SpletniWesterosa.net

Обычно я так не делаю, но… Просьба включить эту мелодию, прежде чем начать прочтение: Coldplay — Up&Up. ______________________________ Солнечный свет льется сквозь огромные витражные окна, играя радужными бликами. Деревянные, ранее казавшиеся ужасно жесткими, скамьи большого зала были битком забиты людьми. И даже бывшим ученикам они уже не казались такими неудобными, как раньше. И каждый из них отдал бы многое, чтобы еще пару минут посидеть на них, посмотреть на соседа, закатить глаза и пожаловаться в духе: «К чему это очередное школьное собрание», послушать «Гимн матери», исполняемый школьным хором девочек, подставить лицо под зеленый луч света, словно под струи душа или теплого летнего ливня. — Добрый вечер, — прозвучал знакомый всем голос директора. — Сегодня в жизни каждого из вас произойдет знаменательное событие, кто-то вспыхнет ярким светом на небосклоне взрослой жизни, а кто-то станет свидетелями рождения новых звезд. Давайте поприветствуем выпускников 300 года. Встречайте! — и зал взорвался аплодисментами, люди вставали с мест и хлопали стоя, смотря на них, словно они были не просто бывшими учениками, а действительно звездами. Зашуршали ткани платьев, застучали каблуки, подпрыгивали локоны. Они шли друг за дружкой, ровной колонной, представая перед всем залом в своем великолепии и улыбаясь своими идеальными белоснежными улыбками. Цветные пучки света создавали особую атмосферу, волшебную, и все казалось таким осенним и уютным, будто это не лето, и они не уходят из школы, а вновь пришли сюда в первый день осени. Золотые нити солнца играли на лицах, освещая их мягким светом, делая их похожими на ангелов, спустившихся с небес. Шелк шелестел, атлас переливался, струился шифон, тяжелел бархат. Запонки сверкали платиной, ослепляли сиянием бриллианты. Трепетали ресницы, словно крылья маленьких фей, светилась сама кожа, полыхая нежным сиянием в ванной из чистого солнечного золота. — Вот они — наше будущее! — проговорил в микрофон Теобальд, когда все выпускники заняли свои места в первых рядах. Маргери сжала руку Эйгона. — Ну, вот и все, — прошептала она, глядя не на собеседника, а вперед, на сцену, где Теобальд произносит свою торжественную речь и напутствие. Эйгону на мгновение показалось, что это блеснула слеза в уголке глаза или это были всего лишь блестки, осыпавшиеся с века. Он невесомо дотронулся губами до ее плеча, полагая, что его никто бы не заметил, а даже если бы и заметил, то какая к черту разница? — Не думал, что ты будешь плакать, — прошептал он в ответ. — Мне казалось, что ты ненавидишь это место и ждешь, не дождешься, как уйти отсюда навсегда, — он улыбнулся, прекрасно понимая, что так говорят все, пока действительно не наступает момент прощания. И ведь это правда, он проучился здесь всего один семестр, но у него уже столько воспоминаний, связанных с этим местом, среди них есть и хорошие и плохие. И даже ему немного грустно, а каково должно быть Маргери, которая пробыла здесь почти всю свою юность, сколько дерьма произошло с ней здесь, пока он был рядом, а до него, наверняка, не меньше, но было же и что-то хорошее, раз она грустит. — Это слезы счастья, я рада, что, наконец, ухожу из этого проклятого места, — уклончиво ответила она, не желая признаваться в том, что она действительно плакала, потому что будет скучать, и улыбнулась. — Да, так я и поверил, — все так же шепотом ответил он. — Хватит корчить из себя сильную, поплачь, если хочется, никто тебя не осудит. Маргери ничего не ответила, но руку не отпустила. — Диплом об окончании гимназии имени Мейгора Таргариена вручается Тириону Ланнистеру! Загремели аплодисменты, Тирион поднялся со своего места и вразвалку пошел к сцене. А Эйгон смотрел невидящим на торжественное вручение дипломов и думал: «А что же будет дальше? Что их ждет завтра?» — Эйгон до этого времени ни разу не задумывался, а что же он будет делать дальше. И все ли будет хорошо через год так же, как сейчас. И все ли хорошо сейчас? Дядя Джон болен, сам Эйгон — сын своего отца, но не матери. Его родные вдруг стали совсем чужими ему. А детство уходит, время ускользает, а он все еще стоит здесь и не знает, что ему делать. Дядя Джон наверняка скажет, что Эйгону придется продолжить дело своего отца, и тогда придется уехать в Волантис, а Маргери останется здесь в Вестеросе. Будет ли будущее счастливым? Не очень похоже… -… Эйгону Таргариену! — Эйгон вскинул голову так резко, что показалось, будто та готова была оторваться от шеи. — Иди! — прочел Эйгон по одним губам Маргери и пошел к сцене. Он бегом поднялся по короткой лестнице на сцену, где директор улыбался ему во все свои 32 зуба, а может и не 32, кто знает. Теобальд вручил ему диплом в твердой черной обложке с золотыми тиснеными буквами на лицевой стороне и пожал руку. Эйгон сжал новоприобретенный документ в руке и направился обратно к своему месту, попутно скользя взглядом по лицам сидящих в зале. Дядя Оберин сцепил руки над головой и потряс ими в воздухе, мол, так держать. Дядя Доран, кажется, улыбался ему. Но вдруг Эйгон замер… В дверях, тяжело опираясь на дверной косяк стоял мужчина в темном костюме с рыжими волосами. Сердце Эйгона подскочило и застучало как бешеное. «Это был Джон?» Эйгон сел на свое место и обеспокоенно обернулся назад. — Что случилось? — спросила Маргери, также оборачиваясь. И точно. Это был он. Дядя Джон сейчас стоял там из последних сил, казалось, что если бы не дверной косяк, то он бы прямо сейчас упал. В глазах защипало, и ресницы стали мокрыми. Эйгон извинился перед Маргери, и ничего ей не объяснив, положил свой диплом на скамью и быстро ушел, не обращая внимания на взгляды со стороны. Потому что он направлялся к тому человеку, в котором больше всего сейчас нуждался. Когда они вышли из зала в коридор, слезы уже свободно стекали вниз по щекам, неприятно намочив воротник рубашки. Таргариен без всяких слов просто взял и обнял Коннингтона, давая тому буквально повиснуть на себе, чтобы тот не упал. — Зачем? — прошептал он Джону на ухо, продолжая крепко сжимать его в своих объятиях. — Ты еле стоишь на ногах! — Не мог пропустить такой важный момент в твоей жизни. Не мог оставить тебя одиноким в этот день. Просто на секунду, пока лежал в палате, подумал, как тебе тяжело видеть, что все с родителями в этот замечательный день, а ты один. Я не мог тебя оставить тебя одного. — Боги, я бы пережил это! Тут есть Дени, Маргери, дядя Доран и дядя Оберин, все в порядке, — Эйгон отстранился, всматриваясь в бледное, словно мел, лицо Коннингтона. — Кто тебя вообще выпустил, тебе нужно было отдыхать после химиотерапии! — Не нужно обманывать себя, Эйгон. Я могу лишь предположить, как тебе больно. А химия, — он положил руку Эйгону на плечо, — ничего, мне уже лучше. — Дядя Джон, ты прям как маленький, нужно думать о здоровье в первую очередь, а не о том, что я один на выпускном. Не рискуй собой! — Эйгон посмотрел на него своими большими темно-фиолетовыми глазами, блестящими от слез. — Пожалуйста, я не могу тебя потерять. Какая разница, был бы один я на выпускном или нет, если я могу остаться один на всю оставшуюся жизнь. Ты должен оставаться живым! Слышишь! Ты должен. Ты не должен бросать меня! Ты не должен рисковать собой ради меня! Потому что если ты уйдешь сейчас, это будет бессмысленно. Просто, пожалуйста, больше не волнуйся обо мне, пока ты сам в опасности. Я не переживу, если с тобой что-то случится, понимаешь? Ты можешь сказать, что прожил много и уже можно уходить, тебе не страшно умирать и все такое. Но помни, что если ты уйдешь, тогда я действительно останусь один. В конце концов, а если женюсь, кто-то должен быть рядом со мной, -Эйгон опустился на скамью и выдохнул. — Прости, прости, что накричал, — парень смотрел на мраморные плиты, устилающие пол в коридоре. — Мне жаль, я не должен был… Но просто я переживаю, — Эйгон закрыл лицо руками. — Эйгон, ничего страшного, я все понимаю. Возможно, я действительно повел себя глупо, сбежав из больницы на твой выпускной, но я просто хотел быть с тобой в этот день, ты мне как сын, Эйгон. Рейгар… — были