Основной инстинкт

Бессонница. Вот та тварь, что не давала Дилану уже которую ночь отдохнуть. В его голове все так же прокручивались картинки увиденного. Это было мерзко, отвратительно и непристойно, и именно поэтому мозг удерживал всю эту грязь как можно дольше, заставляя Дилана стонать от невозможности выкинуть все эти образы. Он уже не мог различить, что было реальными образами увиденного, а что было выдумкой того, что самостоятельно рисовало его воображение. Работа уже давно не приносила какой-то радости, как это было еще тогда, когда он только пришел сюда работать где-то около трех лет тому назад, но сейчас находиться в этом месте было каторгой. Каждый чертов раз, когда кто-то проходил мимо его кабинета, за полупрозрачной дверью Дилану мерещился образ Томаса, в каждом силуэте он видел его. Выходя из кабинета, чтобы позвать очередного пациента, он оглядывался по сторонам, надеясь заметить его стоящим возле окна и курящим сигарету. Самое тяжелое время было — 12 часов, потому что это было время, когда Томасу был назначен сеанс. Это было его время. Но после недавних событий, отведенный ему ранее час, перерос в 24 часа. Теперь Дилан был поглощён им на целые сутки. Закончив очередной сеанс у своего пациента, слушая его монолог вполуха, доктор стремительно вылетел из кабинета, стараясь оставить все свои мысли о Томасе там, в кабинете, и приступить к нормальной жизни. Но нормальная жизнь не спешила принять его в свои объятия. Она подкидывала все новые расстройства в лице Уилла Поултера. Заметив детектива, Дилана будто парализовало. Появление Поултера всегда сулило нечто плохое, и ему все же пришлось убавить шаг. — Что ты здесь делаешь? — крайне обеспокоенно поинтересовался он. — Куда он, туда и я, — эта фраза заставила О’Брайена остановиться, сразу понимая, о ком идет речь. — С каких пор? — Когда он стал приходить к тебе в офис пять раз в неделю. Странно было слышать это, ведь Томас уже как неделю не появлялся на сеансах. Поултер не отступал. До этого вальяжно рассиживаясь на капоте служебной машины, видимо целенаправленно ожидая Дилана, Уилл следовал за ним, еле поспевая за его шагом. — Итак, Тайлер Хеклин, — снова это мерзкое ощущение холодка по спине. Еще одно имя, что как диагноз вызывало душевную и физическую боль лишь при одном его упоминании. — Похоже, все его исследования пропали. Все его записи, аудиокассеты, даже жесткий диск. Все по Ки Хонгу и Дилану О’Брайену. — Думаешь, Томас их взял? — Я это точно знаю, — самодовольно и нахально заявил Поултер. Не имея улик и руководствуясь лишь своими догадками, он сильно этим раздражал Дилана, но он прекрасно понимал, что перечить детективу — значит рыть себе яму. — Он ничего о них не говорил во время ваших сеансов? — пошловато улыбнулся он, особо выделяя последнее слово. — Я не могу это обсуждать. — Да брось, Дилан! Я ведь тебе очень помогал последние годы. Можно сказать, поставлял для тебя новых психов. — Врачебную тайну нельзя нарушать, — чертов ищейка не унимался. Да, это его работа, но его методы вызывали у доктора озлобленность. — Печально. Немного пройдя в тишине, будто Уилл подбирал нужные аргументы, и, таки найдя их, заговорщицки произнес: — У меня ведь есть крючок на тебя, — Дилан с трудом проявлял спокойствие. — Кое-кто говорит, ты лгал следствию по делу Хонга. И тут вся напускная безмятежность исчезла, и сказанное заставило парня остановиться, чтобы взглянуть на Поултера. — Кто? — Хочешь, чтоб я выдал тебе источник? — выдержав театральную паузу и сделав лицо, будто внутренне долго сопротивлялся, Уилл отвел взгляд. — Ладно, скажу. Твоя бывшая девушка. — Кая? — она была единственной, кто хоть что-то знал по этому делу. — Поговори с ней. Может, тебе она скажет, куда пропали записи Хеклина? — гаденько улыбнулся Поултер и направился к машине. *** Злость. Вот что чувствовал О’Брайен сейчас. Его предали. Тот человек, которого он считал практически родным и близким, говорит что-то против него и обвиняет в клевете. Кая была тем человеком, кого он любил, и Дилан дорожил этими отношениями и по сей день. Но