Если появилась возможность всё изменить, воспользуйся ею…. Учиха Итачи.
Это был сложный день. Когда я был жив, я не думал, что всё так обернётся. Но всё случилось именно так, как я не хотел. Теперь мой младший брат знает о гнусных планах нашего Клана, и теперь и он понимает, насколько жалок был наш Клан. Я хотел, чтобы Саске восстановил честь нашего Клана, но он не смог. Он только оправдал то, что я давно знал. Жажда власти — всегда приведёт к жажде крови. Так и случилось. Но сейчас, когда Кабуто был заточён в технике Изанами, и последняя печать для снятия техники Эдо Тенсей была сложена, я почувствовал легкость и какую-то невесомость. Казалось бы, всё кончено, но были ещё дела. Я выпрямился, и прикрыл глаза. Я чувствовал чакру Саске позади себя. Он думал…. Думал о том, что сейчас было. Думал о том, что узнал. Думал, что делать дальше. — Но что мне теперь делать? — задал он мне вопрос, которого я ожидал со времени нашей встречи в этой пещере. Я слегка улыбнулся, и почувствовал боль в теле. Это действовала техника Эдо Тенсея, она рассеивалась, и я должен был завершить то, что всегда хотел сделать. Медленно развернувшись, я направился к Саске. Шаги ставали всё тяжелее и тяжелее. Каждый шаг отдавался болью в мозгу, но я шел, шел к нему. Когда наши лица были уже близко, я вытянул руку как когда-то, но сейчас, я положил руку ему на затылок, и уткнулся в его лоб своим лбом. Саске стоял, опешив, а я, впервые улыбнулся ему, и с этой улыбкой проговорил: — Не важно, что ты будешь делать. Теперь для меня нет значения, какую дорогу ты выберешь. Я буду любить тебя вечно, Саске, — после этих слов я увидел, как в его глазах заблистали слёзы. Я улыбнулся ему напоследок, и желтое свечение окружило меня и стало поднимать ввысь. Я сказал всё, что хотел. Надеясь, что Саске поймёт. Я и не надеялся, что он ответит мне, моими же словами. Я знал, он всё ещё не понимает меня, и я был уверен, что он никогда меня не поймёт, но то, что он уже знал правду, было для меня радостью. Теперь он может посудить обо мне с другой стороны…. Я закрыл глаза, и уснул, навеки, как я думал. Я открыл глаза и увидел пред собою белую комнату, которой ни конца, ни края не было видно. Я заметил, что я сидел на полу так, как я любил сидеть на нашем с Шисуи месте, возле реки, на камне, в позе лотоса. Я понял, где я нахожусь, ведь был здесь раньше. Только сейчас, всё было почему-то по-другому. Я чувствовал что-то, но это была не чакра. В этом мире её нет. Чьё-то присутствие, чьи-то глаза смотрят на меня. Я резким движением поднялся на ноги, и заметил, что я одет так же, как был одет когда, дрался вместе с Саске против Кабуто. Чёрные брюки и бордовый плащ длинною почти в пол. Я снова ощутил чей-то взгляд на себе, и медленно повернул голову в бок, после чего левым глазом посмотрел на того, кто стоял позади меня. То, что я увидел, меня не удивило. Я чувствовал и знал, что так будет. Развернувшись лицом к персоне, что стояла в двух метрах от меня, я по привычке положил руку на расстёгнутую молнию плаща. — Итачи! — мелодичный женский голос отбился эхом в белой комнате, а затем утих. Чёрные длинные волосы были аккуратно рассеяны по плечам, и один непослушный локон смоляных волос упал на лицо, прикрывая один глаз. Глаза. В чёрных смоляных глазах застыли слёзы. — Не думал, что мы увидимся снова, Мама, — проговорил я холодным голосом, и склонил голову на бок. Она посмотрела на меня, и одинокая слеза спустилась по её бледной коже. В моей памяти сейчас билась картинка, которую я всячески пытался