заметно, что слова о Рейгаре давались ему нелегко, но при этом они были пропитаны такой нежностью. — Твой отец бы гордился тобой, каким ты стал. Они бы оба гордились бы тобой. Ты действительно такой же, как твой отец, он тоже заботился обо всех вокруг, и никогда о себе. Я не сержусь, просто давай не будем о грустном в этот день, у тебя же выпускной, — Джон положил руку Эйгону на плечо. — Дай старику отдохнуть от больницы, хоть еще часик. — Не пойми меня неправильно, но наотдыхаешься, когда выздоровеешь, а пока прости, и позволь мне проводить тебя в больницу, — Эйгон помог ему подняться. — Нет, просто отправь меня с водителем, не хочу, чтобы ты все пропустил, ведь это последний день, когда ты можешь позволить себе отдохнуть, потому что уже завтра ты займешься восхитительной бумажной работой, это я тебе обещаю, а то совсем расслабился, пока я валяюсь в этом госпитале! Эйгон улыбнулся. — Это месть такая? — Нет, просто пора уже в курс дела входить, ты хоть одни документы, которые я тебя давал, изучил? Эйгон только виновато улыбнулся. _____________________________________________________________________________ — Ты уже видела наши фотографии? — Арианна крутила в руках длинный стеклянный бокал с шампанским. — Я думаю, получилось просто потрясающе! — Мартелл продолжала и дальше трещать без умолку о том, какая прекрасная фотосессия и рекламный ролик у них с Роббом прошел в прошлый четверг. Тиена как самая лучшая и преданная подруга слушала и время от времени вставляла свои комментарии. А Нимерия пропускала все мимо ушей, стуча наманикюренными длинными ноготками по столу, сервированному изумительной золотистой скатертью. — Ним, а ты что думаешь? — обратилась к ней кузина. — А? — Нимерия обернулась. — Великолепно! — ответила она, даже не зная, какой был задан вопрос. — Ты же даже не слушала, — улыбнулась Тиена, проявляя как обычно свою излишнюю наблюдательность, — Арианна спрашивала про духи, — пояснила она. — Чего? — не поняла Сэнд. — Я спрашивала, нравятся ли тебе эти духи? — Какие духи? — все еще не доходило до девушки. — В рекламе которых мы снялись с Роббом. — Ах, это, — Нимерия махнула рукой так, словно отмахивалась от мухи. — Ты же знаешь, что я люблю больше восточные ароматы, как и ты, кстати! — заметила девушка. — Как по мне «Sweetsleep*» слишком сладкие, что-то типа как раз для Тиены, или Маргери, или Старк. Не для вас с Роббом. Арианна приподняла одну бровь, Тиена усмехнулась. — Вы чего? — спросила Нимерия. — Мы не про «Сладкий сон» говорили, мы с Роббом снялись для «Пляски Демонов», — пояснила Арианна. — А… О, да? — Нимерия улыбнулась. — О чем ты думаешь? — Арианна усмехнулась. — Очевидно, о каком-нибудь сексуальном объекте, — Тиена привычно усмехнулась. — Заткни пасть, святоша, будто если ты скрываешь, что мечтаешь о сексе, это делает тебя невинной, ты такая же похотливая, как и все здесь, но я, хотя бы, не скрываю нормальных человеческих желаний. Да, я хочу развлечься, тут невероятно скучно! — Нимерия достала из клатча зеркальце и взглянула на свое лицо, а после обернулась по сторонам, высматривая, как выразилась Тиена, «сексуальный объект». Взгляд сканировал толстосумов, стариков, старых леди, разодетых в пух и прах, чтобы доказать, что они еще ничего, одноклассников и вот оно! Как она сразу его не заприметила. — Леди, не желаете сфотографироваться? — бросила спутницам Нимерия. — Что ты задумала? — заулыбалась Арианна. — Видела фотографа? — Кэнона? — фыркнула Арианна. — Он же старый. — Нет, вон того, — она украдкой указала на молодого парня брюнета, который в данный момент фотографировал чету Ланнистеров: Серсею в роскошном черном платье, Джоффри в фиолетовом костюме, его дядю Джейме и младших детей. — А почему я его раньше не видела? — спросила Тиена. — Вероятно, он сменил Кэнона на вечер, но уверена, он настолько же талантлив, может, он уже снимает для журналов, — Нимерия поднялась с места, оставляя спутниц наедине друг с другом. — Скучайте и далее леди, пока другие развлекаются. Сэнд оправила свое сияющее короткое платье, будто обсыпанное полностью блестящим белым песком и, плавно качая бедрами, двинулась в сторону привлекательного молодого человека, как вдруг кто-то влетел в нее. — Какого… — договорить она не успела, так как услышала знакомый голос. Быстрое «извини». — Эйгон? Ты чего носишься, словно за тобой гонятся? — спросила она, как только увидела того, кто ее снес. — Прости, Ним, но ты не видела Маргери? — протараторил он. — Нет, — ответила Нимерия. — Но она была тут, поищи во втором зале. — Хорошо, — также быстро проговорил он, тяжело дыша. — Эй, а что случилось-то? — спросила она его, догоняя. — Ничего такого, — сказал он, однако голос выдавал легкое беспокойство. — Да, расскажи… — Привет! — веселый голос заставил их обоих замереть. — Привет… — на автомате проговорил Эйгон и … — О-о! Нимерия моргнула, но ничего не изменилось. Перед ней и Эйгоном стоял, облаченный в черный костюм блондин и улыбался своей сумасшедшей, но такой очаровательной улыбкой. В голове, словно вспышки, возникли образы. Он разрывает на ней колготки, она расстегивает ремень. Мраморная столешница холодная, а он такой горячий. -Здравствуй, Нимерия, — он улыбается своими тонкими бледными губами, и ей до чертиков хочется снова почувствовать их на своей коже. — С ума сойти! — выдыхает она и позволяет поцеловать ему свою щеку, которая сразу же стала горячей, будто у нее поднялась температура, — Визерис! Тебя давно не было видно. — Я был… занят последние несколько месяцев, — уклончиво ответил он. — Ну, а ты, я смотрю, блистаешь! Чудесное платье. — Эм, ну, я пойду, увидимся позже, — под шумок сбежал Эйгон, но они не были против. — Уверен, что без него ты выглядишь еще лучше, — как только Эйгон ушел, с придыханием добавил Визерис. — Думаю, этот пиджак, как и рубашка тоже будут лишними, — не осталась в долгу Нимерия. Глаза Визериса расширились. — Знаешь, здесь ужасно скучно, — она намеренно придала своему выражению лица еще более напускное недовольство. — Я, пожалуй, пойду… — она растягивала слова намеренно, — прогуляюсь по отелю, — она медленно развернулась на каблуках и ушла куда-то. Визерис, недолго думая, отправился за ней, при этом держась на расстоянии. Она свернула в пустой коридор, где царил сумрак, когда блондин тотчас вжал ее в стену коридора, прижимаясь к ней всем своим телом. Его рука гладила ее по бедру, пробираясь все дальше вверх под юбку. Она выдохнула, когда он провел ребром ладони по внутренней стороне ее бедра, подбираясь к более чувствительной зоне. Она откинула голову, больно врезаясь в стену затылком, но она даже не успела толком почувствовать ее, потому что наслаждение затуманило ее разум, заставляя вслепую водить руками по его груди. Он медленно оттянул почти невесомую резинку ее кружевных бежевых трусиках, Нимерия закусила губу, стараясь скрыть дикую улыбку. Она прикрыла глаза, чувствуя, как внизу ее живота что-то проливается. Он почти проник в нее, как вдруг сквозь пелену сладкого предчувствия близящегося удовольствия, пробивается что-то. «Чьи-то шаги?» Прежде чем Ним успела распахнуть глаза, она услышала: -М-м-м, — протянул низкий мужской тембр. «Не может быть!» Они так и остались в том положении, в котором их прервали. Нимерия обернулась в сторону гостя, а тем временем Визерис медленно вытащил руку из-под ее юбки. — Как жаль, — протянул незнакомец. — Испортил такой момент! — Герольд, — Нимерия закатила глаза, оправляя свое платье. — Давай обойдемся без твоего очередного спектакля, — буднично, почти устало, будто это так ее достало, отозвалась она, — зачем ты здесь? — А ты не скучала по мне? — с легкой улыбкой на лице спросил он. — Боги, Дейн, — она подошла к нему и наклонила голову в бок, откинув назад свои пышные темные кудри, и присосалась к нему. А Визерис стоял в стороне и наблюдал за этим с легким недоумением. Он не понимал, если это был парень Нимерии, а это был несомненно он, то почему он так спокойно отреагировал на ту сцену, которую видел. А Сэнд сразу после почти-секса целуется с ним так буднично, будто это обычное дело