как она могла сказать такое? В его голове роилась сотня мыслей. Зачем она предает его? Месть? Но за что? За те долгие месяцы депрессии, что протекали после инцидента с Хонгом? Это подло. Тот период вообще разделил жизнь Дилана на «до» и «после». Да, она не получала должного внимания, пребывая в статусе его девушки, даже практически уже невесты, но это не повод сейчас вот так ломать его жизнь. За подачу ложных показаний ему светит срок. Его жизнь и так дерьмо, учитывая нынешние обстоятельства, чтоб наказывать его еще и за прошлые проступки. Злость внутри него накипала и нарастала с каждой секундой. Она диким жаром расходилась по телу, от чего вздувались вены, и до безумия хотелось физической расправы. Да, расправы. Грубой, жесткой, всепоглощающей, чтоб потом можно было упиваться и даже любоваться её исходом. Жуткие мысли и идеи приходили в голову доктору, но его безумие было сложно остановить. Он знал, что подобное проявление едва ли граничит с нормальным, и что правильнее было бы всё разрешить посредством диалога. Решая проблему словами. Слова… Слов было уже столько сказано, что их смысл уже давно стерся и перестал играть существенную роль. Сейчас для Дилана действия были более весомыми. Его разум помутился, и эта злость превращала его в совершенно другого человека. Его трясло от раздражения и жестокости, а каждый раз, задумываясь над этим, он заводил себя все сильнее. Дилан направлялся в сторону бара, где после работы обычно могла зависать Кая. Нет, она не была пьяницей, что глушит алкоголь после тяжелого трудового дня, чтобы забыться и расслабиться. Она частенько встречалась там со знакомыми, танцевала, общалась. Для неё это был лучший отдых и возможность разгрузить свои мысли. Приятная музыка, что всегда здесь играет, и впрямь расслабляет, и с каждым новым шагом, приближаясь к бару, вспоминая это, адекватность постепенно отбирала у агрессии территорию разума, и, уже когда Дилан открыл дверь бара, полностью обосновалась там. О’Брайен неспешно стал подниматься по ступенькам, что ведут в просторное и уютное помещение. Размеренно и медленно подойдя к барной стойке, Дилан заметил на высоком барном стуле девушку с темными волнистыми волосами. Когда-то давно, он даже не помнил уже насколько давно, он также после работы пришел сюда и встретил её. Кая также сидела за барной стойкой и попивала какой-то несуразный коктейль. Этот образ пленил его тогда, но сейчас, увидев ее вновь, внутри него даже ничего не пошевелилось. Подойдя вплотную к Кае, он обратил на себя внимание её собеседника, чьё лицо тут же изменилось с радостного и добродушного на удивленное. Его лицо буквально перекосило от некоего испуга. Внутренне Дилан даже слегка занервничал, боясь, что его спокойствие — напускное, и его лицу оно не передалось, все так же оставляя его в гримасе злости. Собеседник Каи уставился на Дилана с некой опаской и с дрожью в голосе сообщил Кае: — К тебе пришли. Обернувшись, сияющая улыбка Каи тут же сошла на нет, и в глазах читался тот же испуг и некое непонимание происходящего. Она так же медленно обернулась к своему знакомому и, успокаивая его, сказала: — Все нормально. Не волнуйся… — Увидимся! — отступал незнакомец, провожая Дилана взглядом полным недоверия. О’Брайен, дождавшись, когда их оставят наедине, встал напротив Каи, мило улыбнулся ей, хотя её реакция на него скорее показывала, что его улыбка походила на злобный оскал, нежели чем на приветствие. — Как дела? — непринужденно начал он разговор, стараясь начать повежливее, не переводить все в ссору. — Хорошо, — коротко, но ясно. Хотя девушка смотрела на парня, как кролик на удава. — Выпить не хочешь? – да, вот так, постепенно настроить её на хороший лад, не пугать её. — Нет. Я должна идти. Чертова тварь! Решила сбежать? Ну нет уж. Ты скажешь все сейчас. В Дилане вновь вскипела злоба, но он умело её скрывал, и ни единый мускул на его лице не вздрогнул. Единственное, что выдавало его возбужденное состояние — он стал быстро тараторить, задавая вопрос в лоб. — Кая, ты говорила Хеклину, что я лгал следствию по делу