Родинка на груди

— Спасибо, что подвез. — прошептала девушка, когда открылась задняя дверь авто и молодой певец аккуратно взял на руки уснувшего мальчика, так, чтобы брюнетка могла выбраться из авто. — Дальше мы сами. — Давай, иди. Сами они… — бурчал парень, осторожно пересаживая мальчика на одну руку, чтобы другой дотянуться до ключей. — А дверь в квартиру вам кто откроет? Иди вперед… давай-давай. Не отдавая Тимоху, который, кстати, во сне уже успел обхватить Артема ручками за шею, парень повел подбородком в сторону подъезда, как бы подгоняя девушку скорее зайти в дом. Не будь они так озабочены сном мальчика, наверняка заметили бы серебристую машину стоящую буквально через три автомобиля после Марининой. — Марусь… Она услышала свое имя после хлопка автомобильной двери где-то позади себя. Голос знакомый, настолько знаком, что хотелось забыть его, его обладателя и никогда не встречаться с тем парнем, теперь уже мужчиной. Девушка пропускает также обернувшегося Артема в подъезд, не желая чтобы импульсивный репер знакомился с отцом Тима, да и брюнетка желала спрятать сына, она не хочет, чтобы мальчик видел этого мужчину. Мужчину, что бросил ее будучи беременной. Мужчину, который даже не приехал в роддом, когда друзья сказали, что ее увезли. Да ей было хорошо с этим мужчиной, но слишком быстро спали розовые очки влюбленности и она осталась одна с маленьким ребенком на руках. А Артем отказался просто заходить в дом и подставил ногу, чтобы дверь не закрылась. Успел, упертый… — Леш, уходи. Тебе нечего тут делать. — Кто этот бугай? — подходя ближе к девушке, произнес мужчина, на ходу доставая пачку сигарет и зажигалку. — А ты все куришь? — она не ответила на вопрос, все еще стараясь втолкнуть ногу Артема в подъезд и закрыть дверь. — Кто этот бугай? — Не важно. — Важно! — крикнул мужчина и отбросив сигарету не потушив, почти припечатал девушку спиной с стене подъезда. — Он держит на руках моего сына, дрянь. Хлопок. Марина держится за щеку одной ладошкой и корчит гримасу от тянущих больных ощущений в районах щеки и предплечий, в которые вцепился мужчина. — Это не твой сын. Ты отказался от него шесть лет назад, тогда, когда отвернулся от меня в торговом центре. Ты отказался от нас, когда тебе звонили ребята из института, пока я ходила целый день по институту с начинающимися схватками, а потом кричала от боли, и обиды на тебя, больше четырех часов. Это не твой сын. Это мой сын. Не твой, не того, как ты сказал, бугая. Это мой ребенок. — она убрала руку от щеки и смотря снизу вверх на Алексея, тихо, но очень грубо и хлестко говорила, пока не почувствовала, что силы почти на исходе и скоро вся эта бравада падет и она просто напросто разрыдается прямо тут, в руках у того, кого она все это время любила не смотря на предательства, которые он сделал. — Без меня его бы не было, слышишь, ты. — Не будь тебя был бы кто-то другой, но был бы явно лучше тебя идиота.— пока Марина говорила, она не заметила, как Артем открыл ногой дверь и теперь стоял сбоку и видел всю эту ситуацию, он видел её сломленной, униженной прошлым. — Возможно она бы не добилась того, что есть сейчас, но явно была бы счастливее, будь рядом мужчина, а не тряпка, который испугался ребенка. Это всего лишь ребенок, да, в девятнадцать рановато…, но и ты за своим стручком следить мог. Ты все же мужик из вас двоих. — Ты кто такой? — повернувшись от Марины, которая теперь обхватила себя за плечи и начинала плакать, к Приему, спросил мужчина. — Человек, который сейчас держит счастливейшего мальчика, потому что у него есть такая мама. Человек, которого только этот ребенок и девушка за твоей спиной, сдерживают от того, чтобы набить тебе морду. — Артем удобнее пересадил мальчика на согнутой руке, а другой придерживался его за спину. — Человек, который не понимает как можно было их двоих оставить. — Имя у всего этого есть? — фыркнул Алексей. — Телевизор смотри больше. И хоть иногда интересуйся жизнью Марины, а не только требуй ребенка. — Тебя забыл спросить. — Марин, пойдем. — отступая чуть в сторону и следя за действиями мужчины, певец кивнул