целоваться после измены. Все напоминало дурацкую комедийную ситуацию. Таргариен уже хотел было уйти, обогнув их, как вдруг сильная рука схватила его за локоть. Блондин обернулся и увидел, что его схватил тот самый, кого Нимерия назвала Герольдом, даже не разрывая поцелуя. Все стало приобретать еще более глупый поворот. Нимерия со своим парнем страстно целуются, пока Герольд одной рукой обхватил девушку за тонкую талию, а второй сжимал локоть Визериса. «Цирк какой-то!» — подумалось Таргариену. Он подергал свой локоть, но хватка парня была железной, отчего кожа уже начала побаливать. Но, наконец, парочка разорвала свой «приветственный» поцелуй и уставилась на Визериса. Парень разжал пальцы. — Визерис, знакомься, это мой парень — Герольд Дейн, — представила она ему такого же, как и сам Таргариен, платинового блондина с одной единственной черной прядью, — Герольд, это Визерис Таргариен, мы однажды уже развлекались вместе, так что он почти мой любовник. Визерис подумал, что, очевидно, он не один здесь безумен. Нимерия, заметив взгляд Визериса, улыбнулась: -О, не волнуйся, мы с Герольдом — истинные дети Дорна, у нас на родине это считается нормальным, имея парня, спать с кем хочешь, мы называем это свободными отношениями, — пояснила она и улыбнулась, посмотрев на Дейна. — Понятно, — ответил Визерис, все еще находясь в легком шоке. — Ну, не буду вам мешать, — он хотел уйти, как вдруг Герольд сказал: — Ну, зачем же портить такой момент? Мне так стыдно, что я прервал вашу сцену с Ним, поэтому с моей стороны было бы ужасно невежливо отпускать Вас ни с чем, ведь мы отлично можем повеселиться и втроем, — он улыбнулся своей потрясающей, почти опасной, улыбкой, о которую можно порезаться. Нимерия отмерла первая и медленно подошла к Визерису и начала расстегивать его рубашку, попутно впиваясь своими сладкими губами в губы Визериса. А он медленно откинул ее волосы с плеч и начал расстегивать молнию ее платья. Тут же сзади подошел Герольд, прижимаясь к Нимерии сзади и задирая ее и без того короткое платье. _____________________________________________________________________________ Ну, вот и конец. Дверь автомобиля открылась, и Санса поставила свою бледную ножку в нежно-розовом босоножке на асфальтированную дорожку. Тут же, словно из ниоткуда, возникла такая родная теплая шершавая протянутая ладонь. И девушка вложила свою маленькую ладошку в эту теплую руку. Ей помогли покинуть автомобиль, и в глаза ударили яркие лучи заходящего солнца. Она прикрыла глаза свободной рукой, когда услышала: — Ты в порядке? Она кивнула, повернув голову в сторону говорившего. Блики, прыгающие в глазах, все еще мешали ей, но она хотела еще раз увидеть его, словно боясь, что он вновь исчезнет. Родное лицо сияло в свете солнца. Непрошенные слезы стали рваться наружу. Она прикрыла рот рукой и зажмурила глаза, смаргивая соленую влагу. — Почему ты плачешь? — спросил Нед Старк свою дочь. Она ничего не ответила, а просто кинулась ему на шею, сжимая его шею своими тонкими, как спички, руками и уткнувшись лицом в его плечо, обтянутое тканью дорогого черного пиджака. В ее мечтах все было именно так, она облаченная в прекрасное платье выходит из лимузина, отец берет ее под руку и они идут вместе на ее выпускной вечер. — Папа, — прошептала она ему в плечо, и окончательно разревелась, как маленькая. Он улыбнулся, обхватив ее лицо своими руками: — Ну, вот, испачкалась, — заметил он, большим пальцем стирая черные пылинки с нижнего века. — Это твой кавалер? — спросил отец, кивая на школьное крыльцо. — Ну, да, — неуверенно протянула Санса. Эддард Старк взял дочь под руку, и они медленно двинулись к крыльцу. — И кто он? Если не секрет? — спросил мужчина. Он стоял на самой верхней ступеньке, ожидая ее. — Рамси Болтон, — тихо ответила она. — Болтон? — он явно был удивлен, хотя и старался скрыть это. Они согласились пойти вместе, только потому, что у них у обоих не было пары для выпускного. И это казалось не такой уж плохой идеей… Она походила на невесту в своем нежно-персиковом платье из газа, пока шла под руку вместе с отцом, будто под венец, и прямо к нему, к Рамси Болтону, стоящему на вершине лестницы в строгом черном костюме, которые он так ненавидел. — Здравстуй, Рамси, — Эддард протянул руку для рукопожатия. — Здравствуйте, лорд Старк, — кивнул Болтон, пожимая отцу Сансы руку. — Как твой отец? — спросил Эддард, стараясь поддержать беседу, хотя сам он очень настороженно относился к Русе Болтону. — Все в порядке, как обычно целыми днями пропадает на работе, — Рамси улыбнулся, обнажив свои очаровательные клыки, но Сансе показалось, что этот жест был давно им заучен. Лорд Старк кивнул, а после сказал: — Ну, хорошо, ладно, веселитесь, — и он ушел, оставив их одних, хотя явно не хотел этого делать. Что-что, а вот сын Русе Болтона не слишком вызывал у него доверие, но раз Санса хочет, то ладно. — Леди Старк, — Рамси поцеловал ее руку. — Он здесь? — спросила Санса вместо приветствия. — Кто? — Твой отец. — Нет, он не ходит на такие мероприятия, но так даже лучше, — Рамси пожал плечами. Санса немного успокоилась. — Ну, как, легче стало? — улыбнулся Рамси. — Да не надо, не притворяйся, он не входит в число людей, которым свойственна улыбка. Не тебе одной неуютно в его присутствии. — А тебе? — вдруг спросила Санса. — А я привык, — просто ответил Болтон. — Ну, пойдем? — он предложил ей свою руку, и Санса ее приняла. — Пойдем, — она улыбнулась. — Вы с Рамси вместе? — спросила Маргери, как только Болтон удалился за напитками.  — Но он же отвратителен! — Нет, мы просто друзья, у него не было пары, у меня не было пары, и мы решили пойти вместе, — ответила Старк, пожимая плечами, — и он не такой, он просто притворяется, а на самом деле он довольно милый. — Да, ладно! — воскликнула Маргери. — Подруга, ты и правда влюблена в него! Санса поджала губы. — Нет, это не так. «А может и так!» — она сама еще не знает, что испытывает к Рамси, просто чувство жалости или, действительно, нечто большее, чем желание помочь ему и утешить. — Но разве тебе самой не было противно, когда он раньше приставал к тебе? — Да, но теперь он будто изменился, понимаешь, я вижу другую его сторону, настоящую, на самом деле он просто нуждается в любви, ласке, сочувствии. В его жизни этого не было, и он просто защищается с помощью оскорблений, злобы и хамства. Наверное, — буркнула она в конце, понимая, что сказала лишнего. Шатенка уже хотела сказать что-то еще, как вдруг к ним подошел Рамси: — Дамы, — галантно начал он. — Шампанского? — О, спасибо! — Тирелл приняла бокал из рук Рамси. — Это так мило с твоей стороны! — А он и правда душка, — прошептала девушка на ушко Сансе, — Может быть, ты и права! — Болтон, что… — Маргери остановилась на полу слове, так как увидела Эйгона, — Что случилось? — спросила она, как только блондин подошел к ней. — Маргери, пожалуйста, скажи, что мой диплом у тебя! — сказал он. — Нет, — медленно ответила Маргери. — Ты что, оставил его в школе? — Да, — страдальчески выдохнул Эйгон. — Ничего страшного, — вклинилась Санса. — Ты, наверняка, сможешь забрать его завтра, — попыталась утешить его девушка. — Если его кто-нибудь не прикарманит, — выдал Рамси. Все трое уставились на него. — Что ты имеешь в виду? — спросила Маргери. — Вы серьезно доверяете нашим уборщицам? — улыбнулся Болтон. — Кому нужен чужой диплом? — задал риторический вопрос Эйгон. — Мало ли… — И что ты предлагаешь? — Вам, ребята, нужно прямо сейчас поехать в школу и забрать свой диплом! — он приобнял Маргери и Эйгона за плечи. — Как? Все учителя здесь. — Ты их видела вообще? Те, кто не пьяны в хламину, будут не прочь помочь. — Хочешь, чтобы мы пошли к Теобальду и попросили его об услуге? — Именно. — Ну, или можем незаконно забраться в школу и… — Мы уже так делали однажды, — заметила Маргери. — Приятное с полезным… — протянул Рамси. — А я нет! — вдруг заявил Эйгон. — Вот! — Рамси повернул голову в сторону Маргери. — Или ты, действительно, хочешь тухнуть здесь, просто танцуя, объедаясь и запивать все глупым малоградусным шампанским. — Мы должны устроить вечеринку