Хонга? — Я так и думала, ты не просто сюда заглянул, — она сорвалась с места, стала быстро собирать вещи, кладя в сумочку выложенные на стол мобильный и ключи от автомобиля. – Нет, я сказала — ты знал, что он собирается убить. — Но я не знал, это ложь! — Нет, ты знал. Ты твердил, что все знал, и что тебе надо было идти в полицию. — Я не знал, Кая. Это интуитивно, —  да, он помнил, что терзался, обвиняя себя во всем, и что он должен был его остановить, но он понятия не имел, что подобное возможно. Но эта сука восприняла его больную болтовню и депрессивный бубнеж за чистую монету, за исповедание грешника. — Я доверился тебе. Не думал, что ты станешь трепаться языком с этим проклятым репортером. Слушай, ты хочешь разрушать мою жизнь? Уничтожить мою карьеру? — Твою жизнь? Твою карьеру? — она посмотрела на него с осуждением. — Томас был прав. Ты думаешь только о себе. — Томас? — Дилана будто мешком стукнули по голове. — А как же я? Тайлер мертв, меня подозревают в убийстве. Твой дружок Поултер обвиняет меня, что я лгу и отказываюсь сотрудничать. — Почему ты упомянула Томаса? — пропустив всю её болтовню, он переваривал информацию о Сангстере. Он чувствовал, что речь идет именно о нем, по иронии судьбы, иного Томаса и быть не могло. — Я не знаю, где записи Тайлера, ясно? — Кая будто игнорировала его вопросы. — Я боюсь идти домой. Выходить на улицу. Я с ума схожу! — Кая, будь осторожнее с Томасом, — сейчас он волновался за девушку. С этим парнем любые отношения, любой контакт опасен. Недавняя злость была минутным порывом, и она не сможет изменить общего отношения к Кае, все же она была родным человеком для него. — Не указывай мне, что делать! — зло прикрикнула она на него, спеша скорее убраться отсюда. Подобное поведение задело Дилана, она будто ставит барьер перед ним. Злость снова стала подступать, из-за того, что это тупое создание не может понять, насколько все сложно и опасно. Пытаясь её успокоить, он хватал её за руки, но та рьяно упиралась. — Да успокойся ты! — Сейчас же оставь меня в покое! Отстань от меня! — Не трогай ее! — сзади подлетели какие-то парни, увидев их ссору. Один остался позади, положив свою здоровую ладонь на плечо Дилана, другой встал перед ним, перегородив путь. — Это моя жена, ясно? Это вас не касается, — почувствовав, что парни стали напирать сильнее, а тот, что впереди хочет усадить его на стул, стараясь так задержать, он закипел. Рука сама сжалась в кулак, и вот костяшки уже саднит, слышится хруст пальцев и, кажется, челюсти, куда он заехал этому мужику, отлетевшему от него и уже падающему на пол. Выскользнув из рук парня, который стоял позади, он ринулся к выходу, стараясь догнать Каю. — Пропустите, я сказал. Выскочив из заведения, снеся по пути несколько человек, он побежал за ней, благо парни ненадолго задержали его и, несмотря на оживленную улицу, он заметил её копну каштановых волос. Уже почти догнав Каю, она как-то юрко свернула в сторону какого-то клуба, с яркой неоновой вывеской, ослепляющей рядом находящихся людей. Метнувшись туда за ней, звуковая волна тут же охватила Дилана. Музыка играла так громко, что отдавало даже в печенке. Темноту в зале разбавляли лишь яркие лучи разноцветных прожекторов. Легкое освещение мало помогало разглядеть хоть чье-то лицо, но вот свет озарил некую фигуру, стоящую возле колонны, и Дилан узнал в ней Каю. Да, это точно была она, а рядом с девушкой кто-то стоял спиной к Дилану, облокотившись о колонну и нависнув над ней. Луч снова сверкнул где-то рядом с ними, и сердце Дилана сделало кульбит. Он увидел рядом с Каей мужчину. Высокого, светлые волосы, худого телосложения, в красном пальто. Вот он ей что-то шепнул на ухо, и они куда-то направились вдвоем. Дилан пытался позвать Каю, но музыка заглушала его, так что даже собственный слух не мог различить его голос. Пока он пытался добраться до них, пара скрылась за дверью, и он заметил лишь пышную копну волос Каи — это точно была она. Пробираясь сквозь толпу, он подошел к этой двери и с опаской открыл её, не зная, что может ожидать за ней. За порогом