она. - Панем сегодня, Панем завтра, Панем всегда, - серьезным тоном продекламировала девушка, пародируя президента. Это было смело, но в то же время до жути смешно. Я сделал глоток. - Встречай нас, сверкающий Капитолий, - торжественно произнесла она и повторила мой жест.