века так, чтобы все запомнили! Революционные настроения Рамси понемногу охватывали даже Сансу. — Вообще-то вечеринка завтра у Дейенерис, — заметила она. — Зачем ждать до завтра, когда все можно сделать сегодня? — Рамси походил на дьявола, который уговаривал заключить сделку с ним. И Санса должна признаться, что ее все больше тянуло на темную сторону. — Согласна! — Маргери улыбнулась, отбросив сомнения. — Оставим след в истории! Как будто мы и так мало херни совершали, вечеринка в школе — это шикарно! — Отлично! — хлопнул Рамси в ладоши. — Агитируем народ, а я пока придумаю, как нам разобраться с охраной. _____________________________________________________________________________ — Арианна, что такого срочного могло произойти, что ты срываешь мне такую малину, — Нимерия шипела на Арианну, которая тащила ее к лимузину. — Какую еще малину? — устало поинтересовалась Мартелл. Они ждали Нимерию наверное минут двадцать, пока Арианна, наконец, не вытащила ее из номера отеля в одной простыне. — У нас был тройничок! — провозгласила она так, будто это было великим достижением. — Ой, подумаешь, у меня в 14 был первый, нашла чем гордиться, — фыркнула девушка и открыла дверь автомобиля. — С Визерисом и Герольдом, представляешь! — она победоносно улыбнулась, но на нее тут же вылупились восемь пар глаз. — Что вы так смотрите? Да, у меня был секс сразу с двумя валирийскими красавцами! Завидно? — Арианна не выглядела удивленной. — Один из которых мой жених, а у второго в постели пол-Дорна побывало! — Завидуй молча, пожалуйста, — улыбнулась Нимерия. — Ты спала с моим братом? — спросила Дейенерис. — Угу, — кивнула Ним. — Весело, — заметил Эйгон. Дени, кажется, смутилась, но постаралась это скрыть. В конце-концов, нет ничего плохого в том, что Визерис завел с кем-то отношения. — Так, а чего мы стоим? — спросила Маргери, нисколько не увлеченная личной жизнью Нимерии Сэнд, — Скажите водителю, пусть едет. Мы вообще в чьем лимузине? — В моем, — сказала Арианна. — Постучите в окошко, кто ближе. Автомобиль тронулся. — Кстати, а что вы сказали родителям? — спросила внезапно Дейенерис. — Что едем к тебе на вечеринку, — ответила Маргери. — А куда едем на самом деле? — спросила Ним, все еще не понимая, почему ее выдернули из номера и повезли туда, не знаю куда. — В школу, — ответила Санса. — Шампанского? — предложил Эйгон, бывший единственным парнем в этом цветнике. — Ой, тошнит уже от шампанского, — сказала Нимерия. — Есть что покрепче? — Есть коньяк, — предложил он. — Текила? Эйгон покачал головой. — Тогда давай коньяк! — она выхватила бутылку из рук кузена и, откупорив ее, сделала несколько глотков. — Пипец, пить хочется. — Слишком горячий секс? — не удержалась от насмешки Тиена. — Может, хватит уже, серьезно, — предложила Маргери. — Кто-нибудь хочет? — спросила Нимерия, предлагая коньяк остальным пассажирам. — Уволь, мало ли что ты делала своим шаловливым языком! — взглянула на нее Арианна. — А у кого-то недотрах, вы с Роббом плохо стараетесь, раз не можешь удержаться от язвительных комментариев. Знаешь, как говорят, каждый толкует о том, что у него болит! Арианна нарочито медленно схватила бутылку коньяка из рук Нимерии и плеснула ей в лицо. Все ожидали, что сейчас начнется перепалка, но леди только рассмеялись и начали во все стороны лить многострадальный коньяк, обдавая им друг друга, и попутно попадая на окружающих. — Не откажусь от шампанского, — закатила глаза Маргери. — Иначе не выдержу и минуты в этом дурдоме. _____________________________________________________________________________ Они были в аудитории под номером 24, что в народе называлась музыкальной комнатой. Во-первых, она никогда не закрывалась. Во-вторых, здесь была музыкальная аппаратура. В-третьих, она находилась в крепости Мейгора, а значит, если здесь включить свет, то это будет заметно только с северной стороны, где плещется море. Громкая музыка. Приглушенный свет. Блестит стекло высящихся на парте бутылок с алкоголем. Мерцают пайетки на платьях девушек. Было похоже на то, будто они сейчас не в музыкальном классе, а в уютном баре глубокой ночью. Санса сидела на подоконнике, рядом стояла бутылка пива, сияющая своими темно-янтарными боками, и к которой девушка едва притронулась. На полу небрежно лежали ее прекрасные розовые босоножки. А сама девушка уставилась куда-то вперед, очевидно над чем-то задумавшись. -Угостишь? — Санса подняла голову. Рамси указывал пальцем на нетронутую бутылку пива. Санса рассеяно кивнула. Рамси облокотился на подоконник и приложился к горлышку бутылки. — Что ты сделал с охранником? — спросила она, взглянув на него. — Связал и бросил в туалете, — Рамси пожал плечами, делая следующий глоток. Санса на секунду замерла, а потом поняла, что это просто шутка. — А если серьезно? — протянула она. — Просто закрыл в помещении для швабр, — сказал Рамси так, будто не был уверен и сам в своем ответе. — Ты счастлив? Санса весь этот вечер только и думала о том, что она не чувствует себя несчастливой. И вроде, ей не на что жаловаться, отца выпустили из тюрьмы, с ее родными все хорошо, она не бедствует, у нее есть практически все, о чем только можно пожелать, и даже Сплетница больше не докучает. Но почему она по-прежнему не чувствует себя счастливой? — Нет, — Рамси улыбнулся своей коронной улыбкой. — А когда ты в последний раз чувствовал себя счастливым? — Санса забралась на подоконник с ногами, притянув их к себе и положив на колени подбородок. А Рамси сделал еще несколько глотков, прежде чем ответить. — На самом деле, не припомню такого, — признался он честно. — Может, когда был под дозой, — он снова пожал плечами, будто для него это обычное дело. Санса замолчала, понимая, что, возможно, на фоне него ее жизнь может показаться счастливой. — А ты? — вдруг спросил он. И вдруг девушка задумалась, вспоминая моменты своей жизни. В голове мелькали картинки: далекое детство, когда все казалось таким прекрасным, переезд в Королевскую Гавань, она была тогда так рада, устав от бесконечного холода и снега, находясь в Винтерфелле, день, когда Джоффри вручил ей кулон, и… — Наверное, когда папа вернулся домой… — ответила она и замолчала. Пожалуй, несмотря на все невзгоды, ее отношения с Джоффри, уход Сандора, шантаж лорда Бейлиша, обман Хардинга, в ее жизни было много хорошего, хоть и в любви ей отчаянно не везет. — Ты когда-нибудь любил по-настоящему? — спросила она его. «Ну, не может она поверить, что его жизнь не была наполнена такими чувствами, как любовь, жалость, забота. Иначе, как же он держится?» — Не думаю, — ответил Рамси. — Я всегда предпочитал отношениям короткий перепихон с элитной проституткой, уж прости за выражение. — И что же изменилось? — В каком смысле? — Рамси наклонил голову, улыбнувшись. — Раньше ты был другим… задирал меня, приставал… — Был обмудком, хочешь сказать? — Эм… — Санса не могла сказать «Да», не смотря на то, что в сущности это была правда. — Не отвечай, знаю, что да. — Ну, раньше ты почти не замечал меня, не считая тех моментов, когда отпускал грязные шуточки в мою сторону, иногда и распускал руки, когда был особенно пьян. А теперь… ты сначала спасаешь меня от Гарри, а потом рассказываешь о себе. Знаешь, не пойми неправильно, но я бы ни за что бы не подумала, что когда-нибудь буду говорить с тобой по душам. Раньше ты бы просто послал меня куда подальше, а в тот вечер… Понимаешь? — В моей жизни было много дерьма, — Рамси сказал это спокойно. — Мое детство нельзя назвать счастливым. И то, что было потом тоже. Еще тогда на улицах Дредфорта я узнал, что или тебя, или ты кого-то. И когда отец забрал меня к себе, хоть моя фамилия официально изменилась со Сноу на Болтона, я все равно остался бастардом, хотя всячески пытался уверить себя в обратном. Попав в мир роскоши, я получил все, чего только желал, начал носить брендовую одежду, дорогая электроника, все, светские вечеринки, вся окружающая меня обстановка изменилась, но закон остался тем же, либо сожрешь ты, либо съедят тебя, даже не подавившись. Выдержка, которой я научился во дворах и на улице, пока был мальчишкой-оборванцем