его встретил длинный широкий коридор, стены которого окрашены в красный цвет, и висящие на них бра тусклым свечением едва-ли помогают различить обстановку. Дилан быстро вскинул голову в ту сторону, где послышался скрипящий звук, и он краем глаза успел заметить, как в глубине коридора захлопнулась дверь. Медленно, будто подкрадываясь, он подошел к той двери с табличкой WC. В ушах стояла звенящая тишина, предательски заболела голова, начало тошнить. Дилан прошел вглубь комнаты, краем глаза замечая в зеркале свой нездоровый вид и мокрое от пота лицо. Отражение было будто не его, а какого-то двойника. Для такого клуба в туалете было подозрительно тихо и безлюдно. Стоящие в ряд три кабинки были пусты, этому свидетельствовали зеленые кружки над замками, но в помещении был некий звук: стоны, тихие шорохи, вздохи. Старясь не издать ни единого звука, он подошел к первой кабинке, толкнул дверь, но за ней никого не было. Медленно подступая к следующей кабинке, шорохи стали слышны отчетливее и громче, но за следующей дверью ему так же предстала пустая кабинка. Осталась последняя попытка — последняя кабинка, за дверью которой могло оказаться что угодно. Все так же медленно отворив дверь, перед ним явилась картина, которую он и вообразить себе не мог. Перед ним лежала Кая, поза её была неестественной — она лежала, опираясь корпусом об унитаз, голова запрокинута на его сидение, на шее длинный и глубокий порез, из которого хлещет кровь, окрашивая всю её одежду в темно-красный, вишневый цвет, и струится на пол, растекаясь по белому кафелю. — Кая! — Дилан резко подбегает к ней, хватает её и переносит на пол возле умывальников. Кая пока в сознании, но её тело обмякло, а глаза смотрят на Дилана, передавая ужас и страх. Он давит руками на её шею, стараясь перекрыть рану и остановить кровотечение. Голова дуреет от увиденного, с ума сводит металлический запах крови. Окровавленные пальцы скользят по её шее, заставляя постоянно переносить их вновь на рану. Неожиданно до его слуха донесся знакомый ему скрип двери и, резко подняв голову, он заметил двух девушек. Увидев все это, они стали верещать. — Скорее бежим отсюда, — завопила одна из них, таща подругу в сторону выхода. — Вызовите скорую! — вернулся к Дилану дар речи и рациональность мышления. Видя их испуганные лица и бездействия, он заорал громче:  — Скорую, живо! — Дилан взглянул на Каю, та уже потеряла сознание, но её дыхание было пока еле ощутимо. — Держись! *** Как он оказался в полицейском участке, Дилан уже и не помнит, так же как и то, что отвечал следователю. Он сидел в кабинете Поултера, уставившись на свои руки, до сих пор казавшиеся ему испачканными кровью, хоть он и потратил около двадцати минут, пытаясь отмыть их в туалете полицейского участка. Поултер влетел в кабинет, с кружкой в руках, источающей запах кофе. Проходя мимо О’Брайена, окинул его взглядом и цокнул языком. — У тебя проблемы, Дилан, — Поултер уселся в свое кресло, громко поставив кружку на стол и сложил перед собой руки. — Свидетели видели, как вы спорили, и она плакала. И чуть не упала, когда ты её схватил. А через пять минут кто-то перерезал ей горло, — он потянулся за кружкой, поднес её к губам, а затем, не сделав глотка, как бы между прочим сообщил: — Вдобавок, многие думают, это ты убил Хеклина. — Хеклина? — Дилан непонимающе уставился на Поултера. Ублюдок получил то, что заслужил, но причем тут он? Что еще Поултер хочет на него повесить? У него есть алиби. — Ты поговорил с Шелли? — Да, но ведь еще есть зажигалка с твоими отпечатками пальцев. — Я просто поднял её, Уилл. Поултер поднялся со своего места, перегнулся через стол и, понизив голос, продолжил: — Теперь твоя бывшая девушка в коме, перед тем, как сообщить нам невыгодную для тебя информацию. — Я пытался спасти ей жизнь, — старался оправдаться Дилан, чувствуя себя жертвой под испытующим взглядом Поултера. — Я разговаривал с ассистентом Хеклина из Urban Magazine. Он полагает, что Кая хотела сообщить, что ты лгал в деле Хонга. — Она не могла так сказать, — опустим те разбирательства в