выкинуть из головы. Те слова, которые я сказал Саске, для меня много значили. Ведь эти слова сказала мама, перед тем, как я её убил. «Не важно, Итачи, что ты сейчас сделаешь. Я буду любить тебя вечно. Я буду ждать нашей встречи, снова». — Итачи, сынок. Я так долго ждала нашей встречи! — пролепетала она, но с места не сдвинулась, лишь расставила руки в стороны, как тогда, в ту ночь. Я молча смотрел на неё, не двигаясь, она тоже не меняла своего положения. — Простила? — поинтересовался я у неё, и сделал шаг навстречу. В ту ночь я не принял её объятий, «может сейчас, я смогу всё изменить?». — Сынок, если бы я знала, что так обернётся решение нашего Клана, я бы ещё тогда всё изменила. Да, конечно. Я простила тебя ещё тогда, когда ты убил меня. Мы сами виноваты в том, что с нами произошло, — она сделала мне шаг навстречу, и расстояние между нами сократилось. Она улыбалась мне и протягивала руки ко мне, как маленький ребёнок, что желает нежности. — Изменила? Как? — я не понимал, как она, такая маленькая и хрупкая могла что-то изменить. — Не знаю. Но поверь мне, сынок, если бы я знала, что два моих сына будут драться друг с другом, и один будет ненавидеть другого, я бы этого не допустила. Мне было так тяжело, когда вы дрались с Саске, — на её глазах снова заблистали слёзы, и теперь они одна за другой скатываются по бледным щекам. Я прильнул в её объятия, ведь больше не мог сдерживаться. Она меня простила, простила. Этого было достаточно для меня. Я прижался к ней, и в то же время я прижал её к себе. Она сняла ленту с моих волос, и запутала пальцы в них. Мама всегда так делала. Только ей я позволял трогать свои волосы. Она плакала, и плечи её тряслись, я винил себя, в том, что мама плачет. Хотя знал, что это на самом деле не так. — Итачи, сынок, прости меня. Прости, что ничего не сделала, прости, что оставила вас с Саске самих, и что из-за меня стали врагами, — оправдывалась она и плакала одновременно. — Мама, не вини себя во всём. Тогда ты ничего не знала, а сейчас уже поздно что-то менять, — ласково проговорил я, и перевёл свой взгляд на дверь, что появилась позади матери. Когда дверь открылась, оттуда появился отец, и другие члены Клана Учиха. Они не смотрели на меня со злобой, значит, все осознали свои ошибки и простили меня за мой поступок. Мама по-прежнему прижималась ко мне, но я немного передвинул её, и получилось так, что она прижималась к левой части моего тела, а правая была свободна. Когда я смотрел на свой Клан, то я чувствовал, что мой взгляд холоден и расчетлив. Они это тоже заметили. — Итачи, — позвал меня отец, и я перевёл свой холодный взгляд на него. Его чёрные глаза столкнулись с моими смоляными глазами, и я смог прочесть в его глазах гордость и в то же время, страх. «Он боится меня? Неудивительно. Он всегда был труслив, как заяц» — мне понравилось сравнение отца с зайцем, но моё лицо осталось прежним, без единого намёка на эмоции. И тут я услышал, как кто-то обращался к моему отцу: — А твой сын стал сильнее, и научился контролировать свои эмоции лучше тебя, Фугаку! — я знал, кто это говорит. Это был напарник отца по прежней работе в полиции Конохи. Пока они там говорили, я почувствовал ещё чьи-то шаги. В один миг, я отпустил мать, и присел, после чего склонил одно колено на пол и опустил голову вниз. Бордовый плащ расположился на полу, образовывая кровавую лужу иллюзии. — Рикудо-сеннин, — проговорил я, и почувствовал, как возле меня склонилась мать. Она положила руку мне на плечо, и приняла такое же положение. Даже не глядя