помогла мне выжить. За все года своей жизни я покрылся так называемым «коконом», — он изобразил кавычки в воздухе. — Мне было плевать на все человеческие чувства, и это сработало. Никто не мог мне причинить боль. И меня это устраивало. Но со временем мой образ настолько въелся мне под кожу, что это стало правдой, я сам поверил в то, что я, действительно, такой, как все меня видят. И я просто не хотел меняться, и, скорее всего, я бы оставался тем обмудком и по сей день, но один момент заставил мою жизнь круто измениться. Оболочка раскололась, и я, наверное, впервые ощутил чувство вины, а потом и душевную боль. Это и заставило меня измениться, — он отвернулся и сделал несколько глотков, почти прикончив бутылку. Санса замолчала, поняв, что только что влезла в слишком личное. — И все же… почему я? Почему ты тогда подошел ко мне и спросил, все ли нормально? Только ты. — Должен признать, что я следил за тобой. — Это я и так поняла. Но почему ты это делал? — Понимаешь, — Рамси уперся руками в подоконни. — Я еще с тех пор, как ты порвала с Джоффри, и Сплетница об этом написала, хотел… как бы это сказать… воспользоваться случаем и сделать так, чтобы ты пала на темную сторону. Знаешь, я не просто так цеплялся к тебе, ты была почти ангелом со всеми этими твоими платьями из кисея и шелка, личико, словно у куколки, пытаешься поступать по совести, хоть и признаемся честно, у тебя не всегда получалось. Говоря начистоту, ты всегда хотела быть похожей на Маргери и Дейенерис, пыталась стать стервой, пить, тебе самой не нравилось то, что ты слишком непорочна, это ведь правда… Санса промолчала, хотя это и было правдой. — Я хотел тебе просто помочь, в моем списке всегда были только грязные и порочные, как я сам. Но ты, ты бы стала венцом моей коллекции, лишить непорочности Сансу Старк, о… — с наслаждением протянул он. — Поверь, многие об этом мечтали. Но несмотря на все твои попытки стать более хитрой, расчетливой, спокойно поглощать не безалкогольные коктейли, и стать похожей на тех девчонок, которым все так легко давалось, у тебя был пунктик на счет секса и принципы, которые, как бы ты не старалась, не могла переступить или тебе не разрешали, у тебя хорошая семья, которая о тебе заботится, но при этом и контролирует. Поэтому просто так было бы тебя не достать, и я считал, что это станет хорошей игрой, ведь тебя так легко обмануть, парочка комплиментов и ты уже веришь в то, что я тот самый принц на белом коне, может, это не так, но по крайней мере мне так казалось… Но потом все закрутилось, завертелось, появились проблемы, и я на время забыл об этом. Но после того, как я оправился и вернулся в строй, я даже и не вспоминал об этом, тем более у тебя появился Тирелл или еще кто-то, честно уже запутался в том, сколько у тебя было парней, но отец намекнул, что пора бы мне найти партию, и, в первую очередь, он намекнул на твою кандидатуру, и я подумал, почему нет. Ты красивая, даже очень, я хоть не любитель всяких комплиментов, но ты прекрасна, и твой отец, его монополия на Севере, слияние с компанией моего отца… К черту! Просто ты подходила идеально. И отец намекнул, что мне стоит действовать, очаровать тебя, что опять же не казалось мне большой проблемой, я все выжидал момент, и он был на вечеринке в пентхаусе у Таргариена, когда Сплетница раскрыла весь этот фарс с Тиреллом, но не поверишь, я тогда так напился, что… Прости за все это, — Рамси скорчил рожицу. — Короче, не успел я глазом моргнуть, а ты уже с Хардингом. — Но… — Как я узнал об этом? — даже не дожидаясь кивка, он продолжил. — Знаешь, у нас есть свои… круги вращения. Неужели ты думаешь, что Хардинг не похвастался перед своими дружками. — Но при встрече он не узнал тебя… -Общество закрытое. Маски, вход по приглашениям, прозвища предпочитаются именам, но, если быть честными, мы все знаем друг друга. Как сказать, мудак мудака видит издалека. Мы все там не лыком шиты. А Бубновый Валет, более известный, как Гарри-Наследник не самый умный среди сливок нашего общества, я тебе так скажу. Он мог не знать меня ровно до того момента, пока я не сказал, что я Болтон, либо он еще глупее, чем я думал, и не узнал во мне Бастарда, боле известного как Болтонский, или глухой. Конечно, он меня узнал, просто притворился. Не хочу хвастаться, но я довольно известная персона там. В нашем скромном обществе кутил я почти легенда. Разве что Тирион Ланнистер может похвастаться большим, — парень вновь улыбнулся, сверкнув своими глазами-льдинками. — На вечере я следил за вами, все-таки первый выход в свет, и я сразу заметил, когда он сделал тебе больно. — То есть все это только, чтобы жениться на мне? — Это так, — сердце Сансы упало, она снова стала всего лишь инструментом, а ей даже показалось, что у них с Рамси может что-то получиться, — Было. — вдруг добавил он. — Но, пожалуй, удар не был частью моего плана. Мне просто стало… — он сглотнул, — жаль тебя, — это слово далось ему почти с трудом. — Просто увидел, как ты прямо на глазах вянешь, пока он стискивает твою руку. Ты этого не заслуживала. Хардинг не лучшая пара для тебя, у него есть бастард — девчонка около двух лет. — Санса почти раскрыла рот от удивления, почему Уэйнвуд ничего об этом не сказала. — Знаешь, хватит страдать, просто делай уже то, что считаешь нужным. Подари себе счастья, говоришь о жалости, а сама себя не жалеешь, разрешаешь всем и каждому выпивать себя до капли. Ты заставила меня задуматься о многом, поверить в то, что каждому нужна жалость, и я поверил в это. Ты прекрасный человек, Санса Старк. Потому что ты помогла мне измениться, понять, что не стоит отвергать чувства. Есть не только ненависть, обида, ярость, но есть прощение, сочувствие и любовь. Санса нежно коснулась его щеки, и он чуть не одернул ее по привычке, но все же смог найти силы взглянуть ей в глаза. — Ты сказал мне, чтобы я позаботилась о своем счастье. И делала то, что считаю нужным. — Да. Прекрати уже быть несчастной, попробуй стать счастли… Она прервала его, прежде чем он успел закончить, затянув тут же в нежный поцелуй. _________________________________________________________________ Она стояла у окна в одиночестве, когда дверь скрипнула, и кто-то вошел. — Дейенерис, нам нужно поговорить, — сказал он, и Таргариен поняла, что это был он. — О чем ты? — сделала вид, что не поняла Дейенерис. — Я о том поцелуе, ты не можешь избегать меня вечно! — Я не избегаю, я просто пытаюсь разобраться в себе сама. Не хочу говорить тебе что-то, в чем сама еще не уверенна. Они замолчали. Щелк-щелк. Щелк-щелк. Щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк. — Прекрати! — прошипела Арианна, поворачиваясь назад. — А? Что? — Дейенерис подняла голову и увидела раздраженное лицо Мартелл. — Хватит щелкать ручкой, это раздражает, — объяснила дорнийка, стараясь сделать тон как можно менее агрессивным. — Прости, — Дени прикрыла глаза. — Я поняла, — она улыбнулась своей обычной доброй улыбкой, и Мартелл отвернулась вновь. Таргариен выдохнула. Экзамен по иностранному языку не был для нее какой-то проблемой, благодаря почти двум годам путешествий многие языки стали ей ближе, чем кому-либо в этом классе. Единственное, что вызывало легкое раздражение, так это диалекты. В школе они изучали преимущественно высокий валирийский, а вот сама Дени лучше знала низкий валирийский, так как говорила на нем гораздо чаще, пока жила в Миэрине. И из-за этого иногда делала глупые ошибки, но все же этот предмет давался ей куда лучше точных наук и естествознания. Дени опустила взгляд на свой лист ответов и впилась взглядом в одно единственное слово: …vaneqo**. — Завтра, — прошептала она. «А что будет завтра?» — вдруг подумалось ей. Казалось бы, завтра будет все так же, раннее пробуждение, поспешные сборы, чистые тротуарные дорожки, каменная лестница и школьное крыльцо, все это будет неизбежно следовать за нами каждый день. Но это не так… Мы больше не вернемся сюда как школьники, может, придем как бывшие выпускники, возложим цветы к памятнику Мейгора в одном из двориков перед крепостью, или же придем сюда, как вечно занятые