девушке, которая стала лихорадочно искать ключи в сумочке, — Они у тебя в кармане заднем, Марусь. В лифте они поднимались молча, только Артем тихо напевал какую-то не замысловатую мелодию, потому что Тим начал ворочаться на руках. Вроде бы жили не особенно высоко, всего лишь пятнадцатый этаж, но как долго сейчас поднималась эта железная коробка. Девушку уже немного отпустило от встречи с бывшим любимым, но она все так же потирала предплечья, которые все еще саднили болью. Щека покраснела и девушка отвернулась в сторону стараясь скрыться за волосами от вроде бы спокойного, но все еще наблюдающего и старающегося держать себя в руках, Артема. Ей не было страшно, ей было больно в душе за то, что Леша вот так пришел, обвинил ее по сути ни в чем… ударил…, а за что? За то, что она оставила ребенка? За то, что не спала ночами, когда у Тима резались зубки или были колики? За то, что любит этого мальчика и все еще, где-то глубоко в душе надеется, что Алексей исправится и придет, просто попросит прощения… Разве она заслужила пощечину? Всхлип, совсем тихий, она боится перед певцом плакать. Даже не так, не боится, а просто не хочет, чтобы он видел её такой — надломленной и сбитой с толку, слабой, что ли. — Не реви. — услышала она тихий, мягкий, но такой серьезный голос за спиной. — Слышишь? — Не реву я. — еще один всхлип и на пол падают две предательские слезинки. — Ага, а я не певец. — отводя одну руку из-под ног мальчика, парень легко, с совсем кончиками пальцев, качнулся ее плеча, — Давай, я не Карлсон, а ты не Малыш… нет, я не отрицаю, ты малышка, но не из того мультика. Марусь… Марусь… Ну Мару… Девушка перестала шмыгать носом и повернувшись к парню лицом и, все еще молча плача, тихонько коснулась его губ. Было солено и горько от самой ситуации, но парень просто стоял и чувствовал, что ей сейчас это было надо. Переместив ладонь с плеча на алеющую щечку, он сделал шаг и теперь брюнетка стояла и опиралась спиной о стену, а парень чуть боком, повернув голову в сторону так, чтобы и ей удобно было и чтобы мальчика не зажать меж двух тел, продолжал сцеловывать с соленых губ обиду, печаль и делясь чем-то добрым и спокойным. — Я же говорила тебе, что что-то будет за Марусю. — одной рукой придерживая спинку своего сына, а второй, проводя по щеке певца, аккуратно касаясь старого шрама на щеке. — А я и не против. — тихо, чуть воровато наблюдая за ее покрасневшими, но почти спокойными глазами, что в тусклом свете как-то очень задорно светились, — только вот мы уже приехали на наш этаж.

***

Проснулась девушка с тяжелой головой. Точнее голова была как голова, но вечер был тяжелым и теперь все вчерашние события отдавали в висках страшной болью. И для этого даже не понадобился алкоголь. Для такого ее состояния хватило только одного появления прошлого. Сидя в кровати по турецки и обнимая подушку, сонная девушка не заметила как в комнату заглянул мальчишка. Снова без носочков на маленьких ножках. Рыженький мальчик держал в руках вазу с цветочком. А за ним в комнату заглянул певец в подносом на мягкой подушке. А на подносе стояла чашка с чем-то очень вкусный и явно только что приготовленным, потому что над чашкой вился горячий пар. Кажется на подносе было что-то еще, но высокий бортик не давал этого увидеть. Крепко держа стеклянную ношу, мальчик стал забираться на кровать, но у него нормально не получалось, так что оставив попытки он посмотрел на маму и после этого улыбаясь девушка помогла малышу забраться, взяв из рук вазу, что значительно облегчило задачу мальчика. Наблюдавший за всем этим Артем улыбался и тоже уже подошел к кровати брюнетки, ставя перед ней завтрак, а точнее фруктовый салат и яичницу глазунью, улыбкой для которой послужила долька огурца. А в чашке было какао с дольками маршмеллоу, на которые, кстати, постоянно косился Тимофей, что не осталось незамеченным Мариной, да и Артем это увидел, вот только он помотал головой, когда мальчик обернулся к нему. Такой безмолвный разговор удивил брюнетку, но она ничего не сказала. — Ты решил остаться? — цепляя вилкой дольку яблока, спросила