назад, я знал, что сзади все тоже упали на колени. — Итачи Учиха, Микото Учиха, Клан Учиха, встаньте, — проговорил своим властным голосом Рикудо-сеннин, и мы с матерью поднялись, а позади нас встали и остальные, — Итачи, я давно хотел тебя увидеть, дабы поговорить с тобой. — Я слушаю вас, Рикудо-сеннин, — проговорил я, всё ещё склоняя голову немного на бок. Рикудо-сеннин сложил печати, и в его руках появилась большая книга. Он открыл её, и подошел ко мне, после чего показал книгу на открытой странице. Там я увидел себя, своё досье, и описание своей жизни. — Итачи, здесь записано то, как ты должен был прожить жизнь по моим планам, а теперь смотри на следующую страницу. Здесь записано то, как ты прожил жизнь. Разницу ты видишь где-то? — Нет, Рикудо-сеннин, — коротко ответил я, понимая уже, к чему он клонит. — А разницы нет, и ты прав. Ты прожил жизнь так, как сказал тебе я, а теперь я хочу, дабы ты прожил жизнь так, как ты сам хотел. У тебя ведь было много планов на жизнь? Но решение, что принял Клан, их перечеркнуло? Теперь у тебя есть возможность всё изменить, — проговорил Рикудо-сеннин, и закрыл книгу, после чего она испарилась. Я краем левого глаза посмотрел на мать, она положила свою голову мне на плечо и думала о чём-то. — Как я могу изменить свою судьбу? — спросил я, смотря на Рикудо-сеннина всё ещё склоняя голову немного вниз. — Я могу наложить на тебя печать, которая позволит тебе прожить жизнь заново. Если ты, конечно, хочешь всё изменить? — Если появилась возможность всё изменить, воспользуйся ею, ведь такого шанса уже может не быть, — проговорил я, и поднял голову вверх, смотря на потолок белой комнаты, если её можно так назвать. — Тогда хорошо. Микото, отойди от Итачи, иначе нарушишь действия техники, — после этих слов мама нехотя отпустила меня, и отошла в сторону, — Итачи, эта печать будет видна всем, она будет выглядеть как татуировка. Где я должен поставить тебе печать? — С левой стороны шеи, — отвечаю я, и поворачиваю голову в правую сторону, напрягая шею с левой стороны, и в это же время, ставлю вопрос, — Я буду что-то помнить? Техники? Прошлое? — Да, конечно. Дело в том, что эта техника была создана специально для тебя, я назвал её «Птица Цвета Киновари», потому что на твоих руках по моей вине много крови. Я сравнил тебя с вороном цвета крови, — после этих слов Рикудо-сеннин стал складывать печати, и вскоре, он приложил руку к моей шее. Боли я не чувствовал, так как в этом мире не было боли. И когда всё было окончено, Рикудо не убирая руки проговорил, — Напоследок скажу тебе, сделай всё так, как хотел. Убереги всех, и проживи жизнь достойно. Если тебя снова будет мучить Мангекью Шаринган, обратись к глазам предков или этой печати. Она поможет тебе найти новую силу, ведь касается твоей новой клички и нового животного, которого ты можешь призывать. После этих слов Рикудо-сеннин убрал руку от моей шеи, и я упал на пол, уснув. Открыл я глаза от странного шума, что неприятно резал уши. Этим шумом оказались удары катаной, которые рассекали воздух. Я понял, что сижу на ветке дерева, и когда я опустил голову вниз, то увидел сам себя, а точнее своё тело. Теперь ко мне дошло, почему я чувствовал такую легкость в теле, я всего лишь дух. Или точнее сказать, душа, со всеми воспоминаниями о прошлом, а точнее о будущем, и о силе, которая в будущем будет. Когда я напряг свою память, то сумел вспомнить, что именно в этот день, Шисуи мне рассказал о том, что Данзо хотел забрать его глаза. «Значит, у меня есть неделя, чтобы предотвратить