родители, бизнесмены и светские львицы, которым будет так же плевать на своих детей, как нашим родителям на нас, приведем сюда наших, несомненно, бриллиантовых деток в первый класс. Но больше мы не будем школьниками, и это невероятно тяжело осознавать. Сначала тебе хочется быстрее вырасти, уйти отсюда побыстрее, сбежать из этого гадюшника, где каждый только и мечтает, чтобы ты упал да ударился побольнее. Но теперь здесь все не кажется таким уж плохим. И даже если у тебя до сих пор нет друзей, тебе не хочется расставаться со своей ступенью, где все стали близки тебе по духу… И сколько у нас остается в запасе? Три месяца, чтобы еще побыть хоть капельку детьми, нормальными детьми… Три месяца — это же чертовски мало. Все мы повзрослели раньше срока, были вынуждены столкнуться с недетскими трудностями и остаться на плаву. Неужели это конец? И привычного завтра уже не будет. Будет новое завтра, где будут другие люди, другие места. Вроде новая жизнь должна дарить надежду на что-то лучшее, да? Но почему так хочется еще раз прокрутить все сначала, чтобы пройти через все еще раз, но не расставаться с таким привычным мирком. Запахнуться получше в бежевое пальто из прошлогодней осенне-зимней коллекции от Барбри Дастин и вновь сидеть на ступенях и пить кофе как в далеком 297, когда не было еще никакой Сплетницы, Дени в Вестеросе и все они составляют единый клан золотых детей, защищенных внешне броней из бриллиантов, но так беззащитных внутри. «Vaneqo» расплылось из-за упавшей на него слезы, и Дейенерис поспешно вытерла глаза, чтобы никто не успел заметить, что она плачет. Кто-то закашлял, причем очень громко. Дени заозиралась по сторонам, пытаясь найти каркуна, но следующая фраза заставила ее понять, что это не один из ее одноклассников. Кашель, как и последующие слова, звучали по громкой связи, которой пользовался директор и некоторые другие работники школы, но этот голос не был похож ни на один из них. Этот голос казался знакомым… Она знала, кто говорит, но не могла поверить, что слова эти принадлежат ему. — Всем привет, с вами снова я, Сплетница, — поведал голос, класс поднял свои головы от теста, и повсюду можно было различить короткие перешептывания, поднялся легкий шум, профессор Марвин пробовал призвать учеников к порядку, но это бесполезно, — Ваш единственный источник сплетен из жизни «золотой молодежи» столицы, и это моя последняя сплетня для вас, — между тем продолжал вещать голос. — Королевская Гавань с высоты холма Эйгона Завоевателя — это действительно волшебное место: сплетни, секреты, деньги, богатство. Билет в это «бриллиантовое» общество нельзя купить, его можно лишь обрести по праву рождения. Что же, если говорить начистоту, у меня не было такого права. Я был близок к этому миру, но я бы никогда не смог стать его полноценной частью. А это грустнее вдвойне, когда ты влюблен в самую привлекательную и самую популярную девочку в твоем классе, которая никогда не посмотрит на такого, как я. Пожалуй, это и стало спусковым механизмом. Она была так красива в этом голубом платье… — Дени застыла. Неужели он говорил о ней? — Я тогда подумал, как я могу рассчитывать на взаимность, если она меня даже не замечает… Еще бы, ведь я всего лишь бастард, — Неужели это, и правда, тот, о ком она сейчас подумала? — И тогда я решил вписать себя в эту историю, чтобы она заметила, чтобы она обратила внимание на того хмурого парня, что вечно ходит в черном. Я упомянул о себе в самом первом посте, чтобы только она меня заметила. Но я тогда и в мыслях не представлял, во что это все обернется. Сначала я публиковал только те сплетни, что знал сам или слышал от кого-либо, но уже через пару недель подписчики стали мне присылать все новости, мне ничего не нужно было делать, я только публиковал, изредка добавляя что-то свое. Все это было для меня игрой и, своего рода, достижением цели. Хотя я так и не стал особо популярным, но меня стали замечать именно с тех пор, когда я начал публиковать о себе маленькие заметки: J сидит один, J вместе с R проводят выходные в Белой Гавани и так далее. И обо мне заговорили. А будучи Сплетницей, я просто вознесся на вершину лестницы, меня любили и ненавидели, я стал знаменит, и я получил власть. Стоит ли говорить о том, что это в некотором роде одурманило меня. Сплетница в скором времени стала оружием против тех, кто мне казался высшим злом, а именно тех задир, которые постоянно раздавали ярлыки, заставляли целовать себе туфли, оскорбляли таких же, как я. Меня это выводило из себя, но став Сплетницей, я решил сделать так, чтобы жизнь не казалась им медом, заставив их страдать так же, как когда-то страдали мы. Но я заигрался. И я понял это не без помощи одной леди, которую мы все хорошо знаем. Она сказала тогда, что Сплетница делает то же самое, что и те задиры, позабыв о том, что «золотые дети» тоже люди и им больно так же, как нам. Мы просто не представляем, через что им приходится проходить каждый день. Если заглянуть под занавес, то можно увидеть, что они тоже плачут и им приходится едва ли легче, чем нам с вами. Мы думаем, что у них есть все, что они захотят, что их жизнь похожа на рай на земле, однако это неправда. Вся эта роскошь, в которой они живут, только с наружи может показаться тем, за что вы готовы отдать все, а вот они, скорее, готовы отдать все, лишь бы стать самыми обычными. Сплетница ломала их, как они ломали нас, колесо крутится и давит то одних, то других, на вершине оказывается то один, то другой. Они портили жизнь нам, а Сплетница портила жизни им. Я портил жизни им. Но еще один человек как-то сказал, что в мире правит насилие. Мы говорим о том, что это ужасно, но отвечаем на это тем же. И я окончательно понял, что это правда. Бессмысленный круг, который нужно просто сломать. И я его ломаю прямо сейчас, призывая вас забыть о вражде, забыть о старых обидах, простить тех, кто делал вам когда-либо больно. Добиваясь мести, мы делаем только хуже, мы подаемся на темную сторону, и обратиться к свету становиться все сложнее. Мы должны отбросить наши разногласия и распри, мы должны стать лучше! Сделать этот мир лучше! Нужно сложить оружие! Сегодня мы уйдем, оставив этот мир для других, в сущности, ничем не отличающихся от нас, но этот мир уже будет новым, и пусть этот мир будет лучше, чем знали его мы. Просто несите в этот мир только хорошее, и пусть инструмент благого назначения не превратится в страшное оружие, способное уничтожить всех, даже ни в чем не повинных людей. С меня довольно чужих страданий, я страдал, вы страдали, не позвольте этому повториться. Поэтому я заявляю об этом во всеуслышание, Сплетницы больше нет. Я породил чудовище, я его и уничтожил. С вами была, нет, не Сплетница, а белая ворона — Джон Сноу с последней сплетней. Теперь вы знаете, кто я. Прощайте. — Что значит «Я его уничтожил?»? — спросила Маргери у сидящего впереди Ренли. — Я не знаю, — парень тоже выглядел обеспокоенным. — Эй, вы о чем? — не понимал Эйгон. — Джон Сноу — Сплетница? — взвизгнула какая-то девчонка с первого ряда. И тут сразу же все зашумели. А Дени интересовало только одно: Выходит, Джон Сноу был влюблен в нее еще со среднего курса, а она не замечала этого. И что вообще значит это его «Прощайте»? А вдруг… — она даже не успела до конца закончить свою мысль, как встала с места и бросила прочь из класса. — Дейенерис, Вы куда? — обратился к ее спине профессор Марвин. Но Дени даже не обернулась, продолжая бежать к выходу. Все остальные тоже повставали со своих мест и бросились за ней. Инстинкт стада сработал на ура. Она выбежала на крыльцо, тяжело хлопнув деревянной дверью, и огляделась. Он стоял на первой ступеньке и смотрел на нее. «Фух, показалось!» — Что ты собрался делать? — крикнула она. — Ничего, — ответил Джон, пожимая плечами. Он уже хотел уйти, как она прокричала: — То есть Сплетница это всего лишь способ признания в любви? — Именно так, — он пожал плечами. Вокруг них уже собралась толпа. — Почему нельзя было просто сказать? — Ты, дочь древнего валирийского рода, Таргариен, наследница многомиллионного состояния и я, бастард Эддарда