девушка. — У тебя же всего два выходных, да и вчерашний вечер был не из легких. — Именно из-за этого и остался. Если бы вышел на улицу обязательно наткнулся бы на этого. И тогда бы были проблемы, не только у него с зеркалом на ближайшие пару недель, но и у меня с Константином. И так много дерусь. — скрещивая руки на груди, показывая тем самым мускулы, парень как ни в чем ни бывало ответил на вопрос, а потом усмехнулся и добавил. — Ты ешь давай, не засматривайся, Марусь. — Не дождешься. — быстро проглатывая кусочек апельсина и отводя смущенный взгляд, она показала на Тима вилкой. — Не сейчас. — Тим, там на столе на кухне стоит твое какао и целая тарелка зефирок. — парень улыбнулся мальчику и увидев довольные глазенки, помог сползти малышу с кровати. - Только не подавись, окей? Дождавшись, пока с кухни не раздастся победное «да» и детский захватнический смех, Артем улыбнулся и присел на кровать, где совсем недавно сидел мальчик. Марина делала вид, что она очень голодная и старалась положить в рот как можно больше фруктов, то и дело поглядывая на Артема, словно показывая, что не удастся у него эта авантюра. Но и певец был не промах, как была девушка, так и коснулся ее выпятившихся щечек, полных фруктами, и легко чмокнул ее в губки-бантики. А после как довольный кот облизнулся, параллельно вытирая с губ девушки апельсиновый сок. — Так даже вкуснее. — снова касаясь ее губ, чем еще больше смущал девушку, сказал парень, но тут им двоим пришлось замереть и обернуться. — Мам, а дядя Тема теперь замуж за тебя выйдет? Такой детский, наивный вопрос, но задан с таким шоком и удивлением в голосе, заставил девушку быстро достаточно проглотить все, что было во рту и при этом чуть не подаваться, попутно пихая смеющегося певца под ребра. Выбираясь из вороха одеяла, при этом почти уронив поднос на белое одеяло, брюнетка умудрилась свалиться на попу прямо около кровати чем еще больше вызвала приступ смеха у музыканта, а мальчик только поддержал это веселье, тоже громко засмеявшись. — Нет, Тим, это мама выйдет за меня замуж. А я на ней женюсь. — вытирая поступившие слезы, сказал Артем и встал, чтобы подать руку Марине и помочь ей подняться с пола. — Но ты теперь будешь с нами жить? — мальчик держал в руках чашку с какао и наблюдал за мамой и Артемом, — Ты будешь моим папой? После этого вопроса парочка, что уже крепко стоявшая на своих двоих, замерла. Теперь взрослые смотрели друг другу в глаза и что-то искали в них, возможно безмолвного ответа, возможно хоть намек на что-то. А маленьких хитрован так и продолжал держать чашку с жирафом в ручках, переминаясь босыми ножками на входе в мамину спальню. От такого долгого стояния их отвлек звонок на телефон Артёма, привлекая внимание не только достаточно агрессивной мелодией, но и раздражая Артема вибраций в заднем кармане джинс. — Никитос, я занят. — посмотрев на экран и быстро ответив на звонок, репер откинул начавший снова звонить гаджет на кровать и посмотрел на девушку, — Так что ты скажешь? — Я скажу нет. — отходя от парня дальше и поворачиваясь к кровати, забирая поднос, она в майке и смешных шортах идет в сторону выхода из комнаты, обходя мальчика. — Она же пошутила? — наивно спросил малыш, смотря на замершего Артема, а потом поставил чашку на пол и убежал в свою комнату, закрывая дверь за собой. — Нет, Тимон, мама не пошутила, — только и успел тихо ответить парень, после чего взял с кровати телефон, в коридоре забрал джинсовую жилетку и быстро обувшись вышел из квартиры, плотно закрыв за собой дверь. А брюнетка, поставив на рабочий стол поднос, прямо тут и осела на пол, закрыв обеими руками рот и стараясь плакать совсем тихо, чтобы никто не услышал. Она боялась так быстро ответить тому, с кем началось все с колкостей и почти ненависти, а потом настолько закрутилось из-за перелома, что теперь она привязалась, но боится снова быть обманутой. Боится снова тяжело подниматься после предательства и заново ко всему привыкать. Только теперь не за себя одну, а за двоих, потому что Тимоха уже большой и много чего понимает, даже для своего маленького возраста.