убийство Клана Учиха. Нужно как-то повлиять на самого себя» — с этими мыслями я слетел с ветки, и остановился у себя над головой. Я прекрасно понимал, что в бедах Клана Учиха в коем-то веке виновен Данзо, со своей ненавистью к Клану и любовью к Силе глаз, которую имел наш Клан. «Я должен убить Данзо, это предотвратит убийство Клана. Но, сперва, нужно залучить себя» — с этой мыслью у меня родилась идея, и я спустился ниже, остановившись на уровне своего уха, после чего стал шептать: — Я должен найти Шисуи, и поговорить с ним, — эти слова я повторил несколько раз, после чего моё тело (а иначе не скажешь) перестало терроризировать катану, и «я» выскочил на ветку, после чего пошел на наше с Шисуи обычное место у реки, под камнем. В это же время, настоящий я отправился в сторону здания Корня АНБУ, я должен был найти Данзо. И я прекрасно знал, что сам убить Данзо не смогу, но найти доказательство его планов смогу, что и принялся делать. Когда я появился в комнате, где был Данзо, то увидел, что он сидел за столом, и записывал что-то в дневник. В этот момент в комнату вошел один из АНБУ, и сразу же принялся докладывать Данзо: — Данзо-сама, я потерял из виду Учиху Шисуи. Он исправился в самый неожиданный момент, видимо, он снова отправился на встречу с Учихой Итачи. Мы так и не смогли найти место, где они встречаются. Оба хорошо запутывают следы, и один из наших даже попался в гендзюцу Учихи Итачи. Что прикажете делать? — теперь я понял, что следили не только за Шисуи, но и за мной. Я всегда ощущал чью-то чакру, но тогда, не придавал этому значения, а сейчас я всё понял. Действительно, когда мы встретились с Шисуи в этот день когда-то, я поймал в гендзюцу члена АНБУ, но он ничего не сказал мне. Лишь взболтнул, что нам с Шисуи грозит опасность. Теперь я понял смысл его слов. — Потеряли из виду обоих? Не нашли их место встречи? Да от вас толку ноль. Вы уже три года следите за ними, а никак не можете найти место их встречи. Мы даже приблизительно не знаем, где они сейчас, что делают, и о чём разговаривают! — Данзо сорвался на крик, а я слегка улыбнулся. Он встал со своего кресла, и вместе с членом АНБУ они пошли куда-то. В это время, на подоконнике открытого окна сел ворон, и я подлетел к нему. Ворон меня видел, поэтому я с легкостью нашептал ему, что делать. Ворон взлетел, взяв в клюв дневник Данзо, и улетел к Третьему Хокаге, а я отправился на наше с Шисуи место встречи. И подоспел я вовремя. Как раз в это время возле камня появился Шисуи: — Итачи, ты сегодня раньше, чем обычно, — проговорил Шисуи, и посмотрел на «меня». Второй я стоял снизу, упершись спиной о камень, а настоящий я сел на камень сверху. — Ты хотел что-то важное сказать мне? — проговорил второй я, и снял маску с лица. — Да, сегодня на меня напал Данзо, — проговорил Шисуи, и развернулся в сторону реки. Я сразу же замер, вспоминая тот момент, когда не смог поймать Шисуи. Именно тогда я пробудил свой Мангекью. — Что? — спросил «я», уставившись в спину Шисуи. — Он хотел забрать мои глаза, с целью самостоятельно защитить Коноху, — после этих слов Шисуи развернулся к нам лицом, и отошел от края. А настоящий я в это время подлетел к своему телу, и нашептал на ухо: — Значит, мы должны быть осторожны. Я подозреваю, также что и Клан наш не настолько чист. Мы должны следить за обеими сторонами, и если понадобиться, вдвоем, даже ценой своей жизни, мы должны защитить Коноху, — после этого, второй я повторил эти слова, и было видно, что Шисуи задумался над ними. — Да, но что мы можем сделать? — спросил