Старка? Ты уже тогда встречалась с парнями постарше, носила красивые платья, чтобы ты сделала, если бы я признался тогда в своих чувствах?! — вопрошал он. — Может быть это, — не успел он и глазом моргнуть, как она тут же подлетела к нему и затянула в глубокий поцелуй. Она вновь отвернулась к окну. Ее черное пышное платье было достойно королевы или невесты, если не было бы черным, атлас переливался в свете восходящего солнца, а она казалась такой хрупкой и бледной в громаде черной ткани. — Оно… великолепное, — вдруг прошептал он, и Дени подняла голову, не понимая о чем он. — Твое платье, — пояснил Джон, — То есть ты великолепна в нем… — он смутился и опустил голову, — Ты такая красивая! — в восхищении проговорил он. Дейенерис улыбнулась. — Знаешь, мне кажется, я люблю тебя. Она подошла к нему и коснулась его губ своими тонкими длинными пальцами, а он неуклюже наклонился к ней, врезаясь в пышную юбку сияющего атласа и почти поцеловал, как вдруг дверь резко распахнулась. — Вот ты… — Робб осекся, — вы… где! Джон и Дени, словно ошпаренные, сразу же отскочили друг от друга. Дени пригладила пышную юбку своего платья. Джон же, повернувшись, к брату спросил: — Что случилось? — стоило отдать должное Роббу, он ничего не сказал и вообще сделал вид, что не заметил нервозности Джона и попыток Дени скрыть то, что между ними со Сноу что-то вообще было. — Золотые плащи! Надо убираться! — и он призывающее махнул рукой, бегом покидая помещение. Джон обернулся к Дени и протянул ей свою ладонь, а она, помедлив буквально секунду, посмотрела в его серые глаза и вложила свою руку в его холодную ладонь. А после они вместе бросились вслед за Роббом. Преодолев преграду почти в три пролета, они, наконец, достигли первого этажа, но, когда направились к выходу, им перерезали путь Рамси и Санса, последняя так отчаянно сжимала его руку, что та уже белела от напряжения, что естественно не укрылось ни от Робба, ни от Джона, и они поняли почти все в ту же секунду. Робб, переглянувшись с сестрой, не стал закатывать скандал, как он всегда делал, стоило сестре завести очередной роман. В этот раз, не смотря на то, что она сжимала руку ублюдка Болтона, которых Старки не переваривали с давних пор (давняя история), он ничего не сказал, а обратил внимание на приближающихся Маргери и Эйгона. — А он, что здесь забыл? — сразу же воскликнула Маргери, стоило увидеть ей Джона. — Полегче, — поспешил успокоить ее Эйгон, — Он же извинился. — Он подставил тебя, а ты выгораживаешь его! — тут же накинулась на Таргариена Маргери. — Я что, должен был уйти, не предупредив их? — Их? — не поняла Маргери, а потом, заметив сцепленные руки Джона и Дейенерис, отвела взгляд и сказала. — Да! Нужно было оставить его там, пусть его схватит полиция, то, что он делал почти преступление! — Мы все совершали преступления, стоит заметить ради справедливости! — словно из ниоткуда возник Тирион Ланнистер. — А ты почему его защищаешь? — кинулась на него девушка. — Я питаю нежность к калекам, бастардам и сломанным вещам, — просто ответил Ланнистер. — Почему вы все относитесь к этому спокойно?! — не выдержала Маргери, — Сплетница испортила нам жизнь! — Твоя жизнь испорчена? — не удержался от вопроса Эйгон. Она хотела бросить на него убийственный взгляд, но голос Робба отвлек ее: -Если подумать, то мы все посылали подсказки, предлагали новости и сплетни. Без нас Сплетница не смогла бы стать тем, кем она стала, — все, казалось, задумались над этим и внутренне понимали, что это правда. — Но он публиковал эти отвратительные сплетни о нас! Разве ты не злишься? — она обратилась к Дейенерис. — Джон создал сайт просто, чтобы признаться в любви, в этом нет ничего такого. — Тебе легко говорить, он признался в любви тебе, а теперь вы встречаетесь, — она многозначительно обвела взглядом их руки. — Ты просто бесишься, потому что он был влиятельнее тебя, Маргери, — усмехнулся Тирион. — И не хотелось бы вас отвлекать от дальнейших глупых разборок этой уже законченной истории, — в разговор вступила Арианна, спускавшаяся по лестнице быстрым шагом. — Но золотые плащи сейчас ворвутся в здание, то, что мы закрылись изнутри, это ненадолго. Уверенна, у других охранников есть ключи. И словно подтверждая слова Арианны, у главного входа послышался шум. — Живее! — крикнул Рамси и, уволакивая за собой Сансу, побежал по коридору, пытаясь открыть каждую дверь, попадавшуюся им на пути. И как только одна из них поддалась, он юркнул внутрь и тут же бросился к окну, Санса еле успела волочить свои ноги в босоножках за ним. Дамы по пути снимали туфли, чтобы бежать было удобнее, но Сансе возиться с неудобными застежками было некогда, и она бежала прямо в них, мелко перебирая ногами. Рамси подскочил к большому окну в шоколадной раме и стал дергать неудобную ручку, в попытке открыть его. Но рама была старой, и поддавалась неохотно, однако спустя секунд сорок, она, наконец, скрипнула, и открылась. Рамси махнул рукой, мол, вперед, вылезайте. — Я не полезу в окно! — тут же воспротивилась Санса, которой такое было чуждо. — Так, ладно, Робб, лезь наружу, будешь принимать наших леди. Раз они так упираются, мы им поможем! — и он тотчас схватил Сансу и поднял ее в воздух, а после передал Роббу, который ровно секунду назад резво приземлился на той стороне от окна. Сансе почти удалось завизжать, когда Рамси зажал ей рот рукой: — Прости, дорогая, но мы же не хотим провести ближайшие пару часов за решеткой? Маргери с помощью стула, приставленному к окну, сумела выбраться сама, грациозно приземлившись на той стороне, не при помощи Робба, и даже не сломала свои чрезвычайно высокие и тонкие прозрачные шпильки великолепных босоножек. У Арианны так же не возникло трудностей, как и у Тиены, а вот с Дейенерис возникли сложности, кринолин под ее платьем был такой широкий, что это стало почти проблемой, но после того как была открыта вторая створка окна, спустя несколько попыток, а также, кажется, жертв со стороны кринолина, который был безбожно испорчен, Дени смогла вылезти. Но на этом проблемы не закончились, Нимерия, все это время, стоящая в одном нижнем белье, но завернутая в одолженный кем-то из парней пиджак, и сжимающая в правой руке свои блестящие золотым блеском туфли, просила забрать свое платье, аргументировав это тем, что полиция найдет его, сушащееся на спинке одного из стульев в музыкальной комнате, и сразу же поймет, что Нимерия была там. — Они поймут это и так! — сказал Рамси. — Они уже знают, что это были мы! — Но о вашем присутствии там ничего не говорит, а вот против меня серьезная улика. Они не смогут доказать ничего насчет вас, но не обо мне. — Ладно, я принесу, только вылезай, пожалуйста, — проговорил сквозь зубы он. — Зачем вообще снимала его? — проговорил он скорее для себя, чем для кого-то другого. Но Нимерия все равно ответила: — Арианна вылила на меня коньяк, а я не могла ходить в мокром платье! — И еще ты была пьяная! — заметила Ти. — И это тоже, ну, и что? — Нимерия кинула туфли на другую сторону и полезла наружу. Скоро наружу вылезли почти все, кроме Рамси, который исчез в поисках платья. — Нам нужно идти! Мы не можем больше ждать, — заметил Робб. -Р азве мы не дождемся Рамси? — спросила Санса. — Прости, но скорее всего, его уже заметили. А если мы не поторопимся, нас ждет тоже самое, — встал на сторону Робба Тирион. Но тут дверь открылась, вбежал взмыленный Рамси и, кинув в окно платье Нимерии, крикнул: — Бегите! Они уже здесь! — Стой! — в класс вслед за Рамси вбежал один из золотых плащей. — Живо! — заорал Рамси, буквально запрыгивая на подоконник. Парни, тут же схватив взволнованных девчонок под руки, бросились бежать, метнувшись к высокому каменному забору с украшавшими его вершину узорами из кованых прутьев. С огромным трудом парни смогли переправить девчонок, посадив их на свои плечи, столкнувшись снова с проблемным кринолином Дейенерис. Обругав его всяческими проклятьями и дурными словами, Дейенерис все же также смогла переправиться через забор, хотя жертвами этого пали Тирион, добровольно сдавшийся стражам порядка, Эйгон, Джон, и, конечно, Рамси. Спастись