баре. Дилан и вправду думал, что Кая бы одумалась и не стала бы свидетельствовать против него, учитывая, к тому же, что это была ложь. — А что она хотела сказать? Дилан не успел ничего сказать, более того, он и не знает, что мог бы сказать на это, но по счастливой случайности его прервал вошедший в кабинет следователь. — К вам пришли. Поултер оторвался от Дилана и посмотрел куда-то вглубь участка, благо в кабинете были прозрачные стены, и можно было беспрепятственно смотреть за работой подчиненных. Увидев вдалеке посетителей, пожаловавших к нему, он тут же ринулся из кабинета, напоследок рявкнув: — Подожди здесь! Как только дверь захлопнулась, Дилан медленно развернулся на кресле и окинул взглядом участок, стараясь рассмотреть, кто же заставил Поултера так подскочить. Заметив его фигуру, он сфокусировал взгляд на людях, стоящих рядом с ним, и его дыхание тут же участилось, а по спине прошелся мерзкий холодок. Перед Уиллом стоял Томас. Его внешний вид был ему знаком: растрепанные волосы и красное пальто. Его руки были убраны за спиной, он стоял смирно, не шелохнувшись, во весь рост,так что даже стоя рядом с Поултером, казался выше его. Глаза прямо в упор смотрели на Уилла, заставив того потупить свои, и, чтобы не казаться смущенным, он стал расхаживать из стороны в сторону, кажется, боясь взглянуть на Сангстера. Такое поведение было не свойственно детективу, но, к сожалению, Дилан не мог услышать, о чем именно они говорят. Закончив разговор, Уилл нервно закивал головой и уже направлялся в сторону кабинета. Напоследок, провожая Сангстера взглядом, О’Брайен увидел, как тот посмотрел на него и как-то грустно улыбнулся ему. Что происходит? Что это значит? Зайдя в кабинет, Уилл плотно закрыл дверь и оперся на неё. Запрокинув голову и гадко улыбнувшись, он мерзко и заискивающе продолжил допрос: — Что ж, твоя бывшая и Томас Сангстер были очень близки, ты это знал? — В каком смысле? — Если верить Томасу, их познакомил Хеклин, и они стали встречаться, — такая новость ошарашила Дилана. — Недавно Кая призналась Томасу, что Хеклин заставлял ее сказать, что ты лжесвидетельствовал. Но Кая отказалась. Она хотела сообщить, что ты абсолютно чист, — Дилан все так же находился в шоковом состоянии, тем временем Поултер снова двинулся к своему месту за столом. — Ты ведь не знал, что Хонг собирался убить свою подружку? И для тебя это стало большим сюрпризом, да? Дилан только на автомате кивнул. Поултер повторил его движение, как бы соглашаясь, а затем резко откинулся на спинку стула и громко крикнул: — Конечно, он врет! — С чего ты взял? – да, в это сложно поверить, учитывая пристрастия Томаса к мужчинам, но это сугубо личное дело каждого. Что же касается показаний Каи, она и сама вроде толком ничего не может, точнее не могла, понять. Её бедную просто запутали, смешав все мысли в голове, заставив теряться в том, что правда, а что ложь. — Потому что все, что вылетает из его поганого рта — вранье. Даже та правда, что он с ней спал. Так он заставляет тебя думать то, что ему нужно. Он талантливый писатель, но по части пудрить мозги он гений, — Поултер как-то не на шутку разошелся, и это Дилана почему-то приводило в пьянящий восторг. — Сильно он тебе насолил, да? — теперь его очередь гадко улыбаться. — Ты о чем? Что он сказал про меня? — Уилл заметно напрягся, и его глаза забегали. На лице серьезное выражение, пытающееся безрезультатно скрыть его беспокойство. — А что, было что сказать? — Дилан наклонился к Уиллу, повторяя его действия, и сощурил глаза. — Хватит играть со мной в игры, Дилан. С ним тебе все равно не сравниться, — он снова потянулся к кружке с кофе, пряча за её стенками свое волнение. Парень прекрасно подобрал момент, чтоб смыться отсюда, оставив Поултера обескураженным, но тот, заметив его сборы, тут же спохватился: — Куда ты собрался? — Подальше отсюда. Если, конечно, у тебя нет доказательств моей вины, — Поултер поджал губы. - Что, есть? — Дилан перехватил свое пальто, прикрывая пятна крови на рубашке, а Поултер состроил недовольную мину, утирая уголки рта. — Навряд ли.