Шисуи, стоя напротив меня. — Клан уже долгое время недоволен своим положением, поэтому если на одном из собраний они будут бунтовать, ты сможешь использовать Котоамацуками, а остальное я возьму на себя, — проговорил я, и посмотрел в глаза Шисуи. — У тебя просто Шаринган, что ты можешь сделать? — поинтересовался Шисуи, поднимая голову вверх и смотря в звёздное небо. — Не переживай, я знаю, что делать. Но, этого всё равно мало, идём, — развернувшись, моё тело рвануло с мета в сторону Резиденции Хокаге. Шисуи побежал за мной, а настоящий я лишь тихонько полетел сзади. Когда мы оказались перед дверью кабинета Хокаге, Шисуи не понимал, зачем мы здесь. Но, «я» поспешно постучался в дверь, и получив разрешение, вошел в кабинет. Преклонив одно колено перед Хокаге, «я» поднял голову, и посмотрел на Хокаге. Шисуи последовал моему примеру, а настоящий я уселся на подоконник. — Хокаге-сама, у нас с Шисуи к вам есть разговор, и он касается Клана Учиха и Конохи, — проговорил «я», и посмотрел на Хокаге. Было видно, что Хокаге давно переживает из-за этих событий, поэтому ему сложно было скрыть свои эмоции. — Я вас слушаю, — проговорил Третий, и по очереди посмотрел на «меня» и на Шисуи. Я же подлетел к себе, и снова стал шептать на ухо: — Мы с Шисуи уже долгое время следим за обеими сторонами, и нам не нравиться, отношения, что сложились между сторонами. В Конохе растёт недовольство по отношению к Клану, а в Клане растёт недовольство по отношению к Конохе, а особенно, к её верхушке. Мы очень обеспокоены этим, и хотели бы получить новые должности, дабы мы могли что-то сделать, — Хокаге уставился на нас понимающими глазами. — Хорошо. Итачи, ты уже два года состоишь в АНБУ, и результаты твоих миссий мне нравятся. В связи с твоей просьбой, я назначаю тебя капитаном команды АНБУ. В команду будут входить Шисуи, и два члена Корня АНБУ. Вы подчиняетесь мне, — проговорил Хирузен, и потупил взгляд в свой стол. — Спасибо. Мы думаем, что если не исправить ситуацию, то Клан Учиха начнёт государственный переворот, — проговорил Шисуи, и посмотрел на «меня». «Я» кивнул, и продолжил говорить: — Нужно срочным образом что-то делать. У меня есть план, но мне нужно знать ваше мнение, — говорю «я», и ещё раз прокручиваю свой план. Когда Третий послушно кивает головой, я продолжаю говорить, — Нужно повысить и укрепить статус Клана. Это, во-первых. Во-вторых, в полицию Конохи позволить вступать и другим Кланам, и простым шиноби. В-третьих, расширить территорию Конохи вплоть до окончания территории Клана Учиха. Так же, необходимо приблизить Клан Учиха к вам, можно сделать одного из Клана Учиха либо вашей правой рукой, либо старейшиной, либо что-то в этом роде. Это позволит вам сблизиться с Кланом, а Клану сблизиться с вами и с Конохой. — А ещё, что важно, нужно убрать Данзо, Хокаге-сама. Данзо нападал на меня, и хотел забрать мои глаза. Он не доверяет ни мне, ни вам. Имею большую власть, он может сделать непоправимое, — закончил говорить за «меня» Шисуи, и мы стали ждать реакции Хокаге. — Хорошо, я вас понял. Через два дня будем проводить переговоры между Конохой и Кланом Учиха. Итачи, Шисуи, вы должны там быть. А по поводу Данзо, чем докажите? — Хокаге делал всё правильно, он хотел быть уверен, что мы на его стороне, а не на стороне Клана. Тут вдруг в окно постучал ворон, и Хокаге открыл окно, после чего ворон бросил ему на стол дневник, и улетел. Хокаге открыл его, и как только начал читать, так сразу же, опешил. Я знал, что там пишется, и какие планы вынашивает Данзо. Хокаге быстро закрыл дневник, и проговорил: — Я иду поговорить со старейшинами, зайдите ко мне завтра утром. Сейчас, идите спать, — Хокаге встал, и вместе с дневником покинул кабинет. Шисуи посмотрел на меня, и мы все вместе исчезли. Мы отправились к моему дому, мы должны были убедить отца поговорить с Хокаге. И если он мирно не согласиться, Шисуи использует Котоамацуками. — Отец! Мы должны поговорить! — заявил «я», переступив порог вместе с Шисуи. Отец осмотрел нас, и мы зашли в комнату, после чего присели, и я начал говорить. — Хокаге хочет устроить переговоры с Кланом Учиха. Он недоволен тем, какое решение принял Второй Хокаге, и хочет всё изменить. Особенно, ему не нравятся отношения между Кланом и Конохой. Он хочет расширить территорию Конохи, и включить территорию Клана в Коноху. А ещё, он хочет приблизить Клан к себе. Третий хочет мира, а не войны, — «я» посмотрел на Шисуи, а он на меня. Отец посмотрел равнодушным взглядом на нас обоих, а после проговорил: — И только теперь он готов к переменам? — отец был явно недоволен, и были видно, что Шисуи уже готов использовать Котоамацуками, но «я» остановил его, положив свой руку ему на плечо. Шисуи успокоился, и проговорил спокойным голосом: — Фугаку-сама, вы должны договориться с Конохой мирно. Мы с Итачи давно следим за Конохой, и понимаем, что если Клан устроит переворот, то Коноха готова на самые крайне меры, — под «самыми крайними мерами» Шисуи имел в виду убийство Клана, но, к счастью, отец не понял смысла, заложенного в этих словах. — Хорошо, мы попробуем поговорить. Но, что ты имел в виду, когда сказал, что Хокаге хочет приблизить Клан к себе? — спросил у «меня» отец, уставившись мне в глаза строгим взглядом. — Хокаге сам тебе скажет, когда ты придешь к нему на переговоры, — проговорил я, и мы с Шисуи поднялись, — Прости нас отец, но нас ждут дела. После этих слов мы вышли с комнаты, и в этот момент в комнату влетел ворон с запиской в клюве. «Я» остановился посреди комнаты, и выставил руку в сторону, после чего ворон сел на неё, и сбросил «мне» в ладонь записку. «Я» погладил ворона, и он улетел. Настоящий я стоял возле маленького Саске, который стоял в дверном проёме возле матери. Я любовался этим видом, и невольно даже «обнял» мать и брата, хотя конечно, я ничего не почувствовал, как и они. — Итачи, что там? — спросил «меня» Шисуи, подходя ближе. — Новая срочная миссия от Хокаге. Мы с тобой отправляемся в Страну Чая, — после этих слов я уставился на мать. Она как раз задала «мне» вопрос: — Итачи, тебя перевели в новый отряд? — спросила она, и улыбнулась. «Я» улыбнулся краем губ в ответ, и проговорил: — Нет, матушка. Я стал капитаном собственной команды АНБУ. И в неё вошел Шисуи. — Итачи, сынок, как я рада, — пролепетала она, и побежала обнимать «меня». За ней побежал и Саске, и я, как всегда, ткнул двумя пальцами ему в лоб, после чего проговорил: — Прости Саске, в другой раз потренируемся, — после, «я» встал, и «мы» с Шисуи быстро отправились в сторону волн. Настоящий же я потрепал Саске по голове, после чего полетел за своим телом и Шисуи. В моём прошлом, или же будущем, миссии из Страны Чая не было, поэтому я готов был ожидать чего угодно, но только не того, что случилось. Когда мы прибыли в Страну Чая, то там мы встретили вражеский отряд, который нас уже поджидал. К счастью, нас с Шисуи так легко не провести, да, и к тому же, слухи о легендарном Шарингане Учихи Шисуи быстро распространялись по всех странах. Поэтому, мы легко победили трусливых врагов, и отправились в Храм. Там, мы должны были забрать свитки, которых Страна Чая подготовила нам. Вместе с Шисуи я должен был проверить эти свитки за территорией Страны, и как только, свитки оказались в наших руках, мы быстро отправились в лес, который уже не был территорией Страны Чая, чтобы проверить содержимое свитков. Если всё правильно в этих свитках, они не взорвутся, как только мы их откроем. — Итачи, может, остановимся на этой лужайке? Здесь можно спокойно проверить содержимое свитков, — проговорил Шисуи, и указал на лужайку внизу. Я и моё тело чувствовали что-то неладное, но моё тело быстро отбросило все эти мысли, и «мы» с Шисуи спрыгнули вниз. Настоящий я остался же висеть на дереве, осматривая местность. Я уже заметил врагов, которые поджидали «нас» с Шисуи, но я ничего не мог сделать. Лишь нашептать об опасности, что я и сделал, слетев с дерева и подлетев, прошептал ухо о врагах. — Шисуи, сзади! — крикнул «я», и ловко отразил катаной кунай, что летел в спину Шисуи. Мы спрятались свитки, после чего мы стали отражать атаки и драться с врагами. Враги были из Страны Камня, что нас не удивило. Они часто на нас нападали. И когда «я» убил предпоследнего врага, то немного успокоился. Но, зря. В самый последний момент из-под земли появился враг, и проткнул Шисуи сердце кунаем. Тот не видел его, поскольку он как раз убил как бы последнего врага. Удар был со спины, поэтому никто не понял. В этот момент, «я» разворачиваюсь и вижу картинку, как Шисуи теряет равновесие и падает. Я ловлю его, и ложу на землю. Как только и я и моё тело увидели рану Шисуи, в голову мне стукнула сильная боль, моё тело окутало белое свечение, и меня потянуло к моему телу. Я потерял сознание, упав возле Шисуи. Открыл я глаза, не знаю, спустя какое время, но я быстро сообразил, что теперь я и моё тело слились, и я — это я. Я поднялся и посмотрел на Шисуи. Он был бледен и холоден, и тут я понимаю, что потерял его. Я снова потерял его, лучшего друга, брата, наставника, учителя, сенсея, смысл жизни. Я был сильно привязан к Шисуи, и каждый день я думал о нашей встречи, о том, что он делает, как прошли его дела. Да, я любил его. Как брата. Как друга. Как сенсея. И я снова не сдержал своё обещание, и потерял его. Но, нет. Когда осознание потери лучшего друга дошло до моего мозга, я почувствовал режущую боль в задней части головы, и на лицо Шисуи упали кровавые слезы. Когда я снова открыл глаза, то моё восприятие мира было иным. Я знал. Мой Мангекью пробудился. Но, это не конец. Я не потеряю Шисуи и в этот раз. Одним движением руки я снял с себя одежду АНБУ, и увидел на своей шеи большого ворона. Я видел только хвост ворона и часть тела, поскольку остальная часть ворона была на верхней части шеи. Я неосознанно сложил печати, и приложил руку с собственной кровью к ворону, а вторую руку я положил на рану Шисуи. Снова вспышка, и я оказался в той же белой комнате, только на сей раз, со мной был Шисуи, и в комнате спиной к нам стоял Рикудо-сеннин. — Рикудо-сеннин, простите меня. Я не смог уберечь Шисуи от смерти, но я прошу вас, спасти его. Если я снова возьму всё бремя на себя, я проиграю, как когда-то уже проиграл. Он мне нужен, — говорю я, и склонял голову над телом друга. Рикудо несколько минут молчит, а после говорит: — Вижу, ты осознал свою первую ошибку, Итачи, — говорит он, и садиться на колени перед Шисуи, после чего складывает печати, и кладёт руки на сердце Шисуи. Пока он лечил Шисуи, в то же время он говорил со мной, — Итачи, каждый раз, когда ты используешь технику «Птицы Цвета Киновари» крылья твоего ворона стают бордовые. В конце концов, когда-то, твой ворон станет полностью красным. В этом весь смысл и символ техники «Птицы Цвета Киновари». Эта птица — это ты. После таких слов Рикудо, я закрыл глаза, а когда открыл, мы с Шисуи снова были на той же поляне, где всё и произошло. Вдруг, громкий вздох и Шисуи открывает глаза и смотрит на меня непонимающим взглядом: — Что…случилось? — спрашивает меня он, и смотрит прямо мне в глаза, в них горел Мангекью. — Сейчас уже, всё хорошо. Вставай, нам нужно обратно в Коноху! — я поднимаю Шисуи, и мы легко, но быстро направляемся в сторону Конохи. Хоть и Рикудо-сеннин вернул Шисуи к жизни, но он ещё слаб, поэтому должен полежать в больнице кое-какое время. И как только мы прибыли в больницу, врачи забрали у меня Шисуи, и отправили его в реанимацию Спустя полчаса, ко мне вышла медсестра. — Простите, но кто вы? — спрашивает она меня, и смотрит на мою маску. — Учиха Итачи. Что с Шисуи? — спрашиваю я, не снимая маски. — С ним на странность всё хорошо. Рана, что была ему нанесена смертельная, но угрозы его жизни нет. Вы можете сейчас к нему зайти, он себя хорошо чувствует, — после своих слов, медсестра показала мне палату, и удалилась. А я вошел в палату, и встал возле окна, спиной к Шисуи. — Как ты? — спрашиваю его я, и, смотря на стаю ворон, что летают высоко в небе. — Лучше. Как ты меня спас? — спрашивает он меня, и я разворачиваюсь, после чего снимаю одежду АНБУ снова, и показываю ворона, что находиться на шее. — Когда-то, я расскажу тебе, что это, но не всё сразу. — Как она называется? — Птица Цвета Киновари. — О, ками-сама. Итачи. Это же запретная техника Рикудо-сеннина. Я читал о ней в секретных свитках, когда был на задание в Храме Страны огня. Эта техника способная даровать ещё одну жизнь вместе с памятью о прошлой. — Всё верно. — То-есть, ты уже проживал эту жизнь, так? И теперь ты пришел сюда снова, чтобы что-то изменить? — Да, Шисуи, да. А теперь отдохни, я доложу Хокаге о нашей миссии, — после этих слов я вышел с палаты, и направился в Резиденцию Хокаге. «Неужели эта техника была создана давно и специально для меня?» В Резиденции Хокаге я появился, как и все члены АНБУ: из-под земли и в маске. Хокаге стоял спиной ко мне, руки у него были заложены за спиной, а я сидел на одном колене, и голова моя была опущена немного вниз. — Итачи, я слышал, что на мисси Шисуи был смертельно ранен? — спросил Хокаге, и развернувшись ко мне лицом, поднял руку вверх. Я встал, выпрямился, и посмотрел на Хокаге сквозь маску, после чего ответил: — Да, Хокаге-сама. Но, сейчас с ним всё хорошо. — Не знаю, что ты там сделал, Итачи, но я благодарен тебе за спасение Шисуи, — Хокаге слегка улыбнулся, но его улыбка не была радостной, и своими следующими словами он подтвердил мои догадки, — Но, кроме Шисуи, у нас другие проблемы. Старейшины не хотели говорить с Кланом Учиха, в том числе Данзо, но я переубедил их. Поговорил ли ты с отцом? — Да, Хокаге-сама. Он будет. — Хорошо, Итачи. Думаю, мы договоримся. Я изучил дневник Данзо, и понял, чего вы с Шисуи так опасались. Этого не будет, я не позволю. После переговоров, если они будут удачными, будет собрание, где я расскажу всё о Данзо, предоставлю дневник на рассмотрение, и вынесу, своё решение, которое исполнишь либо ты, либо Шисуи. — Я постараюсь привести Шисуи в чувства, к тому времени. — Может, ему будет лучше завтрашнему дню? — Я не могу ничего обещать. — Хорошо, Итачи. Ступай, завтра жду и тебя, и Шисуи, — Хокаге явно переживал за Шисуи, и это было заметно.