смог только Робб, который принимал девочек на той стороне. И вот почти одни леди и их единственный спутник, в бальных платьях, босиком бежали по еще пустым в это время дорогам, устремляясь вперед к разлившемуся, казалось бы, в конце улицы восходящему солнцу, исчезая в золоте, веселые, опьяненные только что свершившейся погоней, вперед, в самый рассвет. Искры плясали в глазах, ухоженные нежные пятки шлепали по асфальту, звучал заливистый смех, переплетены руки, и никакой вражды, все они, будто старые друзья, дети, наконец, ведущие себя подобно тем, кем они и, в сущности, и являются. Просто беспечными, юными и такими счастливыми… _____________________________________________________________________________ — Поздравляю с освобождением из-под стражи! Выпьем за это! — провозгласила Арианна, поднимая вверх руку с рюмкой скотча. Загремели бокалы и рюмки, заплескались жидкости, протянулись вверх руки. — И как вам, понравилось? — спросила Мартелл, с характерным стуком ставя свою опустошенную рюмку на столик рядом с собой. — В этот раз было веселее, — улыбнулся Эйгон. — Я почти все проспал, — признался Тирион, — Хоть там и жесткие сидения. — В принципе, там не так плохо, — пожал плечами Лорас. — Ага, если ты там просидел всего парочку часов, а не чертов день! — Ренли откинулся на спинку сидения. — В смысле, день? — глаза Маргери расширились от удивления. — Меня выпустили этим утром, — Ренли скорчил недовольную мину. — Почему? — Станнис, как самый справедливый человек на свете, не стал вытаскивать меня из тюрьмы, а сказал, что раз виновен, то отвечай по всей строгости, и я просидел в этой камере чертовы сутки! Весело, не так ли? — Ренли улыбнулся мнимой улыбкой. — А кто же внес залог, чтобы тебя выпустили? — спросила Маргери. — Пенроз, адвокат моей семьи, но пока он приехал из Штормового Предела… Вот так и пришлось дожидаться сутки… — А как вас вообще поймали? — с улыбкой, после некоторой паузы, спросил Робб. — Мы… были немного заняты в тот самый момент, когда поднялся шум. Мы забаррикадировались в одной из кабинок в туалете, но нас нашли, снеся попутно эту самую дверь, нам теперь придется платить еще за это, — пояснил Ренли, — Теобальд нас должно быть ненавидит. Он точит на меня зуб еще за то, что я на крыше тогда представление устроил, а на Лораса за вечеринку в бассейне, а теперь еще и это, — Лорас прыснул. — Должно быть, он теперь ненавидит не только вас, — заметил Джон. — Он был в ярости, когда я чуть не сорвал экзамен, тогда, в пятницу, захватив в плен школьное радио. — Да, он теперь нас всех нехорошими словами поминает, — с улыбкой добавил Тирион. — А что он вам сказал, когда был в участке? — поинтересовался Робб. — Как обычно, — Рамси выпрямился, надул щеки и, скопировав интонацию директора, проговорил. — Вы поступили очень нехорошо! — и все засмеялись. Эту его учтивость даже в те моменты, когда он готов пылать от ярости, знали все, и почти всех она смешила. — А сам красный как рак, думаю, что сейчас как лопнет, а он все своим пальчиком грозит, — проговорил Болтон сквозь смех. — А родители что? — спросила Санса, явно обеспокоенная. — Я попросил Вариса приехать, — Тирион пожал плечами. — Считай, расплатился за то интервью, что опубликовал у себя в журнале. — Мой даже не взглянул на меня, — уголок рта Рамси пополз вверх. — Все как обычно, и плевать, — он сказал это спокойно, даже как-то легкомысленно. — Дядя Джон приехать не смог, отправил кого-то, но пообещал серьезный разговор, — Эйгон почему-то улыбался, хотя никто не понимал почему, так как словосочетание «серьезный разговор» не предполагало ничего хорошего. Таргариен же считал это хорошим знаком, раз он все еще так серьезен, значит, сдаваться не намерен, и чувствует себя уже, возможно, лучше. — Маман разбила бокал шампанского, отец попытался покорчить из себя серьезного человека, но сдулся через пять минут, — Маргери и Лорас синхронно заулыбались, они любили свою семью, хотя она и была странноватой. — А у кого какие успехи вообще? — сменила тему Арианна. — Я встречаюсь с двумя валирийскими красавцами одновременно, — похвасталась Нимерия. — Я под программой защиты свидетелей, сир Барристан говорит, что у меня будет только условный срок, — Дени переплела пальцы с рядом сидящим Джоном Сноу, — И мы встречаемся, — они обменялись взглядами и счастливыми улыбками. — Я поступил! — поднял руки Лорас. — Я тоже, и скоро сваливаю отсюда в Эшфорд, — голос принадлежал Ренли. -Говорят, там чудесный студенческий городок. — И спортивная программа, — добавил Лорас с улыбкой. Ренли закатил глаза, Лорасу все-таки удалось добиться своего, правда стоит заметить не без трудностей. — А что насчет каникул? Кто где планирует отдыхать? — перевела тему Санса, как только на нее посмотрели, ожидая признания в том, что они с Рамси. Они решили никому не говорить, пока сами не будут уверены, точнее Санса не будет уверенна, что в этот раз в ее жизни появился тот, кто будет любить ее по-настоящему. Хотя это было ни к чему, только слепой бы не заметил, что между этими двумя что-то есть. — Куда-нибудь в Эссос, может Сарнор, все-таки колыбель цивилизации, — ответил Тирион. — Я, скорее всего, поеду в Норвос к маме, — бросила Арианна. — Я, может, тоже поеду к матери, но ненадолго, — Нимерия рассматривала свой маникюр, — Волантис — место чудесное, но я, наверное, все-таки останусь в Дорне, не хочу расставаться с моими любимыми… — А ты, Эйгон? — спросила Тиена, — Вернешься в Волантис? — Нет, я останусь здесь, в Королевской Гавани, на неопределенный срок, — Эйгон поджал губы. Маргери сразу же кинулась Эйгону на помощь, чтобы его не начали заваливать вопросами: — И все же, никто не хочет обсудить то, что он, — девушка ткнула пальцем в сторону Джона, — будучи Сплетницей, пудрил нам мозги три года! Меня одну это беспокоит? — Опять? –взвыл кто-то. — Да, ладно, он же извинился, — сказал Робб. — Он твой брат! И извинений здесь точно не достаточно. — Мы же всегда знали, что Сплетница кто-то из нас, — добавил в защиту Джона Тирион. — Я, например, всегда думала, что это Ти, — зевнула Нимерия. — А я, что Робб, — пожала плечами Санса. — Чего-о? — протянул Робб. — Мне так казалось, потому что ты говорил, что мне не стоит встречаться с Лорасом, и в этот же день выходит пост Сплетницы, прости, ничего личного, — Санса пожала плечами. — А мне, наоборот, казалось, что это ты, — сказала Арианна. — Всегда такая скрытная, да, и о тебе почти ничего плохого не публиковали. — Честно признаться, я подозревал даже Норрена, — хохотнул Лорас. — Серьезно? — рассмеялась Маргери. — А что, его как только с должности директора поперли, так он явно заскучал, да и тем более, он всегда мне казался странным… — Ты бы еще Теобальда с таким же успехом заподозрил, — Ренли поднял бровь. — А что, могло статься, что и так! — хихикнула Тиена. — А еще в один момент я подозревал Перестана… — признался Лорас, опустив взгляд, все сразу же засмеялись, — Да он… Да он… извращенец, вы видели, как он пялится на старшеклассниц! — Расслабься, Лорас, ты просто к нему прикапываешься, как обычно, — заметила Маргери. — Это он ко мне прикапывается! — Ладно-ладно… — Маргери подняла руки. — Я Джоффри подозревала, — Дени улыбнулась. — Да у него мозгов бы для этого не хватило! — прокомментировал Тирион. Комната наполнилась заливистым смехом, а затем настала тишина. — Значит, это конец? Мы все повзрослеем, и начнем жить своей жизнью, и, возможно, никогда больше не встретим друг друга? — нарушила тишину Дейенерис. — С последним решительно не согласен, увидимся мы в любом случае, светское общество тесное, — заметил Тирион. — А в остальном это, действительно, так. — Сплетницы больше нет, — подвел итог Джон. И показалось, что все в комнате выдохнули с облегчением. — Возможно, Маргери меня ударит за это, — сказал Эйгон. — Но я буду скучать по Сплетнице… — И я тоже… — добавил кто-то. -Так, ну, хватит! — взяла ситуацию под контроль Маргери, — Давайте лучше выпьем, — она подхватила бокал на тонкой стеклянной ножке. — И за что? — спросила Арианна. — За счастье! — решила Дейенерис и подняла свой бокал.