Депривация сна

Ты знаешь, с наступленьем темноты пытаюсь я прикидывать на глаз, отсчитывая горе от версты́, пространство, разделяющее нас. И цифры как-то сходятся в слова, откуда приближаются к тебе смятенье, исходящее от А, надежда, исходящая от Б. Два путника, зажав по фонарю, одновременно движутся во тьме, разлуку умножая на зарю, хотя бы и не встретившись в уме. Иосиф Бродский <31 мая 1964>

      В «Норе» тихо. Слышен тихий ход секундной стрелки на старых волшебных часах с фотографиями, шуршание ручья недалеко от дома, скрип половиц. Ночью это жилище изменялось до неузнаваемости, наполняя уютное родовое гнездо разнообразными звуками. За окном стрекотала птичка-полуночница. С тихим шумом колыхались занавески, подгоняемые ночным ветерком через открытые окна кухни. На каждую комнату «Норы» были наложены разнообразные заглушающие заклинания. Война кончилась сравнительно недавно, все еще заставляя людей, переживших её, бередить сердечные раны. Это было заметно особенно ночью, когда кошмары по тем или иным причинам не отпускали обитателей дома.       Гарри взял привычку перед сном обязательно ставить на прикроватную тумбочку стакан с ледяной водой. Он засыпал быстро, погружаясь в тревожное забытьё, полное кошмарных моментов его жизни. Седрик, Сириус, Беллатрикс и, наконец, тот, чьё имя забудут еще нескоро, появлялись в его ночной жизни, раз за разом воскрешая ужасы, смерти и безысходность, заставляя сминать руками простыни, ворочаться, покрываться потом и вскакивать с постели с дикими криками, на смену которым приходило понимание – все кончено. Именно тогда в ход шла вода. Жадно, глоток за глотком Поттер пил, приходя в себя. Он вытирал со лба влагу и ложился обратно на постель с измятыми простынями и подушками, чтобы вскоре забыться вновь. На этот раз без сновидений.       Рон всегда выпивал стакан теплого молока на ночь. Эта привычка появилась аккурат после их долгого скитания по лесам, когда перед сном хотелось не то что молока, а хотя бы ненавистного куриного бульона. Пару глотков, не больше. Плюс, Рон верил – молоко приносит облегчение, помогает быстрее засыпать и, возможно, пережить ночные кошмары. Не помогало. В своих снах этот отважный рыжеволосый юноша вновь оказывался в Малфой-мэноре. Он слышал крики, доносившиеся откуда-то сверху, где раз за разом, изощреннее и жестче Беллатрикс пытала его лучшую подругу Гермиону Грейнджер. А он ничего не мог сделать. Бился, как птица в клетке, о железные прутья темного подземелья. Разбивал руки в кровь, кусал губы, но ничем не мог помочь. В его снах все заканчивалось жестоко. Их выводили наверх, демонстрируя бледный труп Гермионы с разнообразными кровавыми надписями на руках, лице и обнаженной коже груди. Рон просыпался от отчаяния, ощущая на языке солоновато-медный привкус крови от прокушенной губы. Он всегда подминал под себя ноги, утыкаясь носом в угловатые колени. Старался дышать ровно, глубоко, как учила Гермиона, и успокаивался. Возвращался на мокрые от пота простыни и забывался сном. Без сновидений.       Джинни Уизли любила читать перед сном. Она обкладывалась книгами, подаренными Гермионой, и погружалась в чтение с головой. В этих книгах не было войны, потерь, сирот и страха. Были он, она и магловская магия любви, о которой так любил говорить Дамблдор. Переживания, описанные в этих книгах, были до того банальны и глупы, что совершенно не стоили тех страданий, описанных на каждой странице. Но Джинни нравилось. Бульварные книжонки, как окрестила их Гермиона, помогали забыться, расслабиться и не думать о том, скольких им пришлось потерять. Джинни засыпала случайно, прямо во время чтения. Глаза предательски закрывались, и книга выпадала из её рук. Ей никогда ничего не снилось, и Молли Уизли, тайно подмешивающая зелье сна без сновидений в её тыквенной сок, была совершенно ни при чем.       Джордж Уизли старался ложиться позже всех. Он допоздна засиживался в полупустой от мебели гостиной «Норы», в которой после спешного когда-то бегства почти ничего не осталось. Они были бедны, но людям типа Наземникуса было совершенно на это плевать. Самое ценное, доставшееся Уизли от тётушки Мюриэл зеркало сперли практически сразу после отъезда хозяев. Остальное растащили намного позднее. В их некогда захламленной гостиной было пусто. Обои потрескались, местами отделившись от стены. Облюбовали углы крысы. Наспех купленные вещи еще не прижились в этом доме, создавая впечатление абсурдности и нелепости нынешней обстановки. Дорогой диван по-гриффиндорски красного цвета не вписывался в сырую затхлость помещения. Джордж это понимал, но молчал, предпочитая ненавязчиво приводить в порядок стены. При помощи магии. С его легкой руки покинули дом крысы, тараканы и прочие неугодные глазу твари. Он приклеил назад обои, привел в прежний вид оконные рамы и повесил на место дверь. Только вот потребность в сне до сих пор не отпала. Молодому человеку было жаль засыпать. Терять возможность общения с близкими, прерывая свою помощь в восстановлении дома. Около двух-трёх часов ночи он поднимался в их с братом спальню и, накрывшись стёганным одеялом, отправлялся в царство кошмаров. Во сне он всегда терял брата. Видел своими глазами, как близнеца раздавливает каменная стена Хогвартса – самого безопасного на земле места. На губах брата оставалась улыбка, руки и ноги в неестественной позе застыли, а глаза, голубые, совершенно остекленелые, навсегда устремились вверх, к небу. Джордж плакал, обнимал Рона и мать, склонялся над телом такого похожего на него внешне и внутренне человека, но проснуться не мог. Молодой человек оборачивался, искал помощи. Звал мадам Помфри, Макгонагалл, Мерлина и Гермиону. Недаром, что лучшая ученица последних сотен лет придумает что-нибудь. Но не было никого рядом. Был только Джордж и еще не успевшее остыть тело Фреда. Джордж вскакивал с постели, осматривался по сторонам и сразу же успокаивался. Это всего лишь сон. Фред жив, здоров и скорее всего пьёт на кухне чай. Ведь его спасли. Гермиона, оправдывая статус здравомыслящей, хладнокровной и умной девушки, нащупала ниточку пульса под окровавленными одеждами. Мадам Помфри, а позже целители госпиталя имени святого Мунго бились над ним денно и нощно, возвращая израненную от тёмной магии душу Фредерика Уизли в тело. Им это удалось. Вот только Фред